Диктатор (джен)

"— И зачем все эти красивые жесты и глупая игра в честность?" — задал мне вопрос внутренний голос, когда я медленно вел по коридору убежища Волдеморта девушку с завязанными трансфигурированной из куска бумаги лентой глазами. Повязка у Эджкомб вышла то что надо: широкой, плотной, черной и не пропускающей свет. Проверял на себе, а то мало ли?

"— Ха! А вот тут я тебя, мистер "все для моей пользы" уел. Честность — лучшая политика, особенно с прицелом на будущее. Сегодня я сказал правду, но мне не поверили. Завтра — уже прислушаются гораздо внимательнее. Послезавтра примут мои слова на веру без всяких доказательств!"

"— Ну-ну! А если бы из-за твоего пафосного выпендрежничества все сорвалось? Что бы ты делал тогда?"

"— Да что там могло сорваться? Неужели ты не видел, в каком она находится состоянии? От моей правды там ничего не зависело! Она и дьяволу бы душу продала, лишь бы только вернуть красоту! Стоп. Пришли. Заканчиваем базар, потом доболтаем…" — мысленно сказал я внутреннему голосу и то же самое продублировал вслух для Мариэтты.

— Мисс Эджкомб. Стойте. Мы пришли. Здесь уже можно снять маску.

Девушка тут же воспользовалась моим разрешением по назначению, мгновенно отменив трансфигурацию, и с любопытством завертела головой по сторонам. Но вскоре она опять вопросительно посмотрела на меня. Действительно, а на что было любоваться в полутемном каменном коридоре?

— Так, — последний — "надеюсь, все же крайний" — инструктаж провести было необходимо. А то вдруг, пока смывала косметику, одевалась поприличнее и по волшебной моде, она успела все забыть? Или, наоборот, что-то себе придумать. Кричать же через дверь — это совсем не то, ну а отношений, чтобы допустить меня до такого интимного процесса, как переодевание, у нас не только не было, но даже и не предполагалось в будущем. — Слушайте меня внимательно, мисс Эджкомб. Ведите себя правильно. Постарайтесь понравиться ему. Я уже говорил вам, что он — очень непростой волшебник. Очень-очень непростой, в том числе, и в общении. Однако, если у вас все получится, то, помимо лечения, перед вами откроются очень много дверей. Вам это ясно?

— Надеюсь, все это не тупой розыгрыш, Крэбб! Иначе…

— Мисс Эджкомб!

— …ты страшно пожалеешь, что решил надо мной поиздеваться!

В ответ вспыхнуло невероятное желание чем-нибудь, наконец, приложить эту заразу, которая, маскируя свой страх оказаться обманутой, а также после путешествия в темноте, последние полчаса выедала мне мозг чайной ложкой. Однако пришлось сей благородный порыв задавить, что называется, на корню. Я не я буду, если Волдеморт из комнаты не слышит все происходящее в коридоре. А может, и видит. Не с его паранойей оставлять подходы к своему кабинету без контроля. Ну а насмотревшись нашего общения, еще неизвестно, что для нас обоих будет неприятнее — его злость или… его чувство юмора. Поэтому я, усмирив раздражение, закончил накачку, сказав то, что должен был сказать.

— И напоследок. Те мысли, которые ты мне озвучила… Насчет Поттера которые. Закопай их как можно глубже. И вообще, будь очень, очень осторожна в действиях, словах и мыслях, — я аккуратно взял ее за подбородок, довернул голову и пристально посмотрел в глаза. — Я не хочу лишних проблем…

— Да что ты знаешь о проблемах, — двинув плечами вырвалась она.

— …тебя хоронить! — договорил я, и девушка вздрогнула.

"Вроде прониклась", — подумал я. Выдохнул. Сосредоточился. Аккуратно постучался. В ответ дверь приглашающе распахнулась.

Войдя в комнату, я сразу же понял, что во-первых, учитель все слышал, а во-вторых, находится в невероятно игривом настроении. Ведь обычно Волдеморт встречал посетителей, сидя в своем смахивающем на трон кресле, но сегодня он стоял, причем спиной к двери. И только когда мы прошли уже полдороги, повернулся к нам лицом.

— О Боже… — вздрогнув, прошептала Эджкомб, никогда до этого не видевшая его, но моментально догадавшаяся, кто именно перед ней. Попытку осесть на пол в обмороке я пресек, до боли сжав плечо, за которое как бы из вежливости вел ее.

Похоже, своей непроизвольной похвалой (ведь по-английски "Лорд" — это еще и Бог) она сильно польстила Волдеморту, и без того находившемуся в прекрасном настроении. Темный Лорд ласково, по-доброму, ну, насколько с его лицом это было возможно, улыбнулся и произнес:

— Мисс Эджкомб. Как бы ни было мне лестно такое слышать, но это не так. Пока…

"Ну и везучая же ты зараза, Эджкомб!.." — подумал я. Шансы на удачный исход моего предприятия стали максимальными. Мало того, что за вчерашний вечер никто не выбесил Волдеморта, так еще и Эджкомб, пусть и случайно, умудрилась польстить Темному Лорду.

— Тот-кого… ой! Лорд… Лорд… Волдеморт, — проблеяла Мариэтта и, повинуясь моему намекающему толчку, глубоко поклонилась.

Волдеморт сел в кресло и некоторое время с любопытством рассматривал подрагивающую от страха девушку.

— Как интересно… Подойди ко мне, дитя… — произнес Волдеморт. — Сядь. Кто это сделал?

— Мер-р-рзкая магглокровка…

— Не следует так говорить, — мягко начал, — тем, чье происхождение тоже не столь кристально чисто! — и намного более строгим голосом закончил Волдеморт. — Насколько я знаю, твои родители — полукровки?

"Дура! Все испортишь!" — стиснул я кулаки.

— Д-д-да… — не стала врать Мариэтта и сделала лучшее, что сейчас было возможно сделать — молча замерла. И молчала она даже тогда, когда сильные пальцы Темного Лорда глубоко погрузились в испятнанные прыщами щеки, попутно несколько прыщей раздавив. Умненькая девочка смогла удержать себя и даже не поморщиться.

— Магический контракт сформулирован практически идеально. Грейнджер да? Жаль… Жаль… Такие таланты — и в такие руки… Впрочем, там посмотрим… "Свидетеля" у тебя, конечно же, нет?

— Свидетеля?

— Да. Свидетеля клятвы. Предмет, на который завязываются чары договора. Он выполняет такую же функцию, что и волшебник, свидетельствующий о заключении магического договора.

— А… Это, наверное, пергамент, на котором мы все тогда расписались?

— Возможно. Это классический рецепт, проверенный веками использования. Тем более, большинство способов расторжения договора включают в себя уничтожение "свидетеля", а сжечь пергамент легко и быстро. Мисс Эджкомб, о чем вы думали, когда его подписывали? Неужели намеревались обмануть воздаяние? Или не верили в него?

— Но там же был пустой лист!

— А перевернуть на другую сторону? Не подумали?

— …

— Понятно… Вы принесли его с собой?

— Нет. У меня его нет, — с разочарованием в голосе ответила Эджкомб, предчувствуя очередное крушение надежд обрести красоту обратно.

Волдеморту такое сомнение в его силах явно пришлось не по душе, так как он уже почти грубо оттолкнул от себя девушку в сторону пустого пространства по центру зала и бросил:

— Сделаем по-другому… Атакуй меня!

— Но господин…

— Крэбб разве не объяснил тебе, что неповиновение я ненавижу сильнее всего?

— Простите, лорд. Какими именно мне вас атаковать заклинаниями?

— Какими хочешь. Не бойся. Даже… Дамблдор не смог убить меня.

— Как прикажете, господин. Диффиндо!

Щит, поставленный великим темным магом незаметно, невербально и беспалочково, легко поглотил заклинание школьницы.

— Ступефай! Ступефай! — прокричала Эджкомб с тем же результатом.

— Сильней!

— Но я не могу…

— Круцио! — на всякие там стимулусы Волдеморт никогда не разменивался. — Атакуй изо всех сил!

Вот после круцио последние бастионы терпения и осторожности у Мариэтты, похоже, пали. Она, получив предлог выплеснуть все накопившееся, выложилась в атаке по полной, во всей красе продемонстрировав все то, чему Поттер научил Армию Дамблдора за прошлый учебный год.

Вот только силы, ожидаемо, оказались не просто неравны, а совершенно несопоставимы. Дуэль, если так можно было назвать эту схватку "моськи", засыпающей противника градом проклятий, и "слона", который даже волшебной палочкой пошевелил всего лишь раз, в остальном ограничиваясь невербальной беспалочковой защитой, продлилась недолго. Уже спустя пятнадцать минут прыжков и криков выдохшаяся, тяжело дышащая, утирающая рукавом пот Эджкомб словила какое-то невербальное проклятье и без сил распростерлась на полу.

— Что ж, достаточно… Не, хм… не плохо, нет. Удовлетворительно, — произнес Волдеморт.

Повинуясь легкому движению его ладони, тело Мариэтты поднялось в воздух, подлетело к столу и легло на столешницу. Голова при этом свесилась с края так, что макушка почти касалась коленей Волдеморта.

Поза получилась весьма, хм, двусмысленной. Навевала пошленькие мысли о том, как или чем мужчина будет снимать проклятье с распростершейся перед ним девушки. Быстрый взгляд в мою сторону, и Волдеморт нежно сжимает в ладонях лицо Мариэтты.

— Молчи, — приказывает Воландеморт задергавшейся Эджкомб.

"Эм-м-м… Это что, учитель прочитал мои мысли и решил надо мной подшутить?" — подумал я. А чем еще можно было объяснить следующие поступки Волдеморта? Сначала волшебник подушечками пальцев нежно, будто бы играя или лаская, "бегает" по коже Эджкомб. Потом слегка зеленоватые, за длину и подвижность которых любой пианист заложил бы душу, пальцы (правда, заканчивающиеся не нормальными ногтями, а острыми когтями), медленно, можно даже сказать робко, обводят по периметру лицо девушки. От края волос на лбу, мимо ушей, — к подбородку.

"Показалось или нет, что они оставляют на лице Мариэтты темную полоску? Наверное, показалось. Откуда там взяться краске?"

Сквозь прикушенную губку, еще больше распаляя мое воображение — чертова прорвавшаяся сквозь барьеры окклюменции подростковая гиперсексуальность — Эджкомб весьма эротично застонала. Тем временем пальцы Волдеморта перемещаются обратно к ушам, останавливаются там, кончиками утонув в волосах и… внезапным резким движением срывают с девушки лицо!

Дикий вой боли многократным эхом отразился от стен любимого зала Волдеморта. Девушка дергается, пытается вскочить… Но движение руки — "О, Мерлин!" — рефлекторно отшатнулся я от упавшей на стол передо мной мятой "грязной тряпки" — и тело жертвы застывает, что, впрочем, не мешает продолжать ей на одной ноте выть от боли и ужаса.

Всего за секунду лицо Эджкомб превратилось из неприлично прыщавого в маску смерти. Ужасающе обнаженные, неприкрытые теперь губами зубы. Отвратительно голые, пытающиеся сокращаться алые мышцы. Беззащитные глаза, выделяющиеся белыми пятнами на красном фоне, заливаемые потоками крови и слез. Не в силах смотреть на этот кошмар, я малодушно упер взгляд в пол.

"Прости, Мариэтта!"

— Не отворачивайся, ученик, — приказал Волдеморт, увидев мою слабость. — Наоборот, смотри внимательно. Это — урок ликвидации проклятий и колдомедицины, — и Темный Лорд с любопытством "настоящего ученого" пошевелил рукой, поворачивая голову девушки из стороны в сторону. — Традиционно, хорошее проклятье завязывается, помимо "свидетеля", на силу самой жертвы. Поэтому сколько ни борись с ним, все едино сила мага-жертвы восстановит все обратно. Это написано в большинстве книг и это является абсолютной правдой. А вот чего в книгах теперь, в связи с массовым запретом так называемой "темной магии", не пишут, — мой учитель продолжал читать лекцию совершенно спокойно, будто бы под его рукой не извивается, исходя криком боли, молоденькая девушка. Я же изо всех сил пытался абстрагироваться, мысленно заставляя себя представить, что все что я вижу — это всего лишь постановочное кино с качественными спецэффектами. — Так это того, что, попадая в тело жертвы, проклятье, рано или поздно, создает себе вещественное воплощение, постепенно полностью или частично перетекая в него. Разрыв связи этого воплощения с телом проклятого либо сильно ослабляет проклятье, либо и вовсе уничтожает его. Поэтому именно с поиска воплощения и попыток расшатать его скрепы и начинают свою работу все опытные взломщики.

Сразу предупреждаю тебя, как любителя безоглядно верить книгам. Не следует обольщаться видимой простотой метода. Проще здесь — всего лишь сравнительно, и не означает совсем легко, иначе гоблинские и министерские ликвидаторы сидели бы без работы. Лично тебе я заниматься этим разрешаю только в том случае, если проклятый предмет не жалко потерять.

Сложность ослабления скреп зависит от типа проклятья, а также от мастерства и силы наложившего его колдуна. Скрепы примитивных, инстинктивных проклятий слабого волшебника могут быть легко убраны зельями или стандартными рассеивающими чарами. Скрепы сложного проклятья, которое сотворил сильный и опытный маг, вроде той же Метки, не может снять вообще никто…

— Даже вы, учитель? — спросил я, поймав в лекции специальную оставленную для осознания и восхищения паузу. Такие Волдеморт делал постоянно. Но упаси господь восхититься фальшиво! Обманов, даже в такой вот малости, Темный Лорд не терпел и наказывал за них жестоко и безжалостно. Поэтому приходилось без всяких шуток искренне, изо всех сил даже мысленно, восхищаться Томом Реддлом. Впрочем, Лорд Волдеморт действительно был великим волшебником, так что не требовалось долго искать повода для этого. Как и для того, чтобы ужаснуться…

— Занятно, — после длинной паузы ответил Темный Лорд. — Не имел потребности и поэтому не пробовал… Любопытно будет попробовать… — задумчиво пробормотал Волдеморт и вернулся к лекции. — Самым простым способом разорвать связь с воплощением — это уничтожить его, — небрежный взмах, и снятая с лица Эджкомб кожа вспыхивает ярким пламенем без запаха и гари. — Сложнее, если воплощение проклятья нельзя даже частично отделить от проклятого. Например, если проклятье выбрало для себя мозг. Или сердце. Или кровь. Тогда применяются совсем другие методы. Но об этом я расскажу тебе позже.

В ремесле волшебника — ликвидатора проклятий, как и в любом другом, существует много тонкостей, которые передаются только от учителя к ученику. Например, если отсечь пораженную часть тела, а потом восстановить ее, то проклятье никуда не денется, подпитываемое магией самой жертвы. Либо, такой вариант тоже возможен, восстановить удаленное не получится, — вой Мариэтты стал на пару децибел громче. — Поэтому, чтобы после расшатывания скреп проклятью сложнее было цепляться к жертве, непосредственно перед окончательным удалением воплощения нужно ослабить магию волшебника. То есть — добиться магического истощения. Для этого я наложил на нее когда-то разработанные лично мной чары испивания магии. Правда, существует опасность, что после их применения волшебник навсегда останется сквибом…

Казалось бы, завыть громче было уже невозможно, но у Эджкомб получилось.

— Кстати, — Волдеморт небрежно накинул на слишком уж разоравшуюся пациентку чары тишины, чтоб не отвлекала, — сказанное мной никак не касается магглов и сквибов, у которых нет своей магии. Между прочим, второй часто используемый способ избавиться от проклятья — это перевести его на что-то другое. Или другого. Например, пересадить кусок проклятой плоти не волшебнику, а магглу, и ждать, пока проклятье либо не истощится без подпитки магией волшебника, либо не развеется, убив реципиента. Поэтому, во времена моей молодости, у министерских ликвидаторов из Отдела Тайн было разрешение на использование для этой цели магглов. Ликвидаторы, работающие на гоблинов, такого права лишены, поэтому вынуждены использовать сквибов или, что случается чаще всего, переводить проклятья на себя. Ну а так как Слизеринов среди них не попадается, вакансии там есть всегда. Впрочем, с чего бы гоблинам жалеть нанятых "человечков"?

— Учитель, а зачем… — и я кивнул головой в сторону бедняжки Мариэтты.

— Затем, что натуральные боль и ужас подхлестывают магическую сопротивляемость и препятствуют возвращению проклятья с удаленной части тела обратно. Темная магия во многом завязана на чувства и эмоции. Как видишь, так называемым "светлым" ничего не мешает пользоваться "темными" методами. "Ведь это только лишь для торжества всеобщего блага!" Лжецы! — осуждающее покачал головой Волдеморт. — Знаешь, ученик, если победят магглолюбцы, то в темную магию запишут даже люмос, а колдовать станет позволено одним лишь министерским лентяям. А ведь там столько всего полезного! Например, если тебе потребовалось снять проклятие с предмета…

Сколько длилась лекция Темного Лорда по теоретическим основам ликвидации проклятий и, соответственно, мучения Мариэтты, я не засекал, но точно долго. Правда, надо честно признать, что тема была настолько важная и интересная, и рассказывал учитель про сложное так просто и понятно, что иногда я про все тише и тише трепыхающуюся Эджкомб просто забывал.

— Однако, похоже, все, — внезапно прервался Волдеморт. Подтверждая его слова, комок кожи вспыхнул особенно ярко и тут же потух, рассыпавшись невесомым прахом. — Акцио! — и спустя пару мгновений в руку волшебника прилетает бутылочка, в которой ярко-алым переливается какая-то жидкость. — Рябиновый отвар по модифицированному мистером Снейпом рецепту. Сварен автором. Отличное средство для волшебника, если нужно быстро вылечить что-то простое. Усиленное действие, по сравнению с обычным. Еще один плюс, для магглов и сквибов данный эликсир стал смертельным ядом. Надеюсь, у Северуса получится так модифицировать и другие рецепты, чтобы Министерство перестало торговать с магглами. Давай проверим, достаточно ли сильна была мисс Эджкомб? — с этими словами Волдеморт небрежно разжал зубы Мариэтты и влил в горло девушке содержимое бутылочки. — Хм… Или следовало попробовать сделать кожу лица серебряной?..

От лекарства Мариэтту выгнуло дугой. Ноги судорожно задергались, руки, раз за разом превращая кончики пальцев в окровавленные лохмотья, пытались вцепиться ногтями в каменную столешницу. Но это все не имело особого значения. Ведь вслед за непрерывно заживающими пальцами прямо на глазах кровавая маска лица обрастает новой кожей. Чистой, ровной и шелковистой, как после использования лучшего косметического зелья.

Увидев результат трудов учителя, я только глубоко вздохнул. В очередной раз меня неслабо так кольнула зависть к магической силе и, что важнее, мозгам и безжалостной напористости Тома Реддла.

"И вообще, в этом мире судьба постоянно сводит меня с такими людьми, что непонятно, как я умудрился до сих пор не приобрести хронического чувства собственной неполноценности. Волдеморт и Дамблдор — про них ничего объяснять не нужно. Они реально монстры. Столпы мира. Снейп — гениальный зельевар. Барти — двенадцать СОВ, пережитый Азкабан, сброшенное империо, невероятные актерские способности. Грейнджер — золотая голова и уже сейчас неплохой администратор. Поттер, младшая Уизли — тупо сильные маги. Упивающиеся — храбрые и опытные волшебники, заставившие дрожать в страхе целую страну. Амбридж, Тикнесс, Фадж — гении политики и аппаратных игр, поднявшиеся из грязи в князи. Лорды — поколениями держат в кулаке страну. Одаренный Магией Киллиан и его сестра. Даже Хвост — и тот молодец. Стал анимагом, что, по словам учителя, мне, например, совсем не светит. А я? Что есть у меня? Чего я добился за пять лет? Ни-чер-та! И не надо тут делать попытки утешить себя тем, что в моих недостижениях виновата судьба. Нихера подобного! У того же Тома Реддла старт был еще хуже, он не был попаданцем, знающим историю вперед на семь важнейших лет, а результат им достигнутый…"

Учитель о моих чувствах, конечно же, знал. Но ничего с этим не делал. Видимо, ему просто нравилось, что им искренне восхищаются. Важно, что искренне, подлизы в ответ на восхваления могли получить не бонус, а круциатус. А могли и не получить. Все зависело от настроения Темного Лорда…

— Что ж, — равнодушно констатировал Волдеморт. — Как оказалось, мисс Эджкомб — достаточно удачливая и сильная волшебница. Теперь ей потребуется некоторое время хорошо кушать и поменьше колдовать. Такое стремительное выздоровление всегда сопровождается волчьим голодом. — Еще один небрежный взмах руки, и чары, заглушавшие крики и приковывавшие Эджкомб к столу, исчезли. Одновременно с этим рядом со столом из пола "вырастает" ростовое зеркало в богатой оправе.

Стенающая девушка наполовину слезает, наполовину валится на пол, обхватывает себя руками, съеживается в комочек и горько, навзрыд, рыдает.

— Встань и посмотри на себя, — приказывает Волдеморт.

— Не-ет, — поднимая заплаканное лицо отвечает Мариэтта.

Вот только Темный Лорд немножечко не тот человек, которым можно управлять женскими слезами. Да и управлять — вообще.

— Круцио!

— А-а-а!

— Фините. Я сказал — встань и посмотри!

— Да-да! Я встаю, я… — тут девушка наконец увидела свое отражение и замолчала. — Я… Я… Это… я? — неверяще ощупывала она свое лицо. А посмотреть там было на что. В прошлое ушли не только прыщи, но все другие дефекты, включая родинки и веснушки. Да и черты лица стали мягче, так что Мариэтта по итогам не только вернула все как было, но еще и похорошела.

— Да.

Дав девушке, в каштановых волосах которой я заметил свежую светлую прядь, немного полюбоваться собой, Волдеморт произнес:

— Я выполнил свою часть сделки. Очередь за тобой.

— А? Что? А…

— Ты согласна служить мне?

— Э-э-э… Да.

— Что-то я не слышу уверенности в твоем голосе. Ты не передумала? — с пугающей мягкостью спросил Темный Лорд.

— Нет-нет-нет, — замотала головой Эджкомб.

— Так да или нет? — продолжал "подшучивать" Волдеморт.

— НЕТ! То есть да! Темный Лорд, примите мою службу! — выпалила испуганная девушка упав на колено.

— Хорошо. Обнажи левую руку… — Волдеморт поднял палочку и направил ее на засуетившуюся волшебницу. Если бы под мантию не была поддета рубашка с узким рукавом, то подставить голую кожу под метку можно было бы почти мгновенно. А так, я решил воспользоваться удачно образовавшейся паузой чтобы задать уже давно крутившийся в голове вопрос-предложение.

— Учитель…

— Да, ученик?

— Я вот хотел спросить. Так ли нужно наносить метку на руку?

— То есть, теперь ты предлагаешь мне отпустить ее просто так?

— Нет. Ни в коем случае. Каждая… хм, работа должна быть соответствующим образом оплачена. Да и безопасность… Вот о безопасности я и пекусь. Все знают, что "Метка Мрака" всегда на левом предплечье. Это, наверное, когда-то было удобно, но сейчас проверить, есть она или нет, можно практически мгновенно. Достаточно задрать рукав. В связи с последними министерскими веяниями… Нельзя ли наносить метку на какое-то другое место?

— Какое?

— Ну, не знаю… Например, на пятку.

— На пятку? — удивился Волдеморт.

— Да. А что? Место незаметное, искать там не будут…

— Но и пользоваться неудобно, — возразил учитель. — Также место это часто бывает открытым, причем открытым незаметно. Впрочем, доля правды в твоих словах есть, — Волдеморт взмахнул волшебной палочкой, и на мантии, а также рубашке и лифчике девушки появился длинный разрез, обнажающий правую грудь. — Но она вряд ли она будет тебе благодарна… Морсморде!

Чувствуя, как резкой болью под ее правой грудью проявляется печально знаменитая на всю Британию татуировка с змеей и черепом, Мариетта до крови прокусила губу, но промолчала. И только слезы из ее глаз опять хлынули настоящим потоком.

Закончив ставить метку, невербальным репаро Волдеморт привел одежду девушки в порядок, после чего произнес:

— Запомните главное, мисс Эджкомб. Я ненавижу неповиновение настолько сильно, что существует всего одна вещь, которую я ненавижу больше. Эта вещь — предательство. Ты предала тех, кто доверился тебе. Да, это были мои враги, но это не меняет того, что ты — предатель. Но если вы хотя бы задумаетесь предать меня, — с пугающей мягкостью Темный Лорд провел пальцами по мокрой от слез щеке девушки, — то только что испытанная вами боль покажется милой и нежной лаской. Как Поттеру, и любому, вставшему под его знамена! Вам все понятно, мисс Эджкомб?

— У-у-у… — ревела Мариэтта.

— Я не слышу… — нарочито медленно поднимая палочку произнес Волдеморт.

— Да! Да-да-ик-да! — истово закивала головой Эджкомб.

— Я помог тебе только из-за просьбы Крэбба. Будь верной и ему тоже. А теперь… — внезапно Волдеморт замолчал, будто бы прислушиваясь к чему-то. Замер и я, и даже Мариэтта, проникнувшись моментом, прекратила всхлипывать. Вскоре я услышал, как по коридору идет несколько человек. Настойчивый стук в дверь, и не дожидаясь разрешения, обе створки распахиваются.

Внутрь входит девятеро волшебников средних лет. Судя по внешности и одежде — это были наемники из Лютного. Не самые дешевые, готовые убить за десяток кнатов и пару сапог, но и не те, которые могли бы привлечь к себе внимание привередливых, но щедрых нанимателей. Например, таких, как гоблины.

"Что-то поведением они не похожи на просителей или потенциальных рекрутов", — подумал я, левой рукой медленно оттягивая Мариэтту подальше от трона Темного Лорда, а правой поудобнее хватаясь за волшебную палочку. Вербальная формула магического щита уже была "на языке".

Некоторое время ничего не происходило. Вошедшие молча с непонятным мне удивлением пялились на Волдеморта во плоти. Учитель в ответ с таким же любопытством рассматривал гостей. Судя по всему — неожиданных и незваных.

— Интересно, — проговорил Волдеморт, вглядываясь в лица колдунов. — Сегодня я никого не ждал. Кто вы и как вы здесь оказались?

— Неважно, как мы сюда попали, — со злостью бросил протиснувшийся вперед из заднего ряда один из пришедших. Одетый как все, он отчетливо выделялся на фоне остальных надменным взглядом и гордой осанкой. — Я Роберт Тодд Уилкинс, брат Джонатана Тодда Уилкинса, лорда Уилкинса. Мой сын уже два месяца не появляется дома. Последний раз он заявил, что отправляется к тебе! На родовом гобелене его лицо окружила траурная рамка! Что ты сделал с ним?! Отвечай?! Я требую…

— Ты ч-ш-ш-то? — яростно прошипел Волдеморт, перебив в конец зарвавшегося гостя. Все хорошее настроение Темного Лорда, судя по наполнившейся злой, черной магией атмосфере, улетучилось, как будто его никогда не было. Учитель в мгновение ока перешел из состояния "снисходительный господин" в "нечеловечески жестокое чудовище". — Требуеш-ш-ш-ш? Ты?

"Ох, какая же ты, Мариэтта, везучая! А если бы этот идиот пришел минут на пять раньше нас?.. — успел подумать я, под шумок толкая окаменевшую от страха Эджкомб за монументальный стол. Поближе к стене и подальше от возможных директрис атаки как Темного Лорда, так и посетивших нас смертников. — Как же мало отделяет жизнь от смерти!"

— Я, — голос Уилкинса дрогнул, позорно дав петуха, — родной брат лорда Уилкинса. Так что можешь даже н-н-не пытаться напугать меня своими дешевыми фокусами! Т-т-ты, грязнокровка, никогда не посмеешь поднять руку на тех, кто вытащил тебя из грязи! Знай свое место!

— Гряз-но-кров-ка? Мес-с-сто?!

— Убейте его! — завизжал волшебник, схватившись левой рукой за карман своей куртки. — Что вы стоите?! Убейте!!!

"Он что, совсем конченный кретин?" — промелькнула у меня в голове мысль, пока руки "сами" ставили между Волдемортом и "гостями" строенный магический щит по лучшим упиванческим традициям. Вот только сделал я это зря. Не в том смысле, что зря выполнил долг ученика перед учителем, а в том, что защита Темному Лорду просто не понадобилась. Пока охранники Уилкинса соображали, что это такое им приказали, а самые быстрые потянулись за волшебными палочками, все уже закончилось. Широкий взмах палочки великого темного мага, и каменный пол комнаты, подобно штормовому морю, вздувается волной и девятым валом захлестывает незадачливых убийц, защищая нас от атак. А отхлынув обратно и вновь став ровной поверхностью, пригодной для ходьбы, он оставил на месте волшебников из Лютного и их аристократического командира девять каменных фигур с живыми лицами.

"Ух ты!" — подумал я. — Можно? — спросил я у учителя.

— Смотри, — поняв, что меня интересует, разрешил Темный Лорд, и указал волшебной палочкой на Уилкинса. Того подняло в воздух, перевернуло вверх тормашками и потащило поближе к Волдеморту.

— Круцио! — услышал я у себя за спиной голос Темного Лорда.

"Уилкинсу предстоят сложные полчаса. Дольше учителю, обычно, никто не сопротивляется", — машинально отметил я. Впрочем, гораздо больше судьбы дебила, посчитавшего себя круче Дамблдора, меня сейчас интересовали последствия заклинания учителя.

Не знаю, что именно было применено Волдемортом — чары, проклятье или особо хитрая трансфигурация, но зафиксированы две боевые четверки волшебников оказались очень надежно. Покрытые тонким, но абсолютно неупругим слоем каменного "кляра" они не только не могли двигать руками и ногами…

— Круцио!

— Не надо! Больно! Не надо! Больно!.. — где-то у меня за спиной вопил Уилкинс. "Вот маньяк! — машинально оценил я действия учителя. — Заткнул бы его что ли, чтобы по ушам не било…"

…Но даже и глубоко дышать. Особенно в этом плане не повезло двум волшебникам, которые в момент атаки выдохнули. Каменные оковы стиснули их так плотно, что теперь обоим приходилось изо всех сил самостоятельно плющить о камень свои же кожу и мышцы, лишь бы только выторговать у ловушки лишний миллиметр на вдох…

— Я скажу! Я все скажу! Пожалуйста!

— Круцио!..

"Хм…"

…Дышать, кстати, им приходилось молча и только носом. Часть камня затекла в рот, образовав весьма эффективный кляп. В общем, пойманные в каменный капкан волшебники могли выразить свое отношение к происходящему только мимикой и глазами…

— Почему вы не спрашиваете? Я все скажу! А-а-а!

— Фините, — произнес я, направив палочку на ближайшую статую, но ничего не произошло. "Значит не чары. Или просто моих сил…"

— А-а-а-и-и-и! — крик Уилкинса перешел в визг.

— Легилиментс, — Волдеморт, наконец, закончил подготовительный этап и занялся непосредственной добычей информации.

"— …Не хватает для того, чтобы развеять заклинание Волдеморта. Или это трансфигурация. Хотя… Не знаю. Не с моим школьным образованием делать выводы про высшую магию. Но все равно нужно будет порасспрашивать учителя. Вдруг, и я так смогу?"

Мои размышления прервал злой смех учителя.

— Ты. На самом деле. Думал. Что. Я. Не решусь? Что я. Буду. Служить! ТЕБЕ?

Я обернулся. Исходя из того, что волшебная палочка больше не была направлена на голову визитера, Волдеморт узнал от своей жертвы все, что хотел, и теперь перешел к издевательской пародии на допрос.

— Ты требуешь? Кем ты себя вообразил? Кто ты такой, чтобы требовать у меня?

— Я, я… Я член древнейшего и благороднейшего рода…

— У которого не набралось даже одной четверки преданных бойцов, чтобы сопроводить брата главы на важную встречу? И пришлось нанимать бездарное отребье в Лютном?

"Отребье из Лютного" продолжало весьма аутентично притворяться каменными статуями, стараясь ничем не привлечь к себе внимания Волдеморта. Не то чтобы это в случае чего их бы спасло, но звериное чувство самосохранения сработало у них так, как надо. В отличие от их нанимателя, которому оное, похоже, заменяла гордыня.

— Все равно! Это мое! По праву рождения! Ты обязан подчиниться…

Тут надо отдать Роберту должное. Даже запертый в камне, даже после пыток и безжалостного перелопачивания памяти он все равно продолжал стоять на своем. Кого-нибудь другого это могло и смутить, в конце-концов, англичане на чувстве уверенности в собственном величии построили империю-над-которой-не-заходит-солнце, но только не Темного Лорда. Волдеморт сам манию величия мог раздавать в кредит странам и континентам, поэтому от такой твердости духа почувствовал к своему противнику не уважение, а питаемую подсознательным чувством соперничества ненависть.

— "Подчиниться"? "Право"? Есть только одно право! Мое!!! — прошипел Волдеморт и сжал руку в кулак. Повинуясь его воле, каменная скорлупа пошла волнами, сминая мышцы и с отвратительным хрустом дробя кости. Кивок Волдеморта, и в "скульптуре" за счет истончения внешней корки появляются тонкие сквозные отверстия. Отверстий становится все больше и больше, и наступает миг, когда они одновременно резко вырастают в диаметре, в один миг разрывая мага на мелкие клочки и орошая стены, пол и вольных и невольных зрителей кровавым дождем. В воцарившейся мертвой тишине было слышно, как капает на пол кровь с упавшего на край стола куска мяса.

— Ум… Ум… Йу-уэ, — не выдержала Мариэтта, залитая кровью так, будто с нее опять сняли кожу, и согнулась в приступе рвоты. Я ее не упрекал. Самому подкатило.

— У вас есть какие-нибудь вопросы ко мне? — уже совершенно спокойно, без тяжелого давления аурой силы и злобы, спросил Волдеморт у свиты казненного. Взмах палочкой, и камень обращается песком, освобождая так ничего и не успевших что-нибудь предпринять боевиков. Впрочем, представление пошло на пользу, так как сейчас, судя по выразительным гримасам страха на лицах, что-либо делать у них не было никакого желания. Показательно держа руки на виду, они вразнобой замотали головами:

— Нет. Нет. Нет, господин. Нет, повелитель! — в тишине зала хриплый шепот звучал почти криком. Даже Мариетта, хотя ее вообще-то и не спрашивали, нашла в себе силы отрицательно помотать головой.

— Мисс Эджком!

— Да-а, п-повелитель…

— Подойди!

Одежда Эджкомб сначала была очищена от крови, а после вновь подверглась надругательству. Я же осознал, что имел в виду Волдеморт, когда сказал, что "девушка такому месту установки метки не обрадуется". Короткий разрез магией, снова неприлично оголяющий грудь, почти фехтовальный укол в метку, и спустя несколько мгновений в комнате с хлопками аппарации появляются четыре человека. Лестрейндж, Снейп, Хвост и неизвестный мне волшебник средних лет. И если превращение зала для совещаний в подобие забойного цеха кого и удивило, то только, судя по мимике, новичка. Впрочем, повод для удивления был не у одного его.

— Беллатрикс Лестрейндж? Профессор Снейп? — пораженно прошептала Эджкомб. В ответ она получила оценивающе-презрительный взгляд от самой опасной волшебницы современности и традиционный — "как на гавно" — от "харизматичнейшего" профессора Хогвартса. Мариэтта смутилась и потянула на груди мантию, передвигая дырку на более приличное место.

Впрочем, времени поиграть в гляделки Волдеморт никому не дал.

— Мистер Лейк, — с вкрадчивыми нотками в голосе обратился Темный Лорд к своему миньону.

— Да, повелитель? — ответил теперь знакомый мне волшебник.

— Я хотел бы спросить у вас, мой разлюбезный секретарь, как это так случилось, что ко мне сегодня пришли не только без записи, но даже и без уведомления?

— Я не знаю, повелитель.

— Незванных гостей оказалось аж девять человек.

Тройка боевиков напряглась и пристально посмотрела на замерших около стены волшебников. Объяснять упивающимся, видевшим в этой жизни все, где девятый и почему вокруг так "грязно", не требовалось.

— У них был ключ, позволяющий пройти все линии защиты. И они собирались убить меня.

Что к чему, быстрее всех сообразила Лестрейндж.

— Ах ты тварь! — завизжала она, выхватила волшебную палочку и направила ее на Лейка. — Как ты посмел, предатель?! Кру…

— Стой, Белла! — приказал Волдеморт. — Погоди. Еще ничего не ясно. Может быть, произошла ошибка? Давай для начала дадим ему возможность оправдаться, — миролюбиво предложил Темный Лорд. Вот только всем, исключая разве что новичка-Мариэтту и этого Лейка, было предельно ясно, что Волдеморт жестоко издевается. — Мистер Лейк. Объясните мне, у кого они взяли ключ?

— Я не знаю… Может, украли у кого?

— На ключе отпечаток вашей магии… А еще в памяти у командира этих неудачников я отчетливо видел, как ты за, иронично, тридцать сиклей, продаешь портключ.

— Но он представился в качестве желающего стать вашим слугой! А поблагодарил… Это же не запрещено?

— Похоже, мистер Лейк, прошлый урок не пошел вам на пользу.

Откровенно детский лепет незадачливого привратника, или как там его должность называлась на самом деле, Волдеморта совсем не порадовал. Но еще больше его расстроил тот факт, что тупая шестерка даже не поняла, в чем именно его обвиняют, и не находила в своих действиях ничего предосудительного.

"Не, ну а в самом деле, что в этом такого, что я продал портключ? Что, если предлагают, от денег отказываться, что ли?" М-да. Вот как выглядит воплощение кадрового голода…" — искренне посочувствовал я Волдеморту. Взяток и взяточников я не любил. Хотя, как говорили мне люди "в теме", это из-за того, что "несу я, а не мне".

— …Кому в следующий раз вы продадите портключ? Сразу же аврорату? Что ж… Если после прокола с бастардом Розье я простил вас, Керроу очень просили, то сейчас…

Незадачливый взяточник, наконец-то сообразивший, что дело пахнет совсем плохо, дернулся бежать — "Куда?" — чем только ускорил приведение приговора в исполнение. Лейк и шага сделать к двери не успел, как был вздернут вверх и растянут в воздухе, будто привязанный к невидимой дыбе.

— Жаль, что вы решили предать меня… Белла!

— Да, Повелитель!

— Избавься от… Хотя, нет. Мисс Эджкомб!

— Да-да-да, повелитель, — пропищала замершая подобно птичке перед змеей Мариэетта, сейчас, наверное, мечтающая стать неслышимой, невидимой, неощутимой и вообще оказаться где-нибудь в другом месте, подальше отсюда.

— Видишь его? — чтобы сомнений, кого именно, не было, распятый в воздухе Лейк подлетел прямо к ногам девушки.

— Да-д-да.

— Как ты думаешь, чего достоин человек, готовый продать за тридцать сиклей того, кому клялся в верности? Реши его судьбу!

— С-с-смерти, — прошептала Эджкомб.

— Не слышу. Громче!

— Смерти! — вытянувшись в струнку прокричала волшебница.

— Хорошо. Я согласен с таким решением. В нашем кругу есть правило доказывать преданность не сладкими обещаниями, а делами. Поэтому, здесь и сейчас приведите приговор в исполнение.

— Чт-т-то?

— Казните его.

— К-как "казните"?

— Как угодно. Вы же проходили на ЗОТИ боевые заклинания? Ах да, ублюдочная школьная программа ЗОТИ в дамблдоровском Хогвартсе. Тогда используйте те, которые могут быть применены нестандартно. Или можете, подобно оборотню, перегрызть ему горло!

"Похоже, исследования придется пока отложить", — подумал я, и подошел к замершей в ступоре девушке. — Соберись, дуреха! — прошептал я, нарочно больно ущипнув руку Мариэтты. Это немного привело ее в чувство. — Вспомни, чему вы учились на анти-амбриджском факультативе!

— Мистер Крэбб, не подсказывайте!

— Э…

— Рассмотри это как научный эксперимент, — закончил я краткую накачку.

— Ученик!

— Молчу учитель!

— Но… — запнулась Мариэтта, — но я не знаю, — тут в ее голосе стал превалировать уже не страх, а удивление, — ни одного заклинания, которым можно убить! Разве что, бомбардой? Или водой из палочки поливать, пока не захлебнется? Или… — "рейвенкло головного мозга" наконец сработало. Девушка абстрагировалась от происходящего, получила "чистую научную" задачу и выработанной за шесть лет привычкой стала ее решать.

— Мисс Эджкомб, — оклик Волдеморта вернул Мариэтту из эмпиреев обратно на землю. — Применить к нему "бомбарду". Вы уже применяли ее по настоящей цели?

— Нет, — помотала головой девушка под презрительное фырканье Лестрейндж.

— Разве вам не интересно посмотреть? — вкрадчиво предложил Волдеморт, надавив на больную мозоль всех молодых рейвенкловцев.

— Но… Тогда же… Его же… И… Ошметки…

— Разве это сделает мой зал еще грязнее? Да и как бы ты отомстила Грейнджер, если даже хорошо зафиксированной цели ничего сделать не можешь…

Упоминание другой больной мозоли, на этот раза принадлежащей уже лично Эджкомб, решило дело. Превосходно поставленным на тренировках Отряда Дамблдора жестом Мариэтта выхватила палочку и громко выкрикнула: "Бомбарда!", — пока рука ее привычно чертила в воздухе невидимую фигуру жестовой составляющей заклинания. Сорвавшийся с кончика волшебной палочки лучик поразил приговоренного в грудь. Видимо, из-за всего недавно произошедшего, заклинание Эджкомб оказалось весьма слабым, поэтому тушку не разметало, а "всего лишь" взорвало ей грудь фонтаном крови и обломков костей.

— Неплохо, но не более того, — произнес Волдеморт, глядя на загнанно дышащую, но, тем не менее, не выказывающую намерения свалиться в обморок волшебницу. — Тебе следует больше тренироваться. Ее просвещение на тебе, ученик! А теперь, — резкий, повелительный жест в сторону двери, сопровождающийся падением несостоявшихся убийц боевиков на пол, — ваша очередь. Оголите левые предплечья…

— З-з-зачем, — прохрипел один из тех, кто был пойман на выдохе, и поэтому до сих пор не думавший ни о чем другом, кроме как о воздухе, наконец свободно наполнявшем его легкие.

— Авада Кедавра! — зеленый лучик впивается в непонятливого, предельно конкретно объясняя остальным, что вступление в ряды упивающихся дело абсолютно добровольное.

Больше дураков не оказалось, так что семь меток заняли свое традиционное место на левом предплечье у семи волшебников, скорее всего, уже сотню раз проклявших свою сегодняшнюю неудачливость.

— Хорошо, — сев в кресло, произнес Волдеморт. Новообращенные боевики под командованием Снейпа и Хвоста покинули зал, так что нас осталось четверо. — Ученик.

— Да, учитель.

— Эта магглорожденная… — Волдеморт сделал паузу, намекая, что помнить всякое отребье он не обязан.

— Грейнджер?

— Да. Мне понравился результат ее усилий. Перспективная ведьма. Присмотри за ней.

— Она подруга Поттера… — напомнил я учителю весьма отрицательно влияющий на выживаемость данной конкретной волшебницы факт.

— Я видел достаточно примеров, что девочкам свойственно менять свои интересы и убеждения после того, как близкий им человек умирал у них на глазах… "Жизнь продолжается, пусть даже такая…" — разумно решают они. Или не продолжается, если убеждения и интересы не поменялись. Такие примеры тоже были. Ты понял, ученик, что тебе следует объяснить этой умненькой, но непредусмотрительной ведьме, чтобы у нее было будущее в новом мире?

— Да, учитель. А если она не… ну, не возьмется за ум?

— Значит будущего у нее не будет, — пожал плечами Володеморт. — А теперь идите.

— Да, учитель. Благодарю вас, — поклонился я, дергая Эджком за рукав.

— Да, повелитель! Я, я, я… — глубже меня склонилась Мариэтта, задыхаясь от обуревающих ее чувств.

— Ступайте, — взмахнул рукой удовлетворенный Волдеморт.

"Похоже, очередную внезапную проверку мы прошли успешно, — подумалось мне. Интересно, что бы случилось с нами, если бы я или Эджкомб даже банального "спасиба" не сказали? Вряд ли что-то хорошее. Кстати, меня Мариэтта вообще никак не поблагодарила. Хотя, зря я обижаюсь. Может, просто еще не успела? У нее последний день нынешних школьных каникул прошел очень насыщенно…" — подумал я.

Вот только оказалось, что я немного недооценил насыщенность дня отныне подчиненной мне волшебницы. Стоило нам подойти к выходу, как стоявшая в дверях Беллатрикс схватила Эджкомб за подбородок и резко дернула вверх.

— Ты! — пристально глядя в глаза произнесла ведьма. — Служи господину верно и преданно, иначе он отдаст тебя мне… — и Беллатрикс дико расхохоталась. Привычно для меня, но Мариэтту отчетливо передернуло.

Оттолкнув от себя голову девушки Лестрейндж презрительным взглядом прошлась по одежде своей молодой коллеги, задержав выразительный взгляд на прорехе на груди. Хмыкнула, увидев поджатые губы недовольной таким вниманием Эджкомб и повернулась ко мне.

— Я верну ее домой сама. Вы можете идти, лорд Крэбб.

— Я ее привел сюда, и я же ее и отведу обратно…

— Я сказала — сама! Идите, лорд Крэбб! Не нужно вмешиваться в то, что никогда не поймете! А ты, — Лестрейндж повернулась к Эджкомб, — за мной!