Семейные ценности рода Блэк (гет)

На Трансфигурации мадам директор раздала каждому по клетке с мышью и велела превращать их в гнездо и птенца. Рэйвенкловцы сосредоточенно заскрипели перьями, высчитывая формулу заклинания.

— Ларсен, ты, кажется, что-то рассказывала Паркинсону про беспалочковую магию? — спросил Пьюси, оборачиваясь к Сольвейг.

— Немного, — кивнула она. — В целом объяснила, зачем нужна волшебная палочка.

— Это никак нельзя применить сейчас?

— Вряд ли. У меня хорошо получается с металлом, но мышки, птички... Не знаю.

— Мистер Пьюси, мисс Ларсен, вы уже справились? — поинтересовалась Макгонагалл, и они оба помотали головами. — Тогда что за разговоры? Задание у каждого индивидуальное!

Сольвейг достала конспект, начала чертить схему превращения. Как превратить мышь в птенца, она знала, как сделать из клетки гнездо — тоже. Оставалось понять, как сделать это одновременно. После первого взмаха палочкой у нее получилось желтое попискивающее гнездо и неживой комок травы внутри. Директриса скептически цокнула языком, проходя мимо. Сольвейг вернула все, как было.

В Дурмстранге у нее было все в порядке с Трансфигурацией. Преподаватель там был здравый мужик, сразу основательно объяснивший, что боевому магу нужны, в первую очередь, те навыки в этой сфере, которые могут пригодиться непосредственно в бою. Поэтому Сольвейг виртуозно трансфигурировала из чего угодно холодное оружие. Разное и в любом количестве. Это она отрабатывала в свободное время, когда такое находилось, в течение четырех лет; ровно столько же боевку учили фехтованию и ближнему бою на ножах. У Сольвейг лучше получалось с метанием кинжала, чем с короткими выпадами контактного боя, так что она специально сосредоточилась на материализации кинжалов, ножей, сюрикенов из подножной пыли и довела этот навык до автоматизма.

Она превращала обломки перьев и чужие запонки в оружие и применяла его, вообще не задействуя в этом деле мозги. Не думая, что может убить.

Благо, еще пока никто не пострадал.

Может быть, ей действительно стоит снова обследоваться у колдопсихиатра. Макгонагалл сказала, что если Сольвейг не против, то лучше запастись этой разнесчастной справкой. Так сказать, во избежание.

Нет, она все понимала.

И что ее амплуа загонщика заставляет быть на поле жестче остальных, и что выработанная годами тренировок реакция боевика делает ее быстрее противника, и что ее интересы лежат вне понятия морали.

Она не хотела думать о том, что хорошо, а что плохо.

Может быть, у нее, правда, что-то с головой.

Со второго раза удалось превратить мышь в птицу, но клетка осталась клеткой. Сольвейг вернула мышь обратно, вновь зашуршав страницами тетради. Она начертила третью схему, добавив еще небольшое движение палочки, и на этот раз мышь оказалась в гнезде. Очень захотелось хотя бы по столу ладонью ударить.

Слегка радовало, что ни у кого в классе пока тоже не получалось.

Сольвейг перевернула страницу и принялась за четвертую схему.

Для трансфигурации оружия ей не нужны были расчеты и формулы, только желание. Она захотела получить его, выбрала, из чего, — и в мистера Хопкинса уже летели кинжалы. Она просто слегка махнула палочкой в сторону Малфоя и Нотта, а потом бросила палочку, задав направление и скорость полета кинжалов руками. Беспалочковая левитация стала ей даваться еще до приема в Дурмстранг. После первого курса Сольвейг поняла, что родителям ее фокусы с летающими тарелками и чашками не особенно по душе, и перестала их расстраивать. Но заставить, например, чемодан следовать за ней по воздуху или отправить пострадавшего в лазарет она могла без палочки. Это было несложно.

Сольвейг посмотрела на свою клетку с грызуном, стоящую на парте, и страстно возжелала, чтобы это все превратилось в то, что заказывала Макгонагалл: птенца в гнезде.

Магия над ней только посмеялась, явив рыбку в аквариуме.

Вот же гадство.

Макгонагалл усмехнулась, заметив, что это будет следующее задание — из птички в рыбку, и не стоит торопить события. Сольвейг с досады закусила губу.

— Сольвейг! — догнал ее после окончания урока Вуд, спешившись со своего занятия. — Есть минутка?

— Есть даже две, — улыбнулась Сольвейг. — Что-то случилось?

— Поговорить хотел, — признался Вуд, оттесняя Сольвейг в сторону ближайшей ниши и оглядываясь по сторонам: особенно никто на его маневр внимания не обратил.

— Слушай, а это специально, ну, ниша, таинственность? — уточнила Сольвейг. — В чем все-таки дело?

Вуд замялся.

— Эдвин! — поторопила его Сольвейг. — У меня через два часа тренировка, очень хотелось какие-нибудь уроки сделать на завтра еще успеть. Например, эссе по Уходу дописать.

— В общем, Сольвейг, я услышал краем уха, что Уизли в тот четверг была на отработке у Филча. Это не она испортила тебе налокотник и спрятала твои вещи.

— Весело, — протянула Сольвейг. — И кто тогда, если не она?..

— Не знаю. У кого на тебя зуб?

Сольвейг посмотрела на него, как на маленького ребенка лет пяти.

— Серьезно? Я перевариваю зелья на отработках у Малфоя каждые понедельник и среду, а знаешь, почему?

— Почему? — послушно спросил Вуд.

— Потому что во вторник тренировка, а в пятницу по Зельям лекция, и ни одна хаффлпаффская тварь не может плюнуть в мой котел или бросить в него что-нибудь мерзкое. У меня нет терок только с рэйвенкловцами, потому что у нас с ними вместе Трансфигурация, там особенно не подгадить друг другу, Макгонагалл следит так, что мышь не проскочит.

Вуд вдруг засмеялся и едва не вывалился из ниши.

— Я смешное что-то сказала? — нахмурилась Сольвейг.

— Макгонагалл — анимаг. Превращается в полосатую кошку. Мимо нее мышь точно...

Сольвейг прыснула.

— Я не знала.

— Да... она первому и второму курсу обычно это показывает.

— Ну, так что насчет идей, кто мог спереть мои шмотки? — напомнила Сольвейг.

Вуд почесал висок.

— По твоим словам выходит, что каждый второй в этой школе.

— Отлично, — протянула Сольвейг. — Ходи теперь и озирайся по сторонам.

— А то ты раньше не озиралась.

— Раньше меня не подставляли так по-детски, — процедила Сольвейг. — Ладно, Вуд, пока, пойду я в библиотеку сгоняю, пока есть время.

— Давай, — махнул ей рукой гриффер, и Сольвейг вылезла из ниши.

Эссе по УзМС она уже написала, еще в воскресенье. Но не говорить же Вуду, что она собирается искать в библиотеке книги по применению Магии Крови или хотя бы их упоминание в списках литературы колдомедицинских справочников! Мадам Пинс, уже подслеповатая, но по-прежнему бдительная библиотекарша, обещала ей отложить стопочку еще после обеда. Сейчас самое время бежать туда, пока ее любимый уединенный стол у окна за стеллажом не заняла какая-нибудь милующаяся парочка. Ей это место, где никто даже случайно не подглядит, чем она занимается, было гораздо нужнее, чем страдающим от отсутствия интима подросткам.

На кону жизнь ее родителей и ее жизнь тоже.

Всяко важнее, чем чужие обжимашки за стеллажами.

Мадам Пинс разочаровала: кроме "Пособия по распространенным волшебным болезням и недугам" и "Домашнего справочника целителя" Х. Поллингтониуса она приготовила по запросу Сольвейг еще два совершенно стандартных сборника медицинских заклинаний, и так известных Сольвейг во всех их модификациях, брошюру о простейших медицинских зельях и каталог Косметических чар. Еще она предложила подшивку "Зельеварения сегодня" с 1985 года и сходить проконсультироваться у Помфри. По-хорошему, Сольвейг надеялась, что никому в школе не придется рассказывать о том, что именно она собирается провернуть в ближайшие полтора месяца.

Ладно, к Помфри она всегда успеет.

В субботу отпускают в Хогсмид, вот что важно. Значит, нужно пораньше уйти из замка, чтобы никто не остановил по дороге, забежать домой, зарядить айфон и прихватить маггловские документы, и сделать еще целую кучу дел, успев вернуться в Хогвартс к ужину. И не попасться на глаза родителям. Их вводить в курс дела пока рано, Сольвейг самой для начала необходимо во всем тщательно разобраться. Если мама ничего не написала ей до сих пор, значит, еще ничего подозрительного не произошло. Может, прадед ее просто припугнул. Может, все еще будет хорошо.

Ну, конечно, как же. Ничего хорошо не будет, понимала Сольвейг.

Тренировка помогла отвлечься от гнетущих мыслей. Крэгги еще лежал в Больничном крыле, вчера они заходили к нему снова всей командой, и Майкл даже слабенько улыбался на их подбадривания. Слизерин вел в Кубке школы, и не порадоваться этому было нельзя, хоть Крэгги и приходил в себя на больничной койке после второго матча из двух, и если в игре с гриффами дело было в его самоотверженности, то после встречи с барсуками... было, в общем, обидно до жути. Так что Флинт велел Сольвейг поотрабатывать удары на одном бладжере, а сам тренировал Боула на предмет штрафных бросков. Вратарь их после матча ходил, как пыльным мешком прибитый: кажется, девица, которой он упорно строил глаза во время соревнований, после субботнего квиддича в общении Кензи отказала. А вот нечего влюбляться в хаффлпаффок, назидательно заметил Пьюси, пока Боул не слышал.

— Мон! — рявкнул Флинт, швыряя тому квоффл. — Что ты смотришь на мяч, как на пропуск в Запретную секцию? Чего случилось?

Пока Монтегю оправдывался, Сольвейг не преминула уточнить у Пьюси, о какой-такой Запретной секции идет речь.

— Библиотечной, — пожал плечами Пьюси. — Самая большая библиотека Европы после Библиотеки магического отделения Карлова университета в Праге открывается за скромным названием "Запретная секция". Но, как ты понимаешь, Ларсен, доступ для студентов туда закрыт.

— А если очень попросить?

— На моем веку никто его еще не получал, — признался Пьюси. — А тебе зачем?

— Да так, я не слышала, что такая вообще есть, — ответила Сольвейг и полетела ловить бладжер: тренировка подходила к концу.

Интересно, а в книжном каталоге указаны те книги, которые лежат в Запретке? И, если да, то вдруг ей удастся уговорить Малфоя разрешить ей там позаниматься? Ну, вдруг Локи-пройдоха погладит ее по голове?

Ну, на Локи, как говорят, надейся... Малфой прочитал ей такую гневную отповедь на робкую просьбу добыть проходку в Запретную секцию якобы ради уточнения информации об одном... специфическом зелье, что Сольвейг зареклась когда-либо в принципе просить у него помощи. Вот не удивилась бы она, узнай, что Малфоевская аниформа — какой-нибудь, например, скунс!

Ну, хорек же. Натурально, хорек.

До пятницы она ходит по коридорам Хогвартса, чуть не натыкаясь на стены.

— Ларсен, ты помнишь, мы с тобой договаривались? — напомнил ей Пьюси после четверговой тренировки. — Если у тебя кто-то умер...

— Это, блять, нихуя не смешно, Пьюси! — взорвалась она, и Флинт вовремя перехватил ее поперек туловища и отбросил в сторону, потому что выглядела Сольвейг так, словно собирается Пьюси лицо расцарапать. Будто ногти квиддичного игрока позволяют это сделать, ну правда же.

В пятницу на уроке Малфоя, когда они пишут лекцию об Оборотном зелье, ей приходит в голову еще одна идея.

Есть последняя штука, которую остается проверить перед тем, как идти искать помощи у Помфри и магглов: нужно заказать у Выручай-комнаты что-то вроде библиотеки Британской колдомедицинской академии.

Едва дождавшись обеда и не сказав никому ни слова, она несется в тупик восьмого этажа, прыгая через ступеньку на лестницах. За два месяца она привыкла, что лестницы меняют направление вне какой бы то ни было зависимости, так что проследить их просто невозможно. Сольвейг думает о том, что ей нужно спасти родителей, и если Комната помогает нуждающимся, то она подскажет Сольвейг, как. Потому что к Хель такое волшебство, если оно не способно помочь ей спасти маму и папу.

Дверь появляется в стене, когда Сольвейг перестает надеяться; она во весь этаж, двустворчатая и тяжелая, глухо закрывается вслед за Сольвейг, как только она переступает порог. Стеллажи с книгами идут от пола до потолка, и Сольвейг не видит, где они заканчиваются. Удобный стол и офисное кресло, как у отца в его рабочем кабинете, где он за компом обрабатывает студийные фотографии, лампа, какую она присмотрела в ИКЕЕ, но так и не успела себе купить (во время каникул она обязательно исправит это недоразумение). Видит Один, Выручай-комната не обманула ее ожиданий.

Когда Сольвейг находит в книге-каталоге разделы "Магия Крови" и "Кровная ритуалистика", стеллаж, на котором стоит нужная ей литература, подсвечивается теплым светом, и Сольвейг, прихватив за собой маггловскую авторучку и блокнот, идет к нему, как крыса за Гамельнским дудочником. Стопочка книг, которую она навытягивала по названиям и оглавлению, следует за ней к удобному креслу и оставленным на столе сэндвичам, утащенным с кухни. Сольвейг ест и читает страницу за страницей по диагонали — этому ее научила мама, умеющая, как никто, воспринимать только полезную лично для нее информацию. Остальную мама пропускала мимо себя, даже не стараясь сделать вид, что заинтересована. Не слишком вежливо, но до скрежета зубовного честно.

Будь мама волшебницей, она бы, наверно, тоже училась на Слизерине.

Хотя, нет, мама бы училась на Гербологическом и Колдомедицинском в Дурмстранге, а после владела бы огромной теплицей и выращивала баснословно дорогостоящие и невероятно полезные растения. Как и все Андерссоны, в общем.

Скучной была бы мамина жизнь, родись она ведьмой.

Сольвейг перечерчивает четыре схемы ритуалов и копирует специальным заклинанием их описания в свой блокнот, не боясь, что они исчезнут, как только она покинет Выручай-комнату: знает она одни чары, Рада Крам научила. Сольвейг сосредоточенно вчитывается в книги на староанглийском, применяя через страницу Oversettelse, потому что ну не понятно же, Мордредовы кальсоны, ни хрена! Если она должна освоить умерший язык Британских островов за полтора месяца, то все Великие Маги этих земель насмехаются над ней самым паршивым образом.

Когда галеон в кармане нагревается, блокнот Сольвейг исчеркан схемами и рисунками, исписан заклинаниями и их описаниями почти наполовину. Общий смысл она понимает: чтобы спрятать маму с папой от влияния Рода, ей нужно сделать, как предлагал Петер. Ей нужно сделать родителям полное переливание крови. А поскольку человеческие клетки имеют свойство регенерировать, за семь лет полностью сменяясь, эта мера будет временной. Для закрепления результата по-маггловски родителям требуется пересадка костного мозга. Для того, чтобы лорд Ларсен их никогда не нашел даже в Лондоне, где они ни от кого не прячутся, — необходим ритуал с жертвоприношением.

Жертва, к счастью, добровольная. Совсем небольшой хватит. Немножко ее Магии. Все же ведь восстановится через какие-нибудь несколько суток, ну, месяц, а родители будут живы и вне опасности. Отличный план. Ей подходит. Что гораздо хуже — провести ритуал следует обязательно в полнолуние.

Наколдованный календарь подсказывал, что ближайшее полнолуние — декабрьское — наступало буквально через три недели. И совпадало с датой их игры с Рэйвенкло. Даже если она успеет убедить родителей на операцию, если найдет необходимых им доноров, если им хватит на все это денег — она может не успеть провести ритуал, если игра продлится дольше двух часов (а она, вероятнее всего, продлится). И тогда остается только надеяться, что лорд Ларсен даст ей второй шанс, назначит помолвку не раньше январского полнолуния, которое приходится, глянула она, на 5 января 2015. А если Локи отвернется от нее... то всё. Она станет бесправной невестой неизвестного ей наследника какого-то коммерсанта, на коего никто до сих пор не позарился.

Наверно, такой классный парень.

Она не хочет об этом думать.

Галеон снова нагрелся, и Сольвейг поспешила вытащить его из кармана. Монетка начала остывать. Пьюси требовал, чтобы все слизеринцы возвращались в свою гостиную. До отбоя оставалось пятнадцать минут.

— Ларсен, все в порядке? — спрашивает Флинт, когда она появляется в гостиной одновременно со звоном колокола — бежала опять же через три ступеньки вниз.

Она только пожимает плечами. Как посмотреть.

— Если что-то случилось, то лучше расскажи, мы придумаем что-нибудь вместе.

— Спасибо, но... ничего не случилось.

Это правда, уговаривает себя Сольвейг. Пока действительно еще ничего не случилось.

А что в январе ее могут с кем-то обручить — ну что, легче кому-то от озвучивания этого факта станет что ли? Ей уж точно не станет.

— Извини, я, правда, очень устала. Пойду спать, — говорит она и действительно идет спать. Ее отрубает мгновенно.

Сольвейг бы смылась из замка еще до завтрака, но дежуривший в эту субботу на Хогвартских воротах Люпин объявил, что выход в Хогсмид начнется в десять утра и ни минутой раньше. Сольвейг было, что сказать этому придурку, вот уже второй день не выходящему из косплея на нее, но все слова были сплошь непечатными, а Лонгботтом курсировал между столами в Большом зале, делая студентам замечания и снимая баллы. Видать, герболог сегодня был не в духе. Наверно, тентакула сдохла. Что там может быть в его теплицах еще такое же дорогое?

Она выбежала за ворота школы ровно в десять утра, проигнорировав оклик Вуда за спиной: врать о том, какие у нее на сегодня планы, совершенно не хотелось, но пришлось бы, сумей Вуд ее догнать. Она аппарировала в Лондон сразу, как только вышла за границу антиаппарационной зоны.

Для начала, она прекрасно знала, что пересадка костного мозга — это дорого так, что ей и не снилось. Если делать операцию в хорошей маггловской клинике, скажем, в Германии или Израиле, специализирующихся на медицинском туризме, то никаких родительских сбережений на это не хватит, а ей самой и продать нечего: пара метел, обе в прекрасном состоянии, но уже утратившие актуальность для игроков и не представляющие интереса для тех, кто предпочитает прогулочные модели; порт-ключ, зачарованный для нее Крамом на возвращение в Осло, — обычная маггловская побрякушка за евро или два, не больше; гонорар с прошлого контракта с тем бельевым концерном, точнее, то, что от него осталось после оплаты обучения в Хогвартсе, покупки Нимбуса-2013 и новой татуировки, положенный в маггловский банк, был настолько крошечным в сравнении с суммой, которая требовалась на операцию, что и вспоминать о нем было стремно. В целом, Сольвейг понимала, что маггловская клиника — это ни разу не их вариант. К тому же объяснить магглам, почему здоровые люди обращаются к онкологам, было бы довольно проблематично.

Всё самой, всё самой.

Сольвейг злилась, что время поджимает, что наверняка придется подчищать родителям память, возможно, даже применяя лигиллименцию (Сольвейг даже пробовать не хотела, но, если у нее не будет выбора, она это сделает: нужные для понимания процесса книги она прочла к прошлому занятию по Чарам), что она остается один на один со своей бедой и что Петер далеко... Когда она тише мыши пробралась в свою комнату дома, осторожно прикрыв за собой дверь, на часах горела пятнадцатая минута одиннадцатого. Нужно просто выдохнуть — и садиться за работу.

Мама отправилась на шопинг, отец отчалил на очередную съемку — об этом Сольвейг сообщила наклейка на холодильнике, когда она спустилась под Заглушающими и Дезиллюминационными посмотреть, кто где. Ну, тогда ей повезло. Не придется по-глупому прятаться. Пока телефон лежит на зарядке, она успеет прогуглить все, что знают магглы об аллогенной трансплантации костного мозга: если ей предстоит разговор с маггловским онкологом, она должна знать, что у него спрашивать.

Пока Сольвейг серфила медицинские ресурсы, оживший айфон звякнул сообщением в WhatsApp.

Тея Сёренсен прислала фотку помолвочного кольца.

Один Всеотец! Ну, конечно! Тея!

Сольвейг хлопнула себя ладонью по лбу и тут же набрала номер подруги.

Новостей было несколько: во-первых, жениха Теи звали Даниэль Кристоффер Эрвик, и Сольвейг была с ним великолепно знакома, потому что Эрвик читал в Дурмстранге спецкурс по полевой колдомедицине и был отличным чуваком; во-вторых, Тея уже знала о том, что ее жених — маг; в-третьих, если Сольвейг свободна, то Тея была бы не прочь с ней пересечься и пообедать где-нибудь часика через два. Учитывая, что у Сольвейг был зачарованный Крамом порт-ключ, все складывалось невероятно удачно. Теперь только нужно было уточнить у Даниэля Кристоффера, не желает ли он присоединиться к их обеду.

Эрвик присоединился и даже не стал делать вид, что видит Сольвейг Ларсен впервые в жизни.

Это на самом деле было удачей из удач.

Тея долго хвасталась своим счастьем — таким настоящим, теплым и радостным, что Сольвейг стало рядом с ней хорошо, будто кто-то внутри кулак, сжимающий внутренности, разжал. Ее красавица Тея, мрачно усмехавшаяся, сколько Сольвейг ее помнит, что счастье в жизни — это еда и сон (и парафинотерапия для рук!), влюбилась и буквально расцвела. Если это заслуга Эрвика — то он вдвойне крутой чувак.

А еще он сразу прочухал, что у Сольвейг что-то случилось, и предложил дать Непреложный Обед, если Сольвейг не может рассказать просто так.

Она уже говорила, что Эрвик — отличный чувак? Не грех будет повторить.

Даниэль Кристоффер Эрвик, третий сын в семье, выпускник Дурмстранга и Скандинавской колдомедицинской академии (шесть лет полевой работы в опергруппе Аврората, три года стажировки в Госпитале Святого Мунго в Лондоне, четвертый год преподавания) и очаровательный мужчина тридцати пяти лет, внимательно выслушав ее и проглядев ее записи, согласился помочь Сольвейг в поиске донора для ее родителей и провести операцию: из научного интереса и с условием, что Сольвейг будет ему ассистировать. Насчет сроков он покивал задумчиво, но потом улыбнулся в густую светлую бороду:

— Ларсен, все устроится, — сжал он ее руку своей огромной лапищей, и Тея положила свои тонкие ладошки сверху:

— Сольвейг, я буду всех богов молить, чтобы все прошло гладко. Ты же мне как сестра.

Буду должна, Лафейсон, подумала Сольвейг, прощаясь со своими союзниками-заговорщиками перед стойкой регистрации в Moss Airport Rygge: озаботиться обратной дорогой заранее она не догадалась, а потому пришлось лететь самолетом, благо, это заняло всего два часа. Из Эдинбурга она аппарировала в Хогсмид и бегом бросилась к школе. Успела перед самым закрытием ворот. Люпин съехидничал по поводу ее утреннего и вечернего забегов от границы аппарации до ворот, но ни настороженных преподавателей, ни ждущих объяснений товарищей она по дороге в подземелья не встретила.

Потому что Пьюси и Флинт, которые могли бы заинтересоваться ее сегодняшним отсутствием, обнаружились чинно сидящими в слизеринской гостиной за игрой в шахматы.

Нет, она сегодня и так слишком много общалась с людьми. Можно сделать ее на сегодняшний вечер невидимкой? Пожалуйста.

Сольвейг поняла, что что-то не так, только на следующий день, когда возвращалась из совятни. Она отправляла Тее и Даниэлю образцы крови мамы и папы — они хранились в небьющихся пробирках с прошлого года, когда Крам попытался научить ее делать один несложный артефакт. Заготовка тогда разлетелась к Хель на куски, едва не покалечив их обоих, успевших поднырнуть под лабораторный стол, а вот кровь осталась. И сейчас она пригодилась для куда более важного дела, чем попытка Сольвейг доказать самой себе, что руки у нее произрастают не из мягкого места. Да чего уж, из него.

Флинт с ней не разговаривал.

О как.

Он прошел мимо нее в коридоре, даже не поздоровавшись, махнул рукой выходящему из-за поворота Вуду и заговорил с ним о последней игре "Паддлмир".

Действительно. Не разговаривал.

Очень интересно.

Сольвейг села за конспект о зубастой герани по Гербологии, заданный Лонгботтомом к понедельнику, но строчки перед глазами плыли и плясали. Промаявшись над справочником часа полтора, она скатала свиток с на отвяжись сделанным заданием и унесла его к себе в спальню. Надо бы начисто построить схему ритуала, вообще начать готовиться к нему, учить длинную латинскую формулу наизусть; пока Эрвик и Тея заняты поиском и активацией донора (Даниэль сказал, что это будет гораздо быстрее, чем у магглов: колдомедицина позволяет многое сделать быстрее, уж Сольвейг ли об этом не знать), она должна будет сварить два разных иммуноподавляющих зелья для родителей — это безопаснее, чем маггловские лекарства, недостающие ингредиенты она уже заказала в трех разных аптеках Косого. У нее была масса занятий для целого свободного дня воскресенья, когда все домашнее задание сделано, и больше отвлекаться на него она сегодня не собиралась.

Но мысли упрямо возвращались к Флинту, который с чего-то начал ее игнорировать, и становилось очень обидно.

Обида — это деструктивно, объясняла себе Сольвейг.

У любого поведения есть причина, говорила она себе. У Флинта тоже, наверно, есть.

Нужно заняться делом.

Она умеет расставлять приоритеты — этому в Дурмстранге тоже учат. На первом курсе.

Нужно готовиться.

Внутри все снова завязалось узлом, тревога билась о ребра, и все валилось из рук. Если бы Хлоя Гринграсс не постучалась к ней в спальню с просьбой позаниматься с ней Запирающими чарами, Сольвейг провалялась бы калачиком на кровати до самого вечера, так и не заставив себя взяться за дела. Настроения не было ни на что.

Но обижать малявку тоже не хотелось, и Сольвейг разрешила ей зайти.

У Хлои не получалось с нужной амплитудой взмахнуть палочкой с той же скоростью, что она выпаливала Коллопортус. Она доводила движение уже после произнесения словесной формулы, и дверь запираться наотрез отказывалась.

— Давай вместе, — вздохнула Сольвейг, села позади Хлои на кровать и взялась за ее ладонь, обхватывая палочку сверху. — Я буду направлять твою руку, а ты произносить заклинание.

Получилось в третьего раза.

— Теперь сама, — скомандовала Сольвейг, сняла заклятие, и Хлоя открыла дверь настежь. Именно в тот момент, когда Флинт шел мимо в свою комнату, дверь, запечатанная первым самостоятельным Коллопортусом Хлои Гринграсс, хлопнула у него перед носом.

Сольвейг откинулась на постели с фейспалмом и махнула рукой, снимая заклинание.

— Отлично, Гринграсс.

— Спасибо, Ларсен, — коротко обняла ее за руку девочка и унеслась.

Если в это воскресенье ей нужно было рассчитаться за все субботние удачи, то она, кажется, рассчиталась за несколько суббот сразу.

Флинт не разговаривал с ней еще неделю — этого хватало для того, чтобы сполна осознать, что такое быть просто загонщиком в его команде: Флинт и раньше-то никогда не щадил, но в четверг, кажется, задался целью ее прикончить. И это без "земли"! Она ведь так и не поговорила с ним о том, что стоит добавить "физику" в их квиддичные тренировки.

На субботний матч Гриффиндора с Рэйвенкло она решила не ходить, спровоцировав Томаса на ЗОТИ на назначение ей отработки с Малфоем. Декан не подвел, вручив ей пароль от лаборатории и запретив появляться на стадионе. Будто не чуял, хоречья душа, что ей того и надо.

Две чуть отличающиеся друг от друга основы побулькивали в разных котлах, пока Сольвейг нарезала листы крапивы вдоль, размачивала в горячей воде ягоды брусники, отделяла от цветоноса цветы пижмы, разминала между пальцами траву горкушника и донника, рвала на мелкие кусочки листы подорожника и мать-и-мачехи, толкла в ступке березовые почки, готовила другие составляющие аутоиммунного варева, рецептом которого поделился жених Теи. Рецепт был сложным только на этапе подготовки, потом-то знай добавляй по часам каждый ингредиент, да помешивай в нужную сторону. А если учесть, что возможности переварить испорченное у нее может не оказаться, Сольвейг была предельно собрана и аккуратна. Тут она помянула добрым словом их боевика Мастера Йелле, того самого, что приклеивал им рабочие руки к туловищу, заставляя разрабатывать вторую: теперь помешивать зелья в двух котлах одновременно проблемы для Сольвейг не составляло.

Малфой заявился через несколько минут после того, как она выключила горелки под котлами оставила зелье остывать под плотно закрытой крышкой. Она подписала котлы и запечатала их так, чтобы даже хитрая зараза Малфой не расплел вязь заклинаний — такому ее тоже научила Рада Крам. Что мать Петера закрывала на эти Чары, Сольвейг даже представить боялась.

— Как матч, профессор? — поинтересовалась Сольвейг, прибирая за собой лабораторный стол.

— Гриффиндор ожидаемо победил, — пожал плечами профессор. — Вы, смотрю, зря времени не теряли?

— Если мой ответ приведет к тому, что вы станете отправлять слизеринцев мыть котлы, то я, пожалуй, совру, что маялась от безделья, сэр.

— Если у вас все, то свободны, мисс Ларсен. И постарайтесь больше не терять баллы факультета в попытках добиться отработки у меня. Можете просто попросить пароль от лаборатории.

— Я поняла, сэр, — кивнула она и пошла мыться и переодеваться: вся рабочая одежда пропахла испарениями, волосы закурчавились, становясь жесткими, как пакля. Сольвейг даже в зеркало на себя смотреться после такого не стала, визуализировать этот ужас, который она и так ощущала всей собой, ей не хотелось.

В душ!

Она только высушила волосы, стояла в одних шортах у шкафа, выбирая футболку, как в дверь постучали. Она вытащила первую попавшуюся — с болгарским флагом, они как-то купили себе с Петером одинаковые, когда ходили на маггловский футбольный матч — и открыла дверь.

На пороге обнаружился Флинт. Он смерил ее нечитаемым взглядом и пробурчал что-то про сову в гостиной.

Сольвейг даже не особенно удивилась, узнав в сове Бьянку. Белоснежная птица хрустела совиными вафлями, которыми ее угощали близнецы Гринграсс.

Прости меня, Ларсен, я повел себя, как настоящая скотина, и правильно меня этот твой капитан Флинт поставил на место. Моля, извинись и перед ним за меня. Д.Д.

Сольвейг смяла записку, сунула ее в карман и пошла искать Флинта. Не зря же Бьянка летела из Болгарии.

Пьюси она видела в гостиной, так что зашла в их спальню без стука.

Очень зря.

Видеть Флинта с какой-то голой девицей с синим галстуком на шее оказалось неожиданно больно.

* * *

Драко — в 34 года до сих пор наследник — Малфой, Мастер Зелий и декан Слизерина играл с восьмилетним сыном Скорпиусом в плюй-камни, сидя на полу у камина в малой гостиной дома Леди Малфой во Франции, где жили последние семнадцать лет они с матерью, а потом еще жена и сын. Леди Малфой с чашкой травяного чая устроилась позади них в кресле. Астория, сославшись на недомогание, возникающее у нее каждый раз, когда муж возвращался из Хогвартса повидать семью, уже покинула их.

— Драко, ты уверен? — спросила Нарцисса, задумчиво глядя в камин. Ее волосы, собранные в модную прическу-афинку золотились в свете огня.

— Да, мама, — кивнул Драко, примеряя, как бы выбить за контур шестой шарик Скорпиуса, пока обыгрывавшего его на четыре камня. — Когда я ее увидел, думал, Люпин надо мной прикалывается. Как-то раз он явился ко мне на урок, изображая тебя.

Нарцисса фыркнула.

— А теперь представь, что ко мне на занятие явилась молодая тетя Бэллс! Я думал, что... ладно, не при Скорпи.

Нарцисса тихонечко засмеялась.

— Мама, ты бы только видела ту дуэль! Нет, серьезно, она применила к Хопкинсу из Сектора борьбы с неправомерным использованием магии какое-то невербальное Удушающее и смотрела, как он задыхается, с лю-бо-пыт-ством! Я такой взгляд видел ровно два раза: у крестного, когда Нагайна сожрала миссис Бербидж в июле 1997-го, и у тети Бэллс, когда она вышла из Азкабана и впервые увидела Темного Лорда после возрождения.

— Скорпиус, дорогой, тебе не пора в кровать? — ласково поинтересовалась Нарцисса, делая сыну знак приостановиться.

— Погоди, Ба! Я должен выиграть у папы! — не отвлекаясь от поля заявил Скорпиус Гиперион, после чего бросил камешек, выталкивая последний отцовский камень за круг. Зеленый камешек выстрелил Драко Малфою в лицо струей вонючей жидкости, и Скорпиус победно вскинул руки вверх, заливисто хохоча. — Вот теперь можно и спать! Доброй ночи, папа, бабушка, — он торопливо поднялся, обнимая отца и показательно кривясь, приложился к ладони Нарциссы и умчался в свою спальню.

— Кого мы вырастили, — покачал головой Драко, изящным носовым платком вытирая лицо — от предыдущих четырнадцати плевков он умудрялся уклоняться. — Если я когда-нибудь изобрету менее гадостный наполнитель для плюй-камней, тысячи отцов по всему миру скажут мне спасибо.

Нарцисса забрала у сына платок и стерла еще одну точечку на его щеке, которую сам Драко не убрал.

— Джиневра Поттер тоже считает, что твоя студентка и есть Электра Блэк, — сказала она, когда Драко сел в кресло напротив нее и налил себе чашку чая. Драко мог поклясться, что мама специально ждала этого момента, чтобы он захлебнулся.

— Она-то откуда? — выдавил он.

— Колдографии в "Пророке", — пожала плечами Нарцисса. — Та скандальная статья... надеюсь, она не имеет под собой никаких оснований.

— Мама, я не держал свечку, — скривился Малфой.

Нарцисса улыбнулась.

— Я ничего не сказала лорду Блэку. По крайней мере, ничего, чем бы предала сестру или навредила племяннице. Ты ведь согласен со мной, Драко, что мистер Люпин — не слишком подходящая кандидатура для следующего главы Рода Блэк?

Драко только рукой махнул:

— Он... нет, мама, крови тетки Андромеды недостаточно, чтобы сделать из него Блэка. Род его не признает.

— Но ведь Гарольда признал. У него тоже только бабка была Блэк.

— Но ведь ее и не изгоняли из Рода, — парировал Драко. — Проще всего было бы, конечно, обратиться к гоблинам. Отвести ее в Гринготтс...

— Драко, на каком основании?

— Не знаю, мам, — признался тот, растирая лицо обеими руками. — Но я что-нибудь придумаю. Я тебе обещаю.