Покой и воля (Книга II) (джен)

Уникальная возможность поквитаться. Редкий случай свести счеты. Единственный шанс отомстить, выпадающий раз в сто лет. Точнее, в сто четырнадцать.

Шанс, случай и возможность смотрели сквозь стекла полукруглых очков. Без мольбы или вызова, с легким интересом: воспользуется ли молодой своим преимуществом или нет? Ага, колеблется... Почему?

— Не вижу смысла взывать к вашему великодушию, Северус. Предлагаю взглянуть на проблему с научной точки зрения. Меня поразило проклятие, неизвестное нам обоим, — полагаю, это интересный вызов для вас.

Чернота захватила кисть и предплечье. Плотными темными нитями оплела локоть. Пораженная рука напоминала камень: твердая, шершавая и холодная. На директорском столе среди книг и бумаг она смотрелась жутковатым пресс-папье.

— Как это произошло? — выпад насчет великодушия Северус проигнорировал. Промелькнула мысль повторить давний ночной диалог на утесе и спросить, что он получит взамен, но ассоциация была признана неудачной. Откажется лечить — получит директорский труп и множество дополнительных проблем.

— Я думал, мне по силам изменить пророчество о Гарри, — Дамблдор поморщился и, видимо, хотел сжать кисть в кулак, но пораженные пальцы лишь слабо дрогнули. — Том действительно помешался на антиквариате. Использовал фамильный перстень одной из древнейших магических семей.

— Вы попытались разрушить хоркрукс?

— Да, и мне удалось. Но Том, очевидно, предусмотрел, что в случае повреждения хоркруксов вступает в силу проклятие. Не представляю, как справится Гарри, если предположить, что подобная дрянь упрятана в каждом из них...

— Сейчас меня интересуете вы, а не Поттер, — перебил его Снейп, у которого директорская рука вызывала худшие предположения.

Магических способов сделать добро ближнему наберется едва ли с дюжину, а мир пакостей и вредоносных уловок велик и разнообразен. Всевозможные проклятия, темные заговоры и наговоры, порча, сглаз, ворожба на болезнь и бедность, измену и немощь... Пожелай Северус извести всех своих врагов, ему не составило бы труда не повториться в средствах.

Однако с той гадостью, что Волдеморт упрятал в хоркрукс вместе с частью души, он столкнулся впервые. Более всего это походило на магическую проказу, когда пораженный проклятием человек день за днем разлагается заживо. Но с проказой бы Дамблдор справился самостоятельно, в крайнем случае, обратился бы к Помфри.

— Я тоже поначалу решил, что это «Темная лепра», — подтвердил директор. — Но когда все испытанные средства оказались бессильны, понял, что Том придумал кое-что похуже проказы.

— Вы сохранили обломки хоркрукса? Надо изучить их, там могли остаться следы проклятия. И опишите подробнейшим образом, что вы делали и говорили, пока разрушали хоркрус. И, кстати, чем именно вы его разбили?

— Сколько вопросов для одного больного старика, — усмехнулся Дамблдор. — Вы, кажется, заинтересовались всерьез.

* * *

Остатки оправы из потемневшего золота медленно вращались, заключенные в изолирующую сферу. Дополнительные защитные чары на лаборатории установлены, волшебная палочка наготове, но Северус все равно медлил. Одолевали сомнения: по силам ли ему проникнуть в колдовство Волдеморта, когда это не удалось даже Дамблдору?

— Прозрачный шарик, а в нем какая-то хрень, — прокомментировали из-за спины.

— Это не хрень, а обломки хоркрукса, — он хлопнул по нахальной пивзовой пятерне, протянувшейся к сфере. — Я же просил Барона не пускать вас сюда сегодня!

— Он и не пускал, — полтергейст подлетел с другой стороны, — пока не прискакал Бродяга Дик и начал орать, что в Тайной комнате инферналы.

— Что-о?! Откуда они там взялись?

— Забрели из тоннелей, — в ответе шумного духа звучало удивление, что человек не понимает таких простых вещей. — Раньше-то их василиск держал... Ну, Барон с Безголовыми полетели их обратно загонять, а я сюда. Успокойся, не трону я твои обломки!

Северус не ответил. Со временем воспоминания о первом годе деканства успели поблекнуть: зловещая трещина в стене глубоко под слизеринскими спальнями, прорыв троллей, сражение с неупокоенными... Неужели событиям почти двадцатилетней давности суждено повториться? Но уже без Квиринуса и без хмельного куража юности... Нет, пусть привидения пока обходятся своими силами, у декана имеется дело поважнее.

Взмах палочки, и сфера с чуть слышным шипением распалась. Части перстня плавно опустились на блюдо из рунированного серебра, блокирующее любые магические токи. Пивз глядел во все глаза, но вел себя смирно.

— Видите что-нибудь особенное? — поинтересовался Снейп.

— Как тебе сказать... Пока не делай с ними ничего, я сейчас, — и с этими словами шумный дух нырнул в стену.

Человек прибавил огня в светильниках и поднял блюдо, всматриваясь в остатки хоркрукса. Ничего замечательного — массивные, без гравировки, грубоватые части золотой оправы, удерживающей некогда какой-то камень, возможно, драгоценный. Поводил палочкой, надеясь уловить следы заклинаний... Без результата. Что же такого заметил полтергейст?

— После ругаться будешь, сначала глянь! Да все здесь целое, говорю тебе! — донеслось из стены. Вслед за тем показалась спина Пивза, обтянутая пестрым кафтаном, и наконец он выбрался целиком, энергично жестикулируя и горячо убеждая кого-то не злиться.

«Кто-то» оказался слизеринским призраком, и выглядел он страшно: изодранная в клочья одежда, раны на теле, из которых тек голубоватый дым, пятна бурой слизи на лице, руках и мече. Похоже, Барон только что вернулся из жестокого сражения.

— Молись, чтобы твоя причина в самом деле была серьезной, — сквозь зубы процедил он. — Северус, инферналы нашли дорогу в Тайную комнату! Или ее им кто-то показал, что вероятнее... — призрак умолк и застыл напротив остатков перстня. Снейп, хорошо знакомый с его поведением, понял, что Барон чем-то до крайности удивлен.

— Та-а-ак, — начал терять терпение человек. — Вы оба видите что-то, чего не вижу я. Может, скажете, наконец, что это?

— У тебя порошок мандрагоры есть? — словно не слыша его, спросило привидение.— Возьми немного и посыпь сверху.

— Только не металлической ложкой, — поспешно добавил Пивз. — Стекло, дерево, глина, — что угодно, кроме металла. Особенно серебра.

— Его он почему-то сильнее всего не любил, — заметил Барон.

— Предчувствовал, наверное.

Пивз сохранял полнейшую серьезность, и это было очень подозрительно. Барон оторвал рукав своего камзола и с непроницаемым видом принялся вытирать клинок. Северуса одолевали подозрения.

— Если вы решили разыграть меня, то выбрали неудачное время.

— У тебя есть два способа проверить, шутим ли мы, — отчистив меч, Барон занялся перевязкой ран. — Или ты немедленно убиваешь себя, становишься привидением и получаешь наши возможности, — или берешь мандрагору.

— Убедили, — Северус направился к шкафу с препаратами. Помня предостережение Пивза, нашел среди инструментов широкий деревянный шпатель.

Тонкий серый порошок облачком взвился над частями хоркрукса и... принял вид крохотного василиска! Несмотря на малые размеры, были заметны и костяной венец на голове, и круглые красные глаза. Нахлынул страх, но тут же улетучился: взгляд василиска обращает в камень мгновенно, а раз он еще способен говорить и дышать...

— Проклятие Салазара Слизерина, неотвратимое и для простых смертных недоступное! — торжественно возвестил Пивз и уже обычным тоном добавил: — Вы, волшебники, такие смешные, когда думаете, что всех обхитрили. Чары невидимости, чары неслышимости... Ха! — он собрался пнуть пустую бутыль, стоявшую в углу, но, вспомнив о присутствии Барона, передумал и просто уселся на нее верхом. — Мальчик Том тоже был уверен, что никто не подглядывал за его опытами с проклятием.

— А как с ним связано ваше предупреждение насчет металла? — Снейп добавил еще порошка, и теперь над бывшим хоркруксом свивал кольца переливчато-зеленый фантом, завораживая плавным танцем.

— Василиск был разумным существом, — подключился к объяснениям призрак. — Он предложил Слизерину часть своего дара. Что-то вроде признательности за кров и пищу... Но Салазар не мог пользоваться каменящим взглядом так же свободно, как василиск, его магии на это просто не хватало. Он только окончательно испортил отношения с остальными Основателями, которым пришлись не по душе каменные статуи магглов в замковом дворе. Помнится, сильнее прочих ярился Годрик... Тогда Салазар и придумал проклятие окаменения, которое поражало любого, у кого в руках окажется что-нибудь металлическое. Особенно ему не нравился серебряный годриков меч.

— Или сам василиск подсказал твоему Салазару, чем его легче всего уконтрапупить, — подал голос Пивз.

— Он не мой, но признайся, что неплохо придумано.

— Одобряешь коварство, благородный рыцарь?

— Погодите-ка, — вмешался Снейп в готовую вспыхнуть перепалку. — Если порошок мандрагоры обнаруживает василиска, то настойка сможет убрать проклятие, так?

— Попробуй, — пожал плечами Пивз. — До того как в дело вмешался Томми, так и было, скорее всего.

* * *

— Неужели сами догадались? — в голосе Дамблдора слышалось восхищение. — И всего за сутки!

— Насчет настойки — да, — отрывисто бросил Снейп, делая вид, что полностью поглощен процессом переливания зелья из флакона в стакан.

— А насчет остального?

Подчиненный недоговаривает, это и без легилименции ясно. Молчит, хмурится, избегает смотреть в глаза. Страшно? Стыдно? Самолюбие мешает?

— Мне подсказали, — неохотно признается он.

Северусу чудится, что в директорском кабинете со всех портретов насмешливо и презрительно смотрит на него большеротый курносый коротышка в шутовском колпаке. «Эх, ты, чароплет...»

— Пивз подсказал. И факультетский призрак. Без них я бы ничего не нашел.

— Определенно, Том изменил формулу проклятия Слизерина, — директор предпочел сменить тему. Конечно, приятно отвесить оплеуху чужому тщеславию, но теперь был не тот случай. — Да... Ум настолько же извращенный, насколько и великий. Проклятие Слизерина, скорее всего, убивало мгновенно, как и взгляд василиска. Том растянул процесс. Сможете определить, когда я полностью превращусь в камень?

— Я кое-что добавил в обычную настойку мандрагоры, — видение полтергейста исчезло и Северус заговорил уверенней. Как бы то ни было, дополнительные ингредиенты для зелья он нашел сам, без подсказок. — Проклятие она, к сожалению, не ликвидирует, но существенно замедлит его действие. Думаю, в вашем распоряжении месяцев десять, может, чуть больше.

— А потом? — не дрогнувшим голосом спросил директор.

— Потом процесс окаменения доберется до сердца. Или до легких.

— Что ж, время еще есть. Мне надо будет многое рассказать вам, Северус... Но это подождет. А пока — спасибо за отсроченную смерть.

— Раз вы в ближайшее время не планируете умирать, то считаю необходимым доложить: в подземелье замка появились инферналы.

Дамблдор посмотрел на него с недоумением.

— Неупокоенные бродят под Хогвартсом вторую тысячу лет, если не ошибаюсь. Тролли периодически их притаптывают, потом они вновь вылезают. Что-то изменилось?

— Да. Они уже не в тоннелях, а в Тайной комнате. С уничтожением василиска исчез последний надежный барьер для них, — Северус вспомнил, в каком виде вернулся из схватки Барон. — К тому же они стали сильнее и агрессивнее. Хранители уверены, что кто-то поддерживает их магией.

— От опытов с бессмертием один шаг до опытов со смертью... Хоркруксы, Пожиратели смерти, ходячие мертвецы — магглы назвали бы это манией, а того, кто ею одержим — маньяком. — Дамблор допил лечебное зелье и решительно поднялся из-за стола: — Идемте в тайную комнату, Северус, будем вместе укреплять защиту.

— Вместе? — язвительно переспросил Снейп. — Не «ставь сам магический экран»? Не «выкручивайся, как знаешь»? Это на вас так мандрагора действует?

— Все-таки вас заслуженно называют сволочью, — не оборачиваясь, бросил директор.

* * *

— Профессор Снейп, вы ошиблись аудиторией, — любезно сообщил Гораций Слагхорн. — Понимаю, привычка... Кабинет ЗоТИ этажом выше.

Полтора десятка лет ходить одним и тем же путем — неудивительно, что в первый учебный день ноги сами привели свежеиспеченного учителя Защиты к знакомой двери.

Смущенно извинившись, Северус поспешил наверх, в свой заново оборудованный учебный кабинет. Новехонькие наглядные пособия, чучела от лучшего таксидермиста магБритании, семейство гриндилоу в просторном аквариуме, выводок Красных Колпаков за толстым стеклом террариума... «Флориш и Блоттс» не подкачали, не подвел и Хагрид. Но это все мелочь, если вдуматься. Главное, Темные искусства наконец-то будут оценены по достоинству. Опасные, плохо изученные, навечно записанные в армию зла? Что ж, тем они интересней. И горе тому, кто посмеет плохо отозваться о предмете, который отныне станет вести профессор Снейп!

Сначала он подумал, что вновь ошибся классом. Но нет, вон шкаф с боггартом, гриндилоу кувыркаются в воде... Тогда откуда мазня на стенах? Да еще и в позолоченных рамах!

— Эй, кто там! Дежурный! Немедленно снять все картины и вынести.

Но едва полотна, повинуясь взмаху эльфийской лапки, покинули свои крюки, как в кабинете объявился Пивз.

— Ку-у-да?! — налетел он разъяренным гиппогрифом на домовика. — Верни все на место, лопоухий!

— Очень обидные ваши слова! Мне, между прочим, господин профессор приказали!

— Ах, вот как?! — полтергейст грозно развернулся в сторону человека. Домовой эльф поспешил убраться от греха подальше. Картины остались на местах. — Не ожидал от тебя, парень. Ты что, не оценил? Это ж самые настоящие Непростительные! Вот тебе «Круцио», вот «Империо», вот Дементор, инфернал... Я, понимаешь, всю Выручай-комнату перевернул, искал ему лучшие рисунки, а он носом крутит!

Полтергейст уселся на край аквариума и умолк. Водяные черти резвились вовсю, и в другое время Пивз обязательно попробовал бы поймать их, но сейчас он был слишком обижен.

— Пивз, я очень ценю вашу помощь, — Северус старался говорить помягче. — Но вы сами посмотрите, это же не картины, а невесть что... Где дементор? Вот эта помесь вороны и половой щетки? Инфернал с пивным брюхом. И, поверьте на слово, эту даму не терзают пыточным заклинанием. Судя по выражению лица и позе, ее в худшем случае ущипнули за задницу, — Снейп подошел вплотную к одному из полотен и прочитал подпись: — Оливер Картрайт⁽¹⁾. Не тот ли это художник, что оставил нам портрет господина Локхарта, победителя мантикор и акромантулов?

— Много ты понимаешь в живописи, — проворчал шумный дух.

— Я ничего не понимаю в живописи. Но я видел дементоров с инферналами и «Круцио» в действии. Как и вы, впрочем. Поэтому мне странно...

— Ну, видел, — вздохнул Пивз. — Ну, мазня. Зато не очень страшно. Насмотрятся еще на настоящих дементоров...

— Ладно, пусть остаются, — махнул рукой Снейп. — Хорошо, что иллюстрации в учебниках сделаны не Картрайтом.

* * *

Рубеус Хагрид снял котелок с огня, вооружился черпачком и доверху наполнил густым варевом миску, которую обычный человек назвал бы тазиком. Рядом возвышалась кружка под стать, в которой плескалось темное пиво.

В углу Клык энергично обгладывал чей-то мосол. Его ужин не требовал дополнительных приготовлений.

Хагрид отхватил ножом ломоть хлеба и уже собрался впиться в него зубами, но тут Клык поднял голову и тихонько зарычал, глядя на дверь. Рык был не грозным, а, скорее, предупреждающим: к дому приближается незнакомец, но пахнет он не опасно.

В самом деле, послышались одинокие уверенные шаги, а затем стук в дверь. Хагрид удивился: Гарри Поттер или Рон Уизли ходят быстрее и шумят; Гермиона Грейнджер, наоборот, легкая, как листочек; директор Дамблдор предпочитает личному визиту патронуса, и больше хижину лесничего вроде бы некому навещать.

— Тихо, Клык, — на всякий случай приказал Хагрид, и открыл дверь.

На пороге стоял незнакомец в серой мантии, с птичьей клеткой в руках. Глубокий капюшон бросал тень на лицо.

— Добрый вечер, Хагрид. Мы знакомы, но вы едва ли сможете узнать меня.

Капюшон упал на плечи, открывая частую сеть шрамов на лице и безволосом черепе. Страшную картину смягчали ясные голубые глаза и располагающая улыбка.

— И впрямь не припоминаю что-то... — лесничий задумчиво поскреб в затылке.

— Квиринус Квиррелл. Несколько лет преподавал в Хогвартсе маггловедение, потом, всего один год, Защиту от Темных искусств...

— Мистер Квиррелл?! Живой?! Да чтоб я сдох! — Хагрид на радостях сгреб Квиринуса в охапку и чуть не придушил. — В замке говорили, вы того... что вас этот, кого нельзя...

— Должен признать, ему... — от жилетки Рубеуса шел такой крепкий дух табака и кожи, что Квиринус не выдержал и чихнул, — ...ему почти удалось!

— Что ж мы в дверях стоим! Проходите, я как раз ужинать собрался. Птицу свою сюда ставьте, чтоб Клык не достал.

При упоминании ужина Квиринус почувствовал, что всерьез проголодался. Но злоупотреблять чужим гостеприимством он не собирался и потому объяснил, что надолго не задержится и лишь просит разрешения перенести сюда два своих чемодана, чтобы потом вместе с ними перебраться в Хогвартс, где должен быть профессор Снейп, который...

— Пошли за чемоданами, — Хагрид мимоходом потрепал гостя по плечу. — Когда много слов, я в них путаюсь.

Вернувшись на поляну, Квиррелл растерялся: все кусты вокруг выглядели одинаково, и он никак не мог вспомнить, куда спрятал багаж. Однако лесничий без колебаний зашуршал ветками и одной рукой выволок оба баула⁽²⁾.

— Они у вас пустые, что ли? — пошутил он.

— Там книги и рукописи... Вся моя бумажная работа.

— Так вы писатель? — Хагрид расплылся в радостной улыбке. — Вот это да! Никогда живьем писателя не видел!

— Я, скорее, историк. Пишу историю Хогвартса и Магической Британии.

— Ишь ты...

Рубеус, пристроив ношу под мышку, зашагал вперед. Лицо его светилось необычным оживлением.

— Слушайте, мистер Квиррелл, вы в Хогвартс на время или как? — он резко остановился и обернулся, чуть не задев спутника углом его же чемодана.

— Надеюсь, «или как». Замок всегда был безопасным местом, а мне сейчас именно такое и нужно. Конечно, придется как-то объяснить директору свое появление...

— А селитесь-ка у меня! — перебил его Хагрид. — В полумиле отсюда моя сторожка, я там ночую, когда с утра на охоту. Стены утеплю, крышу подлатаю, и перезимуете!

Идея выглядела заманчивой. Северус, конечно, поможет спрятаться в Хогвартсе, и привидения не выдадут, но неизбежное объяснение с директором, опасность, что кто-нибудь проболтается Поттеру... Нет, сторожка в лесу намного привлекательней.

Молчание гостя хозяин истолковал по-своему.

— Оно, конечно, стряпать самому придется, но я вам и муки дам, и мясца, и с молоком пособлю...

— Спасибо, Хагрид, но зачем вам столько беспокойства?

— Скучно мне, — вздохнул полувеликан и вновь зашагал по тропе. — Раньше хоть Гарри забегал, а теперь ему некогда... Клычок, конечно, все понимает, но так хочется иногда с кем-нибудь словом перекинуться! А тут настоящий писатель. Вы бы рассказали чего, я б послушал... А?

Он снова обернулся и с такой обезоруживающей надеждой посмотрел на Квиринуса, что тот немедленно согласился.

— Вот и славно! Идемте-ка ужинать, простыло все.

Стряпал Хагрид отменно. Квиринус, уписывая за обе щеки сытную грибную похлебку, подумал, что было бы неплохо перенять у него некоторые кулинарные уловки.

Сторожка, в которой предстояло поселиться, пряталась в ельнике, у мелкого говорливого ручья. Срубленная грубовато, но прочно, она, по мнению Квиринуса, могла выдержать любую непогоду.

Обстановка внутри мало чем отличалась от постоянного хагридова обиталища: все та же крытая шкурами просторная лежанка, стол из цельного спила необхватного ствола какого-то лесного исполина, лавка-великанша, печь, полки с посудой на стене. На узком подоконнике, наполовину закрывая низкое окно, выстроились резные деревянные фигурки: единорог, медведь, вставший на задние лапы, остроухий волк, свернувшаяся калачиком кошка...

— Баловался от нечего делать, — отмахнулся Хагрид. — Дров под рукой не окажется, пригодятся в печку.

— Зачем же такую красоту жечь?

Рубеус польщенно проворчал что-то насчет кривых рук, сгрузил на пол чемоданы, повесил на крюк под потолком масляный фонарь и, пообещав скоро вернуться, вышел.

Квиринус сел за стол, похожий на маленькую городскую площадь, поставил рядом клетку.

— Что скажешь, Нельсон? Перезимуем?

Скворец бодро свистнул.

— Сиби здесь наверняка понравится.

В сторожке пахло травами, сухим деревом и чуть-чуть горячим маслом от фонаря. За стеной сгущались сумерки, где-то в чаще ухал филин. К удивлению городского жителя, лесная тишина не угнетала его; наоборот, захотелось немедленно достать бумагу, перо и продолжить работу, начатую в Косом переулке.

Стук в дверь застал его с чернильницей в руках.

— Войдите! — беспечно откликнулся Квиринус.

— Ты неисправимо легкомыслен, — со знакомой интонацией донеслось от дверей. — Хоть бы спросил, кто там.

1) в Поттер-вики об Оливере Картрайте говорится, как об одаренный портретисте, единственной известной картиной которого является портрет издателя «Ведьмополитена» Тобиаса Мисслфорпа. Я подумала, что могли сохранится и другие работы г-на Картрайта, менее удачные. Например, те, которыми Снейп, по версии Роулинг, пугал учеников в шестой книге.

Вернуться к тексту

2) мы привыкли называть баулом большую круглобокую сумку. Но баул — еще и чемодан с выпуклой крышкой. Вот такой: http://www.pichome.ru/lcL

Вернуться к тексту