Молли навсегда (гет)

Первый раз её затошнило тем же вечером, когда она выпила по уже сложившейся привычке глоток морковного сока из своего стакана за ужином. Извинившись перед друзьями, что ей срочно нужно отойти, она прихватила стакан с собой, пробормотав: «По дороге допью», — и выскочила из Большого зала.

Стаканчик она несла бережно до самой комнаты и мужественно подавляла в себе позывы тошноты. Но прочистить организм всё же пришлось. Вроде и глоток-то небольшой сделала, а выворачивало знатно. Весь ужин ушёл в никуда. Было очень обидно — котлеты с пюре ей очень понравились, и жареные крылышки ела с огромным удовольствием. Вычистив зубы три раза, благо, зубной порошок и в магическом мире существовал, а щётка, едва касалась зубов, начинала чистку самостоятельно, знай жди, стоя с открытым ртом. Потом она ещё и душ приняла, долго стояла под горячими струями, пока её не покинула противная дрожь.

Только переодевшись в свежее бельё, Санька достала из сумки пустой флакон и перелила в него остатки морковного сока из стакана.

Тщательно закупорив вещественное доказательство, она накинула мантию и отправилась в совятню. На полдороге она передумала и остановилась в растерянности. В фанфиках не раз встречалось, что совиную почту Хогвартса досматривают. И как же быть?

Был бы у неё эльф, позвала бы, хоть это и запрещено. Вздохнув, попыталась вызвать домовика старост.

— Джеки!

Несколько секунд ничего не происходило. Санька встала — она сидела на ступеньках лестницы, ведущей в совятню — и произнесла имя эльфа громче. Эффекта — ноль.

Зато послышались шаги, и перед ней предстал Рудольфус Лестрейндж собственной персоной. Он насвистывал незатейливый мотивчик и явно не ожидал увидеть здесь Саньку. В руках он вертел свёрнутое трубочкой письмо.

— О! Привет, Прюэтт. Кто обидел?

— Неужели я выгляжу так паршиво? — отреагировала девушка хмуро.

— Скорее потерянно, — хмыкнул слизеринец. — Могу я чем-нибудь помочь?

— Нет! Да! Ты можешь вашего эльфа позвать? И сказать ему, чтобы он передал эту бутылочку моим братьям?

Рудольфус, сдвинувшись, заглянул за её спину и озадаченно осведомился:

— А что, совиную почту заблокировали?

— Нет, то есть не знаю. Просто опасаюсь, вдруг совы сперва относят письма кому-нибудь на проверку, а потом уже по адресу.

Лестрейндж расплылся в такой широкой улыбке, что у Санни щёки загорелись.

— Ну ты и фантазёрка, Прюэтт! Да скорее домовик прыгнет сначала к директору, а потом уже, куда скажет временный староста, чем магическая сова свернёт с пути. Пойдём, горюшко, отправим твою секретную почту. Кстати, что во флаконе?

— Рвотное.

— Да ладно! А какой артефакт даёт такой эффект, и на что реагирует? Яд? Подчиняющее? Приворотное? Колись, Прюэтт, никому не скажу, а воспользоваться своей супер-честной и преданной совой — позволю.

Санька поднималась вслед за ним и посчитала, что ничего страшного, если скажет, не произойдёт.

— Приворотное. Пусть братья проверят.

— Логично. А что к Слизнорту не пошла?

— Во-первых, он ваш декан, а не мой. Во-вторых, я не знаю, кто это зелье готовил. Вдруг он? И кому про него расскажет — тоже не знаю.

— Да, Прюэтт, ты — параноик. Я это не в обиду, не хмурься. И у меня мысль. Вот получают твои братья это зелье, похожее на морковный сок. Обнаруживают приворотное. И что дальше будет, представляешь?

— Ну…, скажут мне.

— Нет, ну ты наивная. Они же братья! Вон Рабастан, хоть и лоботряс, а я за него кого хочешь под орех разделаю. А ты девчонка, понимаешь?

— И что предлагаешь? — до Саньки дошли объяснения Рудольфуса, и она посчитала, что тот совершенно прав. Ни к чему так братьев будоражить. По крайней мере, пока не выяснила, кто автор.

— Отдай мне флакон, я отошлю кое-кому, кто в этом разбирается. Один галеон, и никто, кроме тебя, не узнает о результате.

— И кроме тебя, — ответила Санька. — А ещё тот, кто это проверять будет.

— Дилемма, правда? — хохотнул префект. — Вот так вот, Прюэтт, жить на свете тяжко, когда никому не доверяешь. Решайся, я по-любому уже знаю.

— Ладно, — решилась Санька, нащупывая в кармане кошелёк, — только никому не говори.

Рудольфус вынул палочку и заявил:

— Клянусь магией, что ни один студент и ни один преподаватель Хогвартса не узнает от меня об этом разговоре с Александрой Прюэтт.

Вокруг его фигуры на пару секунд образовалось бело-лунное сияние.

— Люмос! Видишь, Прюэтт, магия со мной. Клятва принята. Я имя правильно назвал?

— Да, спасибо! — Санька протянула ему флакон с соком и галеон. — А как ты мне сообщишь? Мне бы не хотелось…

— Чтобы о наших общих делах кто-то узнал? Мне вообще-то тоже это не выгодно. Я пришлю к тебе с запиской Рабастана. Поверь, он понадёжней эльфа и совы вместе взятых. О'кей?

На этом Санька распрощалась с Рудольфусом и вернулась в гостиную Гриффиндора. Проскользнув незамеченной мимо увлёкшихся разговором Артура и Роба, она поднялась к себе в комнату. Пора было заняться очередными эссе. Тратить время на поиск информации в библиотеке и самостоятельную работу Санька считала нецелесообразным. Ей и без того приходилось вычитывать два варианта нужных эссе, которые бывали абсолютно разными, и изобретать свой собственный, третий вариант на их основе. Если совсем не было сил, она просто переписывала вариант Гидеона, заменяя некоторые слова синонимами, и уже практически профессионально перестраивая фразы. Но сегодня она честно перелопатила работы обоих, в результате чего родились пять свежих эссе по пяти предметам. Не забыла сделать с них черновики, которые складывала в отдельную стопку. Глядишь, и её работы кому-то облегчат жизнь.

* * *

Санька с утра ждала письма от родителей и заметно нервничала за завтраком, боясь притронуться к пище. Эжени смотрела на неё с сочувствием и предлагала зайти в больничное крыло. Артур советовал выпить тыквенный сок вместо морковного, протягивая ей стакан и уверяя, что её плохое самочувствие — результат неправильного выбора сока. Санька едва не вырвала из его рук этот самый стакан, но не для того, чтобы выпить, а чтобы потратить ещё галеон и воспользоваться совой Рудольфуса.

— Нет, — покачала она головой, — пить не хочу, спасибо, Артур. Зря я вообще сюда пришла! А небольшая голодовка ещё никому не вредила. Вы извините…

Она хотела сказать, что пойдёт к себе, полежит, когда в Большой зал стали влетать совы. По случаю воскресенья, народу за столами факультетов было мало. Многие предпочитали в выходной отсыпаться до обеда. Поэтому Санька хорошо видела обоих Лестрейнджей за столом Слизерина, и радовалась отсутствию Беллатрикс и Валери. К ней ни одна сова не прилетела, хотя и Эжени, и Артур получили весточки. А вот к Рудольфусу чинно подлетело сразу две пернатых почтальонки, и благовоспитанно протянули лапки, осторожно опустившись между блюд. Вот это, и правда, хорошие совы. Не то, что остальные, швыряющие почту прямо в тарелки.

Санька видела, как открыв одно послание, Рудольфус усмехнулся и быстро взглянул в её сторону. Свернув послание трубочкой, он запечатал его с помощью волшебной палочки и отдал брату, что-то шепнув ему на ухо. Рабастан понятливо кивнул, а старший Лестрейндж открыл второе послание и нахмурился. Потом как-то грустно усмехнулся, и опять с помощью палочки испепелил листок. Он опять глянул на Саньку, но тут же отвёл взгляд.

Девушка взглянула на друзей, получивших письма. Эжени увлечённо читала своё, исписанное убористым почерком, а Артур как раз прятал бумажный конвертик в карман мантии. Треть послания осталась торчать наружу.

— Мне надо ответить, — заявил он, вскакивая.

Санька поспешила за ним, сообщив Эжени, что всё же дойдёт до больничного крыла чуть позже.

Следуя в двадцати метрах позади Артура, она утешала свою совесть мыслью, что ей просто жизненно необходимо отработать одно простое заклинание. Благо учеников поблизости не было.

— Акцио письмо Артуру Уизли, — шепнула она, махнув палочкой. Конвертик послушно выпорхнул из кармана парня и шустро прилетел её в руки. Спрятать его в карман мантии было делом секунды. Парень ничего не заметил, очень шустро прыгнув на ближайшую лестницу. И Санька, выдохнув, прошептала: — Учитесь у Лестрейнджа, как поступать с посланиями, мистер Уизли!

К сожалению, зайдя за колонну и раскрыв письмо, Санька ничего интересного не увидела.

«Пароль "вереск". Сейчас».

Ну и что это означает? А главное — от кого? Ни подписи, ни обращения. Будь это от директора, то пароль был бы какой-нибудь сладко-карамельный, ведь так? Возможно это какой-то другой преподаватель, или вообще, что-то связанное с изучением маглов, на которых Артур был помешан. Маглорождённые всех курсов как-то сразу это понимали и ловко исхитрялись избегать его расспросов. Впрочем, парень не слишком настаивал, какая-то скромность в нём присутствовала.

Девушка положила письмо на пол и спалила палочкой, это заклинание она тоже уже отработала. И даже смогла выполнить его невербально — профессор Флитвик потратил весь прошлый урок, объясняя им принципы невербальной магии. Правда у Саньки получилось пока только это одно. Но надежды выучить больше она не теряла.

Тут-то и нашёл её Рабастан. Пятнадцатилетний слизеринец был ростом пониже брата, но всё равно выше Саньки на полголовы.

— Привет, — он мило улыбнулся, пряча руку за спиной. — У меня тут послание для тебя. Что предпочитаешь дать в награду — поцелуй или свидание?

— Обнаглел? — поинтересовалась девушка и требовательно протянула руку.

— Бесплатный сыр только в мышеловке, — заявил нахальный мальчишка и поглядел на её губы. — Соглашайся на поцелуй, Прюэтт.

— А говорили, что ты надёжней совы и домовика!

— Совам платят печеньем или мышами, а домовикам — магией, — флегматично отреагировал он. — Я же не прошу ничего материального.

Ситуация девушку и смешила, и злила. Смирившись, подставила ему щёку:

— Уболтал!

Лестрейндж качнулся вперёд, прикоснулся пальцами к подбородку и, извернувшись, поцеловал её в губы. Он тотчас отпрыгнул назад, вероятно, опасаясь возмездия, и натолкнулся спиной на грудь незаметно подошедшего старшего брата.

Тот схватил руку младшего с письмом и протянул растерявшейся Саньке, а Рабастану достался увесистый подзатыльник.

— За что?! — попробовал тот возмутиться, но оглянувшись на Рудольфуса, счёл за лучшее просто сбежать.

— Там же, где вчера, в девять вечера, — шепнул на ухо Саньке старший Лестрейндж и пошёл дальше, насвистывая вчерашний мотивчик.

Девушка хмыкнула и развернула послание. Оно было длинным, так что пришлось терпеть до комнаты, чтобы никто не застал врасплох.

В своей комнате она не стала зажигать свечи, сразу залезла на подоконник, чтобы было побольше света. Послание оказалось занятным.

«Итак, мой друг, спасибо за столь любопытное задание. Ты прав насчёт морковного сока, но и зелье приворота там имелось. Не «Амортенция» и не «Любисток», а очень лёгкое приворотное «Дилигунт», настроенное на конкретного человека. Опасно тем, что, принимаемое долгое время, взывает необратимый эффект. Объект на годы увлекается заказчиком, теряя способность к аналитическому мышлению. Неудобно тем, что результата нужно ждать не меньше года, а то и двух. Перерывы в приёме более недели нежелательны. Приготавливается в течение недели, хранится не больше трёх месяцев даже под консервирующим заклинанием. Требуется одна-две капли на стакан воды или сока. Алкоголь, молоко и твёрдая пища не подходят — свойства теряются. Лучшее сочетание с водой, слабо заваренным чаем, разбавленным молоком или соком. Газированные безалкогольные напитки усиливают свойства «Дилигунта». Самое забавное, что простым невербальным беспалочковым заклинанием «Нула Каритас» полностью обезвреживается. Подтверждение срабатывания заклинания при наличии зелья «Дилигунт» происходит очень наглядно, поверхность воды или сока на пару секунд перечёркивает прямая линия из крошечных пузырьков, от одного края кубка до другого. Если же в воду или сок не было добавлено зелья «Дилигунт», то после правильного заклинания «Нула Каритас» (без палочки и невербально) — вместо линии на поверхности будет крест из пузырьков. Обезвреженный таким образом напиток можно смело пить.

Увы, это заклинание не спасёт от «Амортенции», тем более будет бесполезно для «Любистока». От этих пакостей только амулеты, либо противоядия.

PS. Это был полезный опыт, дорогой друг. Жаль, что присланного не хватило на один забавный эксперимент. Обещаю следующий заказ сделать бесплатно, если пришлёшь ещё одну дозу «Дилигунта». Разумеется, необезвреженного. Проверить можно и в чайной ложке. За каждую следующую дозу сам заплачу пять галеонов. Есть в этой вариации что-то загадочное. И если подозрения подтвердятся, обязательно с тобой поделюсь.

С уважением, Б.Б.»

На подоконнике она немножко замёрзла, пришлось пересесть за стол и накинуть на себя шаль. Свечу удалось уже без труда зажечь кончиком палочки. Даже в светлое время суток, комната оставалась в полумраке. Она выходила окнами на стену другой башни. Ещё повезло, что свечи волшебные, и расходуются очень медленно.

Ассоциаций с подписавшимся зельеваром у Саньки было лишь две — Беллатрикс Блэк и Батильда Бэгшот. Первая вообще-то учится ещё и вряд ли Рудольфус просил бы о такой услуге свою подругу. Вторая — историк, её перу принадлежит фундаментальный труд «История Магии» в пяти томах для первых пяти курсов. Санька очень сомневалась, что сможет их осилить хотя бы за год. Живёт Батильда в Годриковой Впадине, когда-то была соседкой Дамблдора и в племянниках у неё числится Геллерт Гриндевальд. Потом её убьёт Нагини… Или какая-то другая змея. Жалко старушку! Сомнительно, что она занимается зельями, разгадывая загадки для Лестрейнджа за один галеон. Да и письмо вроде как от лица мужчины написано. Н-да, гадать бессмысленно. А поблагодарить человека хотелось. Поэтому несколько пустых флаконов перекочевали в карман мантии, а также серебряная ложка, найденная в вещах Молли.

Поцелуй Рабастана вспоминался как забавный случай, не более. Одна надежда, что парень это не серьёзно. Он ей нравился, очень симпатичный и, похоже, добрый. Подумать бы, как их с Рудольфусом от Азкабана уберечь, стоящие ведь ребята. И не злые. Ей даже казалось в последнее время, что она вполне могла бы подружиться с префектом Слизерина. Более того, он словно понимал её лучше, чем кто-либо другой. И уже столько раз помог — до кареты проводил, сову отправил. Раздобыл ответ, как с этим бороться. Кстати, неплохо бы применять полученные сведения на практике.

Научиться полезному заклинанию захотелось немедленно. Кулон, конечно, помогает, но снова торчать над унитазом категорически не хотелось.

В письме ясно говорилось, что если зелье в воде есть, то от заклинания появится линия из пузырьков, если зелья нет, то на поверхности воды пузырьки сложатся в крест.

Значит, исходя из условий, заклинание можно тренировать и на чистой воде. И получиться должен крест. А произносить его надо невербально — то есть мысленно, и без палочки. Что имеет смысл, так как злоумышленник твою проверку просто не заметит.

С четвёртой попытки она прямо из послания трансфигурировала бумажный стакан — в своей комнате она старалась как можно чаще тренироваться в магии. Правда, текст письма остался на наружных стенках стакана. Это её не смутило. Вода, наполнившая стаканчик с помощью «Агуаменти», не сочилась наружу — и то славно. И девушка принялась гипнотизировать воду, мысленно повторяя «Нула Каритас». Выдохлась она раз на семидесятый. Глотнула воды и принялась по новой. Лишь когда терпение совсем вышло, по воде вдруг явно пробежали пузырьки, сложившись в крест. Когда крест испарился, девушка, затаив дыхание, попробовала ещё раз. И снова удача. Наполнила водой ложечку и попробовала на ней. От стука в дверь вода из ложечки расплескалась, но крест заметить Санька успела. Стаканчик испепелила беззвучно — всё-таки слова на его стенках могли насторожить тех же домовиков, которые явно прибирались в комнатах и чистили одежду.

Чем заняться до вечера, она так и не решила, поэтому легко согласилась с забежавшей Эжени идти исследовать ванную старост.

Рудольфус, встретивший её в назначенное время возле совятни, был краток: попросил серьёзно отнестись к письму Б.Б. Отказавшись наотрез раскрывать личность осведомителя, он иронично скривил губы, потрепал её за косу и сбежал. И зачем, спрашивается, звал? Как будто она сама не могла догадаться, что надо быть настороже.

* * *

Ни в этот день, ни в последующую неделю вестей от родителей Санька не получила. Правда, для огорчения совсем не было времени. Если по чарам она изучала уже учебник третьего курса, то трансфигурация ещё держалась на втором, а «Историю Магии» осилила только до конца первого тома.

С зельями было немного проще. Заучить большинство ингредиентов, и их свойства удалось ещё на первой неделе, а таблицы сочетания друг с другом, а также область применения разных сочетаний в разных зельях — было ещё той головной болью. Казалось, она никогда это не сможет запомнить, но сдаваться не собиралась. Эссе братьев реально спасали. И если какую-либо тему она у них не находила, то теперь и сама могла спокойно написать работу, воспользовавшись библиотекой. Хорошо, что это пока пришлось сделать лишь однажды.

На уроках её стали иногда спрашивать, и Санька гордилась заработанными баллами по трансфигурации — сумела написать формулу превращения кота в цветочный горшок, на чарах ей удалось заколдовать лист пергамента так, чтобы написанное на нём появлялось на доске. А на древних рунах её наградили пятью баллами за то, что первая нашла ошибку в сложной руне отрицания. На зельеварении баллы она потеряла, но немного. Слизнорт снял всего два балла с Гриффиндора за расплавленный котёл. Пришлось заказывать новый, послав сову на Косую Аллею. Доставили ответ, что она может забрать котёл в Хогсмиде, в «совиной почте». Оно и понятно, не могут же совы тащить на себе котёл. Но обидно, что в Хогсмид наведаться можно будет только двадцать третьего сентября — не каждую субботу отпускали туда старшекурсников.

Проблему решила Эжени, она послала за котлом Джеки. Тот смотался в пару секунд.

И двадцать третьего сентября Санька оценила это в полной мере. Никуда их в ту субботу не отпустили, так как состоялось сразу два матча по квиддичу, на которых обязали присутствовать всю школу. Играли Гриффиндор с Хаффлпаффом и Рейвенкло со Слизерином. Победители будут сражаться уже в октябре.

На матч Санька оделась потеплее. Трибуны были высоко над землёй, а погода стояла ветреная. За завтраком пришлось подбадривать Артура, который от переживания не мог есть. Переживать он начал ещё за неделю, сводя с ума всех друзей. В пятницу вечером Санька готова была его убить, когда неожиданная мысль пришла ей в голову. Просто вспомнился фильм, где себя точно также вёл Рон Уизли, готовясь к отборочному соревнованию. Ему ещё Гарри Поттер что-то добавил в сок, сделав вид, что это «Феликс Фелицис», эликсир удачи. Чисто из вредности Санька решила провернуть тот же финт. Сделав вид, что сама это придумала, подговорила Роберта и Эжени, те пришли в восторг. Робу предстояло добавить зелье, Эжени должна была сыграть роль Луны Лавгуд и «заметить» действия брата. А себе Санька отвела роль Гермионы, честной и неподкупной гриффиндорки, нарушающей правила только в редких случаях, когда иначе нельзя. То есть почти всегда.

Зелье «Феликса Фелициса» заменили подслащённым лимонным соком. Изящный флакончик нашёлся у Эжени, а специфический бледно-жёлтый цвет получился вполне правдоподобным. Роберту сова принесла этот флакон во время завтрака. Эжени с Санькой очень натурально восхитились «подарку родителей», бросили пару фраз, какое это дорогое удовольствие и как трудно его сварить самому, и, казалось, забыли. Артур интереса не проявил, буркнул что-то вроде: «Подумаешь!». Ну конечно, у него сейчас матч, а они со своими неуместными восторгами.

— Артур, выпей сок! — стал настаивать Роб, подвигая Уизли стакан. «Зелье» туда он уже добавил.

— Не хочу!

Всё шло точно по сценарию. Осинкина затаила дыхание. Очередь Эжени.

Её брат сидел рядом с Санькой, а Эжени с Артуром расположились напротив.

— Роберт, — удивлённо и растеряно произнесла Эжени, — ты что-то добавил в сок Артура?

Уизли настороженно и возмущённо поднял голову, посмотрев на друга, который как раз прятал в карман тот самый флакон.

— Роберт! — воскликнула Санька возмущённо, копируя мисс Грейнджер, которая ещё не родилась на свет. — Это же… Это… Ты добавил в сок Артура зелье удачи? Как ты мог? — патетическая пауза, Артур нерешительно подвигает к себе стакан, а Санька выкрикивает последнюю коронную фразу: — Артур, не пей! Это нечестно!

Вот она родная кровь! Уизли улыбнулся и одним махом опрокинул в себя стакан тыквенного сока. Лицо парня осветила довольная улыбка.

— Ну что, дружище! — обратился рыжик к Роберту Вуду. — Идём побеждать?

Парни поспешно поднялись, причём Роб подмигнул девчонкам, а Артур старался на них не смотреть. Только когда друзья вышли из зала, подруги прыснули, перестав сдерживаться, и захохотали от души.

На них недоуменно косились младшие гриффиндорцы, но испортить настроение девушкам не смогли.

Санька с грустью думала, что Гермиона в далёком и смутном будущем за Рона искренне переживала, а в ней этого нет. Она и матчи квиддичные только в фильме видела. И вообще не слишком понимала даже футбол и хоккей. Так что вся эта межфакультетская борьба была ей непонятна и чужда. Ага, до того самого момента, когда команда Гриффиндора забила первый гол.

И понеслось. Кто же знал, что присутствие на игре вызывает такое предвкушающее волнение. Санька сорвала голос, поддерживая «своих», и особенно радовалась удачам Артура. На месте вратаря он смотрелся изумительно. Ни один мяч не упускал, пока его бладжером не сбили с метлы. Но парень быстро смог вскочить на неё снова, и отбить очень лихой бросок. Трибуны бесновались. Санька прыгала и вместе со всеми орала: «Уизли!» и «Молодцы!». А потом ловец Гриффиндора, Фредди Беркли, поймал снитч, и игра закончилась с разгромным счётом «двести семьдесят — тридцать».

Фредди качали на руках, Артура тоже, потом и всех игроков подхватили, подбрасывая вверх левитационными чарами и руками.

Подруги прорвались к Уизли и крепко его обняли, а Санька даже в щёку чмокнула, вдохновлённая моментом. Артур просиял, а ей не жалко. Заслужил.

Только вот про розыгрыш расскажут позже. Пусть порадуется, как и Рон в будущем, что никто ему ничего не подливал.

Все отправились обедать, договорившись вечером устроить праздник в гриффиндорской гостиной, независимо от того, как сыграют другие две команды. Артур был возбуждён и милостиво принимал поздравления друзей и девчонок с курса помладше. Санька даже заприметила одну шестикурсницу, которая смотрела на вратаря с таким же обожанием, как в своё время на его сына будет смотреть Лаванда Браун. Мелькнула мысль подтолкнуть этих двоих друг к другу. А ещё ей было жаль, что она так и не выпустила из палочки заученный фейерверк со словами, выплывающими прямо из красно-золотых звёзд: «Молодец, Артур!». Досадно, ведь готовила эти чары втайне, с помощью профессора Флитвика, который с удовольствием взялся помочь.

Впрочем, впереди ещё игра, а там Лестрейнджи оба входят в команду. Рудольфус капитан и вратарь, а Рабастан — ловец. Ничего не стоило поменять цвета звёзд на серебристо-зелёные, а слова на: «Молодец, Рабастан!». Хвалить Рудольфуса было чревато, Беллатрикс Блэк могла и приревновать. Характер у неё не сахар — это все знали. А вот если младший Лестрейндж поймает снитч, то почему бы и не похвалить. Тем более шансов на это не больше половины. Может и не понадобится.

Слизеринцы взлетели вверх стройным клином, мгновенно перестроились в круг, изобразили над полем красивую восьмёрку, развернувшись змеёй, и застыли на своей половине в одно и то же мгновение ровной линией.

Санька захлопала, вызвав неудовольствие Уизли.

— Позёры! — фыркнул он.

— Болеем за Рейвенкло! — выкрикнул какой-то парень позади них.

— Да, за Рейвенкло, — горячо поддержала Эжени.

И Санька только тут вспомнила, что Дамиан Вестерфорд играет за ловца.

Да, будет неловко, если снитч поймает Рабастан, и она выпустит этот фейерверк. Эжени может и обидеться. А переделывать буквы и цвета под Дамиана, не было ни времени, ни желания. Ну не вызывал в ней красавчик Дамиан добрых чувств, хотя она и прилагала усилия. Уверить себя в искренности его чувств никак не получалось, особенно после того, как Санька увидела однажды холодный снисходительно-скучающий взгляд Вестерфорда в сторону подруги, когда Эжени от него отвернулась, а ведь за секунду до этого на лице парня читалось обожание и нежность. Не желая быть застуканной, Осинкина больше на него не смотрела на том уроке. И не решалась сказать об этом Эжени. Подумаешь взгляд, может вообще показалось! Даже скорее всего так и было. Но осадок остался.

Бронзово-синяя команда с изображением ворона на форме появилась красиво, но не так эффектно, как слизеринская. Однако им хлопали даже более дружно. Многие, как и в каноне, недолюбливали змеек.

Игра началась, и снова Саньку захватила битва в воздухе. Как они летали — это же уму непостижимо! Рудольфус смотрелся куда круче Артура на месте вратаря. Конечно, красавец, и форма у них более удачная. Но всё равно, была в нём какая-то бесшабашная смелость, и отбивал мячи с неким изяществом и нарочитыми головокружительными кульбитами.

Рабастан зависал где-то наверху, пока на сороковой минуте не показался снитч. И Санька залюбовалась ловцами. Это зрелище того стоило. Как лихо они неслись среди игроков, подныривали под ворота, огибали на немыслимой скорости стадион, внезапно уходя вниз в крутом пике.

Был ли уже изобретён финт Вронского, Санька не знала, но ребята показали столько разных уловок, рискуя собой, метлой и товарищами, что она опять охрипла от криков поддержки. Ну а кому она скандировала «Молодцы!» никто всё равно не мог понять.

Момент, когда Рабастан всё-таки поймал снитч, заставил сердце Саньки совершить сальто-мортале, и она не сдержалась — в тот же миг вскинула палочку и выстрелила фейерверком вверх. Только она не учла, что нехилый взрыв от заклинания заглушит даже вопли всех школьников. Зелёные с серебром звёзды вознеслись над полем, а буквы оказались поистине гигантскими. «Молодец, Рабастан!» — серебристо-зелёные буквы так и висели над полем, не думая таять.

Оставалось принять независимый вид, когда все взгляды обратились на неё. Рабастан, с обалдевшим видом прочитав поздравление, тоже глянул в её сторону. Отсалютовав ей воздушным поцелуем, он взлетел на метлу и пронёсся над полем, гася буквы руками. А потом она поняла, что он просто составил из них искрящийся букет, который и бросил прямо к Санькиным ногам. Искрящиеся цветы погасли очень быстро, оставив после себя лишь пушистое облачко, быстро развеявшееся, но зрелище было потрясающим. Вот только друзья смотрели на неё, словно видели впервые. Вся школа хлопала красивому жесту ловца и пялилась в сторону Саньки. Слизеринцы свистели.

— Я в шоке, — первым высказался Роб. — Это было круто, Молли, но всё же… Почему такой выбор?

— Не ожидал, — высказался и Артур и сплюнул на поле. Он прошёл мимо Саньки, глянув в глаза чуть ли не с ненавистью, и словно нарочно задел её плечом, решительно шагая к выходу со стадиона.

— Бедняга Дамиан, — высказалась Эжени, пряча взгляд.

— Да ладно тебе, — поддержал сестру Роберт, — хотел бы я так летать! Выиграет ещё. Не расстраивайся.

Он подмигнул Саньке и повёл Эжени к выходу.

Вот так вот, осталась совсем одна, разве что Флитвик, декан Рейвенкло, помахал ей и поднял вверх большой палец. Ну, правильно, он же её учил этим чарам. Остальные были предвзяты. Все факультеты единодушно её осуждали, это было заметно по взглядам, или наоборот, как тщательно они её игнорировали. Разве что слизеринцы не смотрели волками — проходя мимо, они дурашливо кланялись и слали воздушные поцелуи. К сожалению, ситуацию это лишь усугубляло.

Саньке казалось, что поле она покидает последней. Зябко кутаясь в тёплую мантию, она одиноко брела к Хогвартсу, глядя под ноги, когда кто-то преградил ей дорогу.

С изумлением подняв глаза, Осинкина увидела перед собой Беллатрикс Блэк под ручку с Рудольфусом.

Парень насмешливо улыбался, а черноволосая красавица вдруг очень по-простому сказала:

— Да наплюй ты на них. Подуются и забудут. Это на самом деле было смело и круто! Передай родителям, что мы принимаем приглашение на Рождество. И Лестрейнджи тоже, да, Руди?

— Конечно, моя принцесса! Прюэтт, а тебе удалось удивить весь Хог. Это дорогого стоит.

— Выше нос, Александра! — Беллатрикс подмигнула, и парочка синхронно развернулась и пошла вперёд. — Эй, не отставай, замёрзнешь!

Санька отмерла, и поспешила за ними. Ей всё никак не удавалось справиться с мыслью, что Беллатрикс — тоже человек. И внезапно она поняла, как может такой нормальный парень, как Рудольфус, любить старшую из Блэков. Да потому что она тоже нормальная и смелая. По крайней мере — пока.

* * *

Праздник в гриффиндорской гостиной никто не отменял, ребята где-то раздобыли вино и более крепкий алкоголь, кто-то заказал у домовиков сладостей, и веселье шло полным ходом. Пили даже девчонки, только малышню по третий курс включительно рано загнали спать.

Эжени уже отошла, даже подсмеивалась над незадачливой Санькой вместе с Робом, а вот Артур надирался огневиски прямо из горла бутылки, нарочито её игнорируя, лишь изредка обжигая злым взглядом.

Очень быстро девушка устала от этой суеты, шума и пьяного смеха ребят, и постаралась незаметно выскользнуть в коридор. Срочно захотелось на свежий воздух, куда-нибудь в совятню, а лучше — на Астрономическую башню. На душе скребли кошки. Такой одинокой она чувствовала себя впервые с начала учёбы.

Поняв, что заплутала, Санька вернулась к центральным лестницам, откуда лучше знала дорогу к любимой башне всех влюблённых парочек. Ей было безразлично, что потратила лишнее время — обратно в гостиную спешить не хотелось. От слова вообще.

Она лишь надеялась, что в этот вечер никого на башне не встретит. Не только у них празднуют окончание матчей. Постоит там, сколько сможет, мантию-то переодела повседневную, так что может и не удастся долго предаваться грусти.

Поднималась медленно, держась за перила. Напрасно она выпила бокал вина. Немного мутило. Она уже была здесь однажды с друзьями. Правда случилось это днём и народу на башне собралось не меньше десятка. Но какой же красивый вид открывался оттуда на озеро, горы, запретный лес и деревушку Хогсмид. Казалось, что там можно стоять бесконечно.

Шорох, раздавшийся наверху, слегка насторожил. Кому, интересно, тоже не до праздника? Она было подумала вернуться, и незаметно пробраться в свою комнату, но до верху оставалось всего десять ступеней, и звуков больше не доносилось. Было бы обидно отступить, проделав такой путь.

О том, что зря она не свернула, Санька подумала, только заметив мощную фигуру однокурсника, который, покачиваясь, стоял сбоку от неё. К сожалению, она не сразу его заметила, и уже прошла к самому бортику. Успела только удивиться, как быстро стемнело, и порадоваться красоте звёзд, когда ощутила чьё-то сопение и обернулась.

— Что, Молли? Пообжималась с Лестрейнджем? И как он, этот сопляк? — голос Артура был пьяным, обиженным, язык явно заплетался.

— Что ты несёшь?! — сердито ответила она, делая медленный шаг назад. Санька судорожно старалась придумать, как отступить без потерь, и чем отвлечь Уизли от своей персоны. Ничего дельного в голову не приходило, а в груди зарождалось нехорошее предчувствие. — Это же шутка была! Я надеялась, что выиграет Дамиан. И думала просто посмеяться над Рабастаном.

Вот так, можно просто соврать, чтобы он успокоился.

Однокурсник потихоньку приближался к ней, и это нервировало.

— Да ну! Как можно не понять, кто поймал снитч? За дурака меня держишь, да? Разонравился я тебе?

Санька отступала назад, пока не упёрлась в стену, с отчаянием поняв, что лестница осталась справа, буквально в двух шагах. А Артур уже преградил путь к выходу. Поднырнуть под руку? Он ведь пьян.

Но парень двигался гораздо резвее, чем могут пьяные. Она и оглянуться не успела, когда он схватил её за плечи, вжимая в стену своей грудью, и задышал в лицо перегаром.

— Красивая стала, — продолжал бормотать Уизли, больно дёрнув за выбившийся локон, — уже и смотреть не хочешь! Посмотри на меня!

Он то говорил обиженно и тихо, то гневно рявкал — словно произносил последнюю фразу.

— А помнишь, как просила прямо здесь поцеловать тебя? А? Не помнишь уже? Память короткая, да? Так я напомню!

Закричать? Санька набрала в лёгкие воздух, когда кислород перекрыли слюнявые губы Артура, прижавшиеся к её рту. От отвращения её передёрнуло, попыталась решительно вырваться, или хотя бы оттолкнуть, но парень оказался намного сильнее, чем она могла себе представить. Даже шевельнуться было невозможно. Артур продолжал её целовать, больно кусая за нижнюю губу, то и дело, пытаясь протолкнуть ей в рот свой язык.

Когда он резко отстранился, она всё же закричала. К сожалению, от стресса её «Помогите!» вышло по-русски. Даже если бы кто услышал, вряд ли они её поняли. А в следующий миг Уизли коротко рассмеялся и зажал ей рот рукой. Другой рукой он одним рывком распахнул на ней мантию, и Санька остро пожалела, что успела переодеться. Под мантией была лишь майка и юбка выше колен. На матче она была в тёплых брюках.

С майкой Артур расправился также бесцеремонно, одним рывком разорвав на груди, заодно оторвав бретельку лифчика. Не отрывая руки от её рта, он наклонился к обнажённой груди и вцепился в неё зубами. От боли, девушка вскрикнула, и сама удивилась, как громко получилось. Теперь он шумно сосал её грудь, одновременно пытаясь расстегнуть брюки. Рот ей больше не затыкали, но от ужаса она почему-то не могла произнести ни звука.

Удалось ли ему освободиться от штанов, она не поняла. Потому что зажмурилась, не желая этого видеть. Но почувствовала вдруг, что он резко отстранился, рванулась изо всех сил в сторону, и это получилось. Только обернувшись, поняла, что кто-то высокий отшвырнул от неё пьяного однокурсника. Отступила невольно, не зная кого ещё принесло, попыталась свести полы мантии на груди дрожащими пальцами, а в следующий миг оступилась и полетела с лестницы спиной вперёд.

— Прюэтт! — услышала она отчаянный крик. А следом она сразу ударилась боком о лестницу, неловко кувыркнулась, после чего голову и рёбра одновременно пронзила сильная боль. И наступила темнота.

Ненадолго. В себя пришла как-то сразу и захныкала. Казалось болью окутано всё тело. Лежать на ступеньках было страшно неудобно. Накатывала тошнота, в глазах плясали радужные кольца, мешая рассмотреть склонившееся над ней лицо. Боль заставляла до хруста сжимать зубы.

— Что с ней? Она жива? — сказал кто-то с боку. Голос показался знакомым и очень испуганным. — Руди!

— Жива она! — рявкнул тот, кто был ближе. И Санька поняла, что это Лестрейндж. — Только я не знаю, можно ли её поднять!

— Рудольфус, — попыталась сказать Санька, но получился только шёпот, а новый приступ боли от попытки поднять голову, снова унёс в беспамятство.

В следующий раз она очнулась от качки, с трудом сообразив, что её куда-то несут.

— Бэль, Рабастан, никому ни слова! Ясно? Валери, держи голову! Я не уверен, что можно магией…

— А что с тем придурком? — голос явно принадлежал мисс Блэк.

— Отнесём её, и я его убью!

— Не надо! — попыталась сказать Санька, но вышло очень тихо.

— Она пришла в себя, — в голосе Рудольфуса послышалось облегчение. — Послушай, Санни, всё будет хорошо! Мы почти пришли.

— Не убивай! Азкабан… — больше ничего сказать не удалось, сознание опять уплыло.

Ей снилось море и песчаный пляж, волны накатывали на берег, обрушиваясь пенными валами, унося обратно россыпь мелких камней. На душе было радостно и спокойно, слышались крики чаек, шум ветра и шипение отползающей в море волны. Она попыталась приподняться, но что-то давило на грудь, отчего пришлось распахнуть глаза и посмотреть…

В окно светило солнце и было очень светло. Уже утро? Она лежала на кровати в углу большого помещения с такими же койками, как у неё, только пустыми. Больничное крыло?

Рядом появилась девушка с очень добрым лицом в белом фартуке и таком же белом чепце. Санька совсем не так представляла себе мадам Помфри. Или она просто в этом времени выглядела такой юной?

— Проснулась, милая? — девушка тут же приподняла забинтованную голову Саньки и поднесла к губам флакон с неприятным запахом. — Выпей, не бойся. Да, гадость, знаю, но тебе всего-то три флакона прописал целитель. А костерост никогда не был вкусным. Потом я тебе дам зелье сна, и ты даже не почувствуешь, как срастаются косточки. Три переломанных ребра и трещина в черепе, дорогая. А ещё рука. Мы же хотим, чтобы всё срослось? Ну, глотай! Умница! Молодец. А теперь это, оно вкусное даже.

Санька послушно проглотила гадость из первого флакона, радуясь, что есть на свете костерост — будь она в обычном мире, переломы бы срастались куда дольше. А второе зелье она и правда пила с удовольствием. Ей было странно, что девушка упомянула целителя. Разве её осматривал кто-то из Мунго?

Девушка улыбнулась и, подхватив пустые флаконы, вышла из палаты. Слышно было, как открылась какая-то дверь и девушка кому-то тихо доложила о её состоянии. Помфри это была или нет, но стало понятно, что она тут не одна.

Словно подтверждая её мысли, спустя минуты три в палату бесшумно зашёл высокий целитель в лимонной мантии. На вид ему можно было дать лет пятьдесят — короткие седые волосы, серебристые брови и длинные усы, глубокие морщины, прорезающие лоб. Но зная уже, как молодо могут выглядеть волшебники, Санька вполне могла поверить, что ему все восемьдесят, если не сто.

— Как самочувствие, мисс Прюэтт? — быстро спросил он и, наклонившись, оттянул ей веко. — Чудно, милочка, организм приходит в норму. Минут через десять-двенадцать заснёте. Есть пожелания?

Санька попыталась покачать головой, но целитель положил руку ей на лоб, фиксируя.

— Словами, словами, милочка. Не утруждайте пока себя лишними движениями.

— Спасибо, господин целитель, ничего не нужно, — говорить было непривычно сложно. И получилось тихо, но пожилой высокий маг удовлетворённо кивнул.

— Прекрасно. Тогда засыпайте, милочка. Зелье хоть и совсем новое, но запатентовано по всем правилам. Вы прекрасно отдохнёте и даже снов не увидите.

— Господин директор, — послышался высокий голос девушки-медика от дверей. — Целитель Уайнскотт не велел тревожить…

— Всё в порядке, Герти, — целитель широким шагом устремился к дверям. — Всё под контролем, Альбус. Девочка поправится достаточно быстро. Нет причин для беспокойства.

— Что с ней случилось? — услышала Санька директорский голос, в котором звучала тревога.

— Упала с лестницы, как я понимаю, — вкрадчиво вещал целитель. — Квиддич никогда не был безопасным видом спорта. Ни во время игры, ни после неё. Вам ли не знать?

— Вы правы, Мерфиус, как всегда. Но всё же. Кто ей помог добраться сюда?

— А никто, сама как-то доползла. Вышла Герти и заметила мисс Прюэтт — ученица лежала на полу у самого выхода.

— Бедная девочка! Она пришла в себя? Что-нибудь рассказала?

— Не до разговоров ей, Альбус, — неодобрительно сказал Уайнскотт. — Но так и быть — пять минут я вам дам. Потом она уснёт. Новое зелье творит чудеса.

Послышались мягкие шаги, приближающиеся к кровати, и Санька увидела добродушное лицо директора. Скрипнула дверь вдалеке. Вышли целители?

— Как ты себя чувствуешь, девочка моя?

И в голову Саньки тут же хлынули воспоминания — пьяный Артур, кусающий за грудь и расстегивающий штаны, панический ужас, попытки кричать, падение с лестницы, боль, много боли…

— Мисс Прюэтт, — позвал директор, и она с трудом вскинула на него взгляд. В руках волшебника была палочка. — Обливэйт!

«Сволочь!» — успела она подумать.