Серые кардиналы (джен)

Я ужом проскользнула в тот же класс, где мы заседали предыдущим вечером. Луна, заметив мое появление отчиталась об обстановке: свела глаза к носу и трагически вздохнула.

Внеочередное заседание разработчиков магической Монополии началось стихийно, как только собрались все свободные на тот момент участники. То есть все, кроме меня и Гарри с Невиллом, которые застряли в Мунго. На нашем факультете оказалось больше, чем на других, детей пострадавших. Поэтому образовалась очередь, визитеров разбили на группы и в итоге ребята отбыли позже, чем планировали. Соответственно, ждать их возвращения в ближайшее время не стоило. Да и мы не были уверены, что настольная игра входила в список их приоритетов на день. Поэтому, не дожидаясь их возвращения ребята вновь заняли места вокруг сдвинутых вместе столов, чтобы попытаться понять, что делать с этой чертовой игрой.

«Шило-мочало, начинаем все сначала...», — пронеслось в голове. — «Действующие лица те же, акт второй».

Минут через пять, послушав, о чем говорили близнецы, я поняла, что была не совсем права. Разговор с сестрой возымел определенное действие на Падму, и она согласилась участвовать и помогать всем, чем сможет. Вот только своего мнения о пошлости затеи она так и не поменяла. Выражение ее лица причудливым образом сочетало в себе безысходность, брезгливость и решительность.

Близнецы же демонстрировали жгучий энтузиазм, которым, казалось, решили перекрыть его полное отсутствие у остальных. И у них даже получалось. По крайней мере, их не перебивали и не тыкали носом в явные несоответствия в рассуждениях и лакуны в планах. Глядя на их горящие глаза и шальные улыбки, даже мне было слегка не по себе от мысли, что кому-то придется спустить их на землю... Но, с другой стороны, стоило также помнить, что у нас был дедлайн и только один шанс. Повторять историю создателей Монополии мне не хотелось. А поэтому...

Поймав взгляд Фэй, единственного человека, кого сентиментальность еще ни разу не заставила смолчать тогда, когда надо было сказать что-то честное и потому не самое приятное, я подмигнула ей и влезла в разговор.

— Слушайте, а вы всегда так делаете?

— Как «так»? — нахмурился Фрэд.

— Я имею в виду, вы всегда придумываете себе максимум сложностей, чтобы потом их героически преодолевать? — доброжелательно спросила я и кинула еще один выразительный взгляд на подругу, приглашая сказать то, что она говорила мне буквально несколько дней назад. Губы Фэй чуть дрогнули в ответ, показывая, что намек понят.

— Слушай, я не очень понимаю... — начал было Джордж.

— Ну, смотри, когда вы пишете сочинение, — начала Данбар, сохраняя на лице выражение вежливого интереса, — вы что, по три дня выбираете пергамент, перья, чернила? Не заглядывая в книги и не зная, что именно вы будете писать, придумываете штук сорок фраз, которые в него обязательно нужно будет включить?.. А потом списываете текст у первого встречного, вставляя придуманные вами детали, даже если они, как мухи в супе — пусть и создают элемент сюрприза, но... — Фэй сделала неопределенное движение рукой, приглашая парней самих оценить достоинства и недостатки подобного ингредиента. — Потому что, конечно, извините, но это именно то, что вы в данный момент делаете. Придумываете рамки и детали для содержания, которого даже не представляете.

— Почему это не представляем?

— Правда? В таком случае, вас ведь не затруднит ответить нам на несколько вопросов. Начнем с базовых? Какие улицы вы включите?

— Косой переулок, Кривая аллея...

— Скособоченный тупик...

— Вы придумываете на ходу, — определил Рон. — Ну да Мерлин с ним. Это не важно. Это так, деталь оформления. А если по содержанию... Какие вы будете устанавливать пошлины?

— Кстати, о деньгах, — вставил Дин, — в игре они бумажные. Наши такого не поймут. Чем заменять собираетесь?

— Кстати о замене, — подхватила Лаванда, — транспортные компании, телекоммуникации... все это для волшебного мира — вещи непонятные и потому не интересные. Что в эти клетки поставить хотите?

— Кстати, о ставках, налоги в игре могут высчитываться, как процент от прибыли или как фиксированная ставка? — спросил Симус. — Что с этим в магическом мире, насколько это правдоподобно?

— Эй-эй-эй! — замахал руками Фред. — Вы чего, народ? И вы еще говорите, что мы усложняем? На кой вам эти детали сдались? Улицы? Да хоть улица «один», «два», «три» и «четыре» назови, все равно народу понравится! Знай себе кости бросай, плати и разоряй конкурентов!

— Ребят, — позвала я, — вы серьезно?

— А что не так? — на синем глазу отозвались братцы хором.

В очередной раз за этот долгий день повторив про себя: «Вдох и выдох. Убийство — это не выход», я принялась объяснять.

— Симус, скажи, пожалуйста, сколько в открытой продаже существует настольных игр в нашем мире?

— Откуда я знаю, — отозвался тот. Фред довольно улыбнулся, почувствовав себя увереннее. — Но на прошлое Рождество, когда мы зашли с родителями в «Детское королевство» в Харродсе, я видел как минимум три стеллажа забитых настольными играми под завязку.

Улыбка Фреда слегка померкла.

— И каждая из этой кучи работает по принципу «только знай, кости бросай». Понимаете, люди вокруг вас — не идиоты. Если ваша игра будет иметь хоть какой-то успех — ее тут же скопируют. А что? Плато с клетками нарисовать недолго. Карточки придумать — тоже не проблема. А если в игре единственный интерес — бросание костей, вам нечего будет противопоставить конкурентам. Ведь каждый производитель игрушек с минимальным воображением и штатом разработчиков сможет сделать что-то подобное. А учитывая, что средств и возможностей у любого дельца, не запертого в школе по девять месяцев в году, будет всяко больше, чем у нас — результат у него получится не в пример ярче и продавать он его сможет значительно дешевле. То есть, по итогам, вы просто откроете дорогу для других. И никто не вспомнит ту, самую первую игру. Как никто из магглов не помнит с чего начиналась Монополия в их мире.

— Это как?

— А вот так. Некая Элизабет Маги изначально придумала игру, чтоб объяснить экономическую теорию Генри Джорджа. Ее суть была в том, что экономика страны обречена, если целые отрасли производства или услуг управляются одной компанией или человеком. Свою поделку она назвала Игра Лэндлорда. Игра была сложноватой, недостаточно забавной... Да и Элизабет не слишком утруждала себя ее продвижением в массы. Тем не менее, какое-то распространение она получила. И вот, десять лет спустя, в один прекрасный вечер к некому Чарльзу Дэрроу в гости пришли друзья. После плотного ужина они предложили хозяевам сыграть в занимательную игру, которую недавно приобрели. Так вот, у этого мистера Дэрроу не было экономического образования. Что там, у него и работы-то не было. Зато была смекалка. Когда он увидел игру, сразу понял, что это его шанс. Он проанализировал ее, что-то добавил, что-то убрал, подправил цвета и картинки и спустя некоторое время договорился с местным магазином игрушек... И, бинго! Игру начинают раскупать с феноменальной скоростью. Быстрее, чем он мог ее производить. Сделав немного денег, ушлый Дэрроу отправился в одну из местных корпораций, которая занималась разработкой и производством игр ,и продал им патент. И вот теперь, переделанная и слегка адаптированная игра существует и продается в более чем ста странах по всему миру и приносит той крупной компании постоянный весьма существенный доход. Крупной компании. А не мистеру Дэрроу. И уж тем более, не Элизабет... Кто она вообще такая? — притворно удивилась я. — Всего лишь хороший человек, который девяносто лет назад нашел гениальную идею, которую еще более гениально профукал. Так вот. С вашим отношением и настроем, вы, в лучшем случае, пойдете по стопам того ушлого дельца. Сделаете какие-то минимальные деньги и максимум работы. А дальше, когда производство нужно будет ставить на конвейер и спрос перекроет возможное предложение, продадите игру и права на нее какой-нибудь корпорации типа Зонко. Отдадите курицу, несущую золотые яйца тому, кто сможет с ней справиться.⁽¹⁾

— Ну и что ты предлагаешь? — едко спросил Джордж. — У тебя же, естественно, есть готовое решение, чтобы этого не случилось?

— Конечно... нет. И я ничего больше не буду предлагать, — спокойно ответила я, пожав плечами. — Парни, сколько вы с нами воюете, чтобы мы оставили вас в покое и дали вам самим разобраться с вашим детищем? Мы пытались вмешаться в процесс, когда думали, что могли вам помочь, но... Вы же воспринимаете любую нашу критику, как попытку обломать вам все веселье. Намек понят. Ребят, мы не бараны, чтобы раз за разом пытаться вломиться в одни и те же закрытые ворота. Если вы не хотите помощи и считаете, что отлично справитесь сами — кто мы такие, чтобы мешать? У нас и кроме этого забот хватает.

— То есть ты хочешь сказать, что мы вольны делать то, что хотим? — с довольной улыбкой спросил Фред.

— Безусловно, — совершенно спокойно ответила я.

— Ладно... где подвох? — прищурившись спросил Джордж.

— Никаких подвохов. — по-акульи улыбнулась Фэй. — Вы — сами по себе.

— Та-а-ак...— протянули близнецы дуэтом и переглянулись.

— Брат мой, я чую подставу... только не могу понять какую и где...

— Хм-м-м... никакого вмешательства, да? — спросил Джордж, у которого коммерческая жилка была явно развита сильнее, чем у брата. — И помощи тоже никакой?

— Она же вам не нужна! — еще шире улыбнулась Фэй.

— Ага-а-а... Но мы ничего не имели против помощи с производством и какой-нибудь статьи в вашем журнале... — забросил удочку тот.

— Наш журнал? Какой журнал? — изобразила искреннее замешательство Фэй.

— Вы про «Мой Мир»? — улыбнулся Рон. — Так его издает медиа холдинг H&S. Мама там коммерческим директором работает. Так что договариваться придется с ней. У них, правда, спрос бешеный, поэтому цены там заоблачные и план расписан месяца на четыре вперед... Но вы же сделаете супер, убиться-на-месте-и-не-жить, гипер, мега гениальную игру, которую будут разбирать со скоростью света! А мама выгоду сечет лучше многих! Я уверен, вы легко ее уговорите помочь вам и с размещением, и даже с печатью!

— Но журнал же ваш, — взвыл Фред, абсолютно не горя желанием о чем бы то ни было договариваться с горячо любимой родительницей.

— С чего ты это взял? — с нежной улыбкой поинтересовалась Фэй. — Мы — несовершеннолетние.

— Которые, к тому же, совершенно не разбираются в коммерции! — добавил Симус, широко улыбнувшись.

— Вы маму не хуже моего знаете, — поддакнул Рон. — С чего бы ей к нам прислушиваться?

Братья переглянулись.

— Но вы же...

— Вы хотели продвинуть...

— На Рождество...

С каждой репликой наши улыбки становились все шире и невинней.

— Та-а-ак... — вновь протянул Джордж и, переглянувшись с близнецом, откинулся на спинку стула. — Ладно, ваша взяла. Давайте уже ваши правки.

— Джордж, спасибо, конечно, за доверие, — улыбнулась я, — но мы не собираемся что-то вам навязывать.

— О да, — язвительно отозвался Фред, — именно поэтому вы ставите нас в условия, где либо мы делаем что и как хотите вы, либо вы умываете руки. Очень по-слизерински...

— А чего ты хотел? — не сдержалась Фэй. — Чтобы мы за вами бегали, подставлялись за вас перед Молли, а вы в это время продолжали бы развлекаться, придумывать свои приколы и...

— Ребят, — перебила я разошедшуюся подругу. — Давайте честно. Вы нас ни во что не ставите. Нашу помощь воспринимаете в штыки... Но, тем не менее, ждете от нас всесторонней поддержки. Причем поддержки слепой. То есть даже если мы по итогам посчитаем, что игра без ваших дополнений будет иметь больший успех, чем ваша поделка, вы ожидаете, что мы встанем грудью перед Молли с требованием бросить все, послать к черту все контракты и двигать вашу работу. У вас совесть есть?

Парни нахмурились.

— Ну не то чтобы... — начал было Джордж.

— Ладно, мы тебя услышали, — перебил его более тактичный Фред. — Что ты предлагаешь?

— Я все еще предлагаю только помощь. Не сделать работу за вас и не расписать вам по пунктам то, что в нашем понимании надо делать, а взгляд со стороны, идеи...

— И что же показывает твой взгляд «со стороны»? — все еще уязвленно отозвался Джордж.

— Что вы допускаете как минимум три серьезные ошибки.

— Это какие?

— Во-первых, вы не используете доступные вам ресурсы.

— Ну про посоветоваться с вами мы уже поняли... — отмахнулся он.

— Нет, я про вашу маму. У вас, между прочим, мать две недели назад зарегистрировала несколько патентов, составила и подписала договор купли-продажи на типографию, разработала договора, делающие ее компанию эксклюзивным подрядчиком для новой области бизнеса магического мира. Она в реальной жизни, считай, выкупила карты одной из улиц и сейчас строит на них отели. Вы ее хотя бы раз спросили, что она делает и как? С какими сложностями она сталкивается, как их решает, какие ей нужны ресурсы и как она их получает?

— Э-э-э... — похоже до близнецов только начало доходить, кем ни с того ни с сего стала их мать.

— С другой стороны — сестры Патил, — продолжила я. Сестра подруги, в течение разговора изучавшая пыльные разводы на столешнице, при упоминании своей фамилии вскинула голову и уперлась в меня глазами. — В вашу команду поступило два человека. Два артефактора с исключительными способностями, о которых, готова поспорить, вы ничего не знаете. Вы понятия не имеете, какие у них есть возможности, знания или навыки. Тем не менее, вы не включаете их в обсуждение ваших планов на игру. Вы не спрашиваете их мнения, не советуетесь с ними. Более того, даже выдавая им задание, вы не даете им совершенно никакой свободы действий. Когда я зашла, вы сказали Падме, как увязать кости с фишками. А может быть у нее найдется более элегантное решение, чем вымачивание костяных фигурок в зелье на основе мандрагоры и порошка из сушеной печени Болтрушайки? Только ставя четко определенные задания вместо целей, вы об этом не узнаете. Потому что мастеру, а Падма хочет стать именно мастером, такая работа абсолютно неинтересна. Она сделает то, что вы требуете, и так, как вы просили. И на этом все. Из возможного партнера, человека с идеями и мнениями, своим неуемным желанием все контролировать и делать так, как вам хочется, вы делаете безразличного исполнителя. Который будет ненавидеть то, что он делает и вас за компанию.

— И что ты предлагаешь?

— Дать им право участвовать в разработке на равных с вами правах. Признать за ними право думать, предлагать и решать, что и как лучше сделать.

— Они, конечно, замечательные обе... Особенно Парвати, — отозвался Джордж, чем заработал яростный взгляд от Падмы. — Но чем больше народа принимает решения, тем медленнее двигается дело. Потому что вместо работы все заняты согласованием всякой ерунды. Как в квиддиче. Команде нужен капитан.

— С одной стороны ты прав, — пожала плечами Лаванда, — в любой работе нужен человек, который может принять решение, остановить спор... Особенно, когда обсуждение зашло в тупик. Но, при всем уважении, это не можете быть вы, ребята. Вы слишком давите на окружающих. Вы их не слушаете.

Парвати, поняв, куда ведет подруга сделала страшные глаза и попыталась пнуть Браун под столом. Последняя, почуяв опасность, шустро встала и с независимым видом пошла к окну, продолжая разглагольствовать.

— Если у кого из вас четверых и хватит такта, терпения и умения слушать, так это у Парвати. Поставьте ее во главу проекта и дайте ей право последнего слова. Таким образом у вас будет судья, который сможет честно оценить варианты и выбрать наиболее приемлемый и эффективный, а не анархия, при которой прав тот, у кого... хм-м-м... голос громче.

— Она — заинтересованное лицо. Так не пойдет, — покачал головой Джордж.

— Тогда Фэй.

— Ладно, Парвати, — поспешно согласился Фред, подняв руки в защитном жесте, и обернулся ко мне. — Так, с первым пунктом разобрались. Что еще?

— Во-вторых, — послушно продолжила я, — вы не адаптируете игру, вы вносите модификации, — и, не дожидаясь дополнительных вопросов, пояснила: — Немагический мир велик. Только в Англии в данный момент проживают больше пятидесяти миллионов человек. Пятьдесят. Миллионов. При таких условиях личные способности важнее знакомств. Любой достаточно хитрый и находчивый предприниматель, имея некоторое количество денег, талант или просто хорошую идею, вполне может чего-то добиться. А в магическом мире? Я живу здесь недостаточно долго, но даже я вижу, что здесь баллом правят знакомства. В Министерстве, с другими семьями... Они открывают двери... ни или закрывают их. Причем очень плотно, — что близнецы, что Падма смотрели на меня с интересом. Складывалось ощущение, что у меня наконец-то получилось подкинуть им идею, которую они были готовы принять. — Или с другой стороны, — добавила я, — в мире магглов много хороших специалистов. Хотя бы потому что магглов самих по себе много. А в магическом мире настоящих мастеров в разных направлениях можно пересчитать по пальцам. Может быть, есть смысл...

— Кажется, у меня появилась пара идей, — впервые за вечер подала голос Падма. — Мы обсудим с партнерами и дадим вам знать.

Близнецы Уизли переглянулись с Парвати, еле сдерживая удивленные и довольные улыбки.

— В чем третья ошибка? — уже довольно благосклонно спросил Джордж.

— В цели. Развлечение — это, конечно, хорошо. Деньги — тоже неплохо. Но у игры должна быть идея. Что-то, что сделает ее уникальной. Когда я об этом думала, мне хотелось... только не смейтесь... изменить мир.

Ребята вокруг меня были явно удивлены: мои друзья — тем, что я назвала нашу цель вслух. Партнеры-разработчики — размахом. Тем не менее, никто не рассмеялся. Напротив, ребята сидели молча в ожидании объяснений. Похоже, в тот день я себе таки заработала некий кредит доверия.

— Понимаете, я была на Косой аллее... и у каждого магазина, бара, ресторана или отеля история, как у Стоунхенджа. Самый новый магазин на всей той улице принадлежит мадам Малкин. И был он открыт еще ее бабушкой. Это застой, ребята. Это общество, где никто не хочет рисковать и готов довольствоваться тем, что есть. Извините, но это — то болото, в котором заводятся темные лорды, когда у амбициозных и талантливых волшебников срывает крышу от рамок, которые вокруг них выстраивают, — и, заметив неприятие в глазах близнецов, я поспешила закончить свою мысль. — Разве вам никогда не хотелось встряхнуть этот мир? Вылететь из школы, плюнув на диплом, и чтобы за вашими спинами взрывались фейерверки, потому что вам не кажется, что то, что нам преподают, пригодится вам в жизни? Разве вы не верите, что лучше повеситься, чем стать новым ровным и блестящим винтиком в машине Министерства и проводить свои дни за штамповкой бесполезных указов?.. Не повторять под копирку то, что делали до вас, а найти что-то свое, новое и дать этому жизнь?.. — я очень боялась перегнуть палку. Боялась, что моя речь прозвучит слишком помпезно и потому неубедительно... Но, заметив блеск в глазах слушателей, я поняла, что успела остановиться вовремя. Тем не менее, с возвышенной частью пора было заканчивать. — Понимаете, этой игрой я хотела показать, что собственный бизнес — это возможно. Чтобы ребята подхватили этот вирус... Вирус желания что-то делать, к чему-то стремиться... Понимаете, мне бы хотелось, чтобы наше поколение изменило этот мир. Не войнами, не указами и не попытками разломать систему. А просто самим фактом своего существования. Если каждый сегодняшний ученик вместо попыток запихнуть себя в существующий порядок вещей хотя бы попытается сделать что-то свое, это уже будет очень круто...

Глядя на близнецов и Падму, я с удовольствием поняла, что они приняли наши цели. Что они увидели в моей речи отражение своих мыслей, и что увиденное им понравилось. Что они хотели того же, к чему стремились мы. И поэтому было вполне вероятно, что в нашем полку заговорщиков появится пополнение.

— А теперь за работу, — хлопнув в ладоши, заявила Фэй. — Если мы хотим успеть к Рождественским праздникам, первая версия должна быть готова к концу ноября!

* * *

— Нет, ты это слышал?

— Угу...

— Нет, но каков гаденыш!

— Угу...

— И ведь как все вывернул наизнанку!

— Угу... и пониже правее еще почеши...

Мы с Томом сидели в его личном Хогвартсе. Точнее, мы расположились на лужайке на берегу озера. Замотавшись с журналом, а потом застряв с Гарри и Невиллом, я так и не успела ни с кем обсудить предложения одной слизеринской заразы. И ближе к ночи, когда подруги уже уплывали во владения Морфея, вся та "радость", которую я испытала от общения с Драко, нагнала меня с удвоенной силой. Больше "присесть на уши" было некому, поэтому я достала заветную тетрадь и отправилась жаловаться к Тому.

И вот, пока я в праведном гневе рассказывала ему о предложении Малфоев, он тихой сапой разлегся рядом и грыз какую-то былинку. Потом потихоньку подполз поближе... еще ближе... и еще ближе, пока не устроил голову у меня на коленях. А я, по недавно заведшейся у нас привычке, на автомате начала ее массировать подушечками пальцев, перебирая волосы, поднимая их и чуть потягивая от корней.

— А ты не обнаглел? — спросила я, дернув за одну из прядок, которая все еще была у меня в руках.

— Ай! — притворно-обиженно вскрикнул Том и, прищурив один глаз, ответил: — А что такого? Тебя это успокаивает. И мне приятно! У меня сегодня с утра знаешь как голова болела?

— Ты серьезно? Как у тебя может болеть голова?

— Во-первых, спасибо, что напомнила о моем жалком состоянии...

— Не пытайся разбудить мою совесть, — едко, но все равно чуть виновато ответила я.

— Ладно, прощаю, — как ни в чем не бывало отреагировал тот. — А что до головной боли — что тебя удивляет? У меня в этом пространстве есть физическое тело. Которому может быть хорошо, когда ты, например, не отлыниваешь и массируешь мне голову. Так с чего ты взяла, что мне не может быть плохо? Нормальность, моя дорогая леди, это стандарт для большинства. Ты вот знаешь кого-нибудь еще, кто жил бы в том же состоянии, что и я? Нет! Посему, властью, дарованной мне собственной уникальностью, провозглашаю, что норма — это я!

— Государство — это я, — припомнила я оригинальную версию фразы, хмыкнув. — Тебе не давит?

— Что?

— Самомнение!

— Господи, Мерлин, Моргана или кто там еще! За что вы наказали меня этой хамкой?

— За все хорошее! — довольно отозвалась я, снова запустив пальцы в его шевелюру. — И вообще, не жалуйся, страдания возвеличивают душу, чистят карму и дают плюс десять очков к харизме.

— Ты понимаешь, что в какой-то определенный момент ты вырастешь, заведешь семью. Если муж не убьет за мерзкий характер, то и детей наделаете. А там, кто знает, может, и до внуков дойдет. Ты постареешь и отдашь меня по наследству как артефакт рода.... И вот тогда-то я и отыграюсь! Я всем твоим наследникам и их правнукам расскажу, какая ты была зараза!

— А вот угрозы на карме сказываются очень негативно, мистер Риддл!

Мы, прищурившись, уставились друг на друга и... Удивительно, но факт... Томас Марволо Риддл, по крайней мере, та его часть, что так и не стала Темным Лордом, панически боялась щекотки и, когда бегала — смешно подкидывала колени!

С полчаса спустя, отсмеявшись и набегавшись, мы вернулись на то же место. Правда, теперь уже я устроила свою голову на ногах у Тома и наслаждалась своей порцией массажа.

— Ну и как ты от него отбрыкалась? — спросил Том.

— С чего ты взял, что я от него отбрыкалась? — мурлыкнула я.

— Ой, вот только не пытайся меня убедить, что ты, как овца, послушно улыбалась и кивала на всю эту ересь?

— Ну... я улыбалась... и кивала... — сдерживая смех, продолжила я издеваться, рассматривая Тома из-под опущенных ресниц.

— Нарываешься? — спросил он, чуть сильнее потянув за прядь.

— Ну разве что только самую малость, — хмыкнула я. — Ну, я тогда прикинула и решила, что не зря же ты мне этим своим НЛП мозги компостировал два месяца подряд! И дернул же меня черт притащить тебе Карнеги и этих, которые из земноводных в принцы... ⁽²⁾ — буркнула я себе под нос и со вздохом признала: — Возрадуйся, будучи в трезвом уме и твердой памяти, я признаю, хоть и с некоторыми оговорками, что некоторые алгоритмы и принципы этой в высшей степени неэтичной практики, как ни печально, обладают определенной действенностью... Несмотря на то, что это, безусловно, натуральная ересь и псевдонаука...

— Умей проигрывать, женщина, — захохотал Том. — Давай, это не сложно! Глубокий вдох и медленный выдох, и повторяй за мной: «Том был прав, как всегда! А я, зациклившись на бесполезных этико-философских аспектах практичной техники, не смогла этого сразу понять. Но, к счастью, у меня есть мудрый Том, которому хватило мозгов и упорности настоять на своем. И теперь, благодаря ему, у меня получилось не сесть в глубокую и широкую лужу!». — развлекался он. — А хотя, что с тебя взять, неблагодарная, кроме анализов. Давай так, ты месяц не будешь устраивать мне лекций на тему этичности НЛП, как практики, отсутствии у нее научного обоснования и ее удаленности от нейролингвистики, на которой она, теоретически, основывается, и рассказываешь, как выкрутилась, а я за это, так и быть, не буду да конца твой жизни повторять: «Я же тебе говорил!».

— Ладно, ладно... — нарочито тяжко вздохнув, отозвалась я. — Сократовская техника «трех да» и образ усердной идиотки, как всегда, творят чудеса! — торжественно произнесла я и замолкла, задержав дыхание. «Три, два, раз», — про себя отсчитала я, и...

— Подробности, чудище лохматое! — взвыл Том. — Или месяц никакого массажа!

— Ты тогда тоже его не получишь, — хитро протянула я.

— Р-р-р... Внукам сдам! Как стеклотару!

Отсмеявшись, мы разлеглись на траве, и я начала рассказывать.

— Этот белобрысый, по-моему, тренировался по тем же учебникам. Я сразу заметила, что он меня отзеркаливает: я позу поменяю, и он, буквально через секунды после этого ненавязчиво так... Раз! И в ту же позу изящно перетек. Завуалированные комплименты, подстройка, повторение моих слов, вопросы вместо утверждений... Серьезно, мне оставалось только сидеть и по списку сверяться, и галочки проставлять напротив того, что на мне уже использовали... И знаешь, что самое отвратное?

— М-м-м?

— Самое паршивое, что рациональной частью сознания я совершенно четко понимала, что меня разводят. Я видела, как меня обрабатывают. Я эти приемы сама применять умею, причем не хуже него... И все равно, мне было безумно неловко. Неловко не только искать пути отступления и вежливого посыла «в сад», но и просто подумать, что Малфоем двигает что-то кроме христианской добродетели и желания помочь.

— Во-о-от! — довольно вклинился в мой рассказ Том. — Именно в этом вся соль! Когда успешные практики изучаются, систематизируются и дают рождение постоянно эволюционирующим на основе реального опыта методикам, всяким зашоренным лабораторным немочам только и остается, что исходить ядовитой слюной! Ах, видите ли «не научно»! Зато работает! Ах, не можете разобраться «почему»? Высуньте нос из...

— Но-но! — прикрикнула я. — Не увлекайся, здесь, между прочим, дамы!

— Дама... — хмыкнул Том и, задорно улыбнувшись и закусив губу, ткнул меня пальцем в плечо. — Ну признай же, я — молодец, что капал тебе на мозги!

— Ладно, так и быть, молодец, иди скушай пирожок!

— Тебе кто-нибудь приплачивает за вредность?

— Что ты, она у меня абсолютно бескорыстная и бесплатная!

— Méchanceté gratuite, — хмыкнул он

— Oui, monsieur, absolument!⁽³⁾

— Если б я не понимал, что я точно такой же, я б тебя, наверное, уже придушил, — усмехнулся Том. — Как «три да» обыграла хоть?

Я, хихикнув, поднялась на колени, прижала руки к груди и голосом, в моем понимании подходящим для какой-нибудь восторженной клуши, с придыханием зачастила:

— Мистер Малфой, неужели ваш род оказывает поддержку даже магглорожденным? Ах, мистер Малфой, неужели ваш род и правда обратил свое внимание на ничтожную меня? И желает оказать мне поддержку? Вы и ваш отец действительно верите, что я стою вашего внимания? И вы готовы тратить на меня свое драгоценное время, поддерживать своевременным советом и направлять меня в этом все еще новом для меня мире? И, — мой голос неуловимо изменился, — начнете вы, естественно, с предоставления мне полной и исчерпывающей информации о принципах покровительства в волшебном мире, условиях его предоставления и обязанностях сторон, не так ли? Ваше доверие для меня гораздо дороже любой помощи, которую ваш род в состоянии мне предоставить. И я не могу позволить себе демонстрировать безответственность, очертя голову соглашаясь на что-то, последствий чего даже не представляю, — Том одобрительно хмыкнул, а я, с хитрой улыбкой изобразив реверанс, продолжила. — А дальше еще проще! Элементарный вопрос с ограниченным выбором: «Когда вам будет удобнее передать мне всю информацию о процессе принятия магглорожденных под протекцию древнего магического рода: в ближайшие дни или на Рождественских каникулах?».

— Хм-м-м... опасный вопрос... а если он подсуетится и подсунет тебе какой-нибудь хорошо продуманный и не очень для тебя выгодный договор?

— Не подсунет. Понимаешь, ровно до того момента инициатива была у него. Это он начал разговор и он его вел. Своими вопросами я сначала усыпила его бдительность, а потом просто «выдернула коврик из-под ног». Как итог, наш дорогой наследник великого рода потерялся и начал мямлить что-то невразумительное о том, что «протекция — это скорее вопрос статуса», «ах, не забивайте себе этим голову»... — приложив руку к груди спародировала я.

— Ну, допустим. И что ты ему на это ответила?

— Я заявила, что раскусила его. И еще так многозначительно покивала. И вот когда он окончательно с лица спал, сказала, что раскусила их хитрый план... — состроив важное выражение на лице, гротескно пародируя саму себя, я, доверительно покивав и взяв Тома за руку, будто тот был Малфоем, закончила: — Вы решили устроить мне проверку!

Риддл прыснул со смеху.

— Ага! Видел бы ты его лицо! И, пока он не успел очухаться, добила, уверив, что он может не волноваться, я его не подведу и оправдаю оказанное доверие! Я не пожалею ни сил, ни времени, подключу все доступные мне ресурсы, чтобы ему не пришлось за меня краснеть! Чтобы найти всю информацию о покровительстве, как явлении, его условиях, обязанностях сторон и быть во всеоружии, когда придет время обсуждать детали с его отцом.

Том издевательски захохотал.

— Бедный, бедный Малфоеныш! Мало того, что ты засунула его в им же расставленную ловушку! Им придется поступиться своими планами и попытаться найти и предложить тебе что-то, что и правда будет выгодно и тебе тоже. Думаешь, они к тебе подкатили из-за вашего бизнеса?

— На мой взгляд — вероятнее всего, что из-за него. За последние два месяца Молли с Сэми как с цепи сорвались. Выкупили типографию, зарегистрировали патенты на термины «реклама» и «рекламное агентство» и еще порядка тридцати сопутствующих понятий, подписали эксклюзивные права на разработку той самой рекламы с большинством крупных коммерсантов магической Британии. Сэми увеличил штат до десяти человек из магглорожденных и расширил пакет услуг. Они теперь продают все: от маркетингового анализа рынка и разработки сопутствующей коммуникационной стратегии до логотипов и шрифтов.

— Я ничего не понял, но прозвучало внушительно.

— Да без разницы! Главное, что им больше не нужно искать клиентов. Клиенты за ними сами бегают, звеня галлеонами. Потому что их предложение эксклюзивно и реально работает. И вот извини, но мне что-то не верится, что малфоевский аттракцион щедрости с этим никак не связан. Уж слишком своевременно: только у нас начала оформляться наша маленькая домашняя медиа-империя, как совершенно неожиданно всплывают Малфои и крайне настойчиво предлагают взять меня и мой бизнес под свое крыло!

— Ну теперь-то они поостерегутся особенно на тебя наседать. Мало того, что ты сама по себе въедливая и настырная, что твой гриндилоу. Так ты еще и «ресурсы» пообещала подключить. А в ресурсах у нас кто? Родители друзей! А они у нас кто? Один — успешный адвокат, а другая — сама глава древнейшего и достойнейшего рода! Красиво!

— Во-во! А то раскатали губу! Готовый бизнес им подавай! А ха-ха им не хо-хо?

— Ты такая забавная, когда злишься! — прыснул Том. — Особенно если смотреть в профиль. У тебя кончик носа дергается, как у кролика!

Я скосила глаза сначала на рекомую часть тела, потом на Тома. С одной стороны, надо было бы сказать что-нибудь грозное... а с другой... А и черт бы с ним! Этот ехидный, но заботливый и добрый парень мне нравился гораздо больше, чем тот озлобившийся, подозрительный зверек, с которым я свела знакомство в конце прошлого учебного года.

— Наколдуй себе подушку и урони ее себе на голову, пожалуйста. А то мне ле-е-ень — зевнула я, переворачиваясь на бок. — Полцарства за поспать...

— Всю ночь Лавгуд ждала, да? — посерьезнев, спросил Том. Тоже перевернувшись на бок, он подпер согнутой в локте рукой голову. — И, конечно, нервничала сидела, не спала всю ночь... Даже мне писать не стала, просто несвеженьким инферналом уставилась в тетрадочку и бдела, да? Синячищи под глазами у себя видела?

— Нет, конечно, я же в зеркало принципиально не смотрюсь! — поморщилась я.

— Ладно, не щетинься. Это я так, для проформы. Сам такой же.

Разговор затух сам собой. Том, сосредоточенно что-то обдумывая, водил рукой над ровно подстриженной травой, щекоча ладонь. Я же, и правда измученная недосыпом и добитая слишком богатым на эмоции днем, клевала носом и подумывала над тем, что пора было уже прощаться и выплывать в реальность, чтоб попытаться выспаться.

— Мия, — тихонько позвал Том. — Как она там?

— Леди Лонгботтом? Восстанавливающее галлонами пьет, — отозвалась я. — Причем и физическое, и магическое. По одному каждые два часа. Их же смешивать нельзя... вот и жонглируют как могут... Хотя странно это...

— Что именно?

— Да ее ими накачивают аж со вчерашнего дня. И, судя по тому, что рассказывали парни, эффекта маловато и прекращать заливать бедную старушку зельями в ближайшее время целители не собираются.

— Ну... значит так надо. Пропьет какой-нибудь курс, восстановится... Она, в конце концов, не молодеет.

— Да понимаешь, — тяжело вздохнула я, про себя прощаясь с надеждой по-тихому свалить на боковую и усаживаясь по-турецки. — Даже после полного истощения одного приема зелья, восстанавливающего магию, должно хватить, если волшебник, конечно, не дебил и не пытается колдовать на такой подпитке. Из-за специфики действия, — я кинула быстрый взгляд на Тома. Он выглядел озадаченным. — Ну... как бы тебе объяснить... Восстанавливающее для физического состояния — это подпитка. Оно используется при анемии и сильном упадке сил. Распределяется по организму и доставляется через кровь туда, где необходимо. По сути, оно как замазка, которой твое тело закрывает дыры, из которой оно берет все необходимое, чтобы самостоятельно исправить повреждения, где бы и сколько бы их ни было. Как вода, которая равномерно распространяется по плоскости, выравнивая неровности, заполняя дыры. Вот только человеческий организм — это не поверхность с выщерблинами. Поэтому нормально, что процесс восстановления не быстрый. Поэтому нормально, что людям с истощением приходится пить это зелье по пять раз на дню, несколько дней кряду... Это логично. Что не логично, так это то, что с той же частотой старушку поят восстанавливающим для магического резерва.

— И что в этом странного?

— Да то, что восстанавливающее для магии работает по-другому. Оно как пинок, как Энервейт для магической системы. Оно как бы дает толчок, перезапускает процесс и ускоряет его в достаточной степени, чтоб волшебник дальше выплывал сам. А у нее что с магическим, что с физическим состоянием — сколько восстанавливающих ни пей — все как в черную дыру ухает.

На последних словах Том встрепенулся, как гончая, почуявшая добычу.

— Хочешь сказать, что, сколько не добавляй — все утекает?

— Да, неплохая метафора, — подумав, согласилась я.

— И никаких видимых повреждений?

Я кивнула, пристально уставившись на него.

— А известно, кто ее достал?

— Долохов. Когда все завертелось, она была в «Метлах». Вышла с заднего двора и под дезиллюминационным зашла в тыл к нападающим. Они устроили перестрелку с аврорами с разных концов улицы. И она, оказавшись за спинами противников, решила использовать стратегию охоты на уток: выбивать с конца косяка. Только то ли они как-то связь поддерживали, то ли тот, кого она подстрелила, успел как-то предупредить остальных, но Долохов с разворота запустил в нее фиолетовым лучом. И попал же, сволочь. По словам самой Августы, у нее как в глазах потемнело, но это быстро прошло. И она, сместившись за угол какого-то дома, продолжила обстрел. Авроры с другой стороны, почувствовали, что противника отвлекают, и усилили натиск. К тому моменту гражданских вывели из зоны риска, что позволило начать устанавливать антиаппарационный купол. Видимо, почуяв, что запахло жареным, Долохов скомандовал отступление. Тот, которого подстрелила леди Лонгботтом, естественно, был слишком далеко... Да и под Ступефаем особо не побегаешь. Так этот псих, как понял, что пособника придется оставить, решил его добить. Да так, чтоб на остальных масочников не вышли. Судя по обмолвкам, одним заклятием уделал своего же соратника так, что опознавать нечего стало.

— Фиолетовый луч... причем явно присутствует корректировка по цели... — как будто разговаривая с самим собой, пробормотал Том и, отзеркаливая мою позу, сел, скрестив ноги по-турецки. Несколько минут напряженного молчания спустя он резко хлопнул себе ладонью по колену. — Силисет Десигнато Сакрификум! Ну конечно! Заклятие-пиявка само корректирует в диапазоне трех футов погрешность направления. Ему и не надо было целится, просто послать заклятие примерно туда, где был противник — луч подстроится сам, чтоб достать живое магически-активное существо. И теперь, сколько зелий не вливай, все будто в черную дыру! Как наливать воду в дырявую бочку! Потому что там и есть дыра!

— По-медленнее и для несведущих.

— Заклятие вампиризма. Энергетического и магического. Его то ли в тринадцатом, то ли в четырнадцатом веке изобрел один парень, который очень не хотел умирать. Боевые действия шли в лесу. Его сильно ранили. Аппарировать он не мог — сил не хватало. Звать на помощь — тоже: слишком велика была вероятность, что на зов придет враг. По легенде, чувствуя, что жизнь оставляет его, он заметил между деревьев какую-то магическую животину. То ли единорога, то ли еще кого — не суть. Суть в том, что он зацепил животное, как донора и начал тянуть из него силы. И, когда более-менее пришел в себя, смылся с поля боя. Ну и передал благодарным наследникам интересное заклятие. По крайней мере, это та история, которую Антонин рассказал Ему, когда Он этим разделом волшебства заинтересовался.

— К черту историю, как именно действует проклятие?

— Оно ставит что-то вроде присоски на тонкое тело жертвы и через установленную связь выкачивает силы и магию, передавая силы тому, на кого скинут привязку! Она сейчас, считай, зелья для Долохова глотает. Из-за удаленности, ему наверняка только крохи перепадают, но старушке-то от этого не легче...

— Но в Мунго проводили диагностику и ничего не нашли!

— В Мунго наверняка после нападения переполох. Наверняка все силы брошены на тяжело раненных, с очевидными травмами, на тех, чей прогноз выживания под вопросом. А Августа… Ну, имеет место быть ненормальная слабость. Ну и что? Опасности для здоровья нет? Нет! Вот увидишь, они забегают и даже что-нибудь найдут, но дня через два-три. И вот когда они возьмутся за поиск, появится настоящая проблема. Потому, что факт оттока сил они, быть может, и отследят. Но понять, что это, и вычислить...

— Ее можно снять? И если можно, то как?

— Снять может наложивший. Или смерть того, кому уходят ее силы. В этом случае связь оборвется... и все накопленное с той стороны, дополненное всплеском освобождения силы в момент смерти волшебника, прилетит ей бумерангом.

— Звучит не очень плохо, но по твоей интонации слышу, это — только видимость?

— Ты ведь знаешь, что предсмертные проклятья — самые сильные. Любой, даже самый посредственный маг, в момент смерти освобождает весь свой магический резерв. Думаешь почему инквизиторы на кострах ведьмам глаза и рот затыкали? Одного предсмертного проклятия слабенькой ведьмы хватило бы, чтоб выкосить пару городов под корень.

— А перекладывая на наш случай?..

— Ничего хорошего... — безжизненно и от того еще более пугающе отозвался Том. — Это будет как цунами, у нее просто вся магическая система выгорит. В лучшем случае станет сквибом. В худшем...

— Так... Но можно же что-нибудь сделать?

— Слушай, не хочу тебя еще сильнее расстраивать, но как голову ни ломай... Это — авторское заклятие. Я знаю о нем, потому что о нем мне рассказал Он. Кроме него и Долохова я даже не уверен, что кому-то о нем известно.

— А с нашей стороны взломать нельзя? Ну как с крестражем — аккуратненько подрезать привязки кинжалом...

— И что дальше? — с ноткой превосходства отозвался Том. — Ты можешь точно предсказать, что будет, если разорвать связь? С крестражем было проще: ну оплавилась бы диадема — так и черт с ней. Вот если бабушка Невилла оплавится... Нет, конечно, если ты посмотришь, покажешь мне схему, мы вместе подумаем, и нам во всю акулью пасть улыбнется удача, я бы оценил шансы снять заклятие с нашей стороны, как один к трем. Из которых второй равноценно возможный вариант — это сделать из главы рода Лонгботтом сквиба, а третий — овощ. Готова рискнуть?

Я, шумно вздохнув, подтянула колени к груди и примостила на них подбородок.

— По-моему, ты слишком стандартно мыслишь... — пробормотала я, поймав за хвост обрывок идеи.

— Э-э-э... — протянул Том с выражением крайнего замешательства на лице. — Я теряюсь... это был очень неуклюжий комплимент или хорошо-упакованное оскорбление? Меня все детство «ненормальным» дразнили. Ты понимаешь, что ты мне... как ты это говоришь? Парадигму срываешь?

— Смотри, существует проблема, — проигнорировав его слова, сказала я, — бабушку Невилла неприятно прокляли. И ты эту проблему сразу трансформируешь в задачу: снять проклятие. Изучив возможные способы достижения цели, ты приходишь ко вполне разумному выводу: можно, но сложно. Оценив возможные последствия действий, ты ожидаемо приходишь к выводу, что риски слишком велики. Точка. Задача. Анализ. Решение.

— Ну? И что в этом неправильного?

— Ты слишком поторопился с задачей. Ты сузил поле рассуждений до поисков полного решения проблемы. А довольно часто такового не существует. Это как пытаться лечить рак, вырезая пораженные ткани. Иногда срабатывает, хоть и временно, но что делать, например, с лейкемией?

— Поздравляю, ты меня потеряла.

— Смотри... — наконец поняв, что именно за идея мелькала на границе моего сознания, я уселась поудобнее и начала объяснять. — Ты сразу принялся рассуждать о том, как «вырезать», полностью избавиться от проблемы. А давай по-другому? Если мы не можем без высоких рисков снять привязку... Значит, нам нужно сконцентрироваться на том, что мы можем с ней сделать. И если повернуть проблему таким углом, поле для поиска решений становится сразу не в пример шире. Мы можем попытаться найти способ истончить эту привязку или заблокировать ее. Может быть, у нас получится изменить ее полярность? Чтоб силы тянуло из Долохова, а не из леди Лонгботтом? На всякий случай нам надо поискать способы «перекидывания» привязки с одного объекта на другой. Скажем, с Антонина на какую-нибудь животинку, чья смерть не даст сильного всплеска.

— Ты готова кого-то убить?

— Ой, вот только не говори мне, что никогда не рыбачил. Найдем карпа какого-нибудь и в путь. Понимаешь, при такой постановке вопроса не так уж важно, что мы не знаем именно этого заклятия. Мы можем сначала его ослабить, потом изучить...

— А потом и перестроить! Это совершенно логично и я и сам бы пришел к этим выводам... Пф-ф-ф, нестандартное мышление, тоже мне!

— Безусловно, — с ангельской улыбкой ответила я. — Еще скажи мне, что у тебя есть конкретные идеи!

— Естественно! Надо антиаппарационные посмотреть, что-то может быть в составе заклятий Фиделиуса. В принципе, все, что отсекает волшебника от остального мира... — задрав нос, начал было распинаться Том, но, заметив, что я еле сдерживаю смех, покачал головой. — Ах ты-ж ведьма...

— Она самая, — со смехом отозвалась я. — Ну что, пороешься в библиотеке? Раз уж ты так замечательно придумал, где искать!

— По тебе Слизерин горючими слезами рыдает.

— А я по нему — нет. Такая досада! — хмыкнула я. — И, пожалуйста, вспомни все, что связано именно с этим заклятием и причинами, по которым твое злобное Я им заинтересовалось. Возможно, там что-то есть... А еще ты обмолвился, что из-за расстояния Долохову перепадают лишь крохи... Вспомни, как расстояние между объектами влияет на связь. Что-то у тебя в памяти явно есть...

— Договорились. — вздохнул Том. — А ты спать иди, чудовище! — и на границе слышимости добавил: — Ты сегодня отлично справилась.

1) История Элизабет взята из английской и французской версий статей Википедии о Монополии, так как, удивительно, но факт, в русской версии той же статьи о мисс Маги нет ни слова.

Вернуться к тексту

2) Речь идет о книге "Из лягушек в принцы" за авторством Ричарда Бендлера и Джона Гриндера — ака создателей НЛП

Вернуться к тексту

3) Дословно:

— Бесплатное злобство!

— Да, мисье, именно так.

По сути, Том сыграл словами, так как "méchanceté gratuite" кроме того, что хорошо сочетается с предыдущей фразой Гермионы, так же означает, что та самая "méchanceté", плюс ко всему, абсолютно не обоснована.

Вернуться к тексту