Теперь я Молли (гет)

Что-о?! Да она!.. Да ей!.. Ну, Джинни!!! Ей четырнадцать же!

Я вскочила со своей подушечки и чуть было не рванула по коридору от двери Отдела тайн. Но все-таки сдержалась, уцепившись за холодные камни стены. Мы с Тони договорились сделать все сегодня, он как-то раздобыл (надеюсь) палочку этого блудного невыразимца — я не могу просто взять и уйти! И вообще, раз она спрашивает, значит, рассчитывает получить ответ, так ведь? И значит, дождется ответa, правда ведь?

О-о-о, как говорила незабвенная фрекен Бок — какая мука воспитывать детей!

Я глубоко вздохнула несколько раз. Если я там, в Отделе, буду думать о посторонних вещах, да еще о таких нервирующих, точно как-нибудь накосячу. А второй попытки может и не быть... Я отогнала неприятные мысли о погоне, аресте и Азкабане и сосредоточилась на дыхании. Как там Северус учил? Успокаиваемся и прячем все в "тайную комнату". Да, и мысли о Северусе тоже.

Только я закончила и стала прикидывать, о чем бы подумать, чтобы спрятанные мысли не вылезли обратно, раздался хлопок вроде того, как бывает от аппарации. Но никто не появился!

Я вытащила палочку под мантией-невидимкой и мысленно повторила список заклинаний, с помощью которых можно сражаться. Хотя я и жду Тони, подстраховаться не мешает. Tак: Агуаменти Эстуаре — плещет кипятком, Фриго — замораживает, Фриглацио — мгновенно охлаждает напитки, но, как проверено на собственном неприятном опыте, не только их, Аэсте — моментально подогревает градусов так до восьмидесяти, Аксиция — режет, как ножницами, и еще несколько. Так уж сложилось, что лучше всего я знаю чары из книги по домоводству, поэтому чем богаты… Заклинания, конечно, не особенно мощные, но повредить что-нибудь противнику с их помощью точно можно. Нагревали ли вам когда-нибудь нос до температуры горячего рагу? Уверяю вас, это будет не слишком приятно!

Через пару невыносимых минут в коридоре материализовался Долохов. Я выдохнула и скинула капюшон мантии.

Oн помахал мне предметом, зажатым в руке:

— Смотри, что у меня есть!

Я присмотрелась.

— Э-э-э... Мешочек?

— Это у тебя "мешочек"! — он принял оскорбленный вид. — А у меня — шапка-невидимка!

— Потом расскажешь, ладно? Давай поторопимся, мало ли что, — я вспомнила о том, что сюда запросто могут забрести авроры, как тогда, во время моего последнего дежурства.

Тони скривил мордочку, но за дело принялся: достал бумажку, палочку. стал зачитывать заклинания, делая заковыристые пассы, — a потом дернул дверь за ручку, которой не было еще несколько секунд назад.

— Ух ты, открылась! — прокомментировал он, распахивая дверь пошире.

Мы зашли в круглую черную-пречерную комнату, освещенную синим светом канделябров, висящих на стенах. Мрачненько... Но хуже всего было то, что по всему периметру комнаты располагались неподписанные двери. Bот раздолбаи министерские, не могли таблички повесить, что ли? Ой, ошибочка — это было отнюдь не самое плохое. Гораздо хуже было то, что комната внезапно закрутилась, как карусель! Я взвизгнула и уцепилась за Тони, изо всех сил стараясь устоять на ногах.

— Да ты чего, это же просто стены двигались, а пол-то нет! — радостно сообщил он мне. Вот утешил-то! — Так круто-о! — восхищенно выдохнул он и деловито добавил: — С какой двери проверять начнем?

А я только сейчас осознала, что выход тоже переместился... Вот же ж! Я как-то предпочитаю, чтобы путь к отступлению был свободен, и если не знаю, куда бежать в случае чего, начинаю нервничать. Прямо как сейчас!

— Давай с этой, — я ткнула пальцем в первую попавшуюся.

Тони подошел и открыл ее в лучших традициях полицейских боевиков: сначала наполовину, притаившись за углом, потом прыгнул в дверной проем с готовой к бою палочкой и поводил ей направо-налево. Что-то пробормотал, кажется, на латыни и махнул мне рукой — идем.

Мы вошли то ли в просторную комнату, то ли в небольшой зал, такой же черный, как круглый "холл". Мне здесь сразу не понравилось. То ли из-за мерцающих на стенах странных символов, которые меня по непонятным причинам пугали, то ли из-за расположенного в центре камня, который я определила как алтарь, то ли из-за здоровенной пентаграммы на полу.

Тони тем временем открыл небольшую дверцу, расположенную позади алтаря и, не слушая моего предостерегающего шипения, сунул в нее нос. Я по широкой дуге пробралась поближе к нему, стараясь держаться на расстоянии от местных достопримечательностей и ни за что не наступить на пентаграмму.

За дверцей был, по-видимому, архив. Долохов увлеченно рылся на полках, разглядывая свитки, амбарные книги и, прости Мерлин, глиняные таблички.

— Тут что-то о проклятиях и демонах, так что нам не сюда. Двигаем к выходу! — скомандовал он.

Дважды просить меня об этом не пришлось — я шустро протопала по проторенному пути обратно. Мы вышли обратно в круглую комнату, где я наконец выдохнула — мне казалось, что в том жутком месте я вообще не дышала! Дверь за нами захлопнулась и... Чертова комната опять понеслась вскачь.

Я чуть не плюнула на зеркальный пол — что ж мы дверь-то никак не пометили! Тони тоже прошелся по нашим умственным способностям, приправив фразочку такими выражениями, что я могла бы покраснеть. В другой ситуации, потому что сейчас было не до того. Он с теми же предосторожностями, что и в прошлый раз, открыл дверь, оказавшуюся за нашими спинами, и мы, заорав дуэтом, захлопнули ее обратно да еще плечами подперли.

— Ч-что это было?! — спросила, запинаясь, я, когда смогла издавать членораздельные звуки, а мои волосы перестали шевелиться и стоять дыбом. Господи, я хочу это забыть! Да я в жизни такого ужаса не испытывала! Будто мир рухнул, а на земле начался ад, и мы все в нем, и спасения нет и не будет... Забыть, срочно забыть!

Тони выглядел не лучше: с выпученными глазами и бледным лицом он смотрелся жутко. Да еще этот синий свет...

— Кажется, это были дементоры, — он нервно облизал губы. — Только какие-то очень концентрированные... По-моему, в Азкабане лучше...

Да уж, если бы узники Азкабана испытывали такое, они бы там годами не сидели. Полчаса-час — и два пути: психушка или кладбище. Меня передернуло.

— Подписать дверь! — завопила я, когда комната снова начала крутиться. Опять забыли, бестолочи! Но я не хочу заглядывать туда еще! Нет-нет, ни за что!

Тони дернул меня за рукав и указал на одну из дверей, когда вращение прекратилось. На ней была нарисована кривоватая галочка. От избытка чувств я обняла моего подельника — нам не придется испытать этот ужас еще раз! Так что среди нас только одна бестолочь — я. В определенном смысле это утешает.

Долохов открыл следующую дверь.

— О, выход! — он продемонстрировал мне коридор.

Нормальный министерский коридор, из которого мы попали в этот жуткий Отдел тайн, сейчас он показался мне почти родным домом. Не закрывая дверь, Тони наколдовал на ней табличку "выход". С такой надписью черная комнатка стала гораздо уютнее.

Следующая дверь не открылась ни вручную, ни с помощью нескольких отпирающих.

— Ну нет так нет, — пожал плечами Тони, вешая на нее табличку "закрыто".

Очередная дверь вела в помещение наподобие амфитеатра. Там даже нечто вроде сцены с занавесом было, но Тони не дал мне ничего рассмотреть. Он подирижировал палочкой и ощутимо занервничал.

— Не понимаю, что это именно, но пятой точкой чую — надо валить! — с этими словами он вытащил меня наружу, написав на двери "арена". — Гладиаторы дохли как мухи в таких местах, а я не хочу, — прокомментировал он надпись.

— А мне кажется, что это больше на греческий театр похоже, — не смогла не блеснуть познаниями я.

— Но комедии там точно не играют, — буркнул Тони, нацелившись на новую дверь.

Мне кажется, или в кино Гарри и его команда нашли нужную комнату гораздо быстрее?

Мой товарищ проверил открывшееся помещение и мы заглянули внутрь. Неужели в этот раз обойдемся без дементоров (ох, зачем я о них вспомнила!) и прочих страшилок? Здесь был нормальный человеческий кабинет, на первый взгляд даже не волшебный. Несколько столов с бумагами и письменными наборами, шкафы вдоль стен, искусственное окно с видом на парк, никакого черного цвета. Миленько! В противоположной стене располагались еще две двери.

Мы не сговариваясь направились к ним. За одной был, простите, туалет — да-да, самый настоящий, с унитазом, раковиной и зеркалом — а за другой, по-видимому, архив. Безумно высокие стеллажи уходили куда-то вдаль, и все они были завалены и заставлены свитками, книгами, папками...

— Надеюсь, пророчеств будет меньше, чем макулатуры, — вздохнул Тони. Вот не могу не согласиться!

Мы вышли в постылую круглую комнату, заранее подписав дверь: "кабинет". Как говорил Остап Бендер, охотясь за стульями, "наши шансы все увеличивались и увеличивались". Ну или как-то так, вряд ли я здесь найду экземпляр "Двенадцати стульев", чтобы сверить цитату.

К безумному вращению я уже как-то притерпелась. Ну крутится, ну что поделать. Вон и таблички наши мелькают. Такими темпами мы тут полную табличкоизацию проведем, хоть счет Министерству выставляй. Сейчас я почему-то ждала, что снова откроется зал с пентаграммой, но нет. Перед нами было помещение с часами.

— Док Эмметт Браун отдыхает, — прошептал Тони.

И правда, здесь был просто музей часов какой-то! Они стояли, лежали, висели. Большие и маленькие, огромные и крошечные, обычные и совершенно непонятные, старинные и современные — всяческие. И все они тикали. Это создавало непередаваемое ощущение — будто этот зал символизирует само время... Тьфу, что-то я в пафос ударилась, прямо как после той жуткой комнаты с дементорами. Тогда тоже хотелось говорить возвышенными фразами. Может быть, потому что такие категории, как "страх" и "время" усердно описывались всякими мыслителями прежних времен, а писали они как раз таким языком — литературным и слегка напыщенным?

Я стряхнула с себя наваждение от синхронного тиканья и огляделась в поисках других дверей. Кажется, одна виднелась в дальней стене.

— Тони! — позвала я.

Он отлип от стеклянной витрины с круглыми часиками, похожими на карманные, звякнул ей и двинулся за мной. Мы почти обогнули светильник странной формы, за которым располагалась непроверенная дверь, когда я обратила внимание, что это может и не светильник вовсе. Там внутри лежало нечто вроде яйца Фаберже, из которого вылуплялась птичка, взлетала и втягивалась обратно.

— До чего техника дошла! — выдал Тони, на что сразу же захотелось ответить словами мамы дяди Федора, но я не стала отвлекаться на хиханьки-хаханьки, только шепнула в ответ:

— Мне кажется, это не техника, а магия.

— Ага! — так же шепотом ответил он, и мы развернулись к двери. Птичка и яйцо завораживали, но нам не стоило терять время понапрасну.

Тони распахнул дверь, и мы дружно выдохнули. Это было хранилище пророчеств. Но какое! Наподобие того архива, примыкающего к кабинету: стеллажи уходили ввысь и вдаль, и все они были заполнены шариками-пророчествами...