Семейные ценности рода Блэк (гет)

— Ларсен, ты зверь какой-то, — Пьюси, уперев руки в колени, тяжело дышал; прибежавший на несколько минут раньше него Флинт просто валялся на земле и вытирал снегом лицо. Сольвейг ходила рядом, делая упражнения на восстановление дыхания. Вуд в сугробе делал снежного ангела. Остальные члены сборной Хогвартса по квиддичу пока только виднелись на другой стороне озера — у них с бегом оказалось похуже.

— Нет, просто в сборной боевки всегда была "земля". А я с третьего курса в команде.

— С тринадцати лет? — уточнил Вуд.

— С девяти, — поправила Сольвейг. — В Дурмстранге учатся одиннадцать лет. Поступают в семь. Раньше начнешь учиться — раньше овладеешь простейшими навыками подчинения магических потоков.

— А бег к этому как относится? — не понял Пьюси.

— К этому — никак. Просто Эспену, капитану команды, нравилось изводить всех вокруг. Нас он мучил бегом и разминкой. Но сегодня, судя по часам, без разминки, — она наколдовала циферблат: время приближалось к одиннадцати, тренировка неожиданно затянулась на целых два часа. Только постоянно подновляемые Световые чары помогли им не заплутать по дорожке вокруг Черного озера.

— В воскресенье начнем с пробежек по стадиону, — заключил Флинт. — По пересеченке пока рано бегать, как бы у нас там вейлочка не сдохла на дистанции.

Он уже сидел в снегу, наложив на себя Высушивающие и Согревающие чары, и смотрел за тем, как две тоненькие фигурки в красных свитерах — Уизли и Робинс — еле волочат ноги от усталости вдалеке. Впереди них бежал еще один красный — очевидно, Томпсон. Первыми к финишу должны были прийти Фоссет и Монтегю, почти сразу за ними — Крэгги, бегущий рядом с Хиггс, хотя, конечно, мог бы и побыстрее. Грифферы от них отставали метров на двести.

— Слизерин рулит, — Пьюси, уже отдышавшись, выпрямился и помог подняться валяющемуся на снегу Вуду. — Дохляки они у тебя, Вудила, какие-то.

— Они не у меня, они у Флинта, — тут же открестился Вуд. — Я их только на метлах гонял.

— Я раньше тоже, — Флинт встал и потянулся. — Спать охота.

— Пока не дождемся их, все равно никуда не пойдем, — Пьюси поглядел в сторону замка. — Попадет нам по самое не балуй за опоздание к колоколу.

— Экспекто Патронум! — все оглянулись, как из палочки Сольвейг вырвался ястреб и совершил круг над ними четверыми. — Передай декану Малфою: "Декан, мы припозднимся с тренировки, с нами Фосетт и четыре гриффиндорца. Надеюсь на вашу лояльность, сэр. Ларсен".

Призрачная птица кивнула и унеслась в сторону замковой стены, омываемой озером. Личные покои декана были еще большим каменным мешком, чем общежитие студентов, поскольку находились на два уровня ниже — под классными комнатами, спальнями студентов всех семи курсов и двухуровневой лабораторией.

Через несколько минут серебристая зверюга Малфоя, которую Сольвейг не смогла идентифицировать, вернулась с сообщением, что декан будет ждать их в холле и сообщит профессорам Лонгботтому и Флитвику о том, что их студенты тоже явятся в свои башни после отбоя.

— Так и думал, что его Патронус — хорек, — покачал головой Флинт, когда зверек растаял в воздухе.

— Ну, зато он наш хорек, — пожал плечами Пьюси. — Отлично придумала, Ларсен.

Сольвейг не ответила. Она смотрела на приближающихся к ним бегунов с приоткрытым ртом.

— Эй, вы это видите? — уточнила она, когда Пьюси подошел к ней и дернул за руку.

— Что именно? — не понял Вуд.

— Вот это, — Сольвейг бросила вперед несколько Диагностических чар без палочки, и перед ними высветилась проекция двух фигур. Магия переходила от одной из них к другой.

— Крэгги, — выдохнул Флинт. — Ой, дурак...

— Кажется, скоро кто-то будет праздновать помолвку, — улыбнулся Пьюси. — Редкий случай, когда чистокровные женятся по любви.

Сольвейг поджала губы. Крегги, подпитывавший Лору Хиггс своей магией, конечно, мог заработать сейчас нехилое истощение, не зря же ее удивило, что четырнадцатилетняя девочка бежит быстрее, чем загонщик грифферов с шестого курса, но Пьюси был прав: раз магия самой Лоры эту помощь не отвергала, то, чем Локи не шутит, на месте отца Майка Сольвейг бы уже договаривалась с родителями Лоры о заключении предварительных соглашений. Магическая совместимость — штука такая, ей иногда даже чистота крови не указ.

Жаль, что лорду Ларсену было совершенно плевать на то, за кого он выдает свою нелюбимую правнучку.

Очередную субботу Сольвейг посвящает посещению библиотеки. Конечно, ничего особенно ценного она там не находит, потому что особо ценное запрятано в Запретную секцию, но для выполнения домашнего задания по Уходу, Защите и Трансфигурации вполне хватает. Макгонагалл не слезает с нее за тот семестровый зачет, когда Сольвейг превращала клетку и грызуна в ней отдельно друг от друга, и задает дополнительные футы в эссе. Сольвейг решает отнестись к этому философски. В конце концов, если она завалит Высшую Трансфигурацию на Т.Р.И.Т.О.Н.е, то для нее закроется только дорога в Аврорат. По крайней мере в Британии, а оставаться в Британии она не собиралась. В Норвегии ее знаний в этой области хватило бы с лихвой — там всегда ценили нестандартное применение в бою небоевых заклинаний. Но и в Норвегию возвращаться она тоже не собиралась. Может быть, Германия?

Крамовский артефакт зажужжал в кармане толстовки, и Сольвейг вытащила его на стол, загородив книгой.

"От старых знакомых поступил специфический заказ на зелья, ты в деле?"

Сольвейг разом подобралась. Яды она варила в очень небольших количествах, обычно для собственной коллекции, но в прошлом году впервые приняла заказ от выпускников боевки на год старше Драганова, сварила четыре медленных яда с очень неприятной симптоматикой и специальные антидоты к ним — безоар не действовал. Парни, с которыми у нее был договор, после оплаты исчезли, как будто не существовали, и Сольвейг не знала, чем закончилась эта история. Она очень надеялась, что антидоты были применены по назначению. Сознавать, что могла стать соучастником убийства, ей не хотелось, хотя Сольвейг прекрасно понимала, что вполне может убить человека — она боевой маг, ее к этому столько лет готовили. Конечно, это произойдет лишь при доказанной необходимости, но...

"Названия, объем, цена?" — отстучала она сообщение Петеру по выскочившей клавиатуре. Он и в прошлый раз выступал посредником, потому что парни были болгарами.

Сольвейг не знала, хочет ли она на самом деле работать в этой сфере — если бы ей заказали какие-нибудь интересные и сложные зелья из другой области применения, она бы согласилась, не задумываясь. Пропадать в лаборатории — отличный способ скрыться ото всех и, главным образом, от самой себя. Потому что, пока ты стоишь над котлом, есть только ты и котел, и больше ничего. Очень действенный метод ухода от проблем.

По большому счету, проблем и не было: родители в безопасности, Фолквэр Ларсен про нее позабыл, Драганов тоже занялся своими делами, а что Флинт с ней не разговаривает лишний раз — так это было слишком предсказуемо для того, чтобы называть такое поведение проблемой. Даже Данбар со своими мелкими пакостями и незакрывающимся ртом проблемой не был — так, вякающая мелочь. Но на душе было муторно, и когда Крам написал цифру — весьма солидную цифру в полновесных золотых галеонах, — Сольвейг ответила утвердительно и написала списки ингредиентов. Лабораторию, надо полагать, придется заказывать у Выручай-комнаты. Светить перед Малфоем такими знаниями Сольвейг было абсолютно не с руки.

Пакеты со всем необходимым пришли поздно вечером во вторник — всё под Консервирующими чарами. Распаковав их в своей комнате, Сольвейг прибрала ингредиенты в шкатулку, в которой Джек перемещался по Хогвартсу, и легла спать. Завтра после уроков она планировала успеть приготовить основу для одного из зелий, а потом уйти на тренировку. В конце концов, теперь главным было — не нарваться на отработку. Время было ценно.

— Ларсен, страхуй! — заорал Крэгги, и Сольвейг, выжав из "Нимбуса" все, что смогла, успела отбить бладжер от древка метлы Фосетта буквально в последний момент. Сломать чужую метлу на соревнованиях она и сама была не дура, но то, что Томпсон попытался сделать это на тренировке, никаких извинений не заслуживало.

Флинт с радостью отвесил грифферу несколько тумаков и выгнал из команды без права появления на поле и стер память об игровых наработках сборной. Вуд смотрел на применяемый им Обливиэйт задумчиво, но ни слова не сказал против такого решения капитана. Уизли и Робинс тоже глядели на своего загонщика с презрением. Метлу, ясное дело, два раза в сезон ничьи родители так просто позволить себе не могли, а у Фосетта была именно что новенькая "Молния", летом вышел ограниченный тираж, Драганов в Женеве на фотосессии об этом трещал, не переставая, — рекламное лицо папенькиной компании, мантикора их семейку поцелуй.

— Что скажем Лонгботтому? — спросил Вуд, когда Флинт отправил всех переодеваться и в замок — все равно с таким настроем особенно не потренируешься.

— Томпсон скажет сам, — ответил тот, почесывая лоб тыльной стороной ладони. — А мы скажем, что заявка в IQA отправлена, вносить в нее изменения нельзя, и, стало быть, нового нам никого навязать не смогут. Крэгги, справитесь?

Мальчишка пожал плечами:

— Чего не справимся-то? Правда, Ларсен?

— Правда, — подтвердила Сольвейг и поспешила в душевые. Ей еще полночи предстояло варить зелье на заказ.

Несколько смущало то, что медленные яды обычно использовали вовсе не для убийств, а очень даже для пыток. Например, вот этот, первый, что она готовила в эту среду, Visio Horribilis — галлюциноген, вынимающий из подсознания все самые жуткие страхи. Жидкий боггарт, так его называли между собой зельевары. Правда, от боггарта мог закрыться хороший окклюмент, а на зелье управы не было. В результате без принятия антидота жертва медленно умирала от страха — в конце просто сердце останавливалось. Если же принять противоядие, сердце не остановится. А мучительные видения окончатся лишь через указанное время — пять суток с приема разовой дозы. В общем, не очень ясно, что хуже — принять антидот или не принимать. По крайней мере тогда, когда она тестировала его на себе позапрошлым летом, — конечно, под приглядом Крама, делавшего все возможное и невозможное по-маггловски, чтобы она действительно не отключилась и не сошла с ума, — Сольвейг искренне считала, что лучше после такого пятидневного стресса тихонечко сдохнуть. Потому что кошмары, если не пить зелье Сна-без-Сновидений, мучить будут еще не меньше месяца. В этом случае умереть от страха тоже вполне реально. Смотря какое у жертвы сердце.

У Сольвейг было — здоровое. Кажется, только по этой причине она и пережила свой небезопасный эксперимент. Но исследовательский интерес ее после этого, к сожалению Петера, не покинул.

Ровно две недели Сольвейг разрывается между стадионом, библиотекой и лабораторией в Выручай-комнате, подкармливая Джека своими собственными страхами, мелкими, но тому много и не надо, если каждый день: что палочка сломается во время экзамена; что кто-то испортит ей метлу перед кубковыми матчами; что Драганов припрется смотреть ее игру вместе с селекционерами — очень в его стиле, кстати; что Флинт начнет встречаться с другой девчонкой; что их шаткое перемирие с Уизлеттой, наступившее после начала тренировок сборной Хогвартса, нарушится из-за Люпина, с которым они продолжаются общаться в библиотеке и на Гербологии; что Томпсон некрасиво отомстит; что она поранится на уроке и загремит под крылышко к мадам Помфри; что Джек вырвется за пределы ее комнаты — и как его потом ловить? Это мелочи, конечно, и за них даже не стыдно, и Джеку их хватает на поддержание общего некровожадного состояния. Житье в сундуке его вполне себе устраивает.

В ночь на четверг Сольвейг пишет Краму на "магифон" (ужасно звучит не только по-английски, но и на букмоле — надо намекнуть Петеру, что перед экзаменом в Гильдии стоит придумать другое название), и уже к вечеру четверга (оперативность на грани фантастики) незнакомая сова приносит ей конверт с порт-ключом и запиской, написанной точно рукой Крама: ей предстоит передать зелья заказчику в субботу днем. И познакомиться с заказчиком, для которого те парни с боевки оказались такими же посредниками, как Петер для нее. Все это откровенно нехорошо попахивает, и Сольвейг даже думает отказаться — но дорогостоящие ингредиенты потрачены, а на выплату неустойки у нее не хватит никаких запасов, даже того, что осталось после получения гонорара за декабрьскую съемку. Просить не у кого. Да и глупо это.

Она же боевой маг как-никак, неужели ее смогут испугать какой-то историей с душком? Ну, нет.

К тому же в субботу долгожданный выход в Хогсмид — по несчастью совпавший с Днем влюбленных. Студенты как с ума посходили: школа стала похожа на филиал лечебницы для душевнобольных, и кто-то из Рэйвенкло даже громко озвучил, что в Германии Валентин считается именно покровителем психов.

— Таких, как Ларсен! — прокомментировал Данбар, но его быстро заткнул Вуд.

После визита к герру Хайнце Сольвейг стала гораздо мягче реагировать на заявления такого рода, и правы были родители тех барсучат осенью: со справкой в кармане все могут быть спокойны, она сама в том числе. Наличие психиатрического заключения, с одной стороны, заставляло кого-то вовремя закрыть рот, а с другой — ей самой включить голову: раз она вменяема, чересчур жесткие стычки ей директриса не простит. В лучшем случае отчислит, в худшем — вызовет авроров. И никакое место в команде Хогвартса не в меру справедливолюбивую Макгонагалл не остановит, хотя, по-хорошему, конечно, должно. Особенно после того выступления Томпсона на ужине в Большом зале — последствия наложенного Флинтом Обливиэйта. Кстати, Сольвейг так и не поняла, почему до сих пор не выяснилось, что Флинт использовал в стенах школы условно-запрещенное заклинание. На всех же палочках, купленных в Англии, стоят чары Министерского Надзора, даже у совершеннолетних, пока не получат диплом об окончании школы, об этом на Чарах рассказывал первокурсникам Флитвик, а Сольвейг подслушала, как Гринграсс учили домашнее задание. Сольвейг в смысле Надзора было проще: она в лавку Олливандера даже не заглядывала. Обе ее новые палочки от Мастера Йонуца, кстати, были прекрасны и слушались замечательно. Вишневая с сердечной жилой дракона внутри была чуть длиннее второй, запасной, и легче ложилась в руке в боевом хвате — ее рукоятка была гладкая, как Сольвейг и любила. Мастер Йонуц вообще не гнался за излишними красивостями, все его палочки были весьма лаконичны на вид, только элегантный декор по рукоятке их слегка украшал. Вторая палочка — из осины с сердечной жилой василиска в качестве проводника — была по рукоятке испещрена рунами защиты, она Сольвейг подошла тоже очень хорошо, но, признался мастер, продавая ей эту палочку, к ней будет нужно попривыкать. На занятиях Сольвейг носила ее в ботинке. Привыкать к палочке она решила не в учебной обстановке — это могло оказаться чревато непредвиденными результатами. Отправлять кого-то в лазарет только из-за того, что ее выбрала палочка с норовом, Сольвейг не хотелось.

Они как раз волочили ноги с пятничной тренировки — опять задержались на час с пробежкой вокруг Черного озера, которую предложил повторить Пьюси, и Флинт неожиданно поддержал, но до отбоя пока успевали, — как Сольвейг догнал орел Драгановского Патронуса. Ради разнообразия он говорил по-норвежски.

— "Завтра на главной улице этой вашей деревни у школы в десять утра. Изволь появиться, любовь моя".

Сольвейг только фыркнула. Оставалось надеяться, что поддержание ажиотажа вокруг личной жизни Димитра не отнимет у нее много времени: порт-ключ был зачарован ровно на 12-00.

Флинт, проводив глазами серебристую птицу, заметно нахмурился. Это было неожиданно, потому что Сольвейг доподлинно знала, что у Флинта завтра свидание с какой-то рэйвенкловкой с пятого курса. Девчонка сама подошла к их столу за завтраком и пригласила Флинта сходить с ней в Хогсмид. Тот отчего-то согласился, и Сольвейг, впервые видевшая эту девчонку, даже укола ревности не испытала. Все равно у нее на субботу были свои планы, и Хогсмид в них ни в коей мере не входил. Она собиралась прошвырнуться по Косому, заглянуть на Каркиттский рынок, может быть, погулять по Горизонтальной улице, полюбоваться украшенным к бестолковому празднику магическим кварталом или даже вырваться в маггловский Лондон, сходить в кино... Конечно, после того, как сдаст заказ с рук на руки и получит свои честно (ну, почти, яды все же относятся к запрещенным зельям — по крайней мере, эти на территории Британии, она специально изучила этот вопрос) заработанные денежки. И сбросит с хвоста авроров, коль они на него упадут. Сольвейг искренне надеялась, что нет.

Вообще, если бы не необходимость встречи с заказчиком, Сольвейг бы, наверное, нашла время для страданий: она еще хорошо помнила, как было неприятно видеть Флинта с другой девушкой, да и забыть, как ей было уютно и спокойно рядом с ним самой, пока не успела. Отчаянно хотелось забыть, потому что, нарлу же ясно, второго шанса на отношения с Флинтом у нее не будет, а первый был безжалостно просран. Так что чего теперь унывать и киснуть понапрасну-то?..

Будильник поднял в полдесятого: спешить к Драганову она не собиралась, завтракать в Большом зале и вообще появляться там сегодня — тоже, так что времени для утреннего туалета было достаточно. В самый раз для того, чтобы привести в порядок волосы и одеться во что-нибудь неприметное. Снег уже практически стаял, по крайней мере в Лондоне, так написали родители, и единственное, чего Сольвейг стоило бояться — это обычной весенней грязи. Очень хотелось надеяться на то, что британская столица порадует ее сухими пешеходными зонами. Ну, хотя бы, Косой переулок.

— Ларсен, ты неисправима, — прошипел Драганов ей на ухо, обнимая на глазах у всего Хогсмида. — Не могла ради меня надеть юбку?

— У меня ни одной юбки с собой нет, — усмехнулась Сольвейг, выпутываясь из его объятий. — Говори, чего хотел, у меня еще есть сегодня дела.

— Сначала ты со мной поешь. Потому что я люто хочу жрать, Ларсен, — признался Драганов, крутя головой по сторонам. — Все идут в эти "Три... веника"?

— "Три метлы", — поправила Сольвейг. — Мы пойдем в другое место.

В конце концов, ей тоже хотелось есть, и трактир Аберфорта Дамблдора для этого подходил идеально.

В "Кабаньей голове" в ранний час почти никого не было, поэтому Сольвейг с большим удовольствием заказала два больших стандартных завтрака и чайник чая с мелиссой. Ели молча. Драганов сразу набросился на поставленный перед ним омлет с припеком и сэндвичи, и ему было совсем не до разговоров. Сольвейг ела медленнее, но менее голодной она не была, так что и ее тарелка опустела довольно быстро. Чай растягивали, как могли, он был совершенно чудесный.

— Во сколько у тебя дела, ты говоришь? — наконец спросил Драганов, откладывая в сторону использованную салфетку.

— В полдень сработает порт-ключ. Думаю, что получаса прогулки по Косому хватит, чтобы нас засняли вместе. Ты получишь публикацию в "Пророке", я — неделю сплетен по школе. И разойдемся миром.

— Вообще-то я тебе подарок приготовил, — заявил Драганов, подаваясь ближе. — Так что сначала по твоим делам пойдем вместе, а потом — по общим.

— Мои дела тебя не касаются, — осклабилась Сольвейг.

— Ты вообще-то моя невеста! — возмутился Драганов.

— Это вообще-то фиктивная помолвка, — прошипела Сольвейг, что та змея.

— Ори об этом громче, — фыркнул Драганов. — Улыбайся, на нас смотрят.

Сольвейг послушно растянула губы в улыбке. Замерший на пороге Флинт, обняв свою спутницу за талию, быстро развернул и себя, и девчонку и вылетел из трактира.

Сольвейг досадливо поморщилась.

— Не говори мне, что ты с ним встречалась, — прищурился Драганов.

— Это не твое дело.

— Значит, встречалась, — кивнул сам себе Драганов. — Сильно в школе трепались?

Сольвейг промолчала.

— В общем, мне нет никакого дела до того, что там у тебя было и с кем, — признался Драганов, допивая свою чашку чая. — Главное, чтобы в газетах лишний раз не полоскали твое имя. Думаю, тебя это так же устраивает, как и меня.

— Да. Только меня бы еще больше порадовало, если бы про нашу помолвку тоже ничего не писали. Но твой отец же не мог не отправить объявление в "Speil" и "Врачку". А в "Пророке" перепечатали заметку Оддс.

— Это традиция, — пожал плечами парень. — Твой прадед на этом настаивал.

— Все мои беды от прадеда, — процедила Сольвейг, тоже допивая чай. — Плати и погнали в Лондон. Не хочу здесь оставаться.

Безразличное лицо Флинта, которое он состроил на пороге кабака, до сих пор стояло у нее перед глазами. До срабатывания порт-ключа оставалось чуть больше часа.

В Косом переулке в одиннадцать утра было еще немноголюдно, но вокруг квиддичной лавки, где за стеклом главной витрины выставляли новую модель "Чистомета" (ту, к которой весь прошлый год усердно прикладывал руку Петер Крам на практикумах по Артефакторике), уже толпились дошкольники и, судя по всему, выпускники. Драганов, не долго думая, схватил Сольвейг за ладонь и потащил к магазину квиддичных товаров.

— Смотри, новая! — совсем по-мальчишески восхитился он. — Сто восемьдесят четыре мили в час!

— За десять секунд! — подпел ему чей-то голосок из толпы.

— Ларсен, она же офигенская!

— Сказал сын держателя контрольного пакета акций "Молнии", — пробурчала Сольвейг.

— Да ну тебя, — отмахнулся Драганов, решительно дергая ручку двери в лавку. — Пошли купим ее?

— Ты себе новую палатку специально для метел приобрел? — вскинула бровь Сольвейг. — Зачем тебе седьмая метла? "Молния Суприм" уже не катит?

Драганов, повернувшись к Сольвейг, долго смотрел ей в глаза.

— Она красавица, — просто ответил Драганов. — Хочешь, я подарю ее тебе?

Сольвейг без энтузиазма посмотрела на ценник. Три тысячи галеонов.

— Благодарю, у меня есть метла.

— "Нимбус" поди? — усмехнулся Драганов.

— Что ты имеешь против "Нимбуса"? — шутливо толкнула его плечом Сольвейг. — Давай, заходи, у меня полироль кончается.

Нельзя было и надеяться, что хозяин лавки, низенький и толстенький волшебник, не обратит на них внимания. Сольвейг, в конце концов, у него на плакате в дверном стекле висела, а Драганова только дурной не узнает.

— Желаете приобрести "Чистомет-23Б?" — тут же выскочил продавец из-за прилавка. — Мсье Драганов? Прошу, оставьте автограф для моего сынишки?

Пока Димитр расписывался на фотографиях, плакатах и кусках пергамента (следом за ними, услышав фамилию известного игрока, набились маленькие любители квиддича, и в магазинчике стало не протолкнуться), Сольвейг выбрала пару бутылок полироли и новый щиток на левую ногу — нынешний начал трескаться по нижнему краю и на Репаро не реагировал.

— Эй, мисс, — подергал ее за рукав мальчишка с черными-пречерными гладкими волосами и зеленющими глазами, — а это вы там, на плакате? Вы играете за Хогвартс?

— Играю, — согласилась Сольвейг, выставляя на прилавок свои покупки и доставая деньги.

— И как настроение в команде? Чемпионат школ начнется уже совсем скоро...

— Боевое, — заверила ребенка Сольвейг. — Хогвартс всех порвет.

— И Дурмстранг? — не отстал мальчишка.

— Дурмстранг не порвет никто, — влез в разговор Драганов. — Потому что Дурмстранг — самый крутой Институт магии.

— Вы наверно там учились, сэр, — фыркнул мальчишка. На вид ему было лет девять.

— Все самые сильные маги учились там, — щелкнул его по носу Димитр.

— А мой отец учился в Хогвартсе, он очень сильный маг! — заявил ребенок, и Димитр присел перед ним на корточки:

— И кто у нас отец?

— Гарри Поттер, — ответил мальчик, и тут с улицы сквозь открытую дверь послышался женский окрик:

— Альбус! — и мальчишка, кивнув им в качестве прощания, убежал за эффектной рыжей ведьмой.

— Это сын героя Третьей Магической? — уточнил Драганов у продавца, но тот только пожал плечами.

Сольвейг убрала купленные бутылки и щиток в свой рюкзак и наколдовала время.

— Так, я пошла, — она вылетела на улицу. — Сейчас сработает порт-ключ, — она выхватила палочку из крепления и спрятала ее в рукаве, зажав рукоять боевым хватом.

— Я с тобой! — только и успел крикнуть Драганов, схватив ее за локоть, как их обоих выбросило в какой-то грязной подворотне, спиной к стене, в окружении четырех человек, одетых в темные грубые мантии с капюшонами. Димитр тут же выхватил палочку. Все-таки боевку не пропьешь.

Со всех сторон в них полетели Экспеллиармусы — Сольвейг окружила себя и Димитра мощным Поглощающим Щитом, и, пока Драганов поддерживал его от других атакующих заклинаний, достала из шкатулки пузырек с Visio Horribilis. Нападающие замерли.

— Очень летучий яд, — заметила Сольвейг, направляя палочку на пробку, которой закупорила флакон. — Лично у меня Заклинание Головного Пузыря подвешено на пальцах левой руки — как и у любого, кто берется за такие заказы. Так я открываю?

— Вы в очередной раз удивляете, мисс Ларсен, — раздался из темноты знакомый голос, и Сольвейг досадливо поморщилась. Мужчины, окружавшие их, отступили на шаг назад и опустили палочки. — Не ожидал увидеть на месте явки своего будущего штатного зельевара одну из подопечных профессора Малфоя.

Сольвейг толкнула Драганова локтем в бок, чтобы и он перестал нацеливать палочку на щегольски одетого мужчину в укороченной мантии из драконьей кожи и модных сапогах.

— Приветствую, мистер Нотт. Вы меня удивляете ничуть не меньше. Я думала, вы дружите с деканом. Почему бы вам не сделать свой заказ ему?

— Проверял молодняк, — развел руками Нотт. — Да к тому же Драко Малфой — владелец аптек, а не продавец ядов. Последнего, как оказалось, нельзя сказать о вас.

— Ну что вы. Я ничего не продаю, — улыбнулась Сольвейг со всей возможной агрессией в мимике. Конечно, Нотт ее пугал, но рядом стоял Димитр, а при нем она ни за что не покажет свой страх. Студенты факультета Гриндельвальда не боятся хорошей драки. Даже если они в ней заведомо будут проигравшими.

— Тогда как у вас оказался мой порт-ключ? — удивился Нотт.

Туше.

— Быть может, сова ошиблась? Мне пришел порт-ключ от товарищей из Дурмстранга, они предлагали встретиться и поболтать за чашкой кофе...

— Мм, вот так новость, я ведь ваших товарищей из Дурмстранга собирался принять в Ковен не за пересказы ваших школьных воспоминаний, а за четыре фиала с непростым содержимым. Видимо, они не прошли испытания, так и передам отцу. Не годны.

Сольвейг смутилась. Кто-то подставил ее, она подставляет кого-то...

— Габерски? — вдруг спросил из-за ее плеча Драганов, и один из мужчин в капюшонах дернул головой. — Здравко? — он продолжил по-болгарски. — Эй, не узнал? Это же я, Димитр Драганов. А ты изменился! Серьезно, Британский Ковен? Круто!

— Не всем же битой махать, — огрызнулся тот, к которому обращался Драганов, и снял капюшон. Сольвейг пригляделась. Это и вправду был Здравко Габерски — один из лучших выпускников их специальности за последние десять лет. — Это твоя баба что ли?

— Моя невеста, — поправил его Драганов и повернулся к Нотту. — Не имею чести быть знакомым с вами, сэр.

— Мистер Теодор Нотт, наследник главы Ковена боевых магов, мистер Димитр Драганов, мой жених, — буркнула Сольвейг, представляя мужчин друг другу. — И если вы еще заинтересованы в заказе, то рекомендую приготовить деньги, сэр.

Нотт кивнул Габерски, и тот вытащил из кармана мешочек с галеонами. Сольвейг подала ему пакет с зельями, вытащенный из шкатулки, и спрятала кошель в рюкзак.

— Не смеем более вас задерживать, мистер Нотт, — выдавила из себя улыбку Сольвейг и схватила Драганова за локоть, чтобы немедленно аппарировать с ним.

— Еще минуту, мисс Ларсен, — оскалился Нотт, и Сольвейг, как и в первый раз, увидела у него вместо лица морду хищного ящера. — Не желаете занять вакантную должность нашего зельевара? Когда мистер Габерски говорил, что у него есть на примете человек, он не заикнулся даже ни о том, что это девушка, ни о том, что она до сих пор студентка. Я ожидал увидеть по меньшей мере Подмастерье.

— Полагаю, вам нужен Мастер. Мне до экзамена в Гильдии еще далеко.

— Мне нужен человек, способный сварить яд — визитную карточку профессора Снейпа. Visio Horribilis... Вы знали, что это зелье защищало один из хоркруксов Темного лорда?

— Помилуйте, откуда? — вежливо покачала головой Сольвейг.

— И скажете, будто не знали, что это зелье было изобретено Октавиусом Принцем в конце XIX века — за что тот и получил звание Мастера?

— Это — знала, — призналась Сольвейг. В этом знании она ничего криминального не видела.

— А то, что, будто бы, этот яд может сварить только истинный Принц? — буквально пропел Нотт, приближая к ее лицу свое. Сольвейг сделала над собой усилие, чтобы не податься назад.

— Очевидно, это неправда. Сэр. Мои родители — сквибы из Норвегии. Извините, нам пора. Надеюсь, более Ковен не испытает нужды в моих услугах, мистер Нотт, — и мир вокруг них с Драгановым сузился в точку, а после их выбросило на той самой площади, куда Сольвейг перенеслась в ночь на Самайн из Женевы с Флинтом на загривке. На улице никого не было, и Сольвейг, прикрыв себя и Драганова Дезиллюминационными чарами, перенеслась еще последовательно в три точки, завершив их маленькое путешествие по Лондону напротив магазинчика мистера Уизли в Косом.

Драганов сбросил с себя Чары Невидимости и отряхнулся.

— У тебя чудовищная техника аппарации, Ларсен, — признался он. — Научись стабилизировать пространство!

— Не всем быть потомственными пространственниками, как Краму и тебе, — развела руками Сольвейг. — Пошли по кофе, — предложила она и махнула в сторону неприметной кофейни, расположившейся за магазином волшебной пакости. Не в "Виверну" же вести Драганова после встречи с мистером Ноттом?!

По-хорошему, ей бы сейчас в самый раз забиться в собственную комнату и никого не видеть. Это был бы идеальный вариант.

Когда перед ней опустилась большая чашка с горячим шоколадом и маршмэллоу, а Драганов повесил над столиком — самым дальним в зале, откуда хорошо просматривалась дверь на кухню, барная стойка и входная группа — Заглушающие чары, Сольвейг позволила себе расслабиться и убрала палочку в наплечную кобуру, сняла куртку и осталась в любимой толстовке с рогатым шлемом. Драганов цокнул языком и засмеялся.

— Как же тебя Локи до сих пор не проклял?

— Это ненастоящий Локи, — объяснила Сольвейг. — Это же Марвеловский.

— Этот Нотт... он опасен? — вдруг спросил Драганов, и Сольвейг едва не облилась.

— А ты не заметил?

— Откуда ты вообще с ним знакома?

Сольвейг помолчала.

— Декан познакомил. Но я не знала, что варила зелья для него.

— Яды поди?

— Ну, — подтвердила Сольвейг. — Вот Крам удружил, — она сжато пересказала историю прошлогоднего сотрудничества с парнями Габерски и роль Петера в этом предприятии.

— Я только одного не понимаю, Ларсен, — признался Драганов. — Нахрен ты в это влезла? Тебе деньги были нужны?

— Не то чтобы слишком, — пожала плечами Сольвейг.

— Тогда что?

Сольвейг помолчала.

— Просто.

Драганов выматерился.

— Тебя какой битой по башке ударили?! Для того, чтобы варить яды, нужно немаленько откатывать в Аврорат! Тебя же сожрут на этом рынке, неужели не ясно?

— Я не буду этим заниматься больше, — сказала она, отставляя чашку. — А на флакончиках состав, стирающий память о том, как они достались получателю. Я предусмотрела это. Обо мне не должны вспомнить как об изготовителе ядов.

— Ларсен, — Драганов вдруг мягко взял ее за ладонь, — скажи мне, зачем ты вообще взяла этот заказ? Острых ощущений захотелось? Ты как вообще в школе это провернула?

— Это было несложно. А вообще... Это очень помогает убить время. Работа в лаборатории.

— Готовься лучше к выпускным экзаменам, — посоветовал ей Драганов и положил на стол несколько серебряных монеток. — Пошли. Я обещал тебе подарок, дурехе.

Через несколько секунд они уже стояли перед домом номер 144 по Сент-Джон-стрит.

— "Into You"? — неверяще переспросила Сольвейг, хотя прекрасно видела надпись над металлическими решетками-дверьми и красные капельки, отрисованные на белой стене.

— Подумал, что тебе со всеми твоими дурацкими приключениями не хватает настоящего защитника. Дракона, — и он открыл перед Сольвейг дверь тату-салона, пропуская ее вперед.

— Но почему?

— Могу себе позволить, Ларсен.