Семейные ценности рода Блэк (гет)

Мадам Уизли появилась в доме Гриммаулд Плейс в четверг вечером.

Большую часть среды Эл провела в постели, потому что не могла заставить себя встать; зелья, выписанные домашним целителем Поттеров, были довольно сильными, но вернуть в тонус истощенное дементорами тело было непросто. Эл попыталась встать в планку с утра и поняла, что не справляется. Пришлось вернуться в постель. Днем ее навестила Лили Луна — рыжая, как солнышко, она притащила с собой сборник сказок барда Бидля и упросила Эл ей почитать. Потом призналась, что Альбус обидно над ней пошутил, а Джеймс еще и посмеялся, и поэтому она сбежала сюда. Эл прочла ей несколько сказок, но на последней, видимо, заснула, потому что не помнила, на чем остановилась, кажется, на сказке про Дары Смерти. Вечером, когда миссис Поттер пришла звать ее на ужин, Лили Луны в комнате уже не было.

О своем намерении прийти мадам Уизли сообщила Патронусом.

Эл сидела в гостиной в компании Джеймса и Альбуса, играющих в волшебные шахматы, и читала найденную в библиотеке книгу об Анимагии. Книжка была древняя, примерно как те, что советовала ей Макгонагалл, и написана тяжелым языком. Эл ловила себя на том, что прочитывает по нескольку раз одну и ту же строчку, но не понимает сути. Психология анимагического превращения была для нее темным лесом.

Когда красивая серебристая выдра вплыла в гостиную Блэк-хауса и голосом мадам Уизли объявила о желании пообщаться с Электрой, она и не подумала забеспокоиться. Ну, из Азкабана ее уже вытащили... Вряд ли сразу засунут обратно, правда же?

— Мисс Блэк, а зачем вы напали на авроров, которые производили задержание? — спрашивает мадам Уизли, но пока не достает бланк протокола. Пока они просто сидят в гостиной, откуда миссис Поттер уже спровадила детей, и ждут, когда со службы вернется Глава Рода. Конечно, Эл уже совершеннолетняя, но мадам Уизли настаивает, что все важные решения Эл должна принимать обязательно после обсуждения с лордом Блэком.

Эл пожимает плечами.

— Думаете, я не понимала, что попаду в тюрьму? Я понимала.

— Это было спланированное нападение?

— Нет, конечно. Это руки среагировали. Сами.

— Спишем на состояние аффекта? — усмехается от двери мистер Поттер, стягивая с себя аврорскую мантию. — Процедура освидетельствования целителями, кстати, проведена не была.

— Да, я заметила это нарушение, — соглашается мадам Уизли. — Можем использовать в свою пользу. К тому же если мисс Блэк принесет извинения сотрудникам Аврората, которых покалечила, по этому эпизоду можно будет отделаться штрафом.

— Вы заметили, что Визенгамот в последнее время слишком часто выносит решения, связанные с конфискацией имущества в пользу Министерства или крупными штрафами? — спрашивает миссис Поттер. — И спортивный арбитражный суд тоже. Скитер собирает материал на разгромную статью.

— У Скитер каждая статья разгромная, — сквашивается мадам Уизли. — Куда деваться.

— И сколько это будет? Тысяча галеонов? Две? — уточняет Эл, поглядывая то на лорда Блэка, то на мадам Уизли. — У меня есть кое-какие деньги в сейфе, доставшемся от матери. Я смогу заплатить. Может быть, придется сварить кое-какие зелья...

— Ты уже один раз сварила, — перебивает ее мистер Поттер, и Эл покорно замолкает. Это милорд еще про февральскую историю с Visio Horribilis не знает.

— Я буду требовать штрафа в размере двух тысяч галеонов как государственный обвинитель, — отвечает мадам Уизли. — Это достаточно крупная сумма, а Визенгамоту всегда нравились суровые наказания. Полагаю, можно будет выплачивать штраф по частям или взять ссуду в Гринготтсе.

— Мы разберемся, — кивает лорд Блэк. — А что с изготовлением зелья для Нотта?

— Обвиняем в покушении на убийство лорда Нотта. Но Нотты будут вызваны в качестве свидетелей защиты, потому что зелье дало положительный результат. Целитель Сметвик подтвердит, что знаком с рецептурой, и назовет разработчика — Снейпа.

Мистер Поттер присвистнул.

— Снейпа?!

— Именно, — подтвердила мадам Уизли. — А Снейп у нас, как ты понимаешь, Гарри, едва ли не святой. Да и Нотта проклял Волдеморт. Полагаю, Визенгамот станет лояльнее после получения свидетельских показаний об этом.

— Мы об одном Снейпе говорим? — вклинивается Эл. — Мастер Северус Снейп?

— Ага, — подтверждает миссис Поттер с улыбкой. — Где-то у нас в библиотеке валялась книжка Скитер о нем. Не читала?

Эл покачала головой. Так руки и не дошли. Она вообще, откровенно говоря, биографиями не увлекалась, слишком специфический жанр.

И дневник Беллатрикс... пожалуй, мемуарами она ранее не увлекалась даже в большей степени, чем биографиями.

Но теперь у нее масса времени на это.

Она оттягивает, как может. Гораздо легче сейчас читать сказки для маленькой смешливой Лили Луны.

— Кстати, — вдруг тянет мадам Уизли крайне заинтересованно. — Мисс Блэк, а как вам удалось сварить зелье профессора Снейпа для лорда Нотта, если там есть некоторые компоненты...

— Все доставал Нотт, — быстро отвечает Эл и добавляет: — Я не спрашивала, где он их брал. Подозреваю, что это должно скостить мне срок.

— Вообще-то мы постараемся сделать так, чтобы твой срок был условным, — бурчит лорд-регент Блэк. — Мне не улыбается раздавать комментарии о том, как я передал титул едва не загнувшегося Рода девчонке, которая тут же угодила в Азкабан.

Эл пожимает плечами.

— Вообще-то я о крови Принцев. Магия крови. Кровь в зельеделье. Щекотливая тема.

Мадам Уизли смотрит испытующе. Она прекрасно знает, что Нотту неоткуда добыть крови Принцев, те давно умерли. И Мастер Снейп был единственным их наследником, так и не признанным.

Эл сидит с каменным лицом, стараясь не выдать ни одной своей эмоции.

— Электра? — зовет миссис Поттер, когда пауза затягивается. — Все хорошо?

— Да, — выдыхает Эл сквозь зубы. — Я в норме.

— Ты молчала так выразительно, что мы подумали, тебя держит Обет.

Эл снова молчит. Может быть, если она будет молчать достаточно долго, от нее отстанут?

— Мастер Снейп — мой биологический отец.

Слова вылетают изо рта раньше, чем Эл дает себе зарок ничего не объяснять. Становится неловко за свою несдержанность — и за то, каким удивленным возгласом встречают это признание все присутствующие.

— Обалдеть, у Снейпа есть дети! — первой восклицает миссис Поттер, закидывая голову назад, и смеется. — Гарри, ты помнишь, как ты отстаивал его имя для сына, когда я носила Альбуса?

— Как забыть, — усмехается лорд Блэк и взлохмачивает непослушные черные волосы. — Но ты ведь согласилась.

— Ну, а как я могла тебе отказать? Тем более что Снейп меня лично никогда не прессовал в школе. Даже на шестом курсе, когда мы сперли из его кабинета меч Гриффиндора.

Эл смотрит на миссис Поттер, такую красивую в этом детском воспоминании о школьной шалости, и ей тоже хочется улыбаться. Они знали Мастера Снейпа как учителя, пускай и не лучшего, а она знает его только как саркастичный злобный портрет, который думает (или говорит, что думает), что ей лучше было бы не рождаться.

На этом моменте улыбаться больше не хочется.

— Значит, это была твоя кровь, верно? — уточняет мадам Уизли. — Отданная добровольно?

Эл утвердительно кивает. Попробовали бы они взять ее кровь насильно!

— Ладно, — мадам Уизли что-то отмечает в своих бумагах. — Ох, мне нужно будет поломать голову над формулировками. Сочинить нормальную сделку не так-то просто, когда не знаешь, кому из Департамента можно доверять.

— Никому? — предполагает миссис Поттер. — Кроме Гестии?

— Кроме Гестии, — соглашается мадам Уизли. — И, возможно, тех, с кем мы не дружим.

— Это кого? — заинтересованно спрашивает лорд Блэк.

— Скитер. Нам бы не помешала огласка, Гарри. Подумай о том, как уломать ее на интервью.

— Со мной? — кривится Старший аврор Поттер так, словно увидел в супе таракана.

— С Электрой, — объясняет мадам Уизли таким тоном, будто говорит с шестилеткой. — Подумай сам, Рита любит жареные факты. Бросить подозреваемого в Азкабан, когда его фамилия Блэк — это то самое, за что она убьет любого конкурента на месте.

— Я договорюсь, — кивает миссис Поттер. — Рита действительно ухватится за такой провал ДМП. Она давнишний хейтер Министерства.

Эл молчит, слушая, как взрослые обсуждают детали. Вообще-то она тоже взрослая, уже успела столько наворотить в своей совершеннолетней взрослой жизни, что сейчас неловко воспринимать себя не ребенком. Потому что если судить по ее поступкам — ей место в детском саду.

— Вообще-то у меня не самые хорошие отношения со Скитер... — начинает она, но лорд Блэк прерывает ее сразу, горячо заявляя, что ему вообще эта идея не нравится, но других журналистов с тем же весом в магических СМИ, как у Скитер, у них на примете нет. А Джиневра все-таки специализируется на спорте и вмешивать ее в политическую хронику совершенно не стоит.

— Мы напишем вопросы, которые Скитер тебе не станет задавать, — обещает миссис Поттер, ободряюще поглаживая ее по плечу. — Тот материал про тебя был очень резонансным, знаешь, сколько было писем в редакцию "Пророка"? Скитер обвиняли в неуместности материала, горячо защищали тебя от ее нападок, возмущались тому, что она вывернула твое грязное белье наизнанку и — вишенка на торте! — просили больше твоих колдографий и материал про сборную Хогвартса по квиддичу. Хотя Кубок не обсуждал только ленивый, и я написала много репортажей про команду Хогвартса.

Мадам Уизли как-то сдержанно крякает и пытается замаскировать рвущееся наружу хихиканье.

— Над просьбой выслать кому-то твои фотки поржала даже сама Скитер, — невозмутимо заканчивает миссис Поттер. — Она, может, и сука мерзкая, но профессионал. Она поможет.

На этом они расходятся. Эл выдают Кодекс Рода и отправляют изучать его — до ритуала остается два дня, и она проводит их в библиотеке, не отвлекаясь ни на что, даже младшие Поттеры не заглядывают к ней, погрузившейся в чтение древнего фолианта. Свет в библиотеке падает косыми лучами на темный паркет, пыль танцует в них, слегка серебрясь. Эл искренне не понимает, зачем читать о том, что было так давно, что почти не похоже на правду, о том, что уже попрано: чистота крови навек — фамильный девиз был первым, что рассмешило ее до слез, до позорной истерики, в которой она съежилась в кресле и тряслась несколько минут, воя в итоге так горестно, что не ожидала и сама. Какое-то время она просидела неподвижно, жалея себя и всех женщин Рода Блэк, которым было суждено выйти замуж за нелюбимых, чтобы родить кому-то чужому чистокровных наследников, или быть изгнанными, отвергнутыми семьей, которая становилась не столь важна, как поколения предков, давших всем этим людям, связанным и кровью, и Магией, общую фамилию. Ей было жаль всех мужчин Рода Блэк, которым нужно было взять в жены нежеланных, лишь бы обеспечить свой Род наследниками, которым будет невдомек, почему родители столь холодны друг с другом. Она ревела от чувства обреченности, которое не испытывала сама, но которое отдалось в ней горячей волной, когда она подумала о сбежавшей из отчего дома, отрезанной от Рода миссис Тонкс, посмевшей выбирать за себя самостоятельно; о Сириусе, ушедшем, чтобы не стать Пожирателем Смерти. О том, как тяжело понимать, что ты разочаровываешь родных — и не мочь поступить иначе. О том, как каждый из тех, чьего мнения не спрашивали, был вынужден делать то, что требовала от них толстая книжка в твердой богатой обложке.

И о Беллатрикс — которая случайно, совершенно неожиданно забеременела не от мужа.

Эл не была уверена, что хочет знать, как ее родители вообще оказались в одной постели.

Потому что это было такой неслыханной дерзостью для любой приличной женщины из Рода Блэк, что с легкостью переплевывало многое.

После субботнего обеда, когда миссис Поттер с детьми отбыли в гости к Уизли, а лорд Блэк и Эл остались обсуждать детали ритуала, Эл сама спросила, что будет дальше с ее личной жизнью и придется ли ей подчиняться Кодексу, в котором было так много про фамильную честь — и так мало полезного.

Лорд Блэк хмыкнул, попросил подождать и вскоре вернулся в гостиную с конвертом в руках.

— Читай, — протянул он ей тонкий листок, и Эл, чуть помедлив, развернула.

Письмо было подписано леди Петронеллой Пьюси.

— И? — уточнила она, наконец, отложив пергамент в сторону. — Это шутка такая?

— Неа, — на самом деле весело отозвался лорд Блэк. — Ты подумай. Очень выгодный брак.

Эл скривилась. О выгодных браках она за минувшие два дня прочла достаточно.

— На самом деле из всех чистокровных семей Блэки только с Пьюси не успели породниться. Думаю, вы бы с Александром Пьюси поладили.

— Мы и так ладим, он хороший охотник. Что вы ответили леди Пьюси, милорд?

Обращение Эл почти выплюнула, со злобой поглядев лорду Блэку прямо в глаза. Видимо, тот был в целом тоже не слишком настроен на хохмы, так что разом перестал улыбаться.

— Ничего я ей не ответил. Вообще. Ты большая девочка и через несколько часов сама станешь леди Блэк. Думаю, ты сможешь решить сама, хочешь ты замуж за Пьюси или нет. Письмо можешь оставить себе.

Описание ритуала занимало четыре фута — но довольно крупным почерком. Пергамент был древним, но было видно, что хранился в подходящих условиях, не иссох в труху и не угрожал рассыпаться под пальцами Эл. От нее требовалось только вовремя согласиться принять Род, трижды подтвердив свои слова, а все остальное должен был делать нынешний Глава Рода. Текст ритуала был несложным, но длинным, изобилующим повторами, и, да, Родовой камень следовало подпитать кровью Блэков. Нужно было совсем чуть-чуть, успокоив забившееся, словно ошпаренное, сердце, прочитала Эл. Порезать руку и провести по камню ладонью — и будет достаточно.

Это не страшно. Она ведь и так уже Блэк.

Страшно тем не менее было. Эл извелась, перечитывая текст ритуала раз за разом, чтобы чем-то себя занять, и не заметила стука в дверь, пока миссис Поттер не открыла дверь сама.

— Если хочешь, можешь пойти в малую гостиную и вызвать Малфоя по каминной связи. Мы виделись сегодня в Косом, и он справлялся о тебе.

Эл пожала плечами. Она снова не знала, чего хотела. Навалилась апатия, которая не была ей обычно свойственна, но с момента гибели родителей она, пожалуй, хотела только мести — и больше ничего. И теперь, расквитавшись со своими демонами, поняла, что хотеть оказалось просто нечего.

Она механически согласилась, что поговорить с Драко Малфоем — неплохая идея, спустилась вниз, бросила щепотку пороха в камин и сунула голову в зеленое пламя.

Кабинет декана Малфоя в Хогвартсе был все таким же, ничего в нем не поменялось за время ее недолгого отсутствия, но вот самого Малфоя в кабинете не оказалось. Зато там, в кресле с неловкими подлокотниками, сидел Макс Флинт, что-то чиркающий на пергаменте. Эл молча смотрела на него, вся в зеленых языках холодного пламени, а он даже не думал поднимать голову от своих заметок.

Потом Флинт задумчиво почесал пером кончик носа — и увидел пламя в камине.

— Привет, — сказала Эл, продолжая на него пялиться. Она села перед камином поудобнее и приготовилась смотреть столь долго, сколько у нее получится. Пока вызов не прервется или Флинт не уйдет, или не появится Малфой, который — слава Всематери Фригг — куда-то свалил из собственного кабинета.

— Привет, — ответил Флинт и подошел ближе, оставив пергамент в кресле, сел на пол, чтобы их лица были на одном уровне. — Как ты?

— Ничего, — прошептала Эл, пожав плечами, но Флинт этого, конечно, видеть не мог. — Ты?

— Пришел к Малфою за характеристикой. Но он велел мне самому набросать по образцу и куда-то свалил. Я уже час сижу тут, — Флинт снова почесал нос, и Эл улыбнулась. Решетников говорил как-то, что в России считают, что нос чешется к чему-то из трех: или к пьянке, или к поцелуям, или (самое любимое объяснение Эл) — "хороший нос за неделю кулак чует".

— Характеристика в университет?

— Нет, для команды. Меня позвали на сборы в "Соколы" летом, — признался Флинт и тоже улыбнулося. — Сегодня утром пришло письмо.

Весь его хмурый обычный вид сменился на счастливый и беззаботный. Если что-то Флинт и любил в этой жизни — так это летать.

— Круто, Флинт! Поздравляю! — Эл пожалела, что не может его обнять, но потом поняла, что и не рискнула бы. Она улыбалась впервые искренне за всю прошедшую неделю и не могла поверить, что ее настроение действительно зависит от того, как с ней разговаривает одноклассник. Чудны дела твои, Локи Лафейсон.

— Ну, а ты? — спросил вдруг Флинт, посерьезнев. — Чем планируешь..?

— Я под домашним арестом, — выдохнула Эл шумно. — Обещают сделку с ДМП, но пока просто...

— Что ты сделала? — перебил ее Флинт.

— Отомстила.

Флинт молчал, и какое-то время они смотрели друг другу в глаза. В серых омутах Флинта полыхали отблески зеленого пламени, и Эл могла поклясться, что он изо всех сил сдерживается, чтобы не сказать то, что вертится у него на языке. В тот раз, в библиотеке, когда он спросил про Джека, единственное, что (Эл знала) он чувствовал к ней, — жгучее разочарование.

— Ты... — начинает он, но Эл перебивает:

— Ты скажи Пьюси, чтоб расслабился, я не пойду за него замуж.

Флинт фыркает, и несколько минут они разгоняют на тему того, какая Эл Блэк сейчас завидная невеста после скандала с раскрытием личности и всей шумихи с Драгановым.

— Не понимаю, как его матери это вообще в голову пришло, — признается Эл. — По-моему, очень плохая идея.

— Почти как становиться главой Рода в семнадцать, — соглашается Флинт, и Эл обдает холодным потом. Но Флинт просто шутит. Просто совпало, он ничего не знает. Он говорит об Алексе — это ему сразу после окончания школы предстоит стать лордом Пьюси. Не о ней. Вообще-то нет ничего постыдного в том, чтобы принять Род сейчас, но когда тебе семнадцать, ты сирота с угрозой тюремного заключения и лицом самой известной террористки всей Магической Британии, очень сложно сделать вид, что это действительно то, о чем ты мечтаешь. Потому что после семейных хроник Блэков Эл хочет только одного: чтоб ее никто не трогал. Чтобы не висел этот груз ответственности. Чтоб никто не смотрел на нее с упреком.

Уехать из Англии, поступить в маггловский университет, как Драг.

Или продавать метлы в магическом квартале в Осло.

Один Всеотец, делать хоть что-то, чтобы стало чуть-чуть полегче.

— Надеюсь, ты придешь на выпускной, Блэк.

— Это будет решать Визенгамот.

Эл улыбается натужно, и Флинт прекрасно понимает, что это не шутка, хоть Эл и попыталась выдать за шутку.

— Я рад, что тебя вытащили из Азкабана.

Каминная сеть разрывает вызов, и Эл остается стоять коленками на жестком ковре у камина, когда волшебный огонь гаснет и кабинет Малфоя исчезает. Она не представляет, откуда Флинт узнал про Азкабан, и ей холодно. Холодно, грустно и больно, будто вокруг снова стая дементоров, словно всю радость выключили.

Словно больше не будет ни одного счастливого воспоминания.

Ритуальный зал дома на Гриммаулд Плейс мрачный, темный и страшный. Страшный не так, как во взбесившемся поместье Майклза, а иначе — как будто жутковатым предвкушением большой ответственности. Ответственности все боятся, это нормально.

Эл погладила разрезанной ладонью шершавый и теплый камень алтаря, взобралась на него и легла пластом, как велел ей лорд Блэк. Миссис Поттер помогла ей улечься удобнее и отошла в сторону: она была свидетелем ритуала. А дальше все смешалось в одну круговерть: факелы пылали на стенах обжигающим веки рыжим огнем, лица мелькали перед глазами — остроносые, синеглазые, они мелькали вокруг, словно бы носясь по кругу, в один монотонный вой слилось заунывное пение заученных лордом Блэком ритуальных катренов. Когда был задан вопрос, Эл трижды ответила: "Клянусь" и услышала, как трижды откуда-то сбоку донесся голос миссис Поттер, подтвердившей: "Свидетельствую". А потом ее обожгло такой волной чистой Силы, что, кажется, протащило через весь алтарь, и Эл отключилась.

...Беллатрикс Лестрейндж сидела в библиотеке Блэков с айфоном в руках. Она увлеченно набирала какое-то сообщение и заливисто смеялась...

...Мастер Снейп накручивал полтинник на тушку Canon EOS 1D X Mark II, негромко ругаясь на то, что забыл подзарядить запасную батарею...

...Грезэ Ларсен чертила на пергаменте схему превращения кактуса в горшке в цветущую азалию...

...Андор Ларсен замер с черпаком над котлом, внимательно всматриваясь в бегущую секундную стрелку на наручных часах...

...Драко Малфой в алом, совершенно не идущем ему аврорском кителе ломал чужую волшебную палочку...

...Гарри Поттер с зализанными гелем светлыми волосами отчитывал Флинта и Вуда за драку на поле...

...Нарцисса Малфой кокетливо покусывала кончик Прытко Пишущего Пера, и вокруг нее летали пергаменты и бумажные птички-записки...

...Джиневра Поттер просматривала документы на поставку нескольких ящиков горькой полыни...

...Андромеда Тонкс с синими волосами, стоящими торчком, расчесывала гриву фестрала, прядающего ушами под специальной щеткой...

...Тедди Люпин в квиддичной форме поигрывал золотым снитчем, то отпуская его, то снова ловя...

...Эва Ларсен залечивала порез на руке Вески Драгановой, и яркое свечение заклинания отражалось в ее светло-голубых прозрачных глазах...

...Димитр Драганов вчитывался в газетное интервью с Геллертом Гриндельвальдом, хитро улыбающимся с колдографии...

Эл заворочалась, перевернулась на правый бок и проснулась.

Тело отозвалось ломотой во всех мышцах, словно она упала с метлы. Голова была тяжелая, как после сотрясения в матче с Рэйвенкло. Эл нащупала на прикроватной тумбе механический будильник: часы стояли, не тикали, она же забыла их завести вчера. Или не вчера. В прошлый раз.

Она не помнит, как оказалась в комнате после того, как завершился ритуал. Он ведь завершился?..

Эл по стеночке выходит из комнаты и идет отмокать в душ. Контраст холодной и горячей воды немного бодрит, а еще резко просыпается голод. Она так и не знает, который час, поэтому просто идет на кухню Блэк-хауса, в шортах и огромной черной майке без опознавательных знаков, с полотенцем на голове, босиком. Что что-то не так, она понимает только когда разговор, происходивший на кухне, стихает. Она стоит в дверях, а за столом напротив камина сидят мистер и миссис Поттер, декан Малфой и мадам Уизли.

— Здрасьте, — брякает Эл.

— Выспалась, леди Блэк? — чуть насмешливо тянет Малфой, и Эл, добравшаяся до чайника и уже достающая себе чашку с верхней полки старинного шкафчика, хмыкает.

— Выспалась.

— Может быть, поешь? — предлагает миссис Поттер, усаживает ее на тяжелую, отполированную тысячей людей деревянную скамью, и вскоре перед Эл оказывается тарелка с картофелем и запеченным мясом, ароматный домашний хлеб и сырная нарезка. Все, кроме нее, пьют чай и разговаривают о какой-то ерунде вроде приближающегося матча сборной Англии и ставок на спорт. Эл и не знала, что в магическом мире тоже распространены букмейкерские конторы. Миссис Поттер горячится, потому что для нее команда Англии — не чужая. Мистер Поттер замечает, что Аврорат активно сотрудничает с Берлином по вопросу обеспечения безопасности зрителей и игроков на игре в Германии. Мадам Уизли сетует на то, что сейчас все неясно, что внутреннее расследование продвигается медленнее, чем всем бы хотелось, потому что Маховики времени (тут она запинается) уничтожены. Малфой ухмыляется в свою кружку, как будто что-то знает, зараза.

Эл отрывает глаза от тарелки только когда доедает все. Ей не слишком комфортно сидеть здесь, рядом с ними со всеми, потому что все равно она не чувствует, что они семья, и, наверное, очень хочет почувствовать — но не получается.

— Спасибо. Очень вкусно.

Тарелка исчезает со стола, когда миссис Поттер щелкает пальцами.

— Теперь о делах? — говорит Малфой, и Эл горячо благодарна ему. Она не знает, что делать дальше, что вообще — дальше. Это ощущение — неизвестности, неизбежности — пугает и вовсе не будоражит кровь. Она не хочет ничего. До сих пор.

— Это сделка, — поясняет мадам Уизли, подталкивая к Эл несколько скрепленных листов бумаги. — Ее проект. Мы должны отметить, с чем ты категорически не согласна.

— Такое есть?

— Вероятнее всего, да, — замечает Малфой. — Сделки с ДМП обычно выгодны только самому ДМП.

— Неправда, — парирует мадам Уизли. — Если бы не сделка с ДМП, ты бы сидел в Азкабане.

— Вообще-то нас вытурили из страны, Грейнджер, — начинает злиться Малфой. — И отняли всё. Нам нечего было жрать в первый месяц, и я воровал еду у магглов. Давай, привлеки меня теперь, ну!

— Успокойся, Драко, — миролюбиво просит миссис Поттер. — Тебя никто ни в чем не обвиняет, — и когда она ничтоже сумняшеся гладит Малфоя прямо по выцветшей Метке, он действительно успокаивается.

Эл смотрит на это все, не прикасаясь к документам.

— Вы уверены, что мне надо это все самой прочитать? Может, адвоката нанять?

Мистер Поттер тяжело вздыхает и заключает:

— Рано Род отдал.

Эл заливает краской от стыда.

— Прекрати бегать от проблем, леди Блэк, — насмешливо, как всегда, тянет Малфой, уже абсолютно спокойный. — Варила зелье для Ноттов — отвечай теперь.

Остается только кивнуть и придвинуть к себе бумаги.

Начало воодушевляет. Первая часть дела — о сопротивлении при задержании — остается на откуп Визенгамоту, как они и договаривались. Эл приносит публичные извинения — через газету, разумеется, — а ДМП требует выплатить крупный штраф. Вторая часть дела — об изготовлении нелицензированных зелий — должна рассматриваться в суде, чтобы Визенгамот одобрил предложение сделки вообще. Присутствия Эл во время закрытых заседаний не требуется. Все пройдет в течение двух дней. Не то чтобы у них там было много свидетелей, чьи показания смогут как-то повлиять. По крайней мере мадам Уизли описывала это именно так. И если все получится так, как им это представляется, вот только тогда ее, леди Электру Беллатрикс Блэк, отконвоируют в офис руководителя Департамента магического правопорядка мадам Гестии Джонс, где она в присутствии Верховного чародея Визенгамота должна будет подписать сделку. Или не подписать — и предстать перед полным составом магического суда. Эл не знает ни одной причины для того, чтобы отказаться от предложенной поблажки, если сейчас у нее есть право внести какие-то корректировки в неустраивающие ее пункты. Она наконец-то собирается с мыслями и начинает внимательно читать.

Мозг послушно подбрасывает воспоминания о прошлой, фиктивной сделке, которую ей подсунули лже — мадам Уизли, и лже — лорд Блэк. Тогда ее как ушатом воды облило, стоило прочесть о необходимости предоставить воспоминания о процессе приготовления зелья. Рецепт, который составил Мастер Снейп, был собственностью Ноттов, и ей не принадлежал, как не принадлежал и науке, не принадлежал даже самому своему создателю. Контракты на изготовление индивидуальных зелий всегда были строги; никто из тех зельеваров, что брались за Ноттов заказ, не могли и пикнуть ничего об этом. Эл — могла. Наверное, это было потому, что их договор с Теодором Ноттом был не таким строгим, ведь он был уверен в успехе раньше, чем сама Эл. И это было не ради денег. Нотт тогда верно сказал: в Ковен идут за справедливостью. Лорд Магнус Нотт жив. Каштен Ларсен мертв. Справедливость торжествует.

Эл не замечает ни слова о том, что ей придется выдавать рецептуру лекарства. Она бы и не стала. Там даже список ингредиентов жуткий, о чем вы! Она не хочет говорить о том, что Мастер Снейп вообще догадался использовать такое количество сильно действующих компонентов, которые ранее считались несовместимыми. Не потому, что он ее отец — потому, что Мастер Снейп достоин уважения. Она не хочет, чтобы его имя поносили в прессе, а Скитер накатала очередной пасквиль о нем, пройдясь в этот раз по карьере зельедела. Это никого не касается. Это все должно остаться между теми, кого посвятили.

Хорошо, что она не подписала тогда ничего у тех ряженых. А то купилась бы, как дурочка, — и привет, Азкабан. А воспоминания бы у нее все равно изъяли.

Эл не знает, с какими особенностями правосудия в Магической Британии столкнулась бы, если бы у мистера Поттера не было все схвачено.

Злость на то, что вообще поперлась с Джеймсом в Мунго, на себя, сложившую лапки на пузике, охватила Эл с новой силой, стала мешать сосредоточиться. В голове крутились мысли, мысли, мысли — и их было так много, что в ушах слегка зазвенело.

— Эй, — потормошил кто-то ее за плечо, — ты чего?

Под нос сунули пузырек с чем-то и заставили выпить. Жидкость была тягучая, как кисель, прозрачная.

— Очухалась? — мрачно поинтересовался Малфой. — А я предупреждал, что так может быть.

— Что случилось?

— Магия рода сносит башню, — отрапортовал Малфой. — Мать изобрела это зелье еще до моего рождения. Приводит мозги в порядок. Мама лечила им тетку Бэллс после Азкабана.

Мадам Уизли фыркнула, Малфой посмотрел на нее искоса, но ничего не сказал. Поттеры тоже молчали.

— Все Блэки немного психи? — спросила Эл, наконец.

— Да, — просто кивнул мистер Поттер. — И у всех проблемы с самоконтролем. Андромеда избавилась от этого, когда была отсечена от Рода в юности. А на Тедди сказалось, ты сама видела, как у него меняется цвет волос.

— Сейчас гораздо меньше, — заметил Малфой.

Эл старается не слушать, как старшие обсуждают другие выверты Блэковского безумия — что-то об алкогольной зависимости крестного мистера Поттера и того, как двинулась после гибели младшего сына леди Вальбурга Блэк, чей вечно воющий портрет еле-еле сняли со стены на первом этаже. Эл продолжает читать текст сделки.

— Нельзя в университет? — неверяще спрашивает она, редко поднимая голову. — А как тогда?.. Я не смогу получить образование зельевара? А на что я тогда буду жить вообще?

— Электра, послушай, — начинает мадам Уизли, но Малфой перебивает ее:

— Читай внимательнее, леди Блэк. Зельеварами становятся не только после окончания университета.

Какое-то время они глядят друг на друга, и тогда Эл, тяжело выдыхая, наконец, говорит:

— Гильдия?

— Гильдия, — соглашается Малфой. — Если ты захочешь вообще учиться. Потому что, кажется ты собиралась в квиддич играть. Не представляю, как совмещать карьеру с учебой.

— Нормально, — огрызнулась миссис Поттер. — У меня же получилось!

— Ты на бумагомараку училась, даже не начинай! — отмахивается тот. — Ни в какое же сравнение!

Эл недолго наблюдает за их перепалкой, а потом рассказывает, что Драганов учится на спортивного менеджера в маггловском вузе, тренируется по отдельной схеме и продолжает помогать отцу разбирать бардак в "Молнии", начавшийся из-за Фолквэра Ларсена, к Хелль мерзавца такого. Спор сворачивается, словно по команде. Мадам Уизли совершенно искренне интересуется, правда ли в Дурмстранге до сих пор ведутся некоторые маггловские дисциплины, как когда-то в юности рассказывал ей Виктор Крам, и Эл с удовольствием рассказывает, как проходили у них занятия по Маггловедению и что рассказывали на Астрономии, как через маггловскую физику объясняли законы магических превращений, как учили направлять энергию и сохранять ее — конечно, магическую. Ее слушают внимательно, Малфой глядит на Эл задумчиво и, когда Эл умолкает, бросает замечание:

— Было бы неплохо, если бы миссис Тонкс вернулась в Совет Попечителей Хогвартса, иначе наши дети вырастут полными болванами в сравнении с выпускниками Дурмстранга.

Эл пожимает плечами. Да, Институт дал ей гораздо больше, чем получили ее однокурсники в Шотландии, по многим предметам, но у каждого чистокровного волшебника есть возможность добывать знания в Родовых библиотеках. Со многими дополнительно занимались родители, это же понятно. И с Драко отец наверняка проводил немало времени, и мать наверняка учила его Окклюменции...

— Кто учил тебя Окклюменции? — спросила она кузена, когда взрослые прекратили спорить о необходимости значительных изменений в школьном образовании.

— Твоя мать, — просто ответит Малфой, — летом перед шестым курсом. Я оказался способным. Было необходимо научиться хотя бы слегка закрывать сознание от Темного Лорда. А тебя?

— Флитвик на уроках Чар.

— Вот и поглядим, насколько хорошо научил, — замечает мистер Поттер. — Скиттер хоть и не легиллимент, но закрыться от нее и представлять, как она сгорает в стене огня — вот чем я занимаюсь каждый раз, когда приходится с ней общаться.

Все смеются, и Эл тоже несмело растягивает губы в улыбке.