Серые кардиналы (джен)

В родной гостиной моя компания сосредоточенно давились, но грызла гранит науки. Ребята с мученическими выражениями лиц штудировали пыльные фолианты в поисках информации для сочинений, заданных на следующую неделю. Работать не хотелось никому, но все прекрасно понимали, что из-за Хэллоуина, выпадавшего на следующий день, и той кучи других срочных и важных планов и дел, которые безотлагательно надо было решить до начала следующей недели — на учебу получится выкроить от силы часа по полтора перед сном.

— Нэв, мне бы с твоей бабушкой связаться, — проигнорировав приветствия, сходу взяла быка за рога я.

— У нее бридж… — попытался отказать Невилл, но, заметив выражение моего лица, удивленно приподнял брови.

— Знаю... Но это срочно. — не желая вдаваться в детали при факультете практически в полном составе, ответила я.

— Ну, если срочно, пошли к нам — я тебе зеркало достану. Да и в комнате поспокойнее будет.

Леди Лонгботтом, как воспитанный кролик, даже если и не была в восторге от того, что ее оторвали от еженедельных субботних посиделок, ничем этого не выказала.

— Мисс Грейнджер, должна признать, с вашей стороны было разумно обратиться за помощью, но... Вы должны понимать, что времени слишком мало и мы не успеем обсудить все детали, — ответила она, выслушав мою просьбу.

— Да, я понимаю. — ответила я. — И я отдаю себе отчет в том, что прошу слишком много... И мне правда неудобно ставить вас в неловкое положение...

— О, не стоит беспокойства. Я вполне могу переговорить с парой знакомых, благо, они в соседней комнате и не откажут в консультации. Для них подобное — вполне обычное дело. Вопрос в другом, у нас не будет возможности обсудить детали до завтра. Что значит, у вас не будет возможности скорректировать мое предложение или пересмотреть его условия.

— Леди Лонгботтом, я вполне доверяю вам и вашему опыту в данном вопросе, — поспешно отозвалась я, прекрасно понимая: что бы она ни вписала в контракт, это будет всяко лучше, чем то, что могла бы придумать я одна.

— В таком случае, мисс Грейнджер, постарайтесь кратко и сжато описать мне ваши уроки, основные темы, планы на карьеру и условия взаимодействия с мастером. Это позволит мне максимально учесть ваши интересы.

Мой монолог длился минут десять и, на мой вкус, напоминал поток сознания трехлетки, пишущего письмо Санте. Ибо хотелось много чего, но так, чтобы мое личное пространство оставалось моим личным пространством, в которое мастер влезть бы не мог. Она пообещала подумать над формулировками и наиболее подходящим видом контракта и прибыть в школу, чтобы лично проконтролировать ситуацию.

После того, как разберется с моим вопросом, она решила, что заберет мальчишек в Годрикову впадину. Вообще, она планировала провести ставшую традиционной для Гарри поездку на могилы родителей на вечер, но раз уж ситуация складывалась по-другому, не видела ничего страшного в том, чтобы пересмотреть планы.

Поблагодарив ее за участие, я выдохнула с облегчением. Отказываться от предложения профессора я не собиралась ни при каких условиях, но... не страдала полным Гриффиндором головного мозга, чтобы очертя голову ради туманных перспектив и обещания сочной морковки соглашаться на незнамо что.

И дело было не в том, что я не доверяла Снейпу... Как раз доверяла и вполне. Просто уже достаточно изучила своего профессора, чтобы понимать, что отсутствие у меня опыта или знаний о чем либо в его глазах не могло служить мне оправданием за ошибки.

«Не знаете — спрашивайте. Если не спрашиваете — значит знаете», — как-то сказал он.

Это идеально отражало один из ключевых принципов его взаимодействия с людьми: «Ты получаешь то, что заслуживаешь». То есть, не важно, как хорошо или плохо он относился к человеку, если этот человек — идиот и, закрыв глаза, бежит в рабство — зачем мешать дураку? Лучший опыт — тот, который прочувствовал на своей шкуре. А если для профессора в чужой глупости есть выгода — уж тем более, зачем напрягаться?

С леди Лонгботтом за спиной я могла расслабиться и быть уверенной в том, что мои интересы будут учтены, а клятвы — составлены со всей серьезностью и знанием дела.

— Слушай, я тебе завидую! В тринадцать лет участвовать в настоящем эксперименте с качественно новым зельем — это круто! — прокомментировал друг услышанный разговор, убирая зеркало.

— Более чем уверена, что моя роль сведется к «принеси-подай, иди дальше, не мешай!». Но ты прав, у меня у самой руки чешутся поскорее взяться за работу!

— Не скажи, у тебя есть определенные уникальные таланты. Но это все лирика, меня другое интересует: как думаешь, он работает над зельем просто из любви к науке или ему пришел заказ?

— Не знаю... Надеюсь, что это первый вариант, — вздохнула я. — Как-то не хочется думать, что от этой работы зависит чья-то жизнь.

— Да уж... Судя по описанию — ничего приятного, — Невилл поежился. — Ладно, двинули обратно. Трансфигурацию мы проработали без тебя, я тебе конспект скопировал — перепишешь, поправишь на свой вкус. Много времени это занять не должно. По зельям — я покопался в твоих записях, доработал пару моментов по солям. Правда, я работал только по профилю зельеварения с «нашей», ну, в смысле, магической, точки зрения. Твои расчёты влияния соли на консервационный период зелья в зависимости от количества катионов и анионов в их составе я не понял от слова совсем.

— И не надо оно тебе было! — замахала я руками на него. — Это маггловские химические раскладки. В ваших сочинениях их и не должно быть!

— Ну тогда можешь считать, что доклад готов, — легко согласился Невилл, — Так что не заморачивайся и сразу садись за арифмантику с Парвати.

— Мой спаситель! — порадовалась я тому, что время подготовки домашних работ можно будет сократить в два-три раза.

— Мы, рыцари без страха и упрека, такие! — довольно улыбнулся Невилл, закрывая за собой дверь спальни, — Хотя, на самом деле, я просто подумал, что если ты засядешь за зелья со мной, ты нам весь план сорвешь, и с домашками мы разберемся только к ночи ближе!

— Ну вот зачем ты все взял и испортил? — хмыкнула я, спускаясь по лестнице вслед за другом. — Я думала, ты решил стать моим героем, а ты, значит, свою выгоду сечешь?

— Герои тоже могут быть практичными, — хохотнул Невилл, увернувшись от дружеского подзатыльника, и, довольный собственной проворностью, добавил: — Нет, надо все-таки написать Чарли благодарность за тренировки летом...

Следующие полтора часа мы всем коллективом дружно корпели над докладами по темам сочинений и домашних работ, привычно разделив их по темам и группам. Еще со второй недели сентября мы поняли, что если не сможем оптимизировать учебный процесс — просто не выплывем. Кроме новых предметов, внеклассных занятий и многофутовых домашек, у нас были наши личные тренировки, подготовка нового выпуска «Мира», и рекламное агентство. И пусть энтузиазм миссис Уизли и отполированная годами жесткой экономии деловая хватка сделали из нее шикарного коммерческого директора. И пусть Сэми виртуозно обрабатывал клиентов и был совершенно автономен... И пусть наши замечательные родители, заразившиеся вирусом журналистики, безо всяких просьб с нашей стороны уже собрали приличное количество материала, из которого не напрягаясь можно было худо-бедно состряпать пару журналов... У нас все равно было ощущение, будто мы всей компанией, свесив языки, пытаемся обогнать время и выторговать себе двадцать пятый час в сутки.

В погоне за экономией времени нашей наиболее эффективной разработкой стали совместные проработки домашних заданий. Мы приспособились разбиваться на группы по два человека и прорабатывать материал по предмету, в котором разбирались лучше остальных. Например, я в паре с Невиллом штудировала зельеварение. Потом в паре с Парвати корпела над арифмантикой. В это время Дин с Фэй готовили ЗоТИ, потом менялись партнерами. Фэй подсаживалась к Симусу, чтоб разобраться с очередным каверзным заданием от Флитвика, а Дин подсаживался к Рону, чтоб разобраться с особенностями ареала обитания, физических, магических и поведенческих характеристик какого-нибудь очередного представителя магической фауны. И так далее.

Эта сложная, но точно выверенная образовательная хореография длилась от двух до пяти часов, в конце которых мы отгораживались от остального мира заглушками и отчитывались по пройденному материалу перед остальными. Это позволяло выступающим окончательно утрясти и структурировать информацию, а слушающим — получить знания в уже обработанном, концентрированном и удобоваримом виде. Оставалось только записать узнанное своими словами, так, как каждый из нас это понял.

Часам к десяти вечера, с пухнущими от информации головами, злые и уставшие, мы дописывали черновики сочинений, решив набросать все по максимуму сразу, а уже в воскресенье, на свежую голову, все перечитать, уточнить и переписать набело. По причине того, что в гостиной кроме нас уже практически никого не осталось, мы сняли заглушки. А зря.

— Здравствуйте, детишечки! — прозвучало над нашими головами, когда мы из последних сил пытались перенести на бумагу огрызки от ошметков приобретённых знаний. — До нас тут дошли невероятные слухи о том, что «Мир» ваш!

— Пока нет, но мы работаем над этим, — задумчиво отозвался Рон, погруженный в реферат по трансфигурации. Осознание того, что и кому он сказал, довольно быстро настигло его, и он, попытавшись изобразить невинное выражение лица, добавил: — А? Что?

— Та-а-ак... — протянули дуэтом близнецы и с многообещающими улыбками слитным движением придвинули себе по стулу и уселись к нам за стол.

— Фред, по-моему, нас не уважают, — выдал один из них своё умозаключение.

— И не говори, Джордж, — согласился второй, — тут, оказывается, у нас буквально под носом завоевывают мир, а мы не в курсе!

— И кто? — патетично воскликнул Джордж. — Наш брат! Наш собственный брат, плоть от плоти, кровь от крови... или это принято в других ситуациях восклицать? — нахмурился он, враз растеряв воодушевленное выражение лица. Почесав бровь, он решил, что даже если эта фраза к братьям и не применима, по стилистике она подходила весьма и весьма. Поэтому он вернулся в образ и пафосно заявил: — Наш брат задумал великую шалость!

— И ничего нам не сказал, — обличительно ткнув пальцем Рону в нос, закончил мысль Фред.

— С детства я пытаюсь войти в вашу компанию и каждый раз вы меня посылаете, — оставив попытки отвертеться, выдал Рон. И, осклабившись, добавил: — Добро пожаловать в мой мир!

— Так это месть? — неверяще уставившись на младшего брата, спросил Джордж.

— Очень на то похоже... — откликнулся Фред.

— Отомстим?

— Отомстим!

— Отвалим, — поправил их Рон. — Слушайте, дайте сочинение дописать, а? Я и так трансфигурацию с пятого на десятое понимаю. Если сейчас все, что запомнил не запишу, завтра уже ничего не вспомню. А заниматься времени завтра не будет. Кстати, вы после обеда никуда не улетучивайтесь. Хорошо? Надо поговорить о вы-знаете-чем.

— Джорджи, посмотри на нашего малыша, — утерев несуществующую слезу, сказал Фред дрожащим голосом.

— Как вырос, как возмужал! А мы и не заметили!

— Так, паяцы, серьезно, давайте поговорим завтра, а? Или, если вы не умеете быть серьезными, не поговорим, — безапелляционно буркнула Фей, не отрывая взгляда от пергамента, на котором строчила заметки к сочинению о влиянии положения луны относительно знаков зодиака при расчёте звездных карт.

— О суровейшая, — начал было Фред, но осекся, поймав не обещающий ничего доброго взгляд. Подняв руки в жесте капитуляции, он поспешно встал со стула. — Но если вы так ставите вопрос, ладненько, до завтра! Знания сила и все такое!

— Только грыжу не заработайте, — хмыкнул Джордж и, в свою очередь поднявшись из-за стола, закинул руку брату на плечо и завернув его в сторону лестницы, кинул: — До завтра!

Проводив их взглядами, мы переглянулись.

— Как они про «Мир» узнали? Мы никому ничего не говорили. Издательство зарегистрировал Сэми на девичью фамилию Мииной мамы... Все статьи публиковались под выдуманными именами... — запустил руку в и так растрепанную шевелюру Рон.

— Да мало ли?! Скажи еще, что тебя удивляет, что они что-то на нас накопали. Это твои-то братья, которые в каждой бочке затычка! — легкомысленно протянул Лонгботтом.

— Ты, правда, думал, что твои братья, живущие с в момент изменившейся Молли, ни о чем не догадаются? — саркастически подняв брови домиком, спросила Фэй и, не дожидаясь ответа, начала перечислять, загибая пальцы: — Они видели, как ты пропал на все лето. Они видели, как ты изменился. Они видели, как их мать, которая всю их жизнь интересовалась исключительно кастрюлями, вышла на работу и не кем-то там, а сразу коммерческим директором. Тут за милю несет каким-то секретом. И я готова поставить с десяток галеонов против дырки от пончика, что единственная причина, по которой они на нас еще не наехали — это то, что они были слишком заняты Монополией и хотели разобраться во всем сами. А дальше — все просто: возможно, где-то что-то подслушали... Может, мама Рона еще на каникулах дома что-то сболтнула, а сейчас они просто нашли какую-нибудь зацепку и наконец-то сложили «два плюс два», — пожала плечами Фэй. — Серьезно, вы, правда, верите, что у нас еще долго получилось бы скрывать, кто публикует журнал? Тот же Малфой, как совладелец «Пророка», уже наверняка разобрался что к чему.

— Если он и разобрался, то наткнулся на бумаги, составленные твоим отцом, — отозвалась Лаванда, скептически разглядывая кляксу на своем пергаменте. — А про нас там ни слова.

— Да, но близнецы, — побарабанив ногтями по столешнице, проговорила Парвати, — думаете, они все всем уже разболтали? Или есть возможность как-нибудь поговорить с ними, чтоб они никому ни о чем...

— Ты видишь толпы поклонников, выстраивающихся за автографами? — пожал плечами Невилл. — Вот и я не вижу. А, думаю, учитывая успех журнала, если бы хоть кто-то в школе был в курсе, мы бы сейчас так спокойно здесь не сидели.

— Надо было сразу сказать им, чтоб держали язык за зубами, — досадливо цыкнул зубом Симус.

— Ша-а-алость, — довольно мурлыкнула Лаванда. — Не забывайте, что пока для них это — шалость. А такие вещи, по крайней мере, до поры до времени, они умеют держать в секрете. Главное перетянуть их на свою сторону насовсем, а не только с Монополией.

— Думаешь? — с сомнением отозвался Рон.

— У тебя очень... м-м-м... талантливые братцы, Рон. Я более чем уверена, что с ними можно иметь дело. Для этого просто нужно сделать так, чтобы им было интересно.

— Учитывая нашу жизнь в последнее время, с нами никому не будет скучно, — хохотнул Дин, — даже близнецам!

* * *

На следующее утро в конце завтрака в школу явилась леди Лонгботтом. Директор Спраут, встретившая ее в своем кабинете, вызвала меня к себе.

— А вот и вы, мисс Грейнджер! — радушно улыбнулась Помона. — Насколько я поняла, у вас какое-то дело к профессору Снейпу?

— Да, — бесстрастно отозвалась леди. — Невилл рассказал мне о том, что мисс Грейнджер предложила новый способ упаковки какого-то лекарства. И, насколько мне стало известно, это может повлечь за собой новые публикации в прессе. Вы и сами знаете, насколько такие вещи важны для карьеры и будущего. Я просто хочу убедиться, что вклад мисс Грейнджер в разработку не будет оставлен незамеченным.

— Ах да! Капсулы с порошком из безоарового камня, не так ли? — благодушно отозвалась Спраут. — Северус рассказывал о своей разработке, но не упоминал, что вы принимали в ней участие, мисс Грейнджер.

— Вот об этом я и говорю, — весомо заметила леди Лонгботтом. — Естественно, как несовершеннолетняя, ученица не может рассчитывать на какую-то выгоду от коммерциализации. Ее поделят между собой школа и учитель. Тем не менее, она должна получить хоть какой-то бонус, пусть и исключительно на будущее.

Я следила за диалогом, как за партией в пинг-понг. С бабушкой Невилла с субботнего вечера мы больше не разговаривали, и предлог, чтобы явиться в школу и пообщаться со Снейпом и со мной без лишних ушей, стал для меня, мягко говоря, новостью. Предлагая профессору идею с капсулами, я абсолютно ни на что не рассчитывала и не ждала. Но идея леди Лонгботтом извлечь для меня какую-то выгоду из этой затеи звучала логично и очень привлекательно.

— Помона, ты не возражаешь, если мы воспользуемся твоим камином? А то мне мальчиков еще в Годрикову лощину вести... Столько дел, столько дел...

— Да, конечно, Августа, — улыбнулась директор. — Я вызову их к себе минут через двадцать. Так что возвращайся от Северуса сразу сюда, чтобы время не терять. Только, извини, но дальше придется выходить за барьер пешком. Открывать границы на Самайн, сама понимаешь, не лучшая идея.

— Спасибо, — сдержанно улыбнувшись, ответила леди Лонгботтом и, величественно поднявшись из кресла, сделала приглашающий жест в сторону камина.

* * *

— Леди Лонгботтом, — с легкой ноткой удивления проговорил профессор, когда мы вышли из камина в его кабинете.

— Профессор Снейп, — с королевским достоинством ответила та и, усмехнувшись, добавила, — вы же не думали, что девочка настолько глупа, чтобы явиться давать магические клятвы без сопровождения.

— Конечно... нет! — усмехнулся Снейп.

— Итак, — деловым тоном заявила Августа, направляясь к столу профессора и вынимая из ридикюля увесистый свиток, — я вот здесь набросала несколько вариантов. Ознакомьтесь.

Профессора явно не порадовал объем пергамента, но вида он не подал. Развернув часть, он вчитался в мелкие убористые строчки. Следующие минут десять Снейп хмыкал, что-то черкал, хмурился... Однажды даже, как мне показалось, хохотнул. Хотя звук был настолько странным, что вполне могло быть, что он просто кашлянул.

— Пожалуй, я предпочту третий вариант из предложенных. — наконец подал голос Снейп отрываясь от пергамента. — Вот с этими поправками.

Леди Лонгботтом притянула к себе пергамент заклятием и вчиталась в пометки на полях. Точнее, попыталась вчитаться.

— Профессор, вы никогда на доктора не учились, нет? А на шифровальщика? — заметив движение Снейпа, она поудобнее перехватила свиток. — Ничего-ничего, разберусь, — усмехнулась она и, нарочито сморщившись и склонив голову набок, вчиталась в исправления профессора.

Потратив еще минут пять на то, чтобы внимательно перечитать все предложенные изменения, леди Лонгботтом еще немножко поспорила с профессором по паре пунктов и, найдя компромисс, ударила по рукам.

В итоге они сошлись на том, что на срок работы над «Воскрешающим» зельем, я становилась ученицей профессора Северуса Снейпа, который обязался следить за тем, чтобы ученичество не входило в конфликт со школьным образовательным процессом, отвечал за мои жизнь, здоровье и, как бы странно ни звучало, моральный облик. По окончании работы, в публикации, профессор уточнял, что работал с учеником и выдавал мне об этом бумагу, которая теоретически впоследствии могла стать козырем при поисках работы в сферах зельеварения, аптекарства и целительства. С моей стороны требовались: ответственность, послушание, исполнительность и полная, тотальная конфиденциальность. Как самой работы, так и рецепта и составляющих зелья. Контракт, что интересно, был не магическим, а светским.

Исполнив свой долг, леди Лонгботтом откланялась и исчезла в зеленой вспышке камина. Я заметила ее краем глаза, будучи занята одним высокоинтеллектуальным делом — сосредоточенным рассматриванием собственных ботинок. Контракт был заключен, я получила желанный статус и нового учителя... Но это в теории. На практике я стояла посреди кабинета Снейпа и не знала куда деть руки, что говорить, как себя вести. Вроде бы мой статус изменился, а вроде бы — нет. Мириады глупых обрывочных мыслей проносились в сознании, не принося ответа на главный вопрос. А что делать-то теперь?

— Мисс Грейнджер, — наконец позвал Снейп, — на вас напал столбняк? Или выдуманный зверинец вашей знакомой передается капиллярным путем и теперь у вас в голове вместо мозга козляки с наргульями?

Губы сами собой растянулись в улыбке.

— Кизляки... морщерогие и нарглы, — хмыкнула я. — Простите, учитель, я немного задумалась.

— Профессор Снейп, — отозвался тот и слитным движением встал с кресла. — Незачем менять привычки ради временного статуса. Вашу руку, пожалуйста. Желательно левую. Вот это — браслет с портеевыми чарами, — сказал он продемонстрировав мне простенький кожаный плетеный браслет, в который посередине были вплетены три металлические бусины. На первый взгляд они казались одинаковыми, но если присмотреться, у каждой был чуть разный отлив. Первая давала желтоватый отблеск, вторая — синий, а третья — белый.

— Работа над экспериментальным зельем непредсказуема. Естественно, ваша работа и участие в разработке будут распланированы и регламентированы. Тем не менее, никто не отменяет возможность форс-мажора. На этот случай и понадобится браслет. Он нагреется, если вы мне срочно понадобитесь. В этом случае, вы обязуетесь не медля ни секунды, явиться в мою лабораторию...

В разговоре образовалась серьезная пауза. Снейпу, очевидно, не хотелось вдаваться в детали всего функционала, что он напихал в браслет, а я не была готова носить на себе что-то, полного назначения чего не знала. Спустя пару минут молчаливого противостояния я, как мне показалось, нашла компромисс.

— Браслет можно снять?

— Нет.

— Вообще или это просто не рекомендуется?

— Это не рекомендуется, — выдавил профессор после недолгого молчания. И, посверлив меня своими черными глазами и вздохнув, пошел на уступку: — Хорошо. Браслет должен быть на вас с девяти утра. Можете снимать его за полчаса до отбоя. Руку, мисс, — отстегнув браслет, он поводил над ним палочкой, что-то еле слышно нашептывая, и, когда бусины поочередно мигнули желтым, синим и белым, вновь застегнул его на моем запястье. — Теперь в условленное время просто расстегиваете его, как обычный браслет. Надеюсь, мне не надо уточнять, что его никому не стоит показывать и Мерлин вас упаси его потерять.

Дабы мне даже в голову не пришло усомниться, что кары Сизифа, Прометея и всех остальных показательно наказанных товарищей покажутся детским лепетом по сравнению с тем, что может устроить мой дражайший учитель, Снейп выдержал качественную паузу, стратегически уставившись на меня с высоты его немалого роста. Поняв, что я довольна компромиссом и стращать меня бесполезно, он вздохнул и наконец-то провел меня через незаметную дверь в лабораторию.

Усадив меня в одно из кресел у кофейного столика, Снейп в два шага пересек комнату и резким движением бросил заклятие в стену. Каменная кладка и таблица элементов пошли рябью и медленно исчезли, открывая взору школьную доску, плотно исчерканную мелом. Учитывая, что автором записей был Снейп, который делал усилия и писал разборчиво исключительно особенно оскорбительные пометки на полях свитков с сочинениями любимых учеников, доска выглядела, как черновик сатаниста, искавшего формулу вызова дьявола.

— Итак, первым вашим заданием будет ведение журнала. Начнете с переписи заметок...

В голове в очередной раз всплыла любимая мантра.

* * *

— Я не буду терять время, занимаясь подобными глупостями, — решительно скрестив руки на груди, заявила Падма и откинулась на спинку стула.

— Мы не сработаемся с этой занудой, — сморщив носы, заявили близнецы.

Начало переговоров по поводу работы над Монополией неожиданно забуксовало и перестало выглядеть, как хорошая идея. Уже полчаса мы общим скопом пытались вразумить будущих соучастников скооперироваться, но пока не продвинулись ни на йоту.

— Я не понимаю, в чем ваша проблема, — устало и раздраженно спросил Рон.

— Проблема? О! У меня нет проблем, — раздраженно отозвалась Падма, — ни единой. И я бы хотела, чтоб именно так и продолжалось. Поэтому я не собираюсь иметь ничего общего с этими двумя полулегальными гениями сомнительных развлечений!

— И Мерлину слава! — выпятив нижние губы, отозвались близнецы. — Работать с Перси в кубе и юбке — вот уж не то удовольствие, ради которого мы во все это ввязывались.

— И ради чего вы в это ввязывались? — устало потирая виски, спросила Фэй.

Близнецы, нахохлившись, отвернулись, не удостоив подругу ответом.

— Они хотят открыть магазин приколов, — сдал братьев Рон, — и, видимо, надеются сделать себе зачатки имени в этой сфере с помощью игры.

— Откуда…

— Ты...

— Знаешь?! — в унисон вскинулись парни.

— А откуда вы знаете про «Мир»? — ответил вопросом на вопрос младший из присутствовавших Уизли. Близнецы сверлили Рона гневными взглядами. Падма, отвернувшись от собрания, рассматривала ногти, всем своим видом показывая, насколько ее не интересует вся эта возня и как она мечтает оказаться отсюда подальше.

Как всегда, когда разговор заходил в тупик, слово взяла Фэй.

— Так, что-то разговор как-то не задался, — отстучав рваный мотив ногтями по столешнице, сказала она. — Давайте попробуем зайти с другой стороны...

— Падма, — подала голос Луна, — я поняла, что ты считаешь работу над игрой потерей времени. А что для тебя не потеря времени? Извини, я просто не очень понимаю. На нашем факультете приобрести новые знания и умения — это святое. А ты от этого отказываешься. Почему?

— Новые знания и умения? — вскинулась Падма. — Это какие такие знания? Как развлечь скучающих детишек? Я не собираюсь начинать свою карьеру с разработки глупой игрушки с тупыми крикливыми картами! Куда меня с таким резюме потом возьмут? В лабораторию разработок Зонко?

— Зонко... Пошлая тоскливая пародия на развлечения для детей, глазами престарелого маразматика, — отозвались близнецы.

— Хорошо, но что, все-таки, не потеря времени? Что тебя интересует?

— Наука! — с бешеноватым блеском в глазах отозвалась Патил. — Разработки, которые действительно способны привнести в мир что-то новое и...

— И что тебе мешает начать с малого? Ведь вполне возможно, что работая над игрой... — попыталась озвучить аргумент Парвати, но была перебита сестрой.

— О да, так и вижу, как буду объяснять работодателям, насколько в моем профессиональном развитии мне помогла разработка самоактивирующихся карточек с идиотскими приколами! Обхохочешься просто!

— Да чего вы тратите на нее время?! — не выдержал, кажется, Фред. — Нормально же работали! Зачем нам эта зазнаистая мисс «я-все-знаю-лучше-всех»?!

— И правда, для той похабщины, что вы придумали, артефактор не нужен!

— В том-то и проблема, — задумавшись, выдала я именно то, что было у меня на уме, не стараясь облечь свои мысли в более политкорректную форму, — игре нужен свежий и более серьезный взгляд. На кривитесь, парни, вы над ней работаете уже два месяца, и что в итоге? Вы, кончено, извините, но вы умудрились, не привнеся в игру специфики магического мира, растерять саму ее суть.

— И чего же вы нас тогда позвали, если все, что мы делаем — плохо и не то?!

— Делайте тогда все сами, если такие умные! — оскорбленно буркнули близнецы и, с грохотом отодвинув стулья, встали и двинулись на выход.

— И вот с таким вот отношением вы собираетесь открыть свой магазин? — откинувшись на спинку стула спросила я. — Чуть что не по-вашему — все бросить и встать в позу? Если вы действительно собираетесь делать бизнес, в основе которого интерес покупателей — вам изначально стоит привыкнуть к мысли, что ориентироваться надо не на себя, а на них. На тех, кто придет платить честно заработанные деньги за ваши продукты. А кто у нас покупатели?

— А покупатели у нас — родители. Игра — не шоколадная лягушка, на карманные деньги такое не купишь. Соответственно, родители должны видеть в Монополии не только развлечение, но и пользу, — поддержала меня Фэй.

— К тому же, столько детей, сколько есть в вашей семье, — мало где встречается. А это значит, что дети припашут родителей играть с ними. А значит, и взрослым тоже должно быть интересно, — добавил Гарри.

— Тогда для них не составит проблем выложить за настольную игру приличную сумму денег! — добавила практичная Фэй. — Ведь суть этого предприятия — не только тренировки или еще какие бонусы на будущее. Продажи от игры должны приносить прибыль, которая в большей степени пойдет разработчикам!

Рыжие задумались и притормозили, но на Падму наши слова похоже возымели противоположный эффект.

— Никакие деньги не стоят испорченной репутации. — заявила она и, поднявшись из-за стола, по широкой дуге обогнула братьев и двинулась на выход.

— Да чем ты таким собираешься заниматься, что настолько трясешься над репутацией? Не думаю, что твой отец будет настолько против этого опыта! — простодушно крикнул в спину Падме Дин.

— Я никогда не буду работать в лавке у отца! — развернувшись на каблуках отрезала она. — Лучше свиноматкой на развод в какое-нибудь захолустное полуодичавшее семейство «благороднейших», чем всю жизнь строгать жалкие амулетики для пышности ресниц!

— А ведь этим и кончится... — тихо, но весомо сказала Парвати. — Ты что, не понимаешь? Мы — его долгосрочное вложение, с которого по выпуску из Хогвартса он захочет получить свою прибыль. И выбор у нас будет именно такой: либо брак по расчету для связей, либо подмастерьями в мастерской, — ее голос звенел металлом. Она вбивала слова, как гвозди — страшно и неумолимо. — Опыт, работодатели, перспективы... Очнись и перестань мечтать, Ди. Если ты не хочешь жить по распланированному им плану, действовать надо сейчас. И не изображая из себя оскорбленную невинность. И не разбрасываясь уникальными возможностями. Хочешь жить своей жизнью, так как сама решишь — зарабатывай себе независимость. Потому что покуда у него будут рычаги давления, он будет их использовать. И в таком случае про науку свою можешь забыть сразу. Вот прямо сейчас.

На сестер было страшно смотреть. Они застыли друг напротив друга, будто решали: то ли разреветься, то ли проредить друг другу шевелюры. Оставлять их одних было, безусловно, не лучшей идеей, но от нашего присутствия пользы было еще меньше. Быстро обменявшись мыслеобразами, мы с Гарри и Луной первыми встали и двинулись на выход. Остальные тот же час последовали за нами.

— Знал бы, что настольная игра для детей обернется таким геморроем... — буркнул Фред.

— Поговорим сегодня вечером... или завтра, — перебил брата Джордж и завернув брата к лестницам, на ходу добавил, — думаю нам всем есть что обмозговать.

До праздничного ужина оставалось всего-ничего, но никто из нас не мог себе позволить терять время без пользы. Поэтому мы всей гурьбой двинулись в библиотеку — дописывать сочинения. И даже дошли бы, если бы не голос директора Спраут, многократно усиленный эхом от каменных сводов, приказавшей всем ученикам срочно вернуться в свои гостиные. Уже тогда мы каким-то шестым чувством поняли, что произошло что-то сильно паршивое, но даже в худших раскладах не могли себе представить, насколько.