Мой факультет и другие фрики (джен)

Гарри в кои веки провел каникулы, как нормальный человек. Нет, не так: впервые в жизни свободный от учебы период укладывался в его представления о "нормальном" времяпрепровождении. Ну, с поправкой на Хогвартс, разумеется.

Гарри дрых до десяти и засиживался у камина заполночь, поджаривал зефирки (ничего страшного, что они пищали, что твои мыши), разглядывал — в миллионный раз — рождественские подарки, переписывался с друзьями и гулял с Хагридом. Хагрид же, кстати, помог решить проблему с ответными подарками. Немного фантазии, остатки досок и найденная можжевеловая палочка (не волшебная, просто высохшая ровная веточка толщиной с карандаш), острое лезвие — и вот уже есть, чем порадовать Рона и Гермиону.

Даже Снейп ни к чему — со времени похода к зеркалу Еиналеж — не придирался. Кра-со-та.

В общем, каникулы просто замечательные... Были.

Утро той среды не задалось с самого начала — можно было бы и догадаться, что судьба вроде как намекает. Но нет, Гарри непозволительно расслабился и смотрел на вещи сквозь если не розовые, то изрядно затуманенные общим благодушным настроение очки.

Во-первых, разбудило его ни что иное, как визит декана. Если вы, едва продрав глаза, в поле зрения находите замотанного в неизменную черную мантию Снейпа, то это само по себе означает крупные неприятности. И можете поздравить себя, если останетесь в живых после такой встречи. Собственно говоря, Гарри именно этому и порадовался, потому что Снейп всего лишь зашел сказать, что сегодня в замке его не будет и он ожидает от Гарри "цивилизованного поведения". Пронесло, можно сказать. Небольшая тучка на жизненном горизонте, и та прошла стороной.

Следующая тучка оказалась куда большей проблемой. Возвращаясь с завтрака, Гарри столкнулся с Квиррелом. Тот рассыпал книги — в оправдание Гарри мог сказать, что профессор изрядно переоценил свои силы. Тем не менее, пришлось и собрать все пыльные томики, и помочь донести их до кабинета, и пообещать явиться во второй половине дня, потому что заниматься подготовкой класса Защиты от Темных Искусств к новому семестру никто не жаждал, а нелепый, вечно заикающийся Квиррел внушал Гарри... жалость, что ли. Почему бы и не помочь, раз уж все равно нечем заняться. Удовольствия от этой благотворительности немного, но хоть время с пользой — по крайней мере, для Квиррела — провести. Это, значит, было во-вторых.

В-третьих, за завтраком подружки-гриффиндорки облили Гарри тыквенным соком. Нечаянно, конечно, но мантии это не помогло. Равно как и извинения, перемежающиеся с высушивающими чарами. Неприятно, но не смертельно.

Однако отсюда следовало "в-четвертых": мантия — зимняя, теплая — была у Гарри единственной. Он повесил ее в спальне и буквально на пару минут вышел, решив, что лучше сразу смыть оранжевые потеки с груди и живота — и, вернувшись, этой самой мантии не нашел. Гарри давно понял, что в замке орудует нечто хозяйственное, но крайне стеснительное. Скорее всего, это были эльфы, о которых Гарри читал в "Истории Хогвартса", но уверенности не хватало — он же их ни разу не видел. Однако никогда прежде эти домоводческие порывы не случались так некстати: кто бы это ни сделал, он крупно подгадил Гарри: в простой рабочей мантии было ужасно холодно. Даже свитер не спасал.

Завершающим аккордом Гарри счел — что бы вы думали — приезд Малфоя. До конца каникул еще два дня, а его уже в замок потянуло. И чего ему дома не сидится? Драко Малфой, не удостоив единственного наличествующего соседа и словом, принялся с сосредоточенным пыхтением разбирать чемоданы. Гарри, решив, что этого "в-пятых" с него хватит, отправился к Квиррелу.

Прочитанная самому себе лекция на тему: "Зависть — бессмысленное чувство" успеха не имела.

* * *

Если кто думает, что разобраться с книжками — это так, ерунда, то он просто не видел подсобки кабинета Защиты от Темных Искусств. Вероятно, она изначально предназначалась для каких-нибудь буйных учебных "пособий", вроде докси или болотников, но профессор Квиррел придерживался иного мнения.

Книги были повсюду: они громоздились на полках и продавливали скамьи, их неровные стопки занимали подоконник и застили свет, и, наконец, они же занимали аляповатую, поставленную вверх дном — точнее, лишенной обрешетки стороной — клетку, более всего похожую на кубическое пристанище гигантского хомяка. Пара десятков невысоких стопочек, что ютились на полу, на фоне этого великолепия совершенно терялись.

Квиррел заикался больше обычного и выглядел, в общем-то, неважно. Губы у него, только он начинал говорить, ужасно дрожали, и лицо как-то посерело и иссохло: нос заострился, скулы выпирали обтянутыми пергаментной кожей косточками.

Гарри ощутил угрызения совести — он Квиррела еще и уронил с утра! — и с наигранным энтузиазмом взялся за работу.

Планы у Квиррела оказались наполеоновские. Поначалу он еще суетился сам, едва не сталкиваясь с Гарри лбами, но потом...

Он быстро освоился и вовсю раздавал команды: возьми это, принеси, переставь. Пыль сотри. Нет, не сюда. У него прямо какие-то тети-Петуньины интонации прорезались. У Гарри даже голова заболела.

Закончили они около восьми. Гарри украдкой вытер пот со лба и оглядел результаты своего условно-добровольного труда.

Подсобка перестала напоминать пещеру свихнувшегося на литературе Али-Бабы и стала похожа на один из потайных уголков библиотеки. Разве что клетка немного выбивалась из общей картины.

Квиррел выразил свою бла-бла-благодарность и — видимо, в качестве компенсации за пропущенный по его вине ужин — предложил чаю. Рассудив, что это лучше, чем ничего, Гарри растянул губы в вежливой улыбке и согласился.

Чай, впрочем, оказался так себе: бледно-желтая, едва подкрашенная водичка. Зато сахару Квиррел насыпал от души. Четыре кусочка на чашку чуть больше кофейной — тут волей-неволей задумаешься, а не слипнется ли. Сам Квиррел, прихлебывавший приготовленный по тому же рецепту чай, даже не поморщился.

— Ска-ажите, м-мистер П-поттер, не с-случалось ли в-вам чего стран-ное в з-замке у-увидеть? — как бы между прочим поинтересовался он. Похоже, в искусстве застольной беседы он недалеко ушел от уровня Гарри.

Ага, совершенно невзначай спросил. Как будто непонятно, к чему он клонит. Эх, зря пришел сюда... Может, и утром Квиррел все подстроил. Кто его знает, может, у него планы такие — далекоидущие. Но, как бы то ни было, придется ответить.

— Нет, профессор Квиррел.

Черта лысого он признается. Если даже Квиррел и узнал что о той дуэли, то Гарри ни за что не признается. Даже Снейп, скрепя сердце — и скрипя зубами — согласился держать все в тайне. Если Квиррел, доверия к которому (как, впрочем, и к любому другому) Гарри не испытывал, получит хоть малю-юсенькое подтверждение своим подозрениям (еще неизвестно, откуда это он в курсе!), Гарри Поттер распрощается с единственной школой, которая предоставила ему место.

А, да. Еще он подставит Рона, перед которым за всю его доброту Гарри в долгу, наверное, до конца жизни. И Гермиону, которая вообще ни в чем не виновата. Разве что в мягкосердечии и глупой преданности. И Малфоя, хотя ему, может быть, и не повредило разок получить по носу... Нет. Это все дурацкая зависть. Даже Малфой не заслуживает быть вышвырнутым из Хогвартса.

О, и еще Снейп. Ему падать еще ниже: он ведь преподаватель, а тут такое... попустительство. Уволят, и еще какую-нибудь бумагу погаже состряпают.

И все из-за него, Гарри, его идиотского характера и неуклюжей тупости.

Нет.

Никого из Хогвартса не выгонят.

Не сегодня. И не по его, Гарри, вине.

— Если честно, мне вообще все кажется странным, — отводя взгляд, сказал Гарри. Главное теперь, чтобы стеснение выглядело натурально. — Немного. Понимаете, трудно привыкнуть к такому...

Врать не краснея — чудесное умение. Секрет в том, чтобы подготовить ложь заранее. Ну, настроиться в душе, сделать вид, что сам веришь тому, что говоришь. Гнать подальше мысли о возможном провале. И ни в коем случае не бояться. Если дрогнешь хоть самую малость — пиши пропало. Потому и дяде Вернону Гарри никогда не мог солгать.

Но если ставки высоки, то можно рискнуть.

Да и учителя всегда были подходящей публикой.

— ...чары, зелья, все эти превращения... Духи и призраки. Говорящие вещи и живые портреты. Знаете, мне иногда кажется, что один из этих железных рыцарей возьмет да и спустится со своей подставки, и начнет наводить порядки похлеще Филча. Ну, мистера Филча.

Гарри потупил глаза, сосредоточив все внимание на чашке. Виски ныли, обещая в ближайшем будущем приступ адской боли.

Усилием воли он расслабил пальцы, слишком сильно стиснувшие чашку. Не хватало еще, чтобы Квиррела насторожили побелевшие ногти. Довольно и того, что надо как-то объяснить легкий румянец.

— По правде говоря, — Гарри приглушил голос, надясь придать игре достоверности, — я до чертиков боюсь напортачить с чем-нибудь. Вот, — он поднял голову и послал Квиррелу преисполненную смущения виноватую улыбку. — даже говорить, как положено волшебнику, не научился. Вечно то чертики, то еще какая ерунда вылезает.

Квиррел слушал с неожиданным вниманием, как будто Гарри по-всамделишному изливал ему душу, а профессору не было на это наплевать. Голова чуть наклонена — даже тюрбан его дурацкий подраспустился, распластав фиолетовый хвост с неопрятными кистями. Гарри окончательно умолк — вроде как стушевался — и Квиррелу волей-неволей пришлось заговорить.

— Ч-что же, это п-привычка, — довольно унылым тоном заметил Квиррел. Это, должно быть, призвано поднимать расположение духа, но этого учителя самого бы кто подбодрил. Но он хотя бы постарался. — У-уверен, в-вы еще о-освоитесь.

— Спасибо, — Гарри поставил опустевшую чашку на стол и поднялся. — Не стоит, наверное, задерживаться. Не хотелось бы нарушать комендантский час.

Квиррел встал и проводил его до дверей:

— Б-берегите себя, м-мистер П-поттер. И н-не с-стесняйтесь о-обращаться, если в-возникнет н-надобность. Д-даже если это н-нарушает к-какие-либо п-правила.

Гарри бросило в холодный пот: "Он точно что-то знает!"

— Конечно, профессор Квиррел, — поспешил подтвердить он. — Спокойной ночи.

И, пока Квиррел не р-решился на дальнейшие, более настойчивые расспросы, Гарри выскользнул в коридор.

* * *

То ли Гарри отвык от присутствия в спальне других мальчишек, то ли разговор с Квиррелом взволновал его больше, чем показалось вначале, но спал он паршиво.

Опять — кошмар.

На этот раз вспышка зеленого света захлестывает его под леденящий хохот. И голос совершенно точно мужской. А вот за миг до вспышки плачет — женщина.

"Пожалуйста, только не Гарри, пощадите…"

И крик обрывается.

Каждый раз после слепящей вспышки Гарри вышибает из кошмара. Вот и сейчас он, хватая широко раскрытым ртом воздух, поворачивается на бок. Тело точно деревянное, а во рту пересохло так, что слышно шуршание языка по небу.

Обычная, в сущности, процедура. Выдернуть себя из кровати. Никого не разбудив, прокрасться в ванную. И сунуть голову под кран, с глупой надеждой ожидая, что потоки воды однажды смогут смыть грязь кошмара, воспоминаний и страхов.

Сопения Малфоя не слышно, но это, скорее, хороший знак: если бы Гарри его разбудил, то Драко, как пить дать, выразил бы свое недовольство — громко и многословно. Так что нечего тащиться сквозь темноту спальни и проверять, как спится этому баловню. Лежит носом к стенке за своим балдахином — вот и пусть себе лежит.

На негнущихся ногах Гарри добрался до коридора, который, в отличие от спален, даже глубокой ночью был подсвечен тусклыми зелеными огнями, и толкнул дверь общей душевой.

Внутри было неожиданно светло. Не очень ярко — по глазам, по крайней мере, не резало — но ощутимо. Гарри моргнул пару раз, привыкая, и посмотрел на источник этого света.

У дальней стены, у зеркала скрючился Малфой. Маленькая лампа с зачарованным огнем освещала его голую спину, испещренную длинными узкими ранами.