Дело Гермионы (джен)

Как уже говорил, официальных языков преподавания в Дурмштранге два, немецкий и русский. Как всегда — и смех и грех, что называется. После основания школы и приезда первых учеников дело чуть не дошло до драки из-за того, на каком языке преподавать. В результате пришли к компромиссу, установив двуязычие, с апелляцией к двум сильным соседям-государствам. Потом и Священная Римская Империя германской нации, и Киевская Русь вошли в период раздробленности, ослабли, потом снова усилились, но двуязычие преподавания так и осталось.

От учеников, соответственно, для вступительного экзамена требуется владение одним из официальных языков. Видите, какая халява у нас в Хоге? А вот преподаватели, понятное дело, должны владеть обоими языками, и желательно еще каким-нибудь, вроде словацкого, болгарского или норвежского. Директор Дурмштранга, по слухам, говорит на всех языках, какие только звучат в школе.

Не знаю, насколько правда, но английский был очень даже хорош в его приветственной речи.

Сам Гарри, понятно, в полном восторге: тут тебе и красивые девушки, и Сириус, и тренировки от Грюма. При всей своей ворчливости и параноидальности Аластор, когда дело доходит до практики, мастер. Умеет красиво подать материал, так что хочется и самому кастануть не хуже! Опять же, никто не тычет пальцами в шрам, не шепчет, что это Гарри Поттер, наоборот, относятся к нему как к обычному школьнику. Дополнительная тема для восторга, так сказать. Вопрос с уроками урегулирован, в общем, живи и радуйся.

Собственно, к чему это я?

Почему у магов нет специальных полиглотных заклинаний, равно как и единого языка? Да, конечно, у них есть отличные мозговые стимуляторы. Выпил — и зубри словарь наизусть, но как-то не того. Неправильный подход, хоть товарищ Аластор и не возражает против употребления стимуляторов. Так что надо, надо изобрести языковое заклинание, уже даже название придумал. Кричишь: «Гугель Транслейт!» — и делаешь жест, как будто пальцем в клавишу «Enter» тычешь.

Опять же, амулеты-переводчики — ведь это золотое дно!

Правда, не знаю, как их делать, только смутное ощущение, что все это должно зиждиться на образах из головы, как в Легилименции. То есть амулет воспринимает не речь, но образ того, что вам хотят сказать, и переводит на понятный вам язык. Или доносит образ, типа «сделал перевод». Пока же приходится обходиться русским с британским акцентом, причем очень интересная вещь получается. На «английском» русском говорю нормально, но чтобы говорить на «русском» русском, приходится делать усилие, как будто выключатель в мозгу поворачивать.

Со стороны смотрится, то есть слышится, крайне смешно. Товарищ Войцех, который стал первым подопытным в языковых экспериментах, не удержал вежливой улыбки, после чего смутился и долго извинялся. Старается держать марку старосты и гордого сына Польши, хех. Также старается не навязываться и в роли гида-помощника выступает, только если его попросят. И это замечательно.

Еще бы на уроки местные походить, проникнуться атмосферой, так сказать, убрать британский акцент, хех. У меня-то языковой проблемы нет, как у Поттера, можно посещать уроки а-ля обычный ученик, но это в теории. На практике факультативы на пару с Гарри — предел, все остальное время съедает товарищ Аластор и тренировки.

Сам Грюм к идее походить на уроки относится нейтрально, мол, хочется — ходи.

Единственно и исключительно — после победы в первом испытании. Тут он, конечно, прав. Хотя подготовка идет полным ходом, все равно времени на отработку всех идей не хватает. Но даже так вырисовывается неплохая картинка, жаль только, что без музыки. Но ничего, ко второму испытанию и этот вопрос проработаем. Наверное.

Мысли скачут туда и сюда, как стадо маленьких пони.

Вообще, вот такое вот кривое петляние размышлений свидетельствует о том, что проблемы скопились, и их надо решать. Мозг мечется от одной проблемы к другой, а надо настроиться и планомерно закрыть всё. Итак, начнем с самой главной проблемы, а именно Цели. Да-да-да, все той же глобальной Цели, то есть возвращения домой. Стоило вырваться из Хога хотя бы для того, чтобы осознать очередную грань и пропасть проблемы.

Итак, чтобы вернуться домой, в свой мир, мне необходимо принять этот мир, с магами, как свой родной.

Парадоксально, но факт. Сумев переломить подступающее безумие и отчаяние, выбив из себя первоначальную дурь и осознав общее безумие, я все же не сумел сделать следующий шаг. Для этого потребовалось попасть на Турнир. Итак, если продолжать стремиться к Цели и упорствовать в достижении оной, то маятник качнется обратно, и меня опять накроет безумие. Ни уроки Луны, ни собственное жалкое здравомыслие не помогут. Чтобы избежать этого, надо признать в душе местный мир домом, признать, что надо обустраиваться и пускать корни и что местные проблемы — и мои проблемы тоже.

Движение к Цели останется в целях, но не будет главной целью, такая вот грустная тавтология жизни.

И, следовательно, надо отложить в сторону равнодушие к Турниру и впрячься со всей энергией. Надо вникнуть в дела близнецов и по возвращении оказать им дополнительную помощь. Надо подумать над собственным домом, а также что делать с надвигающейся войной. Или, наоборот, как ускользнуть из-под опеки Дамблдора и уехать куда-нибудь. Все это требует глубокого обдумывания, и даже приняв решение в голове, не так-то просто будет взять и принять это сердцем, образно говоря. Хорошо, конечно, что проблема вскрылась и теперь можно заняться ей, но все равно опять время, силы и... не знаю, но факт того, что Цель придется отодвинуть, немного меня нервирует.

Да, уговаривал сам себя и раньше, что потребуются десятилетия, но все равно. Слова остались словами, что ли, не знаю, как это выразить. Теперь же требуется воплотить слова в дело. И от этого становится как-то печально, и в душе одно расстройство.

Гарри смотрел на Флёр, и сердце его замирало. В голове рождалась песня, невнятная, но, казалось, уносящая организм ввысь. Все во Флёр вызывало у него восторг — и как она ходит, и как говорит, как улыбается и смотрит на него, и даже как она ест.

У Хогвартса и Шармбатона не было отдельных столов, но как-то так сложилось, что за обедом гости Дурмштранга садились рядом, и Гарри каждый день мог наблюдать за предметом своего восхищения. О, конечно, делал он это нежно и деликатно, не пялясь и не пожирая глазами, дабы не обидеть Флёр. При этом раздирали его противоречивые чувства. Возмущали его поклонники Флёр — и тем фактом, что они поклонники, и что разговаривают с ней недостаточно нежно и почтительно, и что смотрят слишком жадно и отвлекают. Но одновременно Гарри люто завидовал этим самым поклонникам, ведь они так свободно и легко разговаривают с Флёр! Сам он при пересечении некоей черты, примерно в метр от Чемпионки Шармбатона, начинал краснеть, заикаться и говорил совсем не то, что хотел. Но это же парадоксально приносило ему облегчение — ведь разговаривай он с Флер свободно, наверняка сказал бы ей грубость или невзначай обидел. Сейчас же Гарри молча обожал ее на расстоянии и радовался этому, одновременно, однако же, желая познакомиться ближе.

Взгляд его упал на Гермиону, которая, как обычно, о чем-то размышляла, уставившись невидящим взглядом прямо в Гарри. В первое время совместной жизни в особняке Блэков эта привычка пугала Поттера, потом он находил ее волнующей... пока не получил гневную отповедь с обещанием сломать руки и ноги. Короткая вспышка влечения прошла, сменившись привычным отношением к Грейнджер — как к старшей сестре, и теперь Гарри был благодарен за ту отповедь. Ведь у него появилась мысль, дерзкая и волнующая!

Нет, он не собирался торговать секретами или продавать информацию, как ему предложила Нимфадора Тонкс. Не будь она метаморфом, Гарри наверняка бы влюбился в нее, но изменчивость тела пугала. Почему-то казалось, что сейчас Тонкс превратится в страшилище или обернется кем-то неприятным, и Гарри так и не смог перебороть в себе этот иррациональный страх.

Вот Флёр — другое дело! Красива, изящна, воздушна и ни в кого не превращается!

Гарри сморгнул и вернулся к упомянутой мысли. Гермиона — Чемпион, и она — девушка. Флёр — тоже Чемпион, и тоже девушка. Гермиона всегда помогала Гарри. Надо попросить ее о помощи с Флёр, и тогда все будет в порядке! Гарри смутно представлял, чем именно может помочь Гермиона, но знал, что поможет. Теперь следовало собраться с мыслями и как можно понятнее изложить проблему.

— Ты хочешь пойти с Флёр на бал, но не знаешь, как ей об этом сказать?

— Да.

Смотрю на Гарри. Уточняю:

— Почему бы тебе не попросить о помощи Сириуса?

Как уже говорил, товарищ старший Блэк очень даже привлекает учениц Шармбатона.

— Да как-то не знаю... он, кажется, и сам растерян... сказал, что не может помочь, — задумчиво мычит Гарри.

Ага-ага, понятно. Я-то уж губу раскатал, что у мальчика все наладилось. Хорошо, конечно, что он отвратил свои помыслы от меня, но плохо, что теперь просит помочь. Смотрю на Флёр. Да, я бы у нее взял пару уроков французского языка, желательно с французскими поцелуями, ага-ага. Как нарочно мисс Делакур смотрит в нашу сторону и посылает милую улыбку. Диадема слегка сжимает виски, а Гарри, вижу, опять плывет. Разве что язык наружу не вывесил, а так в глазах незамутненный восторг и счастье.

Хм-м-м, как говорил один толстый медведь, «это "ж-ж-ж" неспроста»!

Или у меня паранойя, и мальчик просто неровно дышит к девушке, а тут она возьми и улыбнись?! Хех. Кто из нас не был в такой ситуации? Следовательно, надо помочь Гарри, опять же посмотреть, что за девушки в Шармбатоне, а то так и не поговорим толком. Разобраться, что же там такое с Флёр, балуется ли она менталистикой, и если да, то зачем? Может, взять пару уроков в дополнение к грюмовским? Налаживание тесных контактов между школами, опять же, то да се.

И вопрос, с кем идти на бал мне, пока открыт.

Надо пригласить Нимфадору, это будет сильно!

Смотрю на стену основного здания Дурмштранга. Специально пришел поглазеть на местную достопримечательность. Лозунг «Ради общего блага», выведенный корявым почерком поверх «знака Гриндевальда», как его называют в Дурмштранге. Он же знак Даров Смерти. Треугольник, в который вписан круг, и вертикальная линия, как бы биссектриса из вершины треугольника, делящая круг пополам. Лозунг принадлежит Гриндевальду, который здесь учился и был сильно одержим Дарами Смерти, точнее их поисками. Вот в итоге в подсознании учеников знак Даров превратился в знак Гриндевальда и стал символизировать всякую бяку.

Ведь сам Геллерт, в молодости зажигавший на пару с дедушкой Альбусом — почти сто лет назад! — потом пошел по наклонной дорожке, возжаждал власти и стал Темным магом. На фоне мировых войн магам и без того хлопот хватало, но все равно в итоге в 1945 году пришлось Дамблдору вмешаться и скрутить Гриндевальда. Но память его и слава, как Темного мага, до сих пор будоражат умы, особенно учеников Дурмштранга, где Гриндевальд и учился.

Сама легенда Даров Смерти крайне занимательна и свидетельствует о том, что ничто человеческое магам не чуждо. Тут тебе и жажда халявы, и глупое поведение, и стремление к всемогуществу, получаемому чужими руками, и хитрость, смешанная с жаждой жизни, ведь провести всю жизнь под мантией-невидимкой... это надо уж очень бояться смерти. Опять же символизм, приписываемый Дарам, то есть, кто соберет все три — будет мега-крут, и все склонятся перед ним, но даже тот, кто, мол, владеет одним Даром, уже выше остальных магов.

Всего этих Даров Смерти три.

По легенде три братана в древности встретили на мосту Смерть, и та за каким-то хреном преподнесла каждому по подарку. Все по классике: «формулируйте желания четче, без двусмысленностей».

Старшему брату досталась Старшая палочка, которая-де круче всех остальных волшебных палочек в два раза и дарует непобедимость в магических стычках. Учитывая, что этого самого старшего брата, по легенде о Дарах, просто подрезали без всякой магии, можно только посмеяться над «непобедимостью». Возможно, это отголоски факта создания самой первой магической палочки, этого концентратора энергии, который даровал магам силу и власть.

Среднему достался второй Дар — воскрешающий камень, якобы возвращающий мертвых в мир живых. Судя по тексту, то ли призраков можно было видеть, то ли он в некромантии служил подспорьем, в общем, тоже хрень какая-то, а не возвращение мертвых.

Младший брательник получил третий Дар — мантию-невидимку, способную спрятать даже от Смерти. Бред, конечно, с чего бы это создатель не мог одолеть собственный артефакт?

Но легенда — она и есть легенда.

И все равно, по-моему, символично. Если уж брать что-то, так артефакты, и распоряжаться ими нормально, не теряя головы. Артефакторика и Трансфигурация, вот на чем надо сосредоточиться, не считая, конечно, занятий по телепортации. Если и ловить шансы против опытных взрослых магов, то только в этих областях.

В общем, собери эти три Дара-артефакта и типа будешь первым магом на деревне, хех.

Интересно, что подразумевал Гриндевальд под общим благом? Власть имени себя?

Его последователь и идейный подражатель, Волдеморт... что им движет? Для чего все эти телодвижения и войны? Хм-м-м, как-то раньше не задумывался, а ведь вопрос важный. Как обычно, пока не припрет, о важном не думаешь. Значит, решено, надо будет расспросить Грюма о Волдеморте и вообще первой войне, а также прикинуть пути развития с учетом вновь открывшихся и переосмысленных обстоятельств.

Бросив еще один взгляд, отправляюсь дальше на тренировку.

В конце концов, любой символ стоит не больше того, что в него вкладывают верующие.