Путешествуя по мирам (джен)

Дочитав «Изъян в плане» и заложив палец в книгу между страницами 628 и 629, Алексей Валентинович посмотрел в окно. Дети строили крепость из снега, пёс Дик носился вокруг них кругами и лаял. Володе — шестнадцать, Костику — двенадцать, и оба друг в друге души не чают, почти не ссорятся. Володя даже книжки на ночь читает Костику… Серию о Гарри Поттере в том числе. Правду пишут о книгах Роулинг: они для любого возраста интересны. Конечно, для него самого, как и для ровесников, это лёгкое чтиво, возможность отдохнуть… И напрасно Кураев говорит, «если в стране взрослые читают «Гарри Поттера», это страшно». Что ужасного в невинном развлечении? Безусловно, конец эпопеи был предсказуем; все предположения подтвердились. Зато Роулинг вышла за рамки придуманного ею мира, поступила, как Роджер Желязны в повести «Однажды холодной октябрьской ночью».

Алексей Валентинович начал читать последнюю главу (эпилог ведь не считается?) «Гарри Поттера и Даров Смерти».

Пока они шли к его кабинету, Снейп продумывал предстоящий разговор. Велик был соблазн применить легилименцию, но маг сумел противостоять ему: рассудок должен быть чист; лучшее оружие — отсутствие эмоций. Где гарантия, что он опять не попадёт в солнечный луч и не будет сбит им с толку?

— Может быть, вы всё-таки отпустите мою руку, директор? — спросила Елена Снейпа, пока они шагали в директорский кабинет. — Очень сильно сжимаете.

Снейп остановился и заглянул ей в лицо, а затем неуверенно ответил:

— Я… давно никого не держал так… Вдруг ты улетишь, и я… — он смешался.

— Я могу взять вас под руку.

Дальше они так и двинулись, но всю дорогу молчали. Снейп чувствовал себя негодяем, поскольку полного извинения своим дальнейшим действиям не мог найти. Впрочем, кое-какое оправдание всё же было: он до сих пор не понял, чего Легенс добивается. В первую встречу осторожно применил легилименцию, и выяснил, что Елена — достойный противник. Она подготовилась к разговору, но недооценила силу мага, и кое-что он всё же из её сознания вытянул. Например, что под разговорами о любви скрывается нечто иное… И что действует она исключительно в своих интересах…План начал складываться, когда волшебник увидел Легенс в толпе встречающих. В тот момент она смотрела на Фреда Уизли, не подозревая, что и за ней наблюдают.

Впоследствии Снейп, просматривая сегодняшние воспоминания, удивлялся собственному хладнокровию: всякое волнение и лишние мысли исчезли, когда он оказался на коне за спиной Елены. Он успел о многом подумать и выбрать наиболее адекватные действия, словно ни заклинанию Волдеморта не подвергся, ни в бою не был… Словно утроилась сила и разума его, и тела… Позже он узнал, что так на него подействовала сила живой воды… Елена Легенс, напротив, ощущала усталость, что чародей отлично чувствовал. Это упрощало задачу. Они миновали горгулью, и движущаяся лестница вознесла их к площадке перед дверью директорского кабинета. Сделав несколько шагов, Снейп остановился. Он, как представилось Елене, был чем-то смущён, и казалось, его раздирают противоречивые чувства.

— Что с вами? — участливо спросила девушка, а сама подумала, уж очень он… робок, чего от этого человека она не могла ожидать… Вместо ответа маг привлёк её к себе и поцеловал. При том волшебник наглухо закрыл разум от проникновений, и солнечный луч не потревожил его.

— Я хочу взять тебя на руки, — оторвавшись от девушки, проговорил он тихо. — Ты не будешь возражать?

— Не-е-т, — протянула та потрясённо. Когда маг поднял её, ощутила беспричинный укол тревоги. Что-то было не так…

Снейп внёс Елену в кабинет и вместе с ней сел в кресло. Легенс оказалась у него на коленях; ноги её не касались пола. Тем самым маг воскресил старое заклятье (точнее, контрзаклятье), которое гласило: тот, кто не ступал на пол в кабинете директора, находится в полной его власти. Это было нечто хуже и тоньше заговора «Империус»: человек осознаёт свои поступки и слова, но физически сопротивляться не может. Некогда один из директоров, человек весьма деспотичный и недоверчивый, заколдовал пол, из-за чего посвящённые в тайну стремились избежать даже порога этой комнаты. Едва ступив сюда, посетитель подпадал под жёсткую волю хозяина комнаты. Позже здесь стали стелить волшебные ковры, зачаровывать подошвы ботинок — ничего не помогало, пока, в конце концов, заклятье не было вывернуто на изнанку и не стало трудно исполнимым.

— Расскажи о себе, Елена! — потребовал маг.

— Я не могу! — внезапно каждая мышца её тела напряглась. Голос был полон муки. — Я не могу об этом рассказывать! На мне заклятье! Я не могу рассказывать о себе! — трясущаяся рука нащупала предплечье профессора и сжала с чудовищной силой. — Не спрашивай! — она уже кричала. — Не надо! Не надо! Не спрашивай! Я не могу!

…Вереница ярко окрашенных эмоциями образов ворвалась вдруг в разум Снейпа. Он… на улице… в доме… Зелёный глаз светофора… шар в воздухе… дорога… Огромный синий автомобиль… раскрытая змеиная пасть… голубой огонь... Пылающие — что? — обломки медленно опустились на… мокрый асфальт?.. дорогу в пустоте?... и образовали сложное переплетение огненных штрихов… Светящаяся паутина, нарисованная в нигде… Сеть?.. Лабиринт — вот что это такое! Нельзя выдержать его присутствие! Он смертельно опасен!.. Рисунок атаковал, и в виски Снейпа ввернулись шурупы боли (5). Маг не сразу понял, где находится: паутина на какое-то время выбросила его из реальности. Такого жуткого эффекта чародей никак не ожидал. Волшебник растерялся и не сразу сообразил, что делать. Ключ ко всему — в этой пламенеющей сети. Чародей наколдовал колбу с пробкой, сбросил туда воспоминание и заклинанием отправил на полку шкафа. Проделав это, спросил:

— Откуда ты меня знаешь? — едва он проговорил эту фразу, тело Елены расслабилось, и дрожь исчезла. — Расскажи об этом. До твоего появления здесь мы с тобой никогда не встречались.

— А вот и встречались! Только вы на меня внимания не обращали, профессор. Я вас впервые увидела пять лет назад во «Флориш и Блоттс». А потом в тот же день в «Прохудившемся котле» вы сели за столик напротив меня. Я иногда рисую портреты, и тогда я их уже рисовала, — чувствовалось, Елена вдруг увлеклась рассказом, а Снейп понял, почему: это давало возможность убежать от болезненного огненного лабиринта в разуме. — Мне понравилось ваше лицо. Вот, думаю, какая фактура! Вас рисовать очень удобно, — она обнаружила, что он смотрит непонимающе, и пояснила: — Удобно, потому что лицо у вас костистое, отличный контраст света и тени. Очертания резкие, это всегда интересно. Меня вот скучно рисовать: нет контрастов.

Снейп сообразил вдруг, что Елена разглядывает его. Ему стало неуютно.

— Да, когда смотришь с минимального расстояния, отмечаешь новые интересные детали, — вслух рассуждала девушка. — Достаточно близко я вас и видела-то раза четыре. — Елена замолчала, однако мысли её поскакали с бешеной скоростью. Снейп не прерывал молчания, ожидая продолжения разговора.

Легенс наконец осознала укол тревоги, который побеспокоил, когда Снейп взял её на руки. Такое поведение никак не вязалось с характером директора! Чтобы Снейп — Снейп! — нёс кого-то на руках, чтобы он сажал себе кого-то на колени… Да он на такое не способен! Это то же, что представить профессора Макгонагалл на свидании со студентом — фантастика, иными словами! И почему это она так разоткровенничалась? Она же не собиралась ему ничего рассказывать! Тем не менее, слишком много… И Огненный Путь…

— Вы околдовали меня! — воскликнула она. — Из-за этого я вам всё и разбалтываю! — лихорадочно работающий мозг явил озарение: видимо, противник должен либо приказывать ей, либо задавать вопросы. Пока он это делает, бороться нельзя. Однако прежнее указание «расскажи об этом» выполнено, а нового не поступило… Сделав такой вывод, Елена ударила мага головой в лицо, но вырваться не смогла: руки его оказались удивительно цепкими.

— Перестань сопротивляться! Ты ничего не сделаешь, пока я тебе не разрешу! — заорал Снейп. Елена с досадой обнаружила, что даже нос ему не разбила. Никто никогда не получал от неё головой; о соответствующем боевом приёме она знала лишь в теории. Чтобы при этом самой сильно не пострадать, следовало ударить по касательной. Видимо, эта касательная и подвела. Снейп, держась одной рукой за лицо, откинул голову на спинку кресла.

— Больно-то как… — выдавил он. Некоторое время они так и сидели. Елена не видела пути к спасению. Собака осталась снаружи, меч в седельной сумке Моргенштерна, Фракир на руке Снейпа… Легенс даже пошевелиться не могла. Впрочем, говорить-то можно… Только зачем?

— Ты свободна, — вдруг сказал Снейп и отпустил её.

Легенс отскочила от него так далеко, как позволял размер кабинета, и затравленно огляделась, выискивая хоть какое-нибудь оружие. Ничего! Тогда она рванула со стола книгу в жёстком переплёте. Не бог весть что, но всё же… Можно ударить уголками в лицо или шею. Взгляд её натолкнулся на небольшой бокал, которого она раньше не заметила. Легенс тотчас схватила его со стола и разбила: обе руки вооружены. Теперь пусть только сунется… Хотя волшебник легко может обезоружить её заклинанием… Мгновенно обдумав варианты, Елена решила броситься к ногам Снейпа и наносить удары, пока противник не свалится. Поэтому она внимательно следила за его руками: хоть одно подозрительное движение, и можно нападать… Однако чародей не попытался ни волшебную палочку извлечь, ни подняться.

— Что я делаю? Что я делаю? — заговорил он вдруг с болью и посмотрел на Легенс. Слова давались ему с трудом: — Прости меня! Прости! Я всегда разрушаю… — продолжал Снейп, мучаясь. — Ты мне жизнь спасла! А я вместо благодарности решил тебя допросить… Прости! — с нажимом выговорил он и закрыл глаза.

Елена настороженно смотрела на мага. Он сидел в кресле, положив ногу на ногу и откинувшись на спинку. Пальцами правой руки ухватил себя за переносицу, а левой вцепился в подлокотник. Брови нахмурены, глаза закрыты.

— Я не знаю, как… — он прервался. — Пойми, пожалуйста… Ты не училась ни в одной из магических школ — я навёл справки… Какой-то незнакомый вид магии: ты не используешь волшебную палочку, — не меняя позы, говорил Снейп. — После твоего посещения мне было не по себе... Я не мог не расспрашивать… Но ты же не собиралась ничего объяснять… Конечно, я тебя опасался. Если б ты оказалась на моём месте, то поняла... Вспомнить хотя бы, что ты трансгрессировала прямо в мой кабинет! На территории Хогвартса нельзя прыгать сквозь пространство! К тому же никакие защитные чары кабинета не сработали! Что я мог думать?

— Я тоже виновата, — Елена расслабилась: нападения явно не последует. — Я как-то не подумала о ваших чувствах, профессор Снейп. Можете задавать вопросы. Я отвечу.

Чародей медленно поднялся, достал из шкафа вино и бокалы, как в первую их встречу. При том незаметно добавил в кубок Елены несколько капель приворотного зелья. Как раз столько, сколько нужно для разговора по душам с человеком, который нравится. За всеми этими манипуляциями Снейп думал о том, что Легенс несомненно из тех, кто дерётся до конца и сдаётся только для виду, чтобы нанести предательский удар… Это следует учитывать… Наполнив бокалы, один дал Легенс, а затем уселся на диван.

— Может быть, всё же присядешь?

Елена, вернув на стол импровизированное оружие, так и сделала. Они пригубили вино.

— Ты начала говорить про то, где меня увидела, — он выжидающе уставился на девушку. — И прошу, не обращайся ты ко мне так официально.

— Ну что… Ты мне понравился как хорошая натура. А я когда рисую, не могу делать этого без чувств. Я начинаю влюбляться в того, кого рисую. И мне нужно знать, чей портрет выходит у меня из-под карандаша. Я стала про тебя разузнавать. Чем больше выясняла, тем больше ты меня интересовал. Не только ты, впрочем… Меня и вся эта история с Гарри взбудоражила, особенно когда «Пророк» стал о нём писать… Моя сильная сторона — умение интерпретировать факты.

— Это я уже понял, — Снейп неотрывно смотрел на девушку.

— Сообразила я, что газета врёт, и решила сама разобраться… Отправила в Хогвартс соглядатая, — тут она замялась. — Птицу. Чёрные крылья, чёрные вести, как говорит Джордж… (1)

— У тебя была сова?

— Нет. Ворон.

— Что-то я не припоминаю, чтобы по Хогвартсу кружил ворон.

— Конечно, не припоминаешь. Ворон-то не простой — это Птица желания (2). Его так вот сразу и не увидишь. Он летал там и сям, слушал и сообщал мне. А приблизительно год назад я поняла, что ты мне более чем симпатичен. Даже идеал мужской красоты поменялся: мне стали нравиться исключительно брюнеты с худыми лицами… Вот. И что мне делать было? Подкараулить тебя в Хогсмиде, подсесть за столик и сказать, что ты мне нравишься? Я так сделать не могла… А события всё раскручивались и раскручивались. Когда ты избавил Дамблдора от мучительной смерти…

— «Избавил»? — перебил взволнованно директор. — «Избавил?» Так ты это называешь?

— А как ещё можно назвать? Я это поняла уже в прошлое лето, а слова Гарри во время поединка с Волдемортом только подтвердили умозаключения.

— Но как ты догадалась?

— Я ж говорю, умею интерпретировать сведения. Раз — и Дамблдор убит! Я отправила ворона отыскать тебя. Птица моего желания прилетела в поместье Малфоев, а там уже во всю ходили шутки о последних словах Дамблдора. К тому времени я знала про крестражи. Согласись, нетрудно сложить факты: крестражи, обугленная рука профессора, его сильные боли и «Пожалуйста, Северус».

— Про боли-то ты откуда знаешь?

— Птица видела Дамблдора, когда он был один…

— Что же это за птица такая загадочная? — не сдержался маг. — Можешь ли ты её показать?

— Могу. Авиволо (3)! — с этими словами на шкафу появился ворон и перелетел на плечо Елены. Он мог показаться обычным, если б не красный отсвет, пробегавший по оперению, когда птица шевелилась. Так иной раз проходит по остывающим черным углям огненная волна. — Рассказывать дальше или ты хочешь поговорить о вороне?

— Рассказывай, рассказывай.

— Так вот, про Дамблдора. Я и сама его видела. Он заметно сдал, причём как-то сразу! Это же очевидно! А когда ты стал директором Хогвартса, я стала жутко бояться за тебя. Мне было ясно, на чьей стороне ты по-настоящему! Так и тряслась, что тебя рассекретят твои дружки Пожиратели — настолько это элементарно! Так и представляла, как Волдеморт вызывает тебя, раз — и ты уж схвачен, тебя пытают! Жуть!

— Но как ты пришла к такому выводу? — Снейп удивлялся, что Елена смогла догадаться о том, чего не поняли его коллеги. — Как?

— Ты серьёзно не понимаешь? — она недоверчиво глядела на директора. — Это же очевидно. Макгонагалл всё так же декан Гриффиндора, Слизнорт — Слизерина, и Хагрид остаётся на своём месте! Хотя Пожиратели к тебе неоднократно подкатывались с вопросами об этом. Действительно, раз ты за них, почему держишь в школе явных врагов — Макгонагалл и Хагрида? Почему не заменишь Слизнорта на кое-кого другого? Потом кары, которые ты накладывал: это ж надо, Джинни, Полумну и Невилла отправить к Хагриду в наказание! Да и вся эта история с похищением меча наводила на размышления… Как это они умудрились попасть в твой кабинет? Я уж не говорю про то, что именно благодаря тебе Хагрид с Гроххом смогли бежать, а участников той вечеринки даже не видал никто! Я думала, тут тебе и конец, но пронесло. Твои вмешательства в распоряжения Кэрроу, когда ты успевал — что, мол, нельзя бить чистокровных волшебников, они не маглы какие-нибудь, и что применять пытки к чистокровным волшебникам — это ни в какие ворота не лезет... И сам ты ни разу никого не наказал телесно. Как Макгонагалл не догадалась, я не представляю! Когда члены «Отряда Дамблдора» попрятались в Выручай-комнате, ты же не рассекретил их убежища!

— С чего ты взяла, что я знал, как туда проникнуть?

— Если я до этого додумалась, не ступая в Хогвартс ни ногой, то ты тем более должен был догадаться. И сомнительно, что ты не имел понятия, кто пишет на стенах в школе.

— Я предполагал. Мне было не до этого.

— Конечно, не до этого! Когда у тебя под боком эти соглядатаи Волдеморта Кэрроу! Хорошо хоть, они умом особым никогда не отличались. В конце концов, я не выдержала. Над тобой нависла смертельная опасность, и я решила помочь. Тогда я принесла тебе Фракир. Думала, с ней у тебя шансов будет побольше.

— А как ты узнала, что происходит в Визжащей хижине?

— Из-за удавки. Когда я полила Фракир свой кровью, возникла связь между мной и ею. Я стала ощущать, когда ты в опасности. И вот вдруг как задёргало мне руку, как закололо! Чувствую: ты в опасности куда большей, чем раньше. Я и помчалась к тебе.

— Благодаря удавке ты могла выяснить, где я нахожусь?

— Не совсем так. Я могу приблизительно узнать местность — туда так и тянет. А точное местонахождение помогала определить другая вещь. Вот, посмотри, — Елена вытащила из навешенного на ремень кармана плоскую коробку с мужскую ладонь величиной, открыла и бережно вытащила кусок картона.

— Что это? — на одной стороне был яркий узор из листьев, цветов и ягод. Рисунок казался навеянным тем самым огненным лабиринтом, который больно ударил Снейпа. С оборота смотрело его собственное поясное изображение!

— Карта. Козырь, так сказать. Я могу тебя при помощи него найти. Увидела, что ты лежишь раненый, быстренько набросала картинку с интерьером хижины и перенеслась туда.

Волшебник только головой покачал и развёл руками. Они чокнулись бокалами и сделали по новому глотку вина.

— Это потрясающе… — Елена Легенс занимала его всё больше и больше. — Но кто же тебя всему этому научил?

— О! У меня были самые лучшие учителя, каких только можно себе представить. Их нанимали со всего мира. Если хочешь, назову несколько имён. Назвать?

Снейп закивал.

— Обращаться с картами, путешествовать и управлять волшебными животными меня научил Роджер. Кир объяснил, что нельзя действовать безрассудно. Джордж рассказал, что ворон как почтовая птица гораздо лучше голубя или совы. Он же навёл меня на мысль об адских гончих. Иван втолковал, что есть истинная любовь мужчины и женщины, а учитель Кун — как нужно относиться к людям. Михаэль… (3)

— Всё, всё, достаточно. Эти имена мне ни о чём не говорят. А как ты узнала о крестражах?

— Мой ворон слышал, как Гермиона упрекала Гарри. Мол, не выполнил поручение Дамблдора, о крестражах до сих пор ничего не известно. Я тоже о них мало смогла выяснить, пока нам с тобой не рассказал портрет. Знала только, что крестражи обладают жуткой магической силой и сами себя защищают.

Со стены вдруг раздалось удивлённое восклицание: оказывается, портреты уже вернулись в свои рамы и слушали разговор, чего ни Снейп, ни Елена не заметили. Дамблдор на портрете расхаживал взад-вперёд. Елена коротко глянула на него и продолжила:

— Так что когда я сказала портрету про крестражи и про миссию Гарри, я блефовала. Он мог задать несколько вопросов, и тогда пришлось бы выкручиваться, а то он догадался бы… Уж что-что, а блефовать-то я умею неплохо. Но у меня тоже вопрос к тебе, иначе картина неполная. Как ты узнал, что происходит в Запретном лесу?

— Видимо, повлияло заклинание, — помедлив, ответил Снейп. — Связь между душами, если угодно. Суть заклятья, которое Волдеморт наложил на меня, в том, что невозможно по-настоящему умереть. Невыразимая боль, агония, смерть. Но душа привязана к телу и не может уйти от него. Тело оживает, втягивает душу обратно, и всё повторяется бесконечно. Не знаю, как, но я сумел протянуться душой к душам других. Как бы подсматривал за ними, пока тело на время умерло.

— Ты и сейчас так можешь? Это ведь открывает новые перспективы. Ведь душа и разум — не одно и то же. Это не легилименция, нет?

— Ты на редкость быстро соображаешь, — заметил маг. — Я восхищён. Верно, с легилименцией это не имело общего. Удивительная способность, вероятно, была как-то связана с заклинанием и мучениями.

— Ты так смотришь на меня… Мне как-то… — действительно, профессор вглядывался в её лицо, словно три глаза у девушки было или рог вырос.

«Точно, блефовать ты умеешь отлично, — подумал он, — попробуй, разбери и проверь, правду ли ты говоришь».

Осторожно, чтобы не напороться на агрессивный узор, он выуживал воспоминания и вдруг обнаружил в разуме Елены след от мощного разрушительного воздействия. Если сам он проникал сквозь образы подобно тончайшей иголке, а след оставлял, как нить на стекле, то некто проломился подобно тупому гвоздю. Поэтому сегмент памяти представлял смешанные или разрушенные кусочки. Часть слов Легенс не соответствовала обрывкам воспоминаний, но при том Елена верила тому, что говорила! Получалось, она безотчётно выдавала то, что хочет выдать — иными словами, делала то же, что он сам, когда разговаривал с Тёмным Лордом. Занятнее всего, что запутывает она его бессознательно... Но и тут он не был уверен: запутывает ли? Или сама запутывается?

— Что случилось, когда ты ехала на коне? — внезапно спросил он. — Я имею в виду, не произошло ли чего-нибудь странного?

— Не понимаю. Ты о чём?

— Например, резкая головная боль или ощущение, что загорелись волосы. Или ещё что-нибудь.

— Точно, было. Как будто полоску кожи содрали на висках и лбу (5), — она задумалась. — А потом миг темноты… Это можно назвать «странным»?

— Именно. Волдеморт пытался разрушить твой рассудок, — сказал Снейп, наблюдая за реакцией Легенс. — Но что-то ему помешало.

— А ты, значит, сейчас всматриваешься в мои воспоминания? Копаешься в моём разуме? Иначе откуда бы ты узнал! — сердито воскликнула девушка. Бокал в её правой руке дёрнулся, и несколько капель вина пролилось на диван.

— Не нужно злиться, — маг вдруг взял её за руку и мягко продолжил: — Ты помогла мне, а я пытаюсь помочь тебе. Когда смешивал оборотное зелье, сообразил: с тобой что-то произошло. Но тогда у меня не было времени, я должен был спешить. Теперь я в твоём распоряжении. Чего же ты хочешь от меня?

— Ничего!

— Когда мы ехали на коне, ты сказала, что у тебя тоже есть корысть.

— Я прямо так и сказала?

— Цитирую: «тогда последнее. У меня всё же есть к вам корысть. Вы должны мне помочь вернуться».

— Вернуться… Вернуться куда?.. Не помню, что я имела в виду… — она на некоторое время замолчала. — Раз не помню, значит, что-то неважное… Я хочу забрать удавку, собак и коня, а потом уехать. Хотя Леди я тебе отдала бы, если она согласится…

— Какую ещё леди?

— Леди зовут ту гончую, которая была с тобой на поединке Гарри.

— Но для себя-то ты чего хочешь? Для себя самой? — Снейп продолжал изучать внешнюю часть памяти Легенс. Девушка действительно не помнила своего замысла.

— Мне ничего не нужно. Я хотела уберечь тебя, и вот ты жив, — хотя она говорила уверенно, сама на миг усомнилась. Действительно, какая-то цель, связанная со Снейпом, у неё всё же была, только вот Елена не знала, что именно она хотела от него получить… «Помочь вернуться» — что она имела в виду? Не слишком ли перемудрила с многозначностью своих слов, не слишком ли увлеклась искусством подразумевания, раз сама не помнит, что хотела сказать?.. И есть ли разница? Если б было что-то значимое, что-то исключительное, оно не выпало бы из разума… Просто ей понравилось деятельное путешествие, вот и всё… Или не всё?..

— А что это за светящийся рисунок? — маг спросил таким тоном, каким спрашивают о безделице.

— Огненный Путь, реальность иного порядка, — последовал незамедлительный ответ.

— Не понимаю, — он и не заметил, что повторил фразу Елены.

— Я тоже.

Они помолчали.

— Ты спасла меня. И я должен тебе просто сказать «спасибо, милая Елена» и попрощаться? Я даже имени твоего толком не знаю! И на этом всё закончится? Ты снова исчезнешь, и… — он запнулся и продолжил: — Я приглашаю тебя на обед. В этом ты мне не откажешь? — маг понимал, что зачем-то нужен Легенс, пусть она лишь интуитивно ощущает это. Следовало задержать её.

— Нет, конечно, нет. Когда?

— У меня сейчас будет масса дел, — он невесело усмехнулся. — В Хогсмиде есть гостиница, я могу снять тебе номер. Или ты можешь остаться здесь. Гостевые в директорских покоях для того и предназначены. Я тебя не потревожу, ты и видеть меня не будешь, если не захочешь, — он говорил, а сам наблюдал за Еленой, хотя лицом и голосом выдавал то смущение, то неуверенность — чувства, которые Легенс должна была заметить. — Хотя директором мне ещё недолго оставаться… Я тебя позову, когда освобожусь. Или когда меня освободят от должности, — снова та же усмешка. — Пойдём, я тебя провожу.

Они поднялись; маг вдруг заметил, что у Елены глаза на мокром месте.

— Ты жив, жив… Я так боялась… — она кинулась к нему и обвила руками, уткнувшись в плечо. — Я так боялась… Ты так мне нужен… Я люблю тебя, как жизнь…

Снейп, помедлив, осторожно обнял её и… снова оказался в солнечном луче вместе с девушкой. Луч пел, и чарующие звуки, проникали в каждую клетку тела, наполняя его восторгом. И вот мужчина и девушка, как две новые темы, вплелись с пение луча… Ночь в белом бархате…

Внезапно волшебник увидел себя со стороны: неопрятный, неухоженный, неприятный человек… Как он мог осквернять собой эту мелодию, этот ласковый свет?.. Однако музыкальному лучу до этого, казалось, не было никакого дела…

— Директор, вас хотят видеть преподаватели и ученики, — заговорил один из портретов, прервав миг блаженства. — Много народу собралось, все слушают новости. Там за дверью Филч, он сообщит ваш ответ им. Сначала вас просят зайти в преподавательскую.

Снейп отстранился от Легенс, открыл дверь и сказал Филчу, что придёт через полчаса.

— Идём, — обратился он к девушке.

— Мне сначала нужно вернуть Моргенштерна и собак хозяину, — про Фракир она, как ни странно, забыла.

— Не только их, — мужчина снял с руки удавку и протянул Елене. — Ты не исчезнешь? Придёшь обратно? — на лице его читалась искренняя заинтересованность.

— Мы же ещё не пообедали. А я смогу пройти в твои покои, если тебя там не будет?

— Назовёшь своё имя и сможешь, — этот вариант устраивал его как нельзя лучше. — Дорогу к коню найдёшь?

— Конечно.

Снейп, дождавшись, пока Елена уйдёт, вернулся в кабинет и при помощи омута памяти осторожно рассмотрел новое воспоминание. Во время первой встречи маг вытянул из её разума яркое представление о сложном огненном узоре-лабиринте, но до сегодняшнего дня не понимал, что это такое. Во всяком случае, слово «лабиринт» не приходило волшебнику в голову. Он уже при первом беглом просмотре понял, что выудил информацию огромной важности, но не мог подобрать к ней ключа. Так и сяк анализировал, разглядывал — и всё без толку. Впрочем, заниматься необычным явлением было некогда… При всех попытках маг получал единственный результат — резкую и острую головную боль, когда наталкивался на этот кусочек памяти. Но теперь появилось новое, гораздо более сильное и полное воспоминание, и маг не мог удержаться, чтобы не взглянуть на него. Для чародея всё это представлялось сложной научной проблемой. Оказалось, лабиринт — лишь вершина айсберга. Под ним было что-то ещё. Снейп обошёл рисунок по периметру, а затем совершил глупый поступок: помедлив, переступил черту и прошёлся между огненных линий. Ему показалось, что загорелись волосы, и тут же что-то властно потащило вниз, словно кто за ноги схватил… Чудовищным усилием Снейп выдрался из коварного лабиринта и обнаружил, что вспотел. Что бы это ни было, оно опасно, и сейчас не время разбираться. Решив так, волшебник отправился в свои покои.

Едва он коснулся серебряной ручки входной двери, его осенило: лабиринт скрепляет сознание Легенс! И как-то связан с ним самим. И вдруг грянуло новое озарение! Легенс — вовсе не Легенс! Эти артефакты, эти животные, эти волшебные умения… Она из семьи Тарквиниев (8)! Снейп застыл с открытым ртом. Одно к одному! Эта мысль умчалась, а на смену явилась новая: не о том он думает, не о том! Ясно, зачем его желают видеть преподаватели и люди из Министерства. Конечно, там и мракоборцы... Но в Азкабан он в любом случае не попадёт — понадобится, повторит поступок Дамблдора! Решив так, стал собирать вещи на случай побега: в специальную сумку — зелья и ингредиенты, в рюкзак — смену одежды и всю имевшуюся наличность. Подумал он и о Легенс: она нужна ему, как живой магический феномен, поэтому он и её с собой захватит. Немаловажно, что она умеет трансгрессировать из Хогвартса… Впрочем, при любом раскладе следует удержать эту загадочную особу, её нельзя отпускать, покуда природа её силы не изучена. Она смогла снять заклятье Волдеморта и притом, как казалось магу, наделила его дополнительными возможностями. Волшебник успел многое обдумать и решить, и зрело в нём осознание абсолютной правильности своих действий. Тело было переполнено силой: сейчас Снейп, наверное, мог бы обежать весь Хогвартс и даже не запыхаться. Он вышел из своих апартаментов и двинулся по лестнице вниз.

* * *

Елена пошла искать ту аудиторию, где находился Моргенштерн. Она лениво размышляла, как отдать коня: то ли на нём отправиться в лес и там отпустить к хозяину, то ли вызвать Джулиана при помощи карты… Но гораздо больше её занимала мысль о приглашении на обед. Оно, в общем, не удивительно — всё же она спасла Снейпу жизнь. Только вот дальше её планы не простирались: помочь и уйти, всё! Думать об этом человеке, даже рисовать — это одно, а вот разговаривать в неофициальной обстановке — нечто совершенно другое; не ясно, нужно ли вообще обедать со Снейпом… Или же всё-таки была какая-то цель?.. Ей-то зачем новая беседа с ним? Конечно, за приглашением стоит только интерес к ней как к непознанному объекту, чем она в конечном счёте Снейпу и представляется… Связываться со Снейпом — всё равно что в прятки во время пожара играть... Сама не заметила, как стала напевать:

Feuer und Wasser kommt nicht zusammen,

Im Wasser verbrannt! (6)

Легенс видела в коридорах возбужденно обсуждающих что-то людей; все они направлялись в одну сторону. Вскоре девушка поняла, что никак не сообразит, какая именно дверь ей нужна. Неожиданно к ней подошёл молодой человек, который был в числе караульщиков, когда она на Моргенштерне влетела в школу. Его она и попросила о помощи. Волшебник проводил к нужной двери и вошёл вместе с Еленой.

— Спасибо, что помог, а то я заплутала. Мне нужно остаться одной.

Она повернулась к юноше спиной. Хлопнула дверь: это удалился проводник. Елена заговорила с конём:

— Ты самый лучший конь на свете, Моргенштерн. Если б не ты, не знаю, что и было бы, — она похлопывала животное по шее. Елена была уверена, что Моргенштерн понимает человеческую речь. — Но мне надо отправить тебя хозяину.

— Как трогательно, — раздался сзади баритон.

Девушка резко обернулась. Опираясь плечом о косяк, стоял тот самый парень: он и не думал уходить. Мгновенье — и юноша превратился в черноволосого синеглазого мужчину в белых доспехах; шлема у рыцаря не было. Принц Джулиан из Амбера! Елена видела второе перевоплощение за сегодняшний день, и выглядело оно менее эффектно, хотя и более изящно.

— Отец? — воскликнула потрясенная Елена. — Ты здесь?

— Я следовал за тобой по Отражениям на Моргенштерне. Тебя не удивило, что конь прискакал так быстро? И двух минут не прошло, как он уже подбегал к тебе.

— Я думала, ты дал мне волшебный свисток… Что он вызывает нужную вещь или существо…

— Даже на это потребовалось бы больше времени. Нет. Я подождал, когда ж ты засвистишь, спешился, закрепил повод, чтобы конь не запутался, и отпустил. А затем отправил и собак.

— Но почему ты так поступил?

— Должен же я был убедиться в истинности твоих слов. Когда ты ко мне заявилась и представилась, я тебе не поверил. Представь ситуацию с моей стороны: вдруг неизвестно откуда дочь, да еще и от женщины, с которой я имел лишь непродолжительное знакомство, пусть и очень приятное… Хотя у нас в Амбере, с тех пор как Рэндом стал королём, ныне тишь и покой, я всё ж заподозрил, что дело нечисто. И решил проверить. Я для виду поломался, когда ты уговаривала одолжить коня. Что ты дочь Амбера, я не сомневался. Я сомневался, что ты моя дочь. Согласись, одолжить Моргенштерна, чтобы выяснить истину — дело выгодное… Может быть, присядешь? — он указал рукой на парту. — Вид у тебя усталый.

— А если б я тебя обманула? — Елена не желала уклоняться от главной темы.

— Тогда мы с тобой не разговаривали бы так. Моргенштерну и собакам были даны кое-какие указания. Я бы пленил тебя и выпытал правду, — принц Джулиан стоял напротив, подбрасывая и подхватывая левой рукой такой же свисток, какой дал Елене.

— И ты не побоялся поднять руку на родственницу?

— Видишь ли… Мы очень трепетно относимся к своей чести, и вдвойне трепетно к возможному отцовству. Я решил так: если кто-то подослал тебя ради неясных мне целей, и он, и ты получите заслуженное. Но, к счастью, это оказалось не так. Чему я очень и очень рад, — Джулиан тепло смотрел на Елену и улыбался.

— Поэтому в меня не попало ни одно заклятье! И я не свалилась с коня! Ты меня защитил!

— Нет. Тут полностью твоя заслуга. Без моего повеления Моргенштерн несёт только меня или же моих детей. А я не приказывал ему везти тебя: он должен был ощутить, моя ты кровь или нет. Когда скачешь на Моргенштерне, становишься с ним одним целым. Я наблюдал, как ты держишься на моём коне, как предугадывает он твои действия — и сомнения мои исчезали. Никто из моих родственников так не смог бы, даже Бенедикт. Ты слилась с конём так же, как и я. И гончие тебе повинуются так же, как и мне. Я смотрел и восхищался, малышка. Когда ты оказалась в замке, я уже был уверен: ты моя дочь. Я горжусь тобой.

— У меня просто слов нет, — пробормотала девушка. — Значит, ты мне не поверил…

— Справедливости ради, ты ведь тоже мне не очень-то доверяешь? Не сказала же ты, что намерена отправиться к Мерлину. Я проследил за тобой. Мерлин оказался очень любезен. Он сообщил мне о твоем визите и о твоей просьбе. И карту с твоим изображением нарисовал.

— Так это благодаря тебе он всё же одолжил мне Фракир? Сначала сказал, что подумает. Я уж решила, когда приду за ответом, он скажет «нет».

В ответ принц Джулиан лишь улыбнулся и слегка развёл руками.

— Скажи, а если б не крайняя нужда, ты обратилась бы ко мне?

— Скорее всего, нет. Раз уж ты знать не желал о моем существовании, зачем же напоминать?

— Не будь так уж категорична. Между прочим, твоя мать после нашей с ней последней встречи о себе знать не давала! Да и ты тоже не спешила открыться... Оставим этот разговор для другой встречи. Сейчас не время и не место, — мужчина присел на парту рядом с девушкой и заговорил тише: — А где ты прошла посвящение в Путь Амбера?

— За рощей.

— За рощей? — на лице принца Джулиана появилось недоверие.

— Точнее, я прошла рощу насквозь, и вышла к обрыву. А внизу — Огненный Путь, он как бы проступает из камня. Там овальная площадка, словно ножом срезанная. Метров двести на сто пятьдесят.

— И как же ты его нашла? — небрежно спросил принц.

— Он мне с детства снился. Я рассказывала маме. Она, наверное, из-за этих расспросов и написала письмо, которое мне вручили по достижении совершеннолетия. Что ты — мой отец, я с детства знала, я тебе говорила уже. Но только из письма я узнала, кто ты такой и какой силой обладаешь. В письме рассказывалось, что есть Путь в Амбере, есть в Ребме и есть в Тир-на Ног’тхе, и что принцы и принцессы Амбера его проходят. Ещё там говорилось, что это смертельно опасно. А я уже этого проклятого Пути боялась, ещё до письма. Он мне каждую ночь снился лет с шестнадцати и звал: «Приди! Приди!» Когда восемнадцать исполнилось, ещё хуже стало. Только усну — и вот он! Я решила не спать, а он и днём вставал перед глазами и звал. Я думала, с ума сойду! Потом так меня это достало, что я решила с этим покончить. Собрала рюкзак, да и пошла искать этот Путь. Ну и нашла, где Путь расположен, и прошла его. Он-то и показал мне портреты всех членов семьи. И карты он научил меня делать.

Принц Джулиан задумчиво смотрел на Елену, пока она говорила. Некоторое время он молчал, размышляя над её словами, а затем тихонько, но жёстко сказал:

— Никому, кроме короля Рэндома, ты не должна рассказывать об этом Пути. Ни в коем случае! Это очень серьёзно! Если кто станет интересоваться, говори, что прошла путь в Тир-на Ног’тхе. Это небесное отражение Амбера, а попасть туда можно лишь после захода солнца. Проверить твои слова будет нельзя.

— А почему нельзя говорить о Пути за рощей?

— Ты, малышка, нашла истинный огненный Путь, — Джулиан обнял её за плечи. — Все остальные, включая Путь в самом Амбере, лишь его отражения. За эту информацию кое-кто твоей прелестной головки не пожалеет. Ради всего святого, ради своей и нашей безопасности помалкивай об этом! Можешь рассказать, и как Путь звал тебя, и как ты его нашла. Но ни в коем случае, никому, кроме Рэндома, не говори об истинном Пути! — повторил мужчина. — Ни одной живой душе!

— Хорошо, хорошо.

— Помни: ни одной живой душе! Да, Мерлин просил напомнить, что Фракир сама исчезнет, когда необходимость в ней отпадёт.

— Я думала, она мне уже не нужна, и хотела её сейчас вернуть…

— Не торопись. Повторяю, она сама вернётся к хозяину. А теперь я пойду, пожалуй.

— Отец! — Елена раздумывала, не напроситься ли с ним: она решила, что обед со Снейпом ей ни к чему; пора убираться отсюда. — Может быть, я с тобой?

— А ты разве не хочешь знать, чем тут всё закончится? — Джулиан вздёрнул левую бровь.

— Так всё же ясно: враг побежден.

— И судьба человека, ради которого ты всё и затеяла, тебя больше не интересует? Даже то, что его собираются судить и осудить прямо сейчас?

— Судить? — этого Елена не ожидала. — Неужели у них сейчас никаких других дел нет? — задала она риторический вопрос. — Как-то слишком уж быстро… Они же даже павших ещё не погребли! Дикость какая-то!.. Тогда я остаюсь. Можно мне оставить одну гончую?

— Конечно. Какую ты хочешь?

— Вот эту. Леди.

— На твоем месте я взял бы другую.

— Почему?

— Она не очень-то хороша. Это собаки охотничьи, они приучены брать любую опасную тварь и не должны подставляться. Раз уж была ранена, то ни на что не годится. Я удивился, когда ты стала её лечить. На что она, такая неповоротливая, нужна? Я видел, как она попала под заклятье. Если хочешь завести охранника, бери лучше вот этого кобеля.

— Нет, я хочу эту собаку.

— Твое дело. До встречи. В случае опасности ты только позови меня — и я приду.

Джулиан обнял Елену, отпустил, а потом легко вскочил в седло и… исчез. Его радужный силуэт какое-то время держался в воздухе, а затем провалился сам в себя. Елена осталась в классе с Леди…

Елене вдруг стало не по себе от визита отца. Не мог он, физически не мог выследить её по отражениям. Это невозможно! Однако почему невозможно, она не помнила… Елена вдруг сообразила, что вела себя глупо. Зачем он вообще сюда явился? Может быть, показал, кто именно является хозяином ситуации? Или это предупреждение? Но принц был так мил с ней, так любезен, так ласково разговаривал… Не сравнить с тем, как он её принял в первый раз… Но как же он смог её выследить, раз она не ощутила попытки ментального контакта, какая бывает при связи через карты?.. А с другой стороны, почему она уверена, что ни через карту, ни по Отражениям он не мог найти её? Она-то в путешествиях неопытная, а Джулиан уже столетьями движется по Теням, что отбрасывает Амбер… Если Кейн через карты незаметно подслушивал разговоры братьев и сестёр, то нет невозможного и в действиях Джулиана…

Размышляя так, Легенс отправилась в Большой зал. Это было легко, поскольку туда шло множество людей. Сквозь открытые двери из зала нёсся шум голосов. Елена вошла и стала оглядываться, выискивая, куда бы присесть. Яблоку негде упасть! Те, кто видел, как она рассеяла строй Пожирателей, наперебой приглашали за свой стол. В результате Елена оказалась за столом Рэйвенкло. Молодой волшебник, что уступил ей место, сам умостился на узкой низкой скамеечке, наколдованной другими учениками.

* * *

Гарри, Рон и Гермиона стояли около двери директорского кабинета. Войти они не могли: пароль изменился, а горгулья стояла так же незыблемо, как и раньше: Снейп починил её. Молодые волшебники стали убеждать статую, что она должна их пропустить, а та не соглашалась. За препирательствами они не услышали, как позади них появился Снейп.

— Вы меня желаете видеть или хотите попасть в кабинет? — прозвучал вопрос.

— Войти в кабинет, — без раздумий ответил Гарри.

— Пароль «гончая», — сообщил директор и зашагал прочь.

В преподавательской было множество народу: не только профессора, но и люди из министерства. Едва Снейп вошёл, негромкий говор мгновенно стих, и все повернулись к директору.

— К вам у всех огромное количество вопросов, профессор Снейп, — заявил мракоборец Флексибилий Торн (7). — И все здесь настроены получить ответы. Что вы на это скажете?

— Полагаю, вопросы есть у большинства людей, которые сейчас в Хогвартсе. — Снейп обратил внимание, что Торн не поздоровался, и подумал: «А ты-то как можешь требовать от меня ответов! Не ушёл же из своего отдела в знак протеста!» — Я готов отвечать публично, чтобы потом никто не шептался за моей спиной. Может быть, пройдем в Большой зал? — ясно было: несмотря на слова Гарри Поттера и его собственные действия на поле, люди не могут сразу изменить мнение.

— Я поддерживаю предложение директора, — тотчас заявила Макгонагалл. Она всё терзалась мыслью, что едва не убила Снейпа.

— Я тоже, — заявили одновременно и другие преподаватели, а громче всех — профессор Слизнорт.

— Хорошо. Идёмте.

Они отправились в Большой зал, который оказался настолько забит, что не все могли сесть за столы. Люди разговаривали, и потому стоял гул. Преподавательские места, впрочем, пустовали. К ним и прошли учителя и представители министерства. Говор в зале стал постепенно затухать: все поняли, что происходит нечто важное.

— Профессор Снейп хочет публично ответить на все вопросы, касающиеся его действий в этом учебном году, — объявил Флексибилий Торн.

После этих слов на минуту поднялся шум, а затем наступила полная тишина.

— А где гарантия, что он не обманет? — раздались в ней голоса.

— Я готов выпить сыворотку правды! — Снейп усилил голос сонорусом. — Но в этом случае прошу проследить за тем, чтобы мне не задавали вопросы личного характера.

Профессор Слизнорт как будто ожидал этого, заклинанием он вызвал необходимый пузырёк из своего кабинета. Зелье он передал Кингсли Брустверу, тот — Флексибилию Торну; далее сосуд рассмотрели профессора Макгонагалл, Вектор, Хуч и целительница Помфри. Все они единодушно заверили, что во флаконе именно сыворотка правды. Снейп принял из рук Макгонагалл бутылочку и опорожнил её. Свою волшебную палочку передал в руки Макгонагалл, а вышел в центр зала и остановился, ощущая, как со всех сторон его сверлят недоброжелательные, а то и ненавидящие взгляды. Маг поймал себя на том, что руки его сжимаются в кулаки, он завёл их за спину, правой схватил запястье левой и запретил себе хоть сколько-нибудь сутулиться. Со спокойным видом встретил устремлённые на него взгляды. На Елену он, впрочем, смотрел несколько секунд и поймал её улыбку.

— Профессор Снейп, расскажите о смерти директора Дамблдора! — потребовало сразу несколько человек. Им было мало того, что говорил об этом Гарри Поттер во время дуэли. К тому слова Поттера добавили новые вопросы.

— Я применил к нему заклятье авада кедавра.

Едва он произнёс эти слова, люди загудели. То и дело раздавались выкрики «убийца!», «убийца!» Снейпу было больно слышать это, чувства его так и взметнулись. Но он лишь сильнее сжал правой рукой кисть левой.

— Я сделал так, потому что директор Дамблдор попросил меня, — продолжил он, перекрыв шум. Сыворотка правды вынуждала его говорить. — Профессор Дамблдор уничтожил вещь, принадлежавшую Волдеморту. На ней было смертельное заклятье, которое ударило директора. Все вы видели, что у него обожжена рука. Мне удалось запереть в ней злые чары, но они продолжали распространяться. Дамблдор очень мучился, я готовил ему зелья, но болезнь нельзя было остановить.

Снейп словно выдохся, замолчал и вдруг пошатнулся. Кингсли Бруствер оказался рядом, подхватил его, и тихонько приказал: «Властью хранителя истины повелеваю тебе поведать всю правду только мне! Не разглашай секреты!» Северус подчинился:

— Дамблдора нельзя было спасти, его ожидала мучительная смерть. Тогда я и применил авада кедавра.

— Твои слова некому подтвердить, Снейп! — крикнул кто-то.

— Гарри Поттер может. Сейчас он, скорее всего, разговаривает с портретом Дамблдора в моём кабинете...

— Разве портрет Дамблдора там есть? — воскликнуло несколько учеников и учителей. — Вы же приказали вынести его, а Кэрроу сжёг!

— Да, Кэрроу попытался уничтожить его. У меня был другой портрет, который подарил мне сам профессор Дамблдор. Но нельзя было открыто держать портрет в кабинете, пока не выполнена миссия Гарри Поттера. Поэтому видеть картину могли только четыре человека: я, Гарри Поттер, Гермиона Грейнджер и Рональд Уизли.

— Пусть принесут портрет! — распорядился Флексибилий Торн.

— Зачем вы запретили ученикам собираться компаниями более трёх человек? — задала вопрос мадам Хуч. В своё время это нововведение взбесило её, так как мешало командам по квиддичу. Оно было первым в череде дальнейших приказов Снейпа.

— Я вынужден был так поступить. Кэрроу требовали от меня, чтобы я исключал из школы всякого ученика, который кажется им подозрительным. На семьи этих учеников они предлагали налагать наказания как на неблагонадёжные. Чтобы они не смогли этого добиться, я предложил свою меру. Иначе некоторые ученики могли пострадать. Кэрроу желали ввести не только наказание розгами за каждую провинность, но и сажать учеников в тёмный карцер на хлеб и воду. Эти меры я оттягивал, насколько возможно. Когда на стенах стали появляться надписи, Амикус Кэрроу пригрозил, что отрежет руку тому, кто их пишет. Мне было трудно удерживать стремления такого рода.

— А телесные наказания? Зачем вы их ввели? — закричало несколько голосов.

— Я их не вводил! Если вы попытаетесь вспомнить все случаи экзекуций, то поймете: я всякий раз прекращал их! Потому Кэрроу твердили, что я распустил учеников в школе и мешаю водворять дисциплину! Я смягчал их распоряжения, как мог! Повторяю, я не смел действовать открыто, потому что должен был помочь Поттеру. И мне с трудом удалось избавить Майкла Корнера от длительного наказания. Майкл, если вы восстановите в памяти события, то…

— Меня притащили к вам в кабинет, и вы стали издеваться надо мной! — крикнул в ответ Корнер.

— Потому что рядом был Керроу! Да, я был с вами резок и груб, но это я приказал вам отправляться в больничное крыло! А Керроу желал препроводить вас в подвал и заковать в цепи! Вспомните его слова!

Майкл задумался, и не он один. Ученики и учителя стали припоминать. Точно, если кого-то наказывали Кэрроу, то стоило появиться Снейпу, как экзекуция так или иначе прекращалась, пусть даже и приходилось жертве выдерживать шквал издёвок и угроз директора, и Снейп иной раз вызывал к себе в кабинет для разговоров в высшей степени неприятных. Но факт остаётся фактом: Снейп, при всей злости, сам никогда никого к битью не приговаривал, и пресекал жестокие действия старшекурсников.

— Вы всё выворачиваете в свою пользу! — вскричала бабушка Невилла. — Посмотрите на моего внука, посмотрите на других ребят! На них места живого нет!

— Сколько раз повторять, я не должен был себя выдавать! — на щеках Снейпа заходили желваки. — Лонгботом, вы нашли в кармане записку неизвестно от кого. Там было сказано…

«Невилл, прячься! Иначе тебя схватят!» — перебил молодой человек. — Хотите сказать, это вы её подложили?

— Её написал и подложил домовой эльф, который убирает в директорских покоях, — парировал Снейп. — И потом, неужели вы думаете, я не мог бы при желании открыть Выручай-комнату, где прятались члены «Отряда Дамблдора»? Яснее ясного, вы приказали ей что-то вроде «кто за Кэрроу и Тёмного Лорда, пусть не войдёт!» Или я не прав?

— Да, приблизительно так, — ответил Невилл.

Макгонагалл прилюдно вспомнила один разговор с директором…

…Возмущенная до глубины души новыми порядками в школе и более не в состоянии их молчаливо сносить, она пошла к директору. Прекрасно понимала она, что он — убийца, знала, кому служит, но молчать Минерва Макгонагалл уже не могла. На лестнице столкнулась с Амикусом Кэрроу, который, выходя от Снейпа, хлопнул дверью и пробормотал какое-то ругательство. Макгонагалл вошла, и едва поздоровавшись, с негодованием заговорила, причем голос её все усиливался и усиливался:

— Как вы можете, профессор Снейп, допускать телесные наказания детей и пытки! Что вы делаете со школой! — к этому сводились все её гневные фразы. Макгонагалл, опираясь руками о директорский стол, кричала на сидящего хозяина кабинета. Снейп молча слушал, но лицо его по мере усиления тона и обвинений Макгонагалл становилось всё темнее. Вдруг он резко вскочил, и декан Гриффиндора на секунду подумала, что он сейчас выхватит волшебную палочку, и тогда…

— Довольно! — резко сказал Снейп и грохнул кулаком по столу. На этом его запал кончился, и он устало опустился в кресло. — Может быть, у вас, профессор Макгонагалл, есть наилучшее решение в данной ситуации? — ядовито спросил он. — Может быть, вместо того, чтобы… Впрочем, это неважно. В гневе вы удивительно единодушны с Амикусом Кэрроу! Кстати, он интересовался, почему это вы всё ещё остаётесь деканом Гриффиндора, профессор Слизнорт — Слизерина, а профессор Флитвик — Рэйвенкло, тогда как на ваши места есть другие претенденты.

— Вы угрожаете мне, директор? — ледяным тоном осведомилась профессор трансфигурации.

— Нет! Я предлагаю вам подумать над моими словами! А теперь оставьте меня, я чудовищно устал и хочу отдохнуть.

Макгонагалл круто развернулась и вышла из кабинета без единого слова, но в жутком гневе. Как и Кэрроу, профессор трансфигурации шарахнула дверью. Об этом разговоре она и рассказала, и ещё поведала о том, как следует трактовать слова директора.

— Да, тогда я выдал себя профессору Макгонагалл, — подтвердил Снейп. — В тот момент я думал, она догадалась, на чьей я стороне. Амикус Кэрроу в который раз требовал, чтобы я уволил профессоров Макгонагалл и Хагрида. Он кричал, что незачем держать в школе таких вредных людей. Что, мол, профессор Макгонагалл всегда выступала на стороне Дамблдора, а Хагрид остаётся человеком Дамблдора, и потому их нужно вышвырнуть. К этому времени отношения с Амикусом у меня настолько накалились, что мы друг друга еле переносили. Но этого нельзя было показывать, хотя внимательные глаза наверняка отметили мою особую симпатию к нему. Он в тот раз мне в глаза высказал мысль, которую, оказалось, уже предлагал Волдеморту. Амикус Кэрроу хотел сам стать директором, вместо профессора Слизнорта деканом поставить сестру, а мне снова поручить зельеварение. Вас, Макгонагалл, и вас, Хагрид, он желал арестовать и отдать дементорам, а декана Флитвика изгнать из школы с позором. Из-за этого мы с ним сильно повздорили. Так что в один и тот же вечер вы оба высказали претензии к моему директорству. Только вот вы были недовольны чрезмерной жестокостью наказаний, а Кэрроу орал, что я слюнтяй и расшатываю дисциплину в школе.

— Но вы сами решили схватить тех, кто участвовал в вечеринке у Хагрида! — закричали чуть не в один голос Майкл Корнер, Терри Бут и близнецы Патил, а затем Парвати звонко окончила: — Из-за вас Хагриду пришлось бежать! А нам пришлось прятаться!

— Да, я помог бежать Хагриду с Гроххом, а прочим участникам помог скрыться.

Тут в зале снова поднялся гул, сквозь который пробивались выкрики: «Помог бежать?», «Помог скрыться?» Снейп в это время глянул на Легенс и поймал восхищенный взгляд. Выждав, пока люди более или менее успокоятся, продолжал:

— Ко мне явились Кребб с Амикусом Кэрроу, и Кребб доложил о том, что Хагрид устроил вечеринку в честь Гарри Поттера и Дамблдора. По дороге Кребб уже рассказал об этом ещё нескольким своим товарищам из дружины, так что я не мог изменить их память, не выдав себя. Тогда я решил сам возглавить их. Я пошёл последним и невербально наложил на всех них заклятье конфундус. Поэтому они так глупо и повели себя: стали шуметь. Вас не удивило, что вы так легко расправились с тремя могущественными взрослыми волшебниками и преуспевающими в тёмной магии старшекурсниками? По мне кто-то весьма удачно ударил оглушающим заклятьем. В результате вы смогли вернуться в замок раньше нас, а Хагрид с Гроххом сбежали.

Люди опять начали обсуждать слова Снейпа. Тем временем пришли Поттер, Грейнджер и Рон Уизли, они принесли с собой портрет профессора Дамблдора. Гарри Поттер рассказал о том, какую роль в победе над Волдемортом сыграл директор Снейп, а портрет подтвердил его слова. Когда Гарри закончил говорить, вновь поднялся шум: все обсуждали услышанное. А Снейп и Легенс вновь посмотрели друг на друга, и от многих внимательных глаз это не укрылось.

— Волдеморт сказал, что убил вас. Как же вы остались в живых, профессор Снейп? — воскликнула мадам Помфри, когда голоса поутихли.

— Меня спасла Елена Легенс. Вон она сидит за столом Рейвенкло, — при этих словах многие повернули головы и стали высматривать Легенс, а маг продолжал: — Она…

— Елена Легенс — мракоборец, — прервал вдруг Снейпа Торн. Рядом с ним стоял Кингсли Бруствер, он что-то шепнул Торну. — Она действовала она самочинно. Об этом расскажете позже, профессор Снейп.

— Мы подумали, вы умерли. Иначе мы не оставили бы вас одного, — вступила в разговор Гермиона. — Вы же не дышали.

— Так оно и было, — если б не сыворотка правды, Снейп не стал бы рассказывать о том чудовищном мучении, которому подверг его Волдеморт. — Сначала испытываешь боль хуже, чем при заклятье круциатус, а потом тело умирает, но душа не покидает его. Затем снова боль, и снова будто смерть, и так без конца. Можно сказать, я несколько раз умирал и возвращался.

Когда ему задавали вопросы, маг нервничал, иной раз даже едва не срывался на крик. Он ни в чём не был виноват перед всеми ними, а на него продолжали смотреть, как на врага! Снейп не прятал глаз и не смущался. Осознание собственной правоты поддерживало его.

Директору задавали и другие вопросы, но Легенс их уже не слышала: заснула, положив согнутые в локтях руки на стол, а голову — на руки. Она проспала новости о том, что из Азкабана освободили невинных, что арестованы многие Пожиратели смерти, что Кингсли Бруствер временно будет исполнять обязанности министра магии, что вскорости состоится суд над помощниками Волдеморта…

* * *

Проснувшись и оглядевшись, Елена обнаружила, что народу в зале меньше не стало. Солнечный свет заливал помещение. Снейп сидел за преподавательским столом и о чём-то беседовал с несколькими волшебниками. Легенс поискала глазами Гарри Поттера, но не нашла. В зал вдруг влетело несколько сов. Они принесли письма из Министерства Магии оставшимся в живых членам Ордена Феникса, преподавателям Хогвартса, в том числе Снейпу. Одна птица села на стол перед Легенс, на доставленном конверте стояло именно её имя. Каллиграфическим почерком в письме была выведена настоятельная просьба: дать показания Визенгамоту. Кроме того, была рекомендация не общаться с участниками событий «в целях чистоты сведений».Сообщалось, что Министерство Магии оплатило в «Дырявом котле» номер с трёхразовым питанием.

«Ну что ж, есть повод задержаться здесь, — подумала Легенс. — А почему бы и нет?» Прищурившись, чтобы солнце не било в глаза, она подставила лицо теплу и свету.

Примечания:

(1) Джордж Мартин, конечно. Имеется в виду «Песнь льда и огня».

(2) Принц Корвин из Амбера посылает такую птицу.

(3) Авиволо — от avis, is f 1) птица 2) вещая птица; предзнаменование и volo, volu?, — , velle хотеть, желать

(4) «Роджер» — естественно, Роджер Желязны, «Кир» — Кир Булычев, «Джордж» — Джордж Мартин, «Иван» — И. Тургенев, «Учитель Кун» — Конфуций, «Михаэль» — Михаэль Энде.

(5) Эти зоны не случайны. Теменная доля мозга отвечает, кроме прочего, за ориентацию в пространстве и времени, а височная за восприятие звуков.

(6) Песня «Feuer und Wasser» группы «Rammstein» (перевод вольный, но смысл отрывка отражает): Огонь и вода не могут быть вместе / не стать им обрученниками, не породниться / Тонущий в искрах, стою я в огне / И в воде я сожжён, / В воде я сожжён.

(7) Флексибилий Торн — от flexibilis e 1) гибкий, 2) переменчивый и thorn 1) колючка, шип (знаю, что в транскрипции нет никакого t, но так, мне кажется, благозвучнее).

(8) Тарквинии — самая древняя магическая семья в Европе. В неё входили не только родственники, но «усыновлённые» и «удочерённые» люди, а также слуги и рабы. Тарквинии ведут род от старшей линии этрусских царей-жрецов. Младшая ветвь захватила в своё время древний Рим и воцарилась в нём, а старшая посчитала такое вмешательство в магловские дела глупостью. Благодаря политике глав рода, Тарквинии-старшие со временем стали настолько могущественным и богатым семейством, что их стали опасаться посвящённые в тайну римские императоры, а затем и европейские короли, не говоря уже о магах. Естественно, и те, и другие, и третьи периодически решали избавиться от опасного рода. Тарквинии пережили три резни: в 69 году н.э., когда войска Веспасиана Флавия расправлялись с противниками, при Фридрихе II Гогенштауфене (1220 — 1250), и в 1381 году во время восстания Уота Тайлера. После последнего разгрома Тарквинии появлялись в магических анналах как обедневшее, ослабленное и крайне малозначимое семейство, и никто из них не был сколько-нибудь сильным магом. Хронисты объясняли это тем, что Тарквинии не отправляли своих детей в магические школы и заключали браки с маглами. Со времени Тридцатилетней войны (1618 — 1648) и после, во всевозможных «Историях магической Британии» о Тарквиниях вновь говорится как о могущественной фамилии. С тех пор Тарквинии не исчезают из магических книг, но овеяны легендами. Не известно, кто, кроме главы, принадлежит к семейству, и каково состояние, и где они живут, и даже какой они расы: по слухам, Тарквинии отыскивали детей с сильными магически способностями и включали в семью независимо от расы и пола. Девиз Тарквиниев — «Сами за себя», откуда и проистекает их абсолютный нейтралитет. Глава рода зовётся «отец-лукумон», именно он — публичный человек. «Публичный» по-тарквиниевски: представляется министрам магии, президентам, королям и прочим главам сообществ. Он известен лишь узкому кругу лиц. К нему могут прибегать как к третейскому судье. Говорят, Гриндевальд пытался о чём-то договориться с лукумоном, и что Волдеморт тоже стремился чего-то добиться. Жуткая и неотвратимая мстительность семейства вошла в поговорку: Тарквинии вырезали под корень враждебные магические и магловские кланы и уничтожили их дома.