Ведьма-сквиб (гет)

Старая добрая народная мудрость гласит: «Лучший совет можно найти на подушке».* Выспавшись и успокоившись, Петунья поняла, что в истории с кометой ей не нравится.

Астрономию в магических школах преподавали на очень достойном уровне. И если первокурсник еще мог не знать, как называется хвостатая звезда, то курса со второго все кометы заучивались наизусть. Связано это было в первую очередь с тем, что при появлении кометы резко возрастал магический фон, создавая благотворную атмосферу для проведения ряда ритуалов, варки сложных зелий, создания многоступенчатых пентаграмм.

При всем своем шалопайстве и озорстве Снейп дураком не был. Ни тогда, ни сейчас. И при этом он так откровенно назвал комету неправильно, словно подталкивая Петунью к проверке в астрономическом атласе… Очень странно.

В той, другой жизни миссис Дурсль любила играть в карты. Как правило, в британской провинции играют в бридж, но его Петунья любила не так сильно, как популярный в ее студенческие годы преферанс. На последнем курсе она доучилась чудом, поскольку ночи напролет играла. Собственно именно преферансу она была обязана тесным знакомством с Верноном.

Вначале она не обратила особого внимания на упитанного розовощекого парня, который оказался третьим за столом. Тем более, что рядом сидел и пылко рассказывал о своих карточных подвигах Дэвид, известный за таланты играть на гитаре. Сама Петунья играла средненько, выезжая за счет прекрасной памяти и умения сыграть мизер на фарте. В остальное время играла она по основным преферансным премудростям: нет хода — не вистуй, под вистующего с бушующего, под игрочка с семачка и проч. Сдача была плохонькой: в одной масти у нее был голый туз и пара неиграющих козырей. Ход выпал Вернону, и он надолго задумался, пока Туни и Дэвид подтрунивали над ним. Наконец Дурсль сделал ход, и Петунья хотела возмутиться, что он делает его вопреки всем заповедям игры. Тот строго посмотрел в ответ, она замолкла и всю сдачу покорно действовала в заданном им ключе, от чего в итоге они оставили Дэвида без трех. Даже сейчас много лет спустя она не уставала восхищаться мужем: видя только свои карты, он грамотно оценил расклад, не побоялся действовать нестандартно, от чего они вдвоем и разделили дивиденды.

Если преферанс ее чему и научил, то, как минимум, тому, что в игре надо принимать во внимание не только свои карты.

«А если он подставился… намеренно? Все-таки, положа руку на сердце, он знал Лили намного лучше меня. И я при всем желании не могу качественно играть одиннадцатилетнюю восторженную девочку, слишком большая пропасть из возраста и жизненного опыта между нами. Если принять во внимание, что в прошлое он вернулся именно из-за сестры и то, как много времени и сил он посвящал общению со мной, получается, что он вполне мог заподозрить, что я не Лили. И сейчас, раскрыв мне одну карту, надеется, что я начну играть игру и засвечу свой расклад».

Петунья отнюдь не была наивной восторженной дурочкой и, даже несмотря на годы сотрудничества, не обманывалась на счет мрачного волшебника. Он был опасным типом, так что его признание в убийстве Дамблдора не вызвало у нее удивления.

«Здесь он не беззубая змеюка, которую держали в узде клятвы оберегать Гарри. Стоит мне только открыть рот и заявить, кто я, и может вполне статься, что Снейп не помогать мне будет, а мстить. И возможностей у него не в пример больше моих».

Весь солидный багаж магических навыков и знаний убеждал Петунью быть весьма осторожной. Разнообразные зелья, темномагические проклятия, калечащие чары, ментальное воздействие — таланты Снейпа казались неисчерпаемыми.

«Мне следует продумать разные незаметные методы защиты. А пока что свои догадки я придержу при себе. Если он продолжит намекать, то, значит, мои подозрения небеспочвенны. Остается только до последнего играть восторженную, ничего не подозревающую дурочку».

* * *

В заброшенном классе размеренно тикал метроном. Маленький худенький мальчик сидел на стуле недалеко от кипящего на маленьком огне котла и, быстро стуча ножом по доске, нарезал влажно блестящих слизней.

Если бы эту картину увидел Гораций Слизнорт, он схватился бы за голову, причитая, что никогда не учил своих учеников варить зелья так по-варварски: без песочных часов, без весов, без вытяжки и раковины с водой. Если бы в комнату зашел Альбус Дамблдор, он бы покачал головой, померцал глазами и сказал что-нибудь пространное и светлое: у любого слушателя щемило бы на сердце от доброты, сквозящей в словах директора. Если бы мальчика заметил Николас Фламель, он бы предложил ему ученический контракт, потому что за многие века лишь жена да редкие самородки умудрились не надоесть ему. Впрочем, легендарный изобретатель философского камня не мог здесь оказаться, и не было у него возможности узнать о юном зельеваре.

Ведь такие дети слишком режут глаза своим учителям. На таких детей либо ворчат за нарушение правил и порядка, либо заводят пространные разговоры о любви, не замечая скуки в глазах в ответ. Но конкретными действиями никто не помогает.

Наверное, если бы о них заботились, им потакали и поддерживали во всем, из них не вырастали бы уникумы, способные сварить зелья уровня мастера буквально «на коленке».

Мальчик закинул слизней, помешал несколько раз в котле, понюхал варево, палочкой убавил огонь, сделав его едва пульсирующим, прикрыл зелье крышкой и вышел из класса. За дверьми он достал из кармана мантии пачку маггловских сигарет и закурил.

Это было правило из взрослой жизни: в лаборатории не курить.

Вообще у Снейпа было много правил. Вся его жизнь состояла из них, они упорядочивали его жадный до знаний ум и пылкое до эмоций сердце.

В детстве он много плакал: переживания были настолько сильны, что он не мог сдержаться, из-за чего до школы его дразнили девчонкой, а в Хогвартсе — Нюниусом. Долгое время излишняя эмоциональность сильно мешала жить и учиться: приступы хандры длились месяцами, и один из них окончился попыткой самоубийства, к счастью, неудачной.

Тогда в жизни нищего забитого полукровки появились правила, которые регулировали все. Сначала это были бытовые мелочи: когда вставать, что и сколько есть, как держать себя, как разговаривать, во что одеваться; позднее — больше, правила стали определять даже когда и о чем думать. Он оделся в свои правила, как в жестко скроенный сюртук, спрятал свое сердце в холодный панцирь из строгости и безразличия, а на всякий случай еще добавил шипов: сарказма и презрения.

Жизнь по правилам была прекрасна: последовательна и прогнозируема. Но, увы, реальность оказалась сложнее.

Первый раз он нарушил все свои правила, когда выяснилось, что приносимая в жертву великим идеям Темного Лорда магглорожденная — это его близкая подруга детства. Он пал на колени перед своим господином и молил его подарить ее себе.

Второй раз он вновь оказался на коленях, на сей раз, взывая к милости директора школы.

Третий раз он сорвался и напился после памятного Хэллоуина 1981 года.

Придя в себя через три дня в уборной, он понял, что так отпускать себя нельзя: либо он станет кем-то вроде своего отца (а это было худшим из кошмаров до недавнего времени), или вновь порежет себе вены.

Он выпрямил спину и начал новую жизнь. Так появились костюмы с сотнями маленьких пуговиц и мантии с длинными крыльями, которые сковывали его тощее никому не нужное тело прочь от чужого злого любопытства и сжимали весь мир до понятных и простых границ правил и обязанностей. Так появилось строгое расписание, которого он придерживался больше десяти лет изо дня в день, не позволяя себе ни слабости, ни болезни. Наверное, так в свое время жил профессор Биннс, которому жесткий распорядок не дал окончательно умереть.

В ограниченном мире аскезы и самоконтроля Снейп на какое-то время перестал быть человеком, став бездушной шестеренкой, вращающейся по чужой воле.

Он вновь ожил, слетев с резьбы, вечером того дня, когда Дамблдор передал ему хроноворот. Без капли алкоголя Снейп буквально опьянел от тех возможностей, той власти над временем, которые упали ему в руки.

Магия времени стала его самым большим и самым трепетно скрываемым хобби. Это был реальный шанс переиграть свою жизнь, завоевать любимую женщину, и много бессонных ночей он беззвучным призраком скользил по спящему замку, обдумывая, что и как следует сделать.

Законы времени были слишком сложны, чтобы их мог сознательно и целенаправленно изменить один человек. Река времени текла сквозь века, и горсть гальки, брошенной чуть выше по течению, не могла изменить русло этой реки. Но было одно исключение: одна ведьма из Краучей в давние времена вернулась в прошлое и переиграла свою жизнь. Внося легкие, почти незаметные изменения, она рушила цепочки причинно-следственных связей, и в итоге несколько лет спустя ее новая жизнь кардинально отличалась от прежде прожитой. От нее остались краткие мемуары и термин магии времени — эффект птеродактиля.**

Снейпу очень повезло, что в переписку с ним вступил известный мастер Рунистики и Высших Пентаграмм Марк Цейгергоффер: без его советов и скопированных выдержек из старинных книг Северус так и топтался бы на месте. Долгие расчеты и сложные подготовительные процедуры переработали хроноворот, который теперь мог послужить своеобразной машиной времени. Убийство директора казалось катализатором последнего недостающего ингредиента — огромного объема силы, которого не хватало, чтобы подняться вверх по течению времени. Тем не менее, артефакт в его руках не сработал: слишком различной силой пользовались убийца и его жертва.

Нужен был своеобразный громоотвод — сквиб, который заберет часть силы покойного себе. При всем богатстве выбора, радовать неожиданно открывшимися магическими способностями Аргуса или миссис Фигг в планы Снейпа не входило, и выбор пал на миссис Дурсль. С горькой иронией он посчитал тетушку-ведьму своеобразным прощальным подарком обреченному на заклание Поттеру.

Снейп потушил окурок и вернулся в класс: следовало доварить зелье, а потом уничтожить все следы своего пребывания здесь. Он был далек от веры в то, что его подпольная лаборатория будет разрешена руководством школы. Механически продолжая нарезать, толочь и помешивать, он размышлял.

Вначале все пошло, как и задумывалось: Петунья любезно помогла с активацией, и он оказался в своем детском теле в ночь накануне первого отбытия в Хогвартс. Ему удалось уговорить мать прийти на вокзал пораньше, перехватить Лили и увести подальше от двух гриффиндорцев. Затем он изящно подставил под каток их шуток Петтигрю (кредо у крысы такое, быть подопытным образцом), а сам незаметно начал с чувством, толком и расстановкой мстить за все унижения прошлой жизни. Иногда Северус сам поражался, насколько эта игра в детство его захватила.

Помимо школьных шалостей пришлось решать целый ряд взрослых вопросов: зарабатывать денег для родителей и себя, добиваться уважения и признания на факультете, становиться незаменимым другом и советчиком для Лили. И тут случилось неожиданное.

Внезапно прошлое кардинально изменилось: подруга решила изучать руны за пределами Хогвартса. Грешным делом он даже подумал, что это не Лили, но на его вопрос о ромашке она ответила верно. Получается, сам того не желая, он невольно запустил эффект птеродактиля — не уследил, не воодушевил, и теперь рядом с ним будет расти несколько другая Лили?!..

Несколько месяцев после ее возвращения из Брно он умело лгал себе, что перед ним чуточку другая любимая: все-таки она еще совсем ребенок, жизнь которого серьезно изменилась. Но стоило девочке перестать маячить перед глазами, будя настоящий вулкан в сердце, как циничный рассудок начал подбрасывать одно несоответствие за другим. Без живительного присутствия Лили и в отсутствие строгих правил старая добрая хандра вновь догнала его.

Уже немало ночей он провел в своей подпольной лаборатории, варя зелья на заказ и попутно размышляя о причинах такого несоответствия в поведении подруги. Он вертел ситуацию так и эдак, но не мог понять, как именно ему вывести притворщика на чистую воду. У него буквально опускались руки при мысли о том, что часть Лили все еще живет в ее теле, но не всегда властна над ним. Вконец отчаявшись, Северус начал потихоньку намеками разной степени прозрачности наводить своего собеседника на мысли о своей природе. Теперь следовало лишь дождаться встречи с Лили, чтобы проверить, что его экивоки были правильно поняты.

Снейп выскользнул из класса и беззвучно заскользил по ночному замку, даже не зажигая Люмос. Тихо шелестели сквозняки, негромко скрипели рыцарские доспехи, похрапывали портреты на стенах, а темнота скрадывала реальность нынешнего облика, и так легко верилось, что он по-прежнему патрулирует Хогвартс в поисках нарушителей. Правда, теперь были отличия.

Услышав в одной из ниш знакомые до отвращения мальчишеские голоса, Снейп невербально наложил на себя дезиллюминационные чары, неслышно подкрался и затаился у стены. Внимательно выслушал всю оригинальную затею, заключавшуюся в краже свежего лака у завхоза Филча с последующим нанесением его на скамейки слизеринцев в Большом зале, при этом перед Блэком ставилась непростая задача — сохранить липучесть при отсутствии запаха.

Ничем не выдав своего присутствия, Снейп, сохраняя на лице мерзкую усмешку, дошел до Большого зала и прошмыгнул внутрь. Через несколько минут он спокойно вышел через главные двери и остановился, задумавшись, у гигантских песочных часов, отражавших баллы факультетов. Пока что первое место занимал Слизерин, но львы не отставали, коварно подкрадываясь к лидеру.

— Оригинальный педагогический ход, — явно передразнивая кого-то прошептал Снейп, взмахнул палочкой и продолжил, — Минус пятьдесят баллов Гриффиндору за ночные прогулки и шалости, подрывающие межфакультетскую дружбу.

В песочных часах застучали огненно-красные рубины.

* * *

Колеса мерно стучали, Хогвартс-экспресс бодро ехал в Шотландию.

Как прошли годовые экзамены в Пражской Академии, Петунья даже не заметила. Она была слишком обеспокоена грядущей встречей со Снейпом и способами противодействия ему. Из доступного ей арсенала она могла похвастаться весьма скромным набором рун. Впрочем, уже через год ей будет, чем его удивить. Но для этого следовало продержаться месяц в Хогвартсе и три — дома.

Серьезно обдумав ситуацию, Петунья пришла к выводу, что Снейп не знает судьбы Лили из этого времени. Этим и объясняется то, что он аккуратно «сливает» ей информацию, а не пытает и не поит сывороткой правды в безвестном подвале. Иначе могла бы получиться такая неудобная ситуация, что его действия окажутся губительны для того, о ком он заботится. Или еще вариант: если это тело сохранит память о неприятных событиях, то, исцелив Лили, он тут же ее потеряет. При таком раскладе следовало радоваться родству с сестрой: какой бы мелочной букой она порой не была, но пыток или принуждения в отношении своих родственников Лили бы не простила.

Это, конечно, был крайний случай. Но Петунья предусмотрительно продумала, как именно она будет убедительно озвучивать свои подозрения. Если Снейп ее раскроет и захочет отыграться за нарушенные планы, это будет ее последний козырь.

«Может, я зря себя накручиваю, и он сам будет рад выкинуть меня назад к семье, чтобы освободить место для Лили?!»

Петунья покачала головой.

«Ставки слишком высоки. Нет никакой гарантии, что он вообще будет беречь мое бренное существование. Поэтому лучше заложиться под четвертого валета».* * *

Колеса мерно стучали, приближая неизбежную встречу.

Примечание к части

* Русский аналог — Утро вечера мудренее.

** Десять баллов Вашему дому, если Вы угадали о каком фанфике идет речь. Если кто не читал, рекомендую: Заязочка «Эффект птеродактиля» https://ficbook.net/readfic/3768294

** В преферансе в масти восемь карт, старшинство по возрастающей — от семерки до туза. Если у игрока на руках в одной масти туз, король, дама и карта не старше десятки, то есть риск, что все прочие карты этой масти окажутся у одного из оппонентов и в игре он заберет четвертую взятку (валетом). Расклад этот очень редок, но иногда учитывается при заказе игры.