Борьба за будущее: Интроекция (джен)

Глава 9. Новый дом

Не успел Токио-3 погрузиться в вечерний мрак, как вспыхнуло городское освещение. Заботливо протянутое по каждой улице оно не оставляло тёмных уголков. Как свет науки озаряло первобытную тьму невежества.

Преступность здесь практически отсутствовала — почти всё население так или иначе работало на NERV в качестве специалистов самых разных областей: учёные или инженеры, рабочие или клерки. Город был режимным, как и говорила Мисато, а значит, случайные люди в него не попадали. Лишь бывшие жители Хаконэ, не решившиеся переехать, составляли местное старшее поколение, которое владело маленькими магазинчиками.

Когда двенадцать лет назад здесь обосновывался NERV, он делал местным жителям заманчивые предложения по переезду в другие города. Почти вся молодёжь воспользовалась неслыханной щедростью неизвестной на тот момент организации. Это были тяжёлые времена лишений, потому юноши и девушки хватались за любую соломинку. Так от Хаконэ остались лишь жители в возрасте, которые не желали покидать родные края. И им довелось собственными глазами наблюдать, как их маленький городок вырастает в монументальный город-крепость Токио-3.

Но не везде были гигантские высотные здания, дополнительно укреплённые на все случаи жизни. На окраинах встречались жилые дома, обычные для любого города. В основном здесь обитали бывшие жители Хаконэ. И здесь же находилось многоквартирное двенадцатиэтажное здание, у которого, начиная с девятого этажа, стены были скошены под острым углом. Архитектор поработал на славу. Именно в этом доме жила Кацураги.

Хорошее освещение примыкающих улиц, стильная подсветка самого здания, подземная парковка и наличие охраны — всё это говорило, что район был не из дешёвых.

— Вот и приехали.

Припарковавшись, Мисато заглушила машину. Нервное дребезжание прекратилось, и «рено» наконец-то умиротворённо затихла. Женщина даже погладила по рулю, мысленно поблагодарив своего «скакуна» за то, что ни разу не подвёл её в эти сумасшедшие дни. Она пообещала ему, что проведёт капитальный ремонт, не жалея средств.

— Что, волнуешься? — Мисато обратила своё внимание на Синдзи.

— Нет, просто я редко когда у кого-то жил, помимо своего дяди. Непривычно как-то.

— Да ладно тебе стесняться, пошли уже.

Прихватив пакеты с продуктами и сумку с вещами, они вышли из машины и нырнули в лифт.

Синдзи на самом деле нервничал — ему впервые предстояло жить наедине с такой шикарной женщиной. Кацураги, конечно, была его намного старше, но истинной взрослой красоты ей было не занимать. В ней сочетались военная подтянутость и женское очарование. Если учесть, что её характер был так же противоречив, как внешность, то всё это создавало ядерный коктейль. От подобных сравнений ему становилось не по себе. Судьба подкинула то ли наказание, то ли приз — он никак не мог определиться.

Лифт остановился на предпоследнем, одиннадцатом этаже. Синдзи прикинул, что здание располагается на холме, и если окна квартиры Мисато смотрят на юг, то из них будет открываться роскошный вид на Токио-3. И он не ошибся.

— Похоже, твои вещи из Нагои, — женщина кинула взгляд на коробки и большой ящик под дверью.

— Быстро они…

— Мы заранее связались с твоими опекунами, и вещи ещё вчера привезли в Геофронт. Но я не думала, что Гото-сан будет настолько расторопным, что доставит их ко мне уже сегодня.

Синдзи понимал интенданта: тот явно не хотел испытывать терпение майора.

Провернув ключ в замочной скважине, Кацураги отворила дверь. Войдя, включила свет в прихожей и позвала Синдзи:

— Ну, добро пожаловать в новый дом! Да не стесняйся уже ты. С вещами позже разберёшься, пусть пока там полежат.

Он неуверенно шагнул в новую обитель:

— Я дома, — на лице Синдзи нарисовалась кривая улыбка. Он сам понимал, что эта фраза сейчас неуместна, отчего Мисато могла на него посмотреть, как на дурачка. На секунду он почувствовал себя не в своей тарелке. Но ему хотелось здесь и сейчас перешагнуть этап стеснения, привыкания. Чтобы хозяйка лишний раз не волновалась.

— С возвращением, — подхватила Мисато и Синдзи расслабился.

Только юноша освободился от ненавистной армейской обуви, как Кацураги тут же всунула ему пакеты и направилась куда-то вглубь жилища.

— Положи продукты в холодильник, я пока переоденусь.

— Извиняюсь за вторжение, — пробормотал Синдзи, включая свет в гостиной.

Он был готов дать себе подзатыльник, ибо снова жизнь ему намекала на то, что в ней всё не так просто. Собственно говоря, его поверг в шок беспорядок, граничащий с хаосом. Такого от женщины, да ещё и офицера среднего звена, он никак не ожидал.

— У меня тут небольшой рабочий беспорядок, — послышался голос из другой комнаты. — Не обращай внимания.

— И это называется «небольшой беспорядок»? — удивился Синдзи, разглядывая мусор то тут, то там: использованные тарелки, банки от пива и газировок, пакеты от шоколадок и чипсов, разбросанная утварь. И пыль. Много пыли!

Внутренний перфекционист Синдзи люто негодовал. В этой квартире какой-либо уборки не было несколько недель. Юноша не понимал, как женщина вообще могла здесь жить. У него руки зачесались прибрать в этой лачуге. Останавливали лишь пакеты, которые он тащил в кухню, словно идя по минному полю.

— Уарк! — донеслось из кухни.

Синдзи оторопел, не зная, чего ожидать. Он, конечно, предположил, что у Мисато могло быть домашнее животное, однако все попытки вспомнить, какое из них произносит такие звуки, провалились.

— Уарк! — навстречу Синдзи выбежал пингвин и беспардонно полез в один из пакетов. Юноша даже не успел прийти в себя, как тот уже ловко вытащил крыльями какие-то консервы и с громким и довольным «Уарк!» ретировался на кухню.

— О, ты уже познакомился с Пен-Пеном? — выглянула из своей комнаты Мисато. На ней была белая футболка-безразмерка и короткие джинсовые шортики. Собранные в хвост волосы завершали образ, разительно отличавшийся от предыдущего. Синдзи опять в ней видел не женщину-майора, а симпатичную девушку.

— Э-э, — протянул сконфуженный юноша, рассматривая порванный пакет. Из него только чудом не вываливались остальные продукты, — похоже на то. Вы у себя держите пингвина?! Они же все в Красной книге!

— Ну да, типа того. Ещё один член семьи, — она выхватила истерзанный пакет. — Не стой столбом, положи полуфабрикаты и газировку в холодильник. А я сейчас быстренько что-нибудь приготовлю. Ты ведь голоден? Я вот точно!

Синдзи зашёл в кухню и, последовав примеру Кацураги, выложил все продукты на стол. Он всё ещё с удивлением посматривал на пингвина, который у себя в углу беззаботно поглощал консервированную рыбу. Когда Мисато успела ему открыть банку, Синдзи не мог понять.

— Погодите! И всё же откуда у вас пингвин? — не унимался он, стараясь пристроить новые продукты в холодильник. Пиво. И тут пиво. Опять пиво.

— Да нечего рассказывать, — она с лёгкостью заварила две порции лапши быстрого приготовления и запихнула пакетик с концентрированным соусом карри в микроволновку. — В NERV-Германия проводили самые разнообразные эксперименты. Порой жуткие. Очень жуткие. Два года назад, когда я там ещё служила, проект подошёл к концу. Животных должны были усыпить, однако я и ещё несколько человек взяли по одному питомцу.

— А не проще было их отпустить на волю? — Синдзи закрыл дверцу холодильника, кое-как утрамбовав продукты средь залежей пива.

— Кхах! Эти зверюшки уже не смогут выжить в дикой природе. Как бы это сказать, — Мисато приложила палец ко рту, стараясь подобрать слова, — к примеру, Пен-Пен не совсем снэрский хохлатый пингвин, как это может показаться. Он выглядит как пингвин, но это не совсем так.

— Что? — Синдзи разинул рот в изумлении. Не разыгрывает ли она его часом?

— Я же говорю — жуткие эксперименты. Он гибрид, продукт генной инженерии и биотехнологий. По этой причине не удивляйся его выходкам, договорились?

— «ПЭТА»[1] на вас нет.

— Организация по защите прав животных? — ухмыльнулась та. — Ты лучше иди руки помой, юный правозащитник. Ужин почти готов!

Мисато кивком указала, где уборная. Синдзи не стал спорить. Он ещё разок взглянул на примерно шестидесятисантиметрового пингвина, у которого был выделяющийся красный хохолок на голове. Питомец всё так же беззаботно поедал консервированные сардины — внешне и не скажешь, что он какой-то генетически особенный.

Пожав плечами, Синдзи ушёл мыть руки, прокручивая в голове своё немыслимое приключение, в итоге которого он оказался здесь — под одной крышей с красоткой и её пингвином. Звучит бредово — ещё неделю назад он ни за что не поверил бы в такой расклад. Однако судьба подкинула ему невероятный поворот в жизни. Получите и распишитесь. Какой сюрприз преподнесёт парню завтрашний день? Встретиться с каким-нибудь божком? А может, с суперменом? В Японии снег выпадет впервые за семнадцать лет? Он терялся в догадках.

— Кстати, Синдзи-кун, — с хитрой улыбкой заговорила Мисато, которая уже устроилась за столом, — со следующей недели пойдёшь в местную старшую школу. Так что завтра отнесёшь бумаги.

— Я думал, раз я работаю на вас, то мне не надо ходить в школу, — пробубнил юноша, садясь напротив женщины. Перед ним уже лежала тарелка с готовой лапшой и соусом карри.

— Ну уж нет, — погрозила палочками Мисато и подмигнула, — ты только поступил во второй класс старшей школы, а мы тебе не учителя какие-то. Молодому человеку необходимо получать знания в стенах учёного дома. И заводить друзей. А работа в NERV, считай, будет как ежедневные занятия в кружке.

Синдзи хотел возразить, но женщина ему и слова не дала сказать.

— С понедельника пойдёшь в школу, и никаких но. После школы тебя заберут в Геофронт, где начнут обучать пилотированию. Согласно твоему психопортрету, занятия в школе для тебя всегда были (и будут) скорее разгрузкой и отдыхом для мозгов, а не чем-то напрягающим и выматывающим. Разве я не права?

— Всё вы знаете, ничего не утаить…

— Видишь, как всё просто и легко получается!

— А если Ангел явится завтра? Не лучше ли пройти, ну там, не знаю, ускоренную подготовку, или как это называется.

— Не должен. Да и если он завтра объявится, то разницы никакой — сейчас тебя обучать ускоренным темпом или позже умеренным. Будем молиться, что не явится. Но, Синдзи-кун, ты нам нужен здоровым, а не овощем.

— Овощем? — он насторожился.

— Если серьёзно, то, скажем так, мы не хотим перегрузить твою нервную систему. Пилотирование «Евангелиона» — это сильная нагрузка на ЦНС. По этой причине лучше равномерно растянуть обучение, чем каждый раз ты будешь по двое суток отсыпаться с неясными последствиями через месяц. Поэтому и был выбран для тебя подобный режим.

— Всё равно звучит неубедительно, Мисато-сан.

Но замечание она пропустила мимо ушей.

— Это приказ. В школе у тебя будет свободное посещение, но это не значит, что сможешь отлынивать. Я буду лично проверять твою успеваемость!

На женщину глядела кислая мина, которая что-то хотела ответить, но никак не могла найти правильных слов. С Мисато невозможно вести спор, это Синдзи уяснил. Впрочем, он также догадывался, что идея с посещением школы неплоха — хотя бы можно отвлечься.

— Ну, раз возражений нет, тогда — приятного аппетита! — с этими словами Мисато налетела на свою порцию ужина. — Чего не ешь? Это весьма вкусно.

— Я просто не привык часто есть такую пищу, — Синдзи ковырялся палочками в лапше.

— А ну не привередничать тут! — женщина стукнула кулаком по столу — юноша аж вздрогнул. — Ешь, что дают! Какая капризная молодёжь пошла, в моё время никто не жаловался!

— Но, Мисато-сан… — жалобно протянул юноша.

— Никаких но! Я в твоём возрасте кошачий корм уплетала за обе щёки!

— Фу…

— А если что-то оставляла, то только чтобы поймать кошку и сварить её!

Синдзи побледнел, но всё же нашёлся что сказать:

— Времена Удара давно прошли, — он никак не мог выбросить из головы образ варящейся в котелке кошки, — сейчас можно и приготовить нормальную еду…

— Вот я и говорю — капризная молодёжь! Такое пиршество…

— Но Мисато-сан, я могу… как бы это сказать…

— Да-да, Синдзи-кун? — она хитро улыбнулась.

— Всё же это вредная еда, — Синдзи аккуратно начал формулировать свою мысль, — а я умею готовить. Я мог бы готовить для себя.

Мисато это заинтересовало.

— Повтори-ка, что ты можешь? — она довольно улыбнулась и потянулась к нему, подставив левое ухо.

— Ну, готовить для себя. Э-э, — юноша подумал, подбирая слова, — на двоих тоже могу. Наверное.

Женщина громко хлопнула в ладоши, обратно плюхнувшись на стул.

— Если вы настаиваете, Икари Синдзи-сан!

— Но…

— «Но»?

— У меня есть условие, — начал он неуверенно. Ему было одновременно и стыдно, и неловко.

— Это уже интересно, — Мисато отложила трапезу и подпёрла рукой подбородок, — я внимательно тебя слушаю.

Ей по-настоящему было интересно, какое могло быть условие у Синдзи, — не часто мальчишка проявлял инициативу, и она не хотела сейчас это давить в зародыше.

Он обвёл руками всю кухню, глубоко вдохнул и залпом выдал:

— Жить в таких условиях невозможно, Мисато-сан. Вы держите квартиру в чистоте, а я буду готовить. Думаю, это честная сделка.

Женщина не то чтобы удивилась предложению. Её скорее занимало наблюдение, что юноша чуть не поседел, сказав это, и сейчас съёжился, ожидая ответа.

— Ну, даже не знаю, надо подумать, — Мисато внимательно изучала виноватое лицо собеседника. — Как-то лениво, меня и так не плохо кормят, я всем довольна…

— Простите, — поник Синдзи.

— Да шучу я, расслабься, —рассмеялась она. — По рукам, Синдзи-кун. Начну генеральную уборку прямо сегодня!

Кацураги по-деловому протянула руку через стол.

Юноша всё ещё пытался осмыслить услышанное. Лицо Синдзи отчётливо отображало, как медленно доходил до него факт согласия с предложением, пока не засияло лёгкой радостью. Синдзи нерешительно протянул свою руку, но рукопожатие оказалось довольно крепким. Мисато это понравилось.

— Видишь, проявлять инициативу и немного наглости — помогает в жизни. Это ведь лучше, чем огородиться непроницаемой стеной.

— Угу.

— Ну а теперь — ешь что дают, — всё ещё улыбаясь, сказала Мисато.

— Сегодня — последний раз, — пообещал Синдзи себе и ей.

Женщина двумя лёгкими прыжками оказалась у холодильника и выудила оттуда две банки пива.

— Отметим нашу сделку? Её надо обмыть!

— Вы издеваетесь? Мне же нет восемнадцати.

— А мы никому не скажем, — повертела одну банку перед собой, — тут всего-то четыре процента. Да и тебе без двух лет восемнадцать.

— Знаете, опекун из вас так себе.

— За-ну-да, — положила она пиво обратно в холодильник и выудила две баночки колы. — Ишь расхрабрился паренёк наш.

— Что вы обещали доктору Акаги?

— Вот и сбагрю тебя ей, — Мисато поставила газировку перед Синдзи и растрепала ему волосы. — Вот уж точно — два сапога пара.

Ближе к ночи Синдзи уже во второй раз за день глядел на незнакомый потолок. На нём виднелись неровности, первые трещинки. Может, он и больше бы разглядел, если бы в его новой комнате было светло.

Его удивляло, насколько часто в последнее время ему приходилось смотреть на неизвестные вещи. Раньше он никогда не путешествовал, поэтому такие чувства были для него новыми. В Токио-3 он не знал ровным счётом ничего. Город-крепость для Синдзи был полной противоположностью родной Нагои.

Он никак не мог уснуть. Даже вполне удобный футон не способствовал переходу к ночным грёзам. Возможно, Синдзи не хотел снова встречаться с кошмаром, а возможно, был на взводе. Не успокоила его и ванна: после ужина Кацураги наставляла, что именно горячая ванна смоет все тревоги, тем самым очистив не только тело, но и душу. К сожалению, не сильно помогло.

В голову лезли неприятные воспоминания последних дней: падающая с лестницы Мана, разрушенный до основания Мисима, «Евангелион» и всё, что с ним связано, NERV, отец…

Чтобы убежать от этих воспоминаний, забыться, он предложил Мисато помочь с уборкой. Но та вежливо отказалась от помощи, сказав, что уговор есть уговор. Сейчас она хоть и старалась убирать потише, но за закрытой дверью слышалось шуршание мусорных пакетов. Синдзи в очередной раз отметил, что Мисато вполне хороший человек. Правда, он не всегда мог понять её характер: то она серьёзная женщина, которой лучше не перечить, то беззаботная девушка, которая с лёгкостью общается с ним на равных. Это противоречие для него было загадкой, он не знал, как вести себя. Ко всему прочему Синдзи не мог понять, почему Мисато так открыто к нему отнеслась. Не казалось, что это какая-та игра для завоевания доверия. Будто она и вправду открыла сердце. Впрочем, про таких добрых и искренних людей вроде как говорят, что им можно доверять. Он это понимал, но не хотел снова слепо кому-то довериться, чтобы в будущем получить удар в спину. Лучше оставаться на расстоянии, так намного проще для него.

Погружённый в мысли, Синдзи не заметил, как его приняло в свои владения царство снов.

В загородной электричке слышалось размеренное перестукивание колёс. Вагончик из металла и дерева словно простоял десятилетия в боксе, сохраняя свой первозданный вид, дабы прокатить всего одного пассажира прямо здесь и сейчас. В вагоне не было ни следов других людей, ни царапин, трещин, которые неизбежны при старении.

За идеально чистыми окнами виднелся вечерний пейзаж: горы сменялись рисовыми полями, а они, после перекрестка с семафором, — деревушкой. Потом всё снова: горы, рисовые поля, перекрёсток, деревушка. Горы, рисовые поля, перекрёсток, деревушка. И опять, и опять. Лишь облака безмятежно и беспорядочно плыли, изредка закрывая собою уплывающее в закат солнце.

Электричка всё так же размеренно катилась и нигде не останавливалась. Будто она маленькая игрушка, ездившая вокруг детского макета. Игрушка с одним-единственным пассажиром, который спокойно сидел и слушал музыку в плеере. Что за музыка — не разберёшь, но что-то приятное. В этом он был уверен.

Его не волновали ни повторявшийся пейзаж, ни перестук колёс. Ничего. Пассажир настолько хотел отгородиться от всех своих проблем, переживаний и страхов, что даже не обратил внимания, что ездит кругами уже очень давно. Снова и снова вид из окна повторялся. Ни единой души вокруг, даже в деревне. Только на перекрёстке показывалась женская фигура с ярко-красными огоньками в глазах. С каждым витком девушка стояла всё ближе к проезжающей мимо электричке, вызывая беспокойство у пассажира. Он боялся, что незнакомка ворвётся в его идиллию, заставит выйти из вагона в неизвестный и чуждый мир. Мир боли и страдания. А что ещё хуже — поведает о том, что Синдзи хотел забыть раз и навсегда.

Ещё одна встреча под усиливающиеся мигания семафоров и звуковых сигналов, и женская фигура в очередной раз приблизилась к вагону. У пассажира мелькнул образ девушки в белой шляпке. Образ, который запомнился одновременно и прекрасным, и ужасным.

Мана.

Сердце быстро застучало, он захотел убежать или хотя бы отвернуться. Но не мог, тело не слушалось его, будто мышцы вмиг атрофировались. Он вынужден сидеть на одном месте и ожидать неминуемую встречу и своё заслуженное наказание. Мана не простит его. Она сделает ему больно, и встреча сулит только ужас. Эта уверенность в нём укреплялась с каждым проездом перекрёстка, который семафорил всё сильнее и сильнее.

На очередном витке томительное ожидание вдруг прекратилось — пассажира озарило, что к нему приближается не Мана. Это кто-то другой. Кто-то, кого он знал и не знал одновременно. Теперь страх уступал насиженное место любопытству. Пассажир с интересом приготовился, чтобы не упустить момент пересечения взглядами. Он должен был ещё раз посмотреть на эти красные огоньки, чтобы вспомнить что-то важное.

Но следующей встречи уже не было.

[1] Имеется в виду PETA (англ. People for the Ethical Treatment of Animals) — «Люди за этичное обращение с животными».