За Монолит! (джен)

История эта случилась в те давние времена, когда в «Монолит» вступали добровольно, а его адептам не требовался дополнительный пси-допинг. Тень Монолита был тогда главой секты, но очень недолго, поэтому об этом мало кто знает. Фанатичнее самого Харона он, однако, не стремился к власти.

Перед ним трепетали от ужаса все, начиная с самого занюханного послушника и заканчивая Хароном. Экзотическая даже по меркам Зоны внешность немало тому способствовала, но была и ещё пара особенностей. О них и пойдёт речь.

Монолитовцы тогда только-только начали осваивать Лабиринт и обустраивать там свою секретную базу. Тень Монолита принял решение удалиться от мирской суеты в подземелья, чтобы посвятить всё своё время думам о благосостоянии клана.

Харон был доволен этим решением, как никто другой. Честолюбивый сектант давно метил, скажем так, на престол, но его удерживал суеверный ужас перед Тенью Монолита. И случилось так, что группа новичков-послушников задумала помешать Харону в его планах. Ну, не любили его, было дело.

Мятежники отрядили трёх представителей и отправили их прямой наводкой к Тени Монолита. Хлипкие ещё были для самостоятельной войны, всё норовили прибиться к кому посильнее. За что, собственно, и поплатились.

Юнцы набирались храбрости долго. Тень Монолита они видели только издалека, но впечатлений хватило с избытком. А сейчас, глядя на него вблизи, послушники едва не напустили в штаны от ужаса.

Из-под серого капюшона смотрели на них почти белые, выцветшие глаза, в которых было столько же жизни, сколько в замороженной рыбе. Неестественно бледная кожа, казавшаяся тонкой, словно пергамент, была изрезана причудливой сеткой багровых рубцов и шрамов.

— Мы… а-а… мнэ-э… вот, — поведал один из послушников, не сводя со своего грозного собеседника заворожённого взгляда.

Тень Монолита посмотрел на него в ответ.

— А-а? — Лицо сектанта слегка оживилось, кожа на лице натянулась, рубцы дёрнулись.

Послушники дружно сглотнули, но отступать было некуда. Да и поздно.

— Мы не хотим вождём Харона, — наконец смог вымолвить один. — Харон — псих. Издевается по-всякому.

Харон подслушивал за углом и чернел от бешенства. Власть ускользала из рук, ещё толком там не побывав. Он не знал, как Тень Монолита будет разруливать эту дурно пахнущую ситуацию, но результат превзошёл все его ожидания.

— Что-о? — Изуродованное лицо сектанта собралось складками, шрамы поползли по лицу, словно отвратительные багровые змеи, глаза совсем побелели. — Что ты сказал?

Послушникам на данный момент Харон уже казался на редкость добрым и милым. Они уже двадцать раз успели пожалеть о своей инициативе и примерно столько же наложить в штаны. Даже Харон за углом еле сдержался, чтоб не перекреститься.

Тень Монолита навис над морально уничтоженными юнцами. Рот его страшно оскалился, веки подёргивались. Он был страшен, словно сам Князь Тьмы, вырвавшийся из Ада. Этого послушники выдержать уже не смогли. Один брякнулся в обморок. Второй с криком — «Не виноватый я, он сам пришёл!» — упал на колени и залился слезами. А третий, зачинщик и идейный вдохновитель, не выдержал ужасного зрелища, выхватил пистолет и застрелился.

Харон вышел из своего убежища и церемонно поклонился Тени Монолита.

— Моё почтение, брат.

— Э-э-э, — неопределённо ответил тот.

А Харон думал о том, что неплохо, когда вместе с тобой правит и всячески тебя поддерживает подобный серый кардинал. Особенно, если он далеко на подземной базе. Харон ещё раз поклонился и отправился к Кайманову, чтобы заказать особый пси-излучатель для проповедей.

Ибо нефиг всяким послушникам перевороты замышлять. Только массовые молитвы спасут Родину! А ещё благодарный Харон решил непременно посвятить своему благодетелю хотя бы одну легенду. А что, возьмёт и напишет! Или вон Проповедника озаботит. Группировка должна знать своих героев.

Послушников увели. Тень Монолита, стоявший всё это время с искажённым лицом, воровато огляделся. Потом достал из подсумка пузырёк с таблетками и проглотил несколько штук. Черты лица стали потихоньку разглаживаться.

Никто, даже Харон, не знал, что грозный Тень Монолита был туговат на ухо и страдал лютым нервным тиком, преображавшим его лицо в минуты волнения до сходства с кровососом. Серый кардинал «Монолита» так и не понял, что сейчас, собственно, произошло и отчего ему такие почести. Но выяснять не стал. Его боятся, а это главное.