Второй шанс аврора Уизли (гет)

Да уж, везёт нам точно утопленникам. Из-за простого желания взглянуть на крохотные фрагменты воспоминаний мы угодили… даже не знаю куда. От этого места веяло приглушенной безнадёгой, словно где-то вдалеке устроили пикник дементоры. Гнетущая обстановка, не находите? Примерно те же ощущения возникли в момент, когда Распределяющая Шляпа перенесла меня в тюрьму Основателей. Правда в тот раз я почти сразу же повстречал Годрика Гриффиндора, втравившего нас в поиски фамилиаров. Здесь же вокруг не было ничего кроме пустоты да плотного тумана.

— Ну что, кто-нибудь знает куда мы попали? -спросил я. — Есть у кого какие идеи?

— Похоже, мы внутри моих воспоминаний, — несколько неуверенно пробормотал Гарри. — Вчера я несколько раз их просматривал и всё было в порядке. Понятия не имею, отчего сегодня нас туда затянуло.

— Зато я имею, — прошептал Фред. — Затянуло нас сюда благодаря братцу Рону.

— Что?!

— Ты же помнишь, как в тот раз оказался внутри гобелена и исчез на несколько часов? Вот и сейчас похоже произошло тоже самое.

— Как же тебе удалось выбраться? — спросил меня Гарри.

— Не знаю, — честно сознался я. — Меня просто выкинуло оттуда.

— Просто так выкинуло? Уверен?! Там должно было быть что-то такое, что помогло тебе выбраться. Вспомни, прошу тебя!

— Да чего тут вспоминать? Там был костюмированный бал старшекурсников. Я увидел, как мама танцевала с Сайманом Диггори, а папа с этой страшилой Розмари Тэтчер. А потом всё завертелось, и я оказался в Большом Зале.

— То есть ты просмотрел воспоминание от начала и до конца, — в голосе Фреда чувствовалось заметное облегчение. — Значит нам нужно сделать тоже самое! Гарри, с чего начинались твои воспоминания?

— С того как меня затянуло в портал.

— Отлично. Ронни, сконцентрируйся и представь эту сцену.

Я сосредоточился, и окружающий мир начал меняться. Бесформенный туман заклубился, превращаясь в осеннюю рощу с пожелтевшими деревьями. Картинка вышла довольно размытой, словно её рисовал художник-впечетлист, однако догадаться, что вокруг сгущались сумерки, не составило большого труда. Более того, в парке шёл дождь — мелкий, противный, пробирающий до костей. Наверняка именно из-за него вокруг нас не было ни души за исключением ребёнка лет семи, одетого явно не по погоде. Тщедушный мальчонка со шрамом в виде молнии, щурясь и едва сдерживая слёзы, ползал на четвереньках, подслеповато шаря вокруг руками да бормоча нечто вроде «они где-то тут, я должен их найти или дядя Вернон меня убьёт». Нетрудно догадаться, кем был тот паренёк.

— Вот значит почему я там оказался: Дадли с компашкой развлекались, — чуть слышно произнёс Гарри и тут же пояснил. — Была у них такая забава: отнимут очки, станут в круг да начнут швырять их друг другу. Я мотаюсь из стороны в сторону, точно собачонка, пытаюсь отобрать, но тщетно, а они знай хохочут. А потом швыряют их в кусты да спрашивают: «Ненормальный, где твои глаза?». Очевидно, в тот раз я их долго не мог найти, а когда заметил…

— А-А-А!

Отчаянный крик мальчонки оборвал речь Гарри на полуслове. На наших глазах паренька начало затягивать во внезапно открывшийся портал. Секунда и он исчез. В тот же миг окружающий мир стал расплываться. Деревья, скамейки, опавшие листья, поникшая трава — всё вокруг начало вновь обращаться в туман и лишь светящийся отблеск телепорта ещё продолжал сохранять чёткие очертания. Недолго думая, я со всех ног рванул к нему, близнецы и Гарри побежали вслед за мной. Буквально в самый последний момент нам удалось заскочить в закрывающийся портал, который перенёс нас… в дедушкин сад.

Сколько же мы тут не были? Пять лет? Или может все двадцать? Казалось, будто еще вчера по этим кривым дорожкам весело носились четверо малышей Уизли, забавлявшихся игрой в салки. А вон там, среди заросших живых изгородей, они прятались от тщетно разыскивающего их Перси. Брат мог часами бродить по зеленому лабиринту, зачастую становясь долговязой рыжей мишенью, в которую мы швырялись собранными желудями. А ещё мы любили изображать из себя древолазов, наперегонки карабкаясь по увитому плющом древнему дубу, заставшему времена Мерлина. Каждый из нас старался первыми добраться до запрятанного в дупле тайника со сладостями. Однако высшим счастьем для нас в те времена было слушать вечерние сказки, когда после всей этой беготни я, Джинни и близнецы собирались в беседке под огромной старой липой, а бабушка Сэдди начинала читать нам истории Бидля или какого-либо иного барда. И надо отдать должное, бабуля обладала огромным талантом рассказчицы. В моменты, когда она повествовала о фее Фортуне либо Ивовой Игле, окружающего мира для нас просто не существовало — настолько мы оказывались потрясены древними сказаниями.

Ещё большим потрясением для нас стала её неожиданная смерть. Даже по магловским меркам Сэдрелла Уизли была совсем не старой — ей едва минуло шестьдесят лет — да и выглядела она, судя по колдофото, куда моложе своего возраста. Тем не менее случилось то, что случилось. Думаю, столь ранний её уход губительно повлиял на деда. Наверняка та безобразная сцена на похоронах, когда Септимус Уизли обозвал всех нас выблядками случилось из-за помешательства от горя. Увы, в те годы я не понимал таких вещей и из-за той мнимой обиды больше ни разу не переступил порога беркширского особняка. Потом же стало поздно: смерть деда наглухо запечатала родовой дом. Даже после того как в той жизни Гарри с Гермионой сняли с нашей семьи клейма предателей крови, вход сюда остался для Уизли заказан.

— Рон! Рон! Очнись! — отчаянный крик близнецов и Гарри вырвал меня из потока столь не вовремя нахлынувших воспоминаний.

Присмотревшись вокруг, я сразу понял причину их тревоги. Пока длилось моё пребывание в оцепенении, окружающий нас мир начал поглощаться серой мглой, чем-то напоминающей давешний туман. Только в отличии от последнего в ней ощущалось нечто отвратительное, даже враждебное нашему здесь пребыванию. Сделав над собой усилие, я сумел откинуть накатившуюся слабость и метнуть в сторону наползающего ужаса первое пришедшее в голову заклятье — Lumos! Нам повезло. Получив такой отпор, мгла отступила, затаившись в дальнем углу и давая возможность продолжить поиски недостающих воспоминаний, которые вскоре привели к знакомой беседке под старой липой. Там, среди вечерней прохлады, окруженные полупрозрачным защитным куполом со светящимися, согревающими и заглушающими чарами, расположились Гарри-Со-Шрамом и Джинни. Сестрёнка поила маленького гостя чаем с пирожными, и они о чём-то беседовали. Детский разговор почти невозможно было разобрать, однако эта сценка невольно навивала умиротворение. Идиллическую картинку портило лишь то, как Джинни держала чайничек и подавала десерт — на ощупь.

— Она же слепа. Она в самом деле меня не видит, — потрясенно пробормотал Гарри. — Что с ней?

— Последствие синей кори, — прошептал в ответ Фред. — Джинни заразилась ей вскоре после похорон бабушки. Если бы не Чарли с его сывороткой, то она была бы мертва.

— Однако эта болячка ей ещё год потом аукалась, — добавил Джордж. — Зрение у неё упало — насилу восстановили.

— Я этого не знал, — в голосе Гарри звучала беспомощность. — Я думал, что она притворялась… А она и в самом деле… Стойте! Я чувствую, здесь ещё кто-то есть! Рон, пожалуйста посмотри налево! Там скрывается что-злобное. Я чувствую это! Пожалуйста посмотри!

Хотя у меня не было ничего из того, что описал брат Гермионы, я всё же повернулся в указанную сторону. Поначалу казалось, будто Гарри развёл панику на ровном месте, однако вскоре мне пришлось убедиться в поспешности изначальных выводов. Среди темной аллеи, чуть в стороне от беседки стали угадываться контуры трёх фигур. Подойдя ближе, я с большим трудом распознал в одной из них дедушку Тима. За менее чем полгода, прошедшие с момента смерти бабушки, папин отец сильно сдал, превратившись в развалину, держащуюся лишь на костылях да уизлевском упрямстве. Едва стоя на ногах, он глядел в сторону чаёвничающих детей и в его взгляде не было ничего кроме злобы. Опознать же его спутников не представлялось возможным. Лицо одного из них казалось окутано непонятным маревом. Все попытки заглянуть сквозь него заканчивались усиливающейся головной болью. Что же касается второго типа, то больше всего он напоминал изрядно облетевший одуванчик — длинные седые волосы торчали во все стороны, а изрядная плешь на макушке была прикрыта потёртой красной феской. Не обращая внимание на плохое настроение деда, плешивый внимательно следил за детьми в беседке, при этом ведя неспешный разговор со своими спутниками. Мне пришлось слегка навострить слух, дабы речь «одуванчика в феске» превратилась из невнятного шума в осмысленный диалог.

— …а, по-моему, Тимми, ты слишком строг к мальчонке. Он с Джинни вполне подходят друг к другу. Ну погляди, они, едва познакомились, а уже поладили.

— Этот полукровный приблудыш никогда не будет равен моей внучке! Грязный, дикий, не знающий элементарных правил… Не понимаю, зачем вообще нужен этот брак? И зачем его нужно держать у маглов?

— Спокойней, о мой ученик, — миролюбиво произнёс «безликий» странным монотонным голосом. — Тебе не стоит волноваться в твоём нынешнем состоянии. К тому же ты всё равно не сумеешь постичь мои замыслы. Просто прими это как данность.

— Да уж, куда мне скудоумному, — саркастично протянул дед. — Если бы не эта драклова болезнь…

— Если бы не мальчик, которому повезло вовремя раздобыть компоненты и сварить нужный эликсир, — не менее саркастично продолжил «одуванчик». — Ты уверен, что ему повезет в следующий раз? Лютный переулок знаешь ли опасное место даже для твоего бесстрашного внука.

— ОН-МНЕ-НЕ-ВНУК!!! — заорал дед, чем вызвал у собеседника лишь хихиканье. — В нём нет ни капли моей крови! Он выблядок, незаконно носящий мою фамилию! Эта тварь Молли…

Дедушка явно хотел прокричать нечто обидное про маму, однако вместо слов из его горла вырвался хрип. Не в силах произнести ни слова, дед зашёлся утробным кашлем, зашатался, упал на холодную землю и забился в конвульсиях. Не на шутку испугавшийся «одуванчик» тут же кинулся на помощь, швырнув парализующее заклятье, затем влил дозу умиротворяющего бальзама и с кряхтением помог несчастному встать на ноги. Некоторое время волшебники молчали. Дедушка тяжело дышал, его руки всё ещё дрожали, а губы беззвучно двигались. Наконец, Септимус Уизли нарушил тишину.

— Мне не за что благодарить мальчишку, — чуть слышно просипел он. — Из-за его кривых рук и великанских мозгов Джинни ослепла...

— Ну если бы не он, то она бы умерла, — возразил "одуванчик".

— Я мог бы провести ритуал замещения!

— И окочурится самому?

— Лучше бы я окочурился и не видел такого позора. Эх, ладно, чего теперь болтать. Пойдёмте. Нужно поскорее завершить этот балаган.

Волшебники зашагали прочь, оставляя нас в шоковом состоянии. Впрочем, долго стоять столбами нам не пришлось. Едва дед со спутниками скрылся за поворотом, как окружающий мир вновь померк, затем содрогнулся до основания и начал разрушаться. Деревья, изгороди, тропинки — всё вокруг за какой-то миг покрылось трещинами и с грохотом начало осыпаться во внезапно возникшую бездну. Не могу сказать кто из нас первым крикнул «Бежим к дому!», но именно его приказ оказался единственно верным. Не помня себя от ужаса, мы четверо ломанулись в сторону Уизли-хауса. В нашу сторону летели обломки рушащихся воспоминаний, земля уходила из-под ног, но нам везло. Закрываясь магическими щитами, перепрыгивая через внезапно возникающие провалы, мы сумели-таки добежать до особняка деда и теперь наблюдали как он словно диковинный воздушный шар парил над пустотой. Это зрелище одновременно пугало и завораживало. Некоторое время понаблюдав за творящемся вокруг хаосом, близнецы, Гарри и я перевели дыхание. Теперь нам предстояло увидеть последнюю часть воспоминаний, которая должна была произойти в этом доме, а точнее в расположенной на первом этаже гостиной. По словам Джорджа, то место, при определенной фантазии, могло сойти за ритуальный зал.

Младший из близнецов не ошибся. Большая комната первого этажа действительно оказалась украшена в честь предстоящей церемонии ветвями омелы. Рунические знаки, в обилии покрывавшие стены и в обычное время сливавшиеся с окружающим фоном, теперь слабо мерцали. В центре гостиной на небольшом возвышении стояли, держась за руки Джинни и Гарри-Со-Шрамом, а напротив них расположился дедушка Тим с каким-то увесистым томом в дрожащих руках. Произнося нараспев текст обручальной песни, Септимус Уизли периодически делал паузы, давая возможность «безликому» и «одуванчику» обвязывать ладони детей яркими лентами. Последнее означало лишь одно: помолвка шла без скрепления магическими клятвами. В противном случае ладони жениха и невесты оказались бы стянуты чарами. Наконец, обряд завершился.

С усталым разочарованием взглянув на Гарри-Со-Шрамом, дед взмахнул палочкой, и заснувшие дети в ту же секунду упали на руки «безликому» и «одуванчику». С немой укоризной взглянув на сообщников, дедушка взял костыли и подошёл к стоящему неподалёку письменному столу, на котором лежал свиток. На какой-то момент Септимус Уизли застыл на месте словно бы не желая брать бумагу из чувства брезгливости, но затем всё-таки пересилил себя и скрепил оба экземпляра договора родовой печаткой. Кинув один из свитков «безликому», дед подошёл к заснувшим ребятам и бросил на Джинни взгляд полный вины.

— Ты была достойна лучшего, малышка, — с печалью в голосе произнёс он. — Прости меня если сможешь. magicis somnium.

Фигурку сестры тут же окутало золотистое облачко пара. Джинни улыбнулась, на какой-то миг заставив лицо дедушки смягчиться, делая его похожим на добродушного старичка из наших далёких воспоминаний. Увы, долго это идиллия не продлилось. Буквально в следующий миг физиономия Септимуса Уизли приобрела брезгливое выражение. Не удостоив посапывающего Гарри-Со-Шрамом даже беглого взгляда, он швырнул в его сторону Oblivate. Заклинание, которое по идее должно было просто стереть воспоминания о произошедшем сработало почему-то шиворот навыворот. Мальчонка, до того момента спящий на руках «одуванчика» начал задыхаться. Встревоженный дедушка попытался наложить на него чары прочистки лёгких, но стало лишь ещё хуже. Гарри-Со-Шрамом забился в припадке падучей, который прекратило лишь вмешательство «безликого». Произнесенное скороговоркой неизвестное заклятие сняло последствия неправильной ворожбы.

— Ну вот, вы получили, что хотели. Забирайте детей и проваливайте.

— Зря ты так злишься на нас, Тимми, — с глумливыми интонациями произнес "одуванчик". — Если бы не твои интриги всё могло бы пройти куда приятней. Если кого и можно винить в неприятностях, так это тебя. Семь лет назад ты совершил большую ошибку...

— Я совершил ошибку гораздо раньше, когда вступил в этот драклов "Фройштадт". Я жаждал владеть тем, чем по праву обладал брат. И в кого я превратился?! В подлеца, в убийцу, в предателя собственной крови, в твоего ученика, о Учитель.

— И ты сожалеешь теперь, после стольких лет? — спросил "безликий".

— Оставь меня, — потухшим голосом ответил дед. — Мне осталось немного. Дай хотя бы встретить смерть спокойно.

— Увы, Тимми, этого я тебе предоставить не смогу, — "безликий" едва заметно кивнул "одуванчику" и тот, выхватив из складок мантии кривой кинжал, вонзил его под ребро деду. — Ты всегда был своевольным упрямцем, не следующим дружеским советам. Надеюсь, твой сын окажется более покладистым. Пойдём, Эльфиас. Нужно доставить детей по домам, а нашему другу, перед тем как он отправится в вечность, предстоит подумать над своим поведением.

Беловолосый убийца взял на руки Джинни и аппарировал прочь. Безликий, прихватив Гарри-Со-Шрамом, исчез спустя несколько секунд, оставляя деда безмолвно извиваться на полу, а нас скрипеть зубами от бессилия. Напрочь забыв где мы находимся, Фред кинулся к лежащему дедушке, очевидно желая ему помочь. Тщетно. Случившееся в прошлом невозможно изменить. Единственное, что нам оставалось сделать — это мстить безликой твари и её беловолосому подельнику. Если бы только можно было опознать ту гниду с расплывающимся лицом, если бы только его можно было зарисовать… Напрягая память, я изо всех сил попытался собрать ту рожу воедино, но именно в этот момент голову пронзила резкая боль, перед глазами произошла яркая вспышка, а когда зрение восстановилось, мы поняли, что находимся в подсобке больницы Святого Мунго.

Не знаю сколь долго длилось пребывание в импровизированном Омуте Памяти, но за время нашего отсутствия обстановка вокруг изменилась. Лежащие на полках тряпки превратились в лохмотья, сам шкаф где они валялись покосился, столик рассохся, а расшвырянные по нему документы выцвели, став нечитаемыми. Творившаяся вокруг мордредова пляска напоминала произошедшее в Трофейном Зале Хогвартса с той лишь разницей, что здесь разрушения бросались в глаза. Впрочем, на нас это не произвело особого впечатления. Похоже, будто ребята не замечали произошедшего: схватившийся за голову Фред чуть слышно бормотал угрозы, Гарри с Джорджем молчали. Да и о чём сейчас можно было говорить после всего увиденного? О маме, которую дед открытым текстом назвал шлюхой? Или о том ритуальном кинжале, растягивающем агонию на дни и даже недели? В той жизни я не раз и не два использовал схожие артефакты на тех, кто имел несчастье чем-то прогневать безликого Учителя, рожа которого по-прежнему оставалась скрытой маревом. Хотя подождите! А вдруг она скрыта лишь для меня?

— Вы хорошо разглядели их? — спросил я, где-то в глубине души понимая, что хватаюсь за соломинку.

— Я смог разглядеть только одного, — ответил Гарри. — У второго лицо словно расплывалось.

— Ты можешь опознать того… ну которого ты разглядел?

— Кажется, да. Он был в Норе на свадьбе.

— На нашей с Гермионой?

— Нет. Это было за год до неё. Женился твой брат — скорее всего Билл. Среди приглашенных была твоя тетушка Моррель…

— Мюриэль, — тут же поправил Джордж.

— Ага. Он спорил с ней о Дамблдоре…

— Как его звали?! — с нетерпением прокричал Фред.

— Не помню… В голове вертится… Доджер, Доджсон… Нет не то. Он еще в прошлом году написал статью, где назвал меня сквибом.

— Дож, — первым ответил младший из близнецов. — Его звали Эльфиас Дож по прозвищу Вонючка. Старинный приятель и однокашник Дамблдора. Они почитай сто лет приятельствуют.

— Скорей Вонючка сто лет шестерит, — буркнул я, чем вызвал у остальных усмешки.

— Его надо найти и хорошенько расспросить, — решительно произнёс Гарри. — Бьюсь об заклад, он много знает.

Предложение брата Гермионы ни у кого не вызвало возражений. Отыскать и разговорить этот пока еще живой труп стоило. Ответит на вопросы без обиняков — так и быть сдохнет быстро, будет упорствовать (очень надеюсь на это) — скорая смерть окажется его несбыточной мечтой. Ради такого можно было вспомнить всё, чему меня когда-то учили те грёбанные наследники Гриндевальда.

Мысль о грядущей расправе над одним из убийц деда подействовала не хуже бодроперцового зелья. Откинув хандру, мы вышли из подсобки. Теперь нам предстояла детальная разработка будущего плана: повторения конфуза со старой кошатницей не хотелось никому. Думаю, к сему делу стоит привлечь Гермиону, естественно, после того, как она оправится от болезни. Интересно, чего такого нам присоветует любимая?