Теперь я Молли (гет)

Я третий раз перечитывала написанное, тупо глядя на пергамент. "Отменно повеселилась"... Отменно повеселилась?! Что, Мордред всех раздери, это значит? Я, конечно, понимаю, что Ракушка принадлежит Мюриэль, но неужели она следит за ней? И если да, то до какой степени? Она просто знает, кто сюда приходит, или она в курсе вообще всех подробностей? Что-то я категорически против того, чтобы быть звездой порно-шоу!

Как бы то ни было, с теткой мы скоро увидимся, и, насколько я ее знаю, она не промолчит. А ведь еще впереди встреча с Мораг, мамой Молли! Да какая — впервые после того, как они долгие годы были в ссоре. Н-да, заставляет понервничать. Надо было у Северуса Успокаивающее попросить, говорят, у него самое лучшее.

Я встала и с некоторым трудом потянулась — мышцы ныли от непривычного занятия. А ведь я зарядку каждый день делаю! Если бы не это, то смущающих казусов было бы еще больше, а так запомнился только один: Северус попытался устроить мои ноги на своих плечах, но такая акробатическая для меня поза вызвала жуткий дискомфорт. Должно быть, это было очень заметно, потому что он тут же дал моим многострадальным ножкам скатиться ему на локти и поинтересовался, все ли со мной в порядке. Так было уже в порядке и мы смогли продолжить.

Я машинально собралась и вернулась в Нору. Как на кухню зашла — так и села. Больше всего хотелось взвыть. Ненавижу этот дом, ненавижу! С самого начала, как только очутилась в нем. Потом привыкла, притерпелась, что смогла, переделала под себя. Но сейчас, после Ракушки, после Северуса, вся эта Нора была мне не милее пещеры людоеда. А вечером еще муженек притащится — меня перекосило, как от лимона... Сомневаюсь, что смогу дотянуть здесь до семнадцатилетия дочери!

В среду с самого утра я нервничала не меньше, чем перед свиданием с Северусом. Пару раз перекрутила прическу, надела магловское платье и мантию сверху. Надеюсь, что выгляжу приличной ведьмой. И что чистокровная Мораг не против магловских вещей.

Мюриэль зашла за мной как всегда беззаботная и довольная жизнью. Я тут же налила нам чаю, мотивируя это тем, что мне нужно успокоиться перед визитом к матери. Вообще-то и правда нужно, но куда больше меня интересует ее фразочка из письма. Поэтому начинаю издалека:

— Как отдохнули, тетушка?

Она машет рукой, мол, нормально, что там. Я вздыхаю и жалуюсь, что тоже побывала бы на курорте, а то какой тут отдых.

— Да еще вы, тетя, называете его отменным, — продолжаю, отщипывая кусок пирожка, чтобы скрыть нервозность.

— А разве не отменный? — она поднимает брови. — Дети, слава Мерлину, в Хогвартсе, муж целыми днями в Министерстве. Отдыхай себе! Выглядишь ты прекрасно, бегай себе по лавкам, пей чай с подружкой. Любовника заведи, в конце-то концов! Ты уже побывала в Ракушке?

Я киваю, не веря своему счастью. Неужели она просто так написала ту фразу?

— Ну и как тебе коттедж? — Мюриэль чуть не мурлычет, будто о любимом чаде говорит.

— Он восхитителен! — ничуть не кривлю душой.

— Спальню-то видела? И второй этаж? Как тебе чары Расширения? Сама накладывала! Бессрочные, заметь!

Я шумно выразила свои восторги, взаправду чуть ли не подпрыгивая. Она не знает! Ура-а! Но еще один вопрос меня мучает:

— Тетушка, а если я действительно... м-м-м... приведу в Ракушку гостя... — изо всех сил делаю вид, что смущаюсь. — Об этом кто-нибудь узнает?

— Ну только если увидит за пределами защиты, как обычно, — Мюриэль пожала плечами. — Надо аппарировать внутрь контура, если скрываешься. Ну и клятву о неразглашении бери, или не доверяй адрес, а сама веди в аппарации. Если при такой защите не дашь адрес, то никакой гость потом это место не найдет.

Я с умным видом согласилась. Ну хоть одна причина напряженных нервов ликвидирована.

Она отставила чашку:

— Идем? Не будем заставлять Мораг ждать. Хотя после стольких лет какие-то жалкие минуты можно не считать, — она усмехнулась, а мне стало стыдно. Глупо, да, это ж не я была такой упертой, а прежняя Молли. Но стыдно-то теперь мне.

Мы аппарировали к решетчатым воротам, расположенным будто в живой изгороди. А может и не будто — мало ли, какие технологии есть у волшебников. Мюриэль коснулась ворот палочкой, мы вошли. Дом, окруженный лужайкой и клумбами, был прелестен. Да, именно так — прелестен. Пастельно-желтый, выстроенный в стиле классицизма, он показался мне таким... родным. Я мысленно хмыкнула: опять память Моллиного тела шалит. Пока мы подходили к крыльцу, на пороге показалась женщина в темно-сером платье. Сердце ощутимо укололо, и вовсе не в переносном смысле. Правда стало больно. Мораг так похожа на Мюриэль, но... сломанную и убитую Мюриэль. Они выглядели ровесницами, хотя тетя старше на добрых тридцать лет. И самое главное — тетка задорна, молода душой, черти в ней так и скачут, а в Мораг как будто все умерло.

Я встряхнулась от наваждения и попыталась улыбнуться. Надо как-то это произнести, назвать ее мамой... Она ведь ждет, что я скажу что-то — стоит, пальцы так сжимает. Я собралась с духом:

— Мама...

Она всхлипнула, шагнула вперед и обняла меня. Это было так горько почему-то, что слезы навернулись. Мюриэль тоже не выдержала, присоединилась к объятиям, и вскоре мы рыдали втроем, а через пару минут уже впятером — рядышком появились два домовых эльфа. Они обнимали друг друга, вытирали носы большущими платками и подвывали:

— Молодая госпожа Морга-ана вернулась! Счастье-то како-ое!

Мораг посмотрела на верещащих эльфов и жестом пригласила нас в дом. Ощущение родного дома не отпускало. С виду я ничего не узнавала, но сам дух казался знакомым с детства. Говорят, так бывает, если возвращаешься туда, где провел первые годы жизни. Не знаю, правда или нет, в моем случае это сработало для лет "прошлой жизни", так сказать.

Мы с Мораг опять молчали. Неловкость была, безусловно, но ее неплохо подточили совместные рыдания. Как же я не люблю такое состояние, как сейчас! Вроде все готовы идти навстречу друг другу, но первые шаги даются еле-еле. Ладно уж, как самая молодая и самая виноватая, начну:

— Мама... — я зависла на несколько секунд, понимая, что не знаю, как продолжить, и честно в этом созналась. — Я правда не знаю, как выразить свои чувства. Я настолько виновата, что не имею понятия, как это искупить. Не знаю, сможете ли вы с отцом меня простить, но мне бы хотелось...

Я вздохнула, переборола спазм в горле и продолжила:

— Мне бы хотелось, чтобы у меня снова была настоящая семья, с мамой и папой, с бабушкой и дедушкой... — я отвернулась, судорожно моргая, чтобы сдержать слезы, поэтому не видела выражения лица Мораг, только чувствовала, что она тоже на пределе.

Честно говоря, я представляла свою настоящую семью, оставленную в другой стране и в другом времени. Но здесь мои родители — Прюэтты, и я постараюсь хотя бы для них быть хорошей дочерью.

Мне показалось, что Мораг хочет что-то ответить, но Мюриэль первой успела вставить свою реплику:

— Я же говорила, что удар об лестницу благотворно на ней сказался! Мне кажется, с нее слетело какое-то проклятие. Или даже приворот.

Мораг встала и подошла поближе, но остановилась в шаге, будто не решаясь еще приблизиться.

— Моргана, это ты меня прости, и отца тоже, — она комкала платочек и говорила дрожащим голосом; стало так больно на нее смотреть. — Мы были неразумны. Мы должны были, должны все проверить. Проклятья, привороты, все... Но мы просто отвернулись от тебя…

Она пыталась еще что-то сказать, но не смогла. И снова мы плакали и обнимались.

Домой я вернулась выжатая как лимон, но довольная. Очень страшная и тяжелая для меня миссия — знакомство и примирение с мамой — наконец-то выполнена. Я так вдохновилась этим, что совсем перестала бояться предстоящей встречи с отцом, хотя Мюриэль отзывалась о нем как о нелегком человеке.

* * *

Я окунулась в свои обычные дела: мантии, яйца, переписка с Джинни, косметические процедуры, учебники, дежурство в Министерстве. С каждым разом я одевалась на дежурство все теплей, в этот раз даже шапку прихватила с собой. А что — там пар изо рта выходит, между прочим. Так и сидела под дверью Отдела Тайн — на подушке, в зимней мантии, в шерстяных носках, в шапке. Сама с собой посмеялась, что не хватает только таблички в стиле «помогите, чем можете, сами мы не местные».

И все бы ничего, но около полуночи кто-то пришел. Я сжалась под мантией-невидимкой и перестала дышать. А когда я увидела, кто… Это был Долиш собственной персоной в компании еще одного аврора, как я поняла по форменной мантии. До сих пор не понимаю, как я не шлепнулась в обморок, так мне стало дурно при виде больного ублюдка. Вот он бы порадовался, поймай меня ночью на месте преступления!

Они побродили по коридору, посветили Люмосами и почти ушли, когда Долиш остановился и выругался.

— Че? — интеллигентно поинтересовался его напарник.

— Показалось, — ублюдок похлопал белесыми глазами. — Показалось, что одной бабой пахнет.

Если пару минут назад я перестала дышать, то теперь практически впала в анабиоз. Все что угодно, лишь бы он меня не заметил!

— Пойдем давай, — хохотнул аврор и направился к лестнице. — Я знаю место, где не кажется, а взаправду пахнет бабами. Всякими разными. И жрать охота, давай скорей.

Долиш в ответ что-то невнятно вякнул, еще немного поглазел и тоже двинулся к выходу.

Я сидела в оцепенении еще полчаса, наверное, и только потом поверила, что они ушли. Ну вот за что это мне?! Я совсем не герой, я домохозяйка, мать вашу! Выбросить бы эту хрень, которую мы так стережем. Мордредов Дамблдор со своим Орденом! Вот какого беса я оказалась участником сопротивления, а? Никогда в жизни не мечтала о карьере революционерки, честное слово!

На следующий же день назначили мини-собрание, где я отчиталась об увиденном. Кингсли очень внимательно меня выслушал, все выспросил и отошел шушукаться с Северусом, а меня взял в оборот Сириус. Только я оказалась плохим собеседником — нервничала из-за Долиша, злилась из-за дежурств и отчаянно завидовала Кингсли: я, я хочу шушукаться!

Мечта не сбылась, но я все же обменялась с моим черным принцем парой фраз. О зельях, конечно же, но, как у настоящих шпионов, подразумевалось-то совсем другое. Мы развили тему, начатую в моем коварном письме-приглашении, то есть Северус будто бы варил для меня сложный восстанавливающий состав. А готова новая порция будет — барабанная дробь! — к полудню субботы. И что же это означает, дорогая Молли? Да-да, как раз то, о чем ты подумала, испорченная дамочка!

* * *

Северус аппарировал в садик Ракушки, сразу под купол защиты. Я увидела его из окна и с неподобающей моему возрасту скоростью метнулась открывать.

— Здравствуй, Молли, — так невозмутимо сказал, что захотелось его стукнуть.

— Здравствуй, Северус, — я хотела ответить нейтрально, но получилось слишком очевидно, что я его передразниваю.

А он в ответ фыркнул, придержал меня за плечи и наконец-то поцеловал. Вот так бы сразу! Как бы поскорее заманить его в спальню, но чтобы он не понял про заманивание? Никогда не была сильна в таких играх.

— Пообедаешь со мной? — я облизала губы. После поцелуя это так приятно!

— Обязательно. Но чуть позже, — он улыбнулся уголками губ. — После твоих занимательных мыслеобразов одна дорога — наверх.

— Мыслеобразов? — у меня внутри что-то оборвалось и упало прямо в желудок.

— Ты же не забыла, что я легилимент? И не самый плохой, смею надеяться.

— Ты... ты мысли мои читаешь? — то, что упало, противно заворочалось, вызывая тошноту и слабость в ногах.

— Не мысли, а мыслеобразы, причем только те, что ты изо всех сил транслируешь, — он улыбался уже открыто, как довольный кот. — Для считывания более сложных и скрытых образов нужно прилагать усилия, тождественные уровню закрытости образов. У тебя я видел только те, что невозможно было не заметить. И, надо сказать, они мне очень льстят.

Он гладил меня по спине, от чего тошнотворный комок потихоньку таял.

— И что ты видел?

— Сейчас — весьма аппетитные картины, — он понизил голос, и от таких интимных ноток наверх захотелось нестерпимо. — Что-то по мотивам нашей прошлой встречи здесь, в Ракушке.

Ну вот, ноги не держат все так же, но уже по другой причине.

— А раньше? Раньше ты тоже считывал мои мыслеобразы?

— Да, — он гладил уже не только спину и крепко прижимал меня к себе. — Несколько раз. Хочешь, расскажу?

— Хочу, — как хрипло получилось, но Северусу явно понравилось.

— Первый раз оказался для меня полной неожиданностью. Это было в Запретном лесу, в домике лесника, — он провел губами вдоль скулы, и я окончательно повисла безвольной тряпочкой. — Ты представляла, как целуешь меня. Сказать, что я удивился — ничего не сказать. А чего мне стоило сдержаться тогда...

Если бы я сейчас могла нормально соображать, то наверняка покраснела бы. Он так давно все знает!

— Второй раз был на Гриммо. Ты мило беседовала с Блэком, — он сморщил нос и ощутимо ущипнул меня. — А потом посмотрела мне в глаза и опять подумала о поцелуях. Но не с псиной, а со мной.

— Еще был третий раз или на этом все? — сбиваясь, я прошептала ему прямо в ухо, а потом куснула за мочку.

— Третий раз был здесь, в Ракушке. И ты помнишь, полагаю, к чему он привел, — Северус тихо и коротко рассмеялся мне куда-то в щеку и отстранился. — Так и будешь держать гостя под порогом, или все же сменим место на более удобное?

И мы сменили.