По ту сторону зеркала (гет)

Весь день я убил на то, чтобы разобраться хотя бы с частью документов и вникнуть в суть работы, к которой меня обязывала новая должность. Неудивительно, что вся эта волокита вызвала новые приступы головных болей. Я бросил дела уже поздним вечером, решив, что на сегодня хватит. Сдал ключ и тяжёлой поступью прошёл к лифтам, где меня снова поймал Малфой. Я скользнул по нему невидящим взглядом, мечтая лишь о том, чтобы забыться. Я существовал так последние года полтора. Жизнь катилась под откос.

— Тед, ты ещё здесь?

— А начальником быть не так весело, оказывается. Мороки много, — откликнулся я, превозмогая очередную волну боли.

— Есть пять минут?

— Пятью раньше... пятью позже напьюсь. Неважно уже. Рассказывай.

Стараясь сдерживать хлещущие через край эмоции (в этом малыш Скорпи явно пошёл в мать), он в красках рассказал мне, как вчера к воротам их поместья трансгрессировал некий молодой человек по фамилии Целлер и попытался войти на территорию. Родовая магия, разумеется его не пустила. Тогда он дождался прихода Драко со службы, выловил его прямо у подъездной дорожки и всеми правдами и неправдами принялся агитировать того вступить в «достойную цивилизованную организацию, состоящую из глубокоуважаемых лиц аристократического происхождения и считающей своей целью установление нового миропорядка». Я слушал, сгорбившись прямо на столе в допросной, и изо всех сил старался сдерживать стоны. Боль раздирала меня на куски — других ощущений не было. Я сам уже стал ходячей болью.

— Ещё один урод из Альянса! — Малфой был весь на взводе. — Когда я трансгрессировал домой, то сразу наткнулся на этого типа. Хотел помочь отцу, но он уже припёр незваного гостя к стенке — реакция та ещё, не зря всё-таки он считается одним из лучших невыразимцев. Но видел бы ты глаза этого типа, когда я ткнул ему в рожу своё удостоверение, Тед! Кажется, слово «Аврорат» ассоциируется у этих сволочей с фамилией «Поттер», ну и сразу поджилки трясутся и шерсть дыбом встаёт, само собой. Жаль, задержать его, не говоря уж о том, чтобы упрятать в Азкабан, пока было не за что — ведь ни названия той самой «организации», ни чёткой формулировки её деятельности он так и не дал, скользкий гад!

Я продолжал слушать молча, всё сильнее скрючиваясь на столе и уже почти полулежа на нём. От ярости Малфоя мне становилось хуже. Зачем я только согласился его выслушать?.. Меня же выслушать никто не хотел. Никогда. В пылу своего бешенства Скорпиус не замечал, что я уже почти откровенно корчусь от боли.

— Бессонница... — вдруг сказал я, не соображая, что говорю это вслух. Во время малфоевской тирады я думал о том, что весь наш доблестный Мракоборческий отдел пропитан ненавистью и страхом. Ко мне. Даже вот Скорпиус, выплёскивающий сейчас весь свой негатив по отношению к кому-то из Альянса, излучал-то этот негатив именно на меня. А я его впитывал. Потому что не мог сопротивляться. Таким безнадёжным я себя ещё никогда не ощущал. Интересно, я хоть в состоянии создать Патронуса? Лучше даже не пробовать.

— Чего? — не понял Скорпиус.

— Он такой же скользкий гад, как и твой дед Люциус, да и твой отец, пожалуй, тоже. По крайней мере, был таковым, — я посмотрел на него затуманенным безумным взглядом, от которого у Малфоя мгновенно пропал дар речи, хотя, я уверен, ему было что сказать мне по поводу своих достопочтенных предков. Но мне было плевать. В эту секунду боль будто шпагой пронзала мою голову, и мне казалось, что кровь от проткнутых ран струями стекает по лицу. — Так что ты особо не удивляйся. Всё, я домой пошёл... Крыша уже едет.

Всё-таки не сдержался. Признался в том, что мучило меня последние недели, а может, месяцы. Скорпиус с недоумением смотрел на меня. Я ожидал, что он спросит, почему я в таком состоянии. Но нет.

— Как думаешь, что с этим Целлером можно сделать? — окликнул он меня уже у выхода. — Какой предлог придумать, чтобы доставить его к нам сюда?

Дьявол! Он всё ещё не мог успокоиться из-за этого кретина! Ретивое взыграло, видите ли. Обострённое чувство справедливости, мать вашу. Я оскалился в бессильной злобе. Даже мой собственный троюродный брат больше пёкся о каком-то Пожирателе, чем обо мне.

— А ты подумай на досуге, — еле выговорил я, превозмогая боль. А потом решил добавить ему раздражения, чтобы установить некий баланс. — Может, этот Целлер был не так уж и не прав насчёт мистера Малфоя, а?

Я ушёл, чрезвычайно довольный тем, что скинул на Скорпиуса долю накопившегося негатива. Перенёсся сразу домой, где перво-наперво благоразумно завёл будильник — опаздывать главному аврору было не к лицу. А потом напился так, что забыл, когда отключился. Только таким образом и можно было дальше существовать.

* * *

Следующий день повторил предыдущий. Повторил последние сто с чем-то дней. Мне всё было не в радость. Куча бумаг на моём столе не уменьшалась. Башка раскалывалась ещё сильнее. Руки тряслись, и я уже подозревал, что не только от нервов. Я не знал, за что браться. Уже была ночь, когда в дверь постучали.

— Да! — с трудом сказал я; мне было тяжело напрягать свой голос.

— Доброй ночи, — это был Джеймс. — Тед, ты решишь вопрос по кадрам или как?

— Какой ещё вопрос? — я абсолютно не помнил, что я должен был решить. У меня была такая груда дел, что дополнительные задачи раздражали меня хуже барабанной дроби.

— Мерлин! — вздохнул Джеймс. — Я же тебе вчера говорил. Мне в отдел нужно хотя бы ещё три-четыре человека поопытнее...

— Сколько? Да ты чего? Чем больше людей, тем выше оборот дел. Тут и так все эти проверки, пересмотры, жалобы. Я с нынешним-то штатом уже с ума схожу, — это была правда.

— Ну от этого дел меньше не станет, Тед. Это как снежный ком. Ещё больше будет. Ну, хочешь, я поговорю с отцом, узнаю, как он собирался решать этот вопрос, ещё будучи в должности?

Я тяжело вздохнул. Голова была словно тонна свинца. Я сжал руки в кулаки, чтобы не показывать дрожь.

— Не надо. Я сам со всем разберусь.

— Ну ладно, — Джеймс собрался уходить, но вдруг остановился, — Да, Тед, слушай... Поговори со своими ребятами. Ну правда, они обалдели. Я замучился уже допросную от крови очищать.

Я посмотрел на него вызывающе и наклонился вперёд. Своих оперативников я буду прикрывать до конца. Я всегда так делал, когда хотел дать жёсткий отпор.

— Слушай, Поттер, у меня и так уже башка от всего этого взрывается. Я. Всё. Налажу. Дайте мне хотя бы месяц. Я просто ещё не в специфике работы. Тут одной бумажной волокиты знаешь сколько?

— Работали же люди, — хмыкнул Джеймс, пожимая плечами.

— Работали, — сказал я нервно.

— Да ладно тебе, Тед.

— Я же сказал — я всё сделаю.

— Доброй ночи, — ещё раз сказал глава Следственного и ушёл.

— Доброй... — ответил я в пустоту и в очередной раз обвёл стопки бумаг очумевшим взглядом. Надо встретиться с Гарри, Джеймс прав. Может, что подскажет по старой дружбе...

Я позвал Поттера в магловское кафе недалеко от Министерства, скромное, но уютное, а самое главное — нас никто здесь не знал. Он поделился со мной информацией о людях, с помощью которых можно было перетянуть пару-тройку человек в Аврорат, но на записывание перечня имён у меня ушло так много времени и сил, что на работу я пришёл совершенно вымотанный.

— Тед! — окликнул меня дежурный. Я снова был на грани срыва, и любое слово сейчас могло вывести меня из себя.

— Чего?! — с угрозой спросил я, подойдя к колдуну.

— Извините, мистер Люпин, — поправился дежурный, встав, как по струнке. — Вы собрание назначали, вас ждут. И ещё из Управления вас искали, кажется кадровики. И ещё вот... — он указал глазами на толпившихся в начале коридора людей. Ко мне подошла какая-то женщина в тёмно-бордовой мантии.

— Извините, вы главный аврор, да?

— Что вы хотели? — устало спросил я.

— Против моей дочери использовали Тёмную магию, я хочу немедленно подать заявление. Мы ждём уже два часа!

— Следователи где? — я обратился к дежурному.

— Хамфри по камину не отвечает. Поттер на выезде с группой. А Финниган где-то в отделе, но найти его не могу.

— Гиппогриф их затопчи... — взбесился я. — Ладно, сам разберусь. — Я перевёл взгляд на волшебницу. — Так, отправь в дознание, пусть там напишет. Потом просто заявление передадим.

— Спасибо, — сказала она, но я пропустил это мимо ушей, торопясь найти этих двух недоумков, ведь не было никаких сомнений в том, что если Финниган в Министерстве, то и Хамфри должен быть рядом с ним. Я шёл по коридору со связкой ключей, заглядывая во все кабинеты подряд, но их нигде не было. Наконец я дошёл до подсобного помещения. Они сидели там и совершенно внаглую распивали что-то, явно не похожее на тыквенный сок.

— Эй, следаки, вы совсем уже охренели?! — больше всего меня разозлило то, что они не вскочили и не встали по стойке «смирно» передо мной, а продолжали себе спокойно пить и закусывать.

— Да ладно, Тед, чего ты, — подал голос Хамфри.

— Налить? — вторил ему Финниган.

— Заявитель два часа ждёт, — головная боль снова прошибла меня, от чего ярость стала ещё более сильной. — Вас что, два часа на месте нет?!

— Да мы здесь сами недавно, — жуя, промямлил Хамфри, — Ну так вышло просто... Я вот задержался.

— Мы потом пока сгоняли на Косой переулок, ну, сам понимаешь, — Финниган показал на бутылку.

— Значит, так, — прервал их я. — Никаких официальных выговоров и замечаний не будет. Скажу вам просто словами.

Они выжидающе смотрели на меня. И со страхом. Один из трёх типичных взглядов. Я продолжал:

— Чтобы в Мракоборческом отделе больше никогда ничего подобного не было! Праздник после смены — чёрт с ним. Но когда вы официально на работе...

— Ну ладно, ладно, Тед, — перебил меня Финниган, — всё понятно.

— Нихрена тебе непонятно! — взорвался я и, не помня себя, выхватил у него бутылку и швырнул в стену. — Ещё раз увижу, — я был на пределе и почти ничего не соображал, — я тебе голову разобью! Убрали здесь всё!

— Тед, да ты что, свихнулся что ли!

Я был в такой ярости, что, не разбираясь, наотмашь ударил Финнигана в челюсть. Он отлетел к стене. Хамфри полез на меня, но я оттолкнул его на место.

— Чего вылупился на меня, полудурок?! — заорал я на него, не узнавая собственный голос. — Я непонятно сказал? Поднимай его, — приказал я и направился к двери, дрожа от злости. — Дегенераты...

Немного успокоившись с помощью Умиротворяющего бальзама, я отправился на первый уровень к новой заведующей Отделом кадров.

— Доброе утро, — сказал я после стука в дверь и заглянул в кабинет. — Можно?

— Да, конечно, — откликнулась совсем молоденькая волшебница, выныривая из-за кипы бумаг. Я её точно прежде не видел. — Вы мистер Люпин?

— Так точно. А вас как зовут?

— Ингрид Хоуп. Заходите, садитесь.

— Очень приятно, — сказал я, садясь. Ингрид кивнула в ответ. Вроде понятливая. — Можно на «ты»? Мне так проще, честно говоря.

— Без проблем.

— Ты новенькая? Что-то не помню тебя. У вас перестановки в отделе?

— Да, были, я тут совсем недавно.

— Понятно... — я замолчал. Хотелось какой-то отзывчивости, хоть от кого-нибудь. Я уже устал быть жёстким и беспринципным. Поэтому я решил вести себя с мисс Хоуп вежливо. — С оперативниками из Аврората уже имела честь познакомиться?

— С некоторыми... — она была немного обескуражена вопросом. — А в чём дело?

— Скажу прямо: среди мракоборцев хватает упырей. Если кто-то будет приставать, угрожать или что-то в этом роде, ты сразу иди ко мне, поняла? И главное, фамилию его назови, за милю тебя обходить будет.

Она улыбнулась. Кажется, я тысячу лет не вызывал такой реакции у людей, а потому был благодарен ей за эту маленькую надежду. Надежду не быть монстром. Даже голова стала болеть чуть меньше.

— Кстати, зачем вызывала? Надеюсь, порадуешь?

Ингрид выудила какую-то папку из ящика стола и принялась молча листать бумаги в ней. Я не мог ждать так долго; кадровый вопрос был очень важен.

— Ты же по людям в Следственный отдел? — подсказал я ей.

— Не совсем, — ответила Ингрид и замялась. Я сразу всё понял. Это был провал. — В Следственном многие заявление по собственному желанию написали, — наконец сказала она то, что я уже ожидал услышать — Некоторые пытаются перевестись на другие уровни, кто-то просто из Министерства увольняется.

— Ясно... — прошептал я после недолгого молчания. Тяжело было что-либо говорить. Я в отчаянии поднял на неё глаза глаза. — Почему? Почему так?..

— Я не знаю, — испугалась она. Видимо, мой гнев ей уже расписали в красках.

— Да ладно тебе. Знаешь, просто говорить не хочешь, — я решил немного надавить. — Давай-давай, выкладывай.

— Ну... в общем, это всё после ухода Поттера-старшего. Он всех устраивал — всё-таки народный герой, его уважали как начальника.

— А ты? — я не знал что спросить, чтобы оттянуть время. Я не хотел слышать истинную причину.

— Я с ним практически не сталкивалась.

— А меня что, выходит, как главного аврора не уважают, что ли?

— Тебя боятся, — тихо сказала Ингрид, чем вынесла мне приговор. Голову опять пронзила боль, и я машинально обхватил её руками. Как всё так быстро изменилось?

— Когда-то и этого... хватало.

Я встал и подошёл к окну. Свежего воздуха здесь быть не могло, и боль только усилилась от движений. Я снова схватился за голову, пытаясь удержать на месте. Немного отдышавшись, я был готов к следующему выстрелу.

— Какие у нас перспективы?

— Неутешительные, — хоть я и был готов, слышать это было ужасно. Мозг кипел, я не мог понять что делать. — Если мы лишимся всех этих людей, то... Оперативный отдел будет похож на стол на трёх ножках.

— Стол... на трёх ножках? — переспросил я, с трудом выговаривая слова. — Знаешь, такие тоже бывают.

— Квадратный стол на трёх ножках, — уточнила она.

— Умеешь ты рану солью посыпать, — сказал я ей, понимая всю безнадёжность ситуации.

* * *

После обеда собрал оперативников. Всё катилось к чертям. Мне необходимо было сохранить хотя бы их, ведь они были «руками» Аврората.

— Значит так, — начал я угрожающе; это был в корне неправильный подход, но я, видимо, не умел иначе. Голова снова разваливалась на части, как и отдел. — Я вас собрал, чтобы провести серьёзное организационное мероприятие. На вас жалобы поступили, что вы уже страх совсем потеряли.

— Что конкретно? — спросил Лисандер.

— Конкретно я не спрашивал. Всё было в общем. Но раз уже в общем, значит, масштаб серьёзный. Я всё прекрасно понимаю. Я вас сам научил правильно дела делать. Но я всегда говорил делать их тихо!

— Так получается, Тед, — подал голос Скорпиус.

— «Так получается»? Плохо, значит, получается! Если вас уже с карательными отрядами сравнивают. Да что там... Я сам видел, как к нам в отдел уже два раза экстренно целителей присылали после ваших бесед с преступниками! — я уже кричал. Боль раздирала. Руки я держал в карманах: давать слабину перед своими же означало мою полную дискредитацию.

— Тед, ну если так по каждому моменту разбирать... — послышался сзади голос кого-то из ребят.

— Молчать! — заорал я, не узнавая свой осипший нервный голос. — Заткнулись, когда я говорю! Вы что, мальчики? Совсем уже нюх потеряли? Я что-то не понимаю, что вдруг случилось. Или вы решили, что я теперь намного дальше от вас стал, что ли? Я вас мало учил в своё время? Ещё надо?! Надо будет — научу!

В зале послышались смешки. Я лихорадочно оглядел всех, не зная, кого зацепить. Смеялись все. Лучше бы били. Смех был хуже рукоприкладства. Я был унижен. Прежде всего, в собственных глазах. Но ещё не всё было кончено.

— Смешно, Малфой? — я выбрал самого проверенного мракоборца, который, наверное, был единственным, кого хоть как-то волновало моё существование. В положительном смысле. — Ты клоун здесь что ли? Ну давай, посмейся, — я пытался задавить его своим диктатом. А нужно-то было просто нормально поговорить. Но нет. Я снова упрямо повысил голос. — Давай! Ещё раз только попробуй мне это сделать! Значит так! — я снова обратился ко всем присутствующим. — С сегодняшнего дня вы будете делать только то, что я говорю! Мы будем зарабатывать деньги, будем! Из дел, из приработка. И настроим здесь всё как надо нам. Только не вздумайте, как тупые гоблины, разрушить всё в самом начале! В ваших интересах помогать мне. А для этого сейчас надо сидеть тихо. Максимально тихо! Это понятно?

Они равнодушно смотрели на меня. Я орал, брызгал слюной и выглядел, скорее всего, малоприятно. Я понимал, что сильно упал в их глазах, но ничего не мог изменить. Головная боль разрушала всё моё терпение. Мне казалось, что все надо мной смеются, издеваются, ненавидят. Я затравленно обернулся, будто кто-то стоял за моей спиной:

— И каждый, каждый из вас теперь будет отвечать за любой свой косяк! Всё понятно?!

Я смотрел на них безумным взглядом. Голос снова подал один Скорпиус:

— Понятно.

— Тед, — осторожно окликнул меня Лисандер. По голосу было ясно, что он ещё пока хочет меня поддержать. Он знал Мари и знал, каким я был с ней. Он знал, что я не всегда такой урод. Только этим я и мог объяснить его поведение. — Мы вроде как основа Аврората. Старая команда. Можно было как-то нормально объяснить... по-дружески поговорить.

Эти слова всерьёз задели меня за живое. В глубине души я понимал, что хотел бы иметь таких друзей, как Лисандер. Но те, кого ты держишь за горло, друзьями быть не могут по определению. Поэтому я снова огрызнулся:

— У меня. Друзей. Нет. Что, не заметили?

В кабинете я снова занялся документами. От них просто кипели мозги, но оставлять всё как есть тоже было нельзя. Ближе к вечеру, когда у меня уже не осталось никаких сил, и я просто сидел над этими стопками пергамента, схватившись за голову, заглянул Лисандер.

— Чего ещё? — сурово спросил я.

— Тед, читай скорее! — сказал он, бросив мне на стол вечерний выпуск «Пророка», и закрыл дверь.

— Что там ещё... — я развернул газету и тут же наткнулся на лицо нашего следователя Дэна Хамфри. Под его колдографией была большая статья. Уже начиная понимать, что это ничем хорошим для меня не обернётся, я быстро забегал глазами по строчкам. То, что я прочитал, шокировало меня.

Это было целое признание из серии тех скандальных расследований, что так любила старушка Скитер со своим ядовито-зелёным пером. Выворачивание внутренностей Аврората наружу. Напоказ. Всем. Хамфри в своём интервью говорил о том, что после ухода великого Гарри Поттера в Мракоборческом отделе всё стало плохо. Он говорил о порочной системе правоохранительных органов магического мира. Всё это была правда. Я знал это не хуже Хамфри. Это знали все, кто работал в нашей структуре. Но только этому правдолюбу пришла в голову идея дать столь откровенное интервью Скитер, которое, само собой, тут же пошло в печать.

Я попытался немедленно связаться с Хамфри через камин, но его не оказалось дома. Тогда зашёл к оперативникам и попросил — нет, скорее потребовал — чтобы они достали его хоть из-под земли и привели мне, живого или мёртвого. Потом я вернулся в кабинет, чтобы более детально перечитать статью.

Не надо быть прорицателем, чтобы понимать, что эта исповедь сотрудника Аврората вызовет (если уже не вызвала) не просто общественный резонанс, а самый настоящий переворот в сознании людей. «Меня скинут, — это была единственная мысль, пульсирующая в голове. — Я не справился, меня уволят».

Из камина выскочил бумажный журавлик и плавно опустился ко мне на стол. Я в панике схватил его. Это был Джеймс, который в данный момент должен был находиться в зале суда. В этот момент мне казалось, что только он, как единственный адекватный человек во всём отделе, может как-то повлиять на ситуацию. Но судя по тексту послания, он сам был в шоке от статьи и ничего подобного от своего подчинённого не ожидал.

— Я понятия не имею, что это, Финниган! — кричал я пять минут спустя, когда ко мне в кабинет по первому зову влетел закадычный друг Дэна Хамфри. — Его на работе нет, дома тоже! А ты что, прямо так и ничего не знал?

— Нет, Тед.

— Да ты что, вообще ничего?! — мой голос срывался. — Как такое может быть? Ты вообще представляешь, что теперь будет?

— Ты же здесь не при чём.

— Я не при чём?! Да ты что! Тебе ли не знать, что я...

Вдруг я осёкся. В кабинет вошло всё начальство Министерства во главе с Гарри Поттером и Кингсли. Я сделал Финнигану знак убираться и поспешно застегнул мантию.

— Мистер Бруствер... — начал я. В голове снова застучали молотки.

— Отставить! — властным голосом ответил Кингсли. — Где он?

— Хамфри? — зачем-то спросил я, пытаясь держать себя в руках.

— А у вас есть ещё звёзды?

— Его весь день нет в отделе. Я как только увидел, сразу людей к нему домой послал. Дома его нет. По камину тоже не отвечает.

— Отлично! — прогремел Кингсли; он был в ярости. — Просто так на покой мне уйти не удастся, это я уже понял. Молодец, Люпин! Может, объяснишь мне теперь, какого чёрта тут происходит?

— Мистер Бруствер, — голова раскалывалась, и от этого было жутко трудно говорить, — сейчас я вряд ли смогу что-то объяснить...

— Мистер Люпин! — повысив голос, перебил меня Кингсли. Это было плохо, очень плохо. Слишком многим мне это грозило. — Будьте добры, потрудитесь!

— Мистер Бруствер... — в очередной раз попытался оправдаться я.

— Вам что здесь, шутки что ли?! Теперь что, каждый может направо и налево болтать всё, что ему в голову взбредёт? И на всю страну!..

Кингсли сел. Я стоял перед ним, как первокурсник, которого отчитывал декан факультета. Было противно. Я терпеть не мог подчиняться кому-нибудь. И сейчас я осознал, что затея с должностью главного аврора была ещё одной ошибкой в моей жизни.

— Я должен знать ситуацию, ты понимаешь? — уже спокойнее сказал Кингсли, немного отдышавшись. — Сейчас вся пресса нас осадит. Что за человек этот Хамфри, кто он? Понимаешь, предельно открыто. — Он посмотрел на меня и сказал то, чего я уже ожидал. — И между прочим, твоя должность напрямую зависит от этого, ты понимаешь?

— Так точно.

— «Так точно»! — передразнил Кингсли. А потом приказал мне, словно сторожевому псу. — Сядь!

Я сел. В данный момент надо было делать то, что он говорил.

— Может, он отомстить кому-то хочет? А? Или пьёт? А? Или там... зелья запрещённые, я не знаю... С чего у него так крыша-то поехала?

— Я сам не могу понять, — отозвался я, кое-как пытаясь удержать налившуюся свинцом голову на весу. Чтобы спасти положение, я должен был предоставить какой-нибудь компромат на Хамфри. Но почему-то, сам не зная почему, решил выставить его в лучшем свете. — Я только вчера с ним разговаривал, всё было нормально. Он совсем молодой, но опытный. Всегда работал хорошо. Ну реально, на совесть. В следствии понимает. Ничего подобного за ним никогда не было.

— Это действительно так, — подал голос Гарри впервые за весь разговор. — Я проработал с Хамфри около трёх лет, и никогда не замечал за ним чего-то подозрительного или предосудительного.

— Гарри, тогда, может, ты назовёшь мне причины? Сам что предполагаешь?

Поттер поправил съехавшие на нос очки.

— Что-то самое простое. Всё достало, накипело. Революция в голове.

Его последняя фраза дала мне понять, что в моей голове уже даже не революция, а мировая война.

Кингсли вздохнул.

— Ох... Нам только ещё революций не хватало. Но меня вот что тревожит — а если это провокация? Сейчас же в Министерстве множество реформ проводится... Он ничего такого не говорил?

— Нет, ничего, — сказал я, не осознавая, что выразил вслух свои мысли. Я пытался успокоить себя.

— Зато того, что сказал, достаточно для волнений в обществе! — возразил Кингсли. — Ты, Люпин, возможно не знаешь, где он сейчас, но что, если он в данную секунду сидит на какой-нибудь пресс-конференции? И дай Мерлин, чтобы она оказалась не магловской.

Я опустил глаза под тяжестью боли. Успокоиться не получилось; всё шло не так с самого начала, с момента ухода Поттера из отдела, но я не мог понять, где же я просчитался, где допустил ошибку.

— А если это провокация, — продолжал Кингсли; я взглянул на него вопросительно, — может, ему кто-то заплатил? Слушайте, а если он решил просто эффектно уйти, да ещё и денег за это поиметь?

— За что могу поручиться, то что вот это исключено, — я продолжал защищать Хамфри, тем самым усугубляя собственное положение.

— Получается, что он такой правдоборец?

— Почти уверен.

— Святая Моргана, пусть это будет так, — почему-то сказал Кингсли. Я, видимо, уже не улавливал нити разговора. Он посмотрел на меня: -Надеюсь, это все сюрпризы на сегодня.

Когда они ушли, я поспешно выдвинул ящик стола, ища магловский анальгин. Последнее время от боли помогал только он. Другой рукой нервно открыл шкаф с целью достать бутылку коньяка или что там попадётся под руку.

«Так, стоп, — внезапно затормозил я. — Если ко мне уже Кингсли с Поттером приходили, не избежать и других проверок. Чёрт! На работе пить нельзя. Но я не доживу до вечера. Твою мать...»

Я вытащил из пачки анальгина несколько таблеток сразу и проглотил их, запив водой из-под крана. Легче не становилось. Шатаясь от головной боли, я медленно подошёл к двери и хотел её закрыть. Но мысль о проверке изменила мои намерения запереться и остаться наедине с собой.

Всю ночь я промучился от бессонницы. Перебирая в голове события последних полутора лет, я понимал, что в них не было ничего, кроме лжи. Я лгал всем. Нуждаясь в поддержке, я поступал с людьми так, что у них в отношении меня оставалось одно чувство — ненависть. Или безразличие, что ещё хуже. Я хотел идти на контакт. Элементарно поговорить с кем-нибудь за жизнь. Но я делал всё наперекор здравому смыслу. Я заставлял людей бояться меня. Аврорат разваливался по моей вине. И я, вместо того, чтобы провести общее собрание и показать себя с другой стороны, продолжал гнуть свою тупую линию. Линию пресса, унижения, насилия. Мне не становилось лучше после очередной перепалки с кем-то из ещё оставшихся сотрудников или после пыток преступников. Мне было гадко.