Ведьма-сквиб (гет)

Наконец-то у Петуньи появилась возможность познакомиться с Бааль-Шемом лектором: куратор читал краткий спецкурс по Свечам. Основу подобных свеч они изучили еще на первом курсе, и вот, наконец, дошли до более сложных вариаций.

Начался факультатив с простой и полезной Египетской свечи — в ограниченных пределах небольшого круга эта рунная связка давала теплый желтый свет. Особенность состояла в том, что ни сама свеча, ни сидевшие в пятне света не были видны со стороны, даже если пройти вплотную к границе. Поисковые заклятия на освещенных Египетской свечой не действовали, также их нельзя было услышать или унюхать. Впервые ей воспользовались еврейские рабы в те ночи ужаса, когда Бог обрушил на Египет множество казней. Отсюда и пошло название.

В чем-то схожими функциями обладала весьма популярная среди рунистов Свеча дипломата. Она настраивалась индивидуально на тех, кто находился в пятне ее света, и позволяла спокойно говорить о самых больших тайнах и секретах: все сказанное, пока она горела, оказывалось навсегда защищенным от признаний и считываний. Веритасерум не действовал, легилименция сталкивалась с непреодолимым окклюментным блоком, маггловские психотропные вещества развязывали язык о чем угодно, кроме тайн, запечатанных Свечой дипломата. Авторство изобретения принадлежало одному итальянцу, который слишком много знал о тайнах Родриго Борджиа, после интронизации получившего имя Александр VI и прозвище Аптекарь Дьявола. Рунист умудрился аккуратно поделиться кое-какими компрометирующими обстоятельствами кровосмесительной связи понтифика с его дочерью Лукрецией, вовремя задать вопрос «А откуда у исповедующего целибат священника вообще дети?» и подставить любимого сына Александра VI Хуана под гнев другого сына Чезаре. Самое удивительное во всей этой истории итальянских интриг XV века заключалось в том, что от гнева Аптекаря Дьявола рунист успешно сбежал, но пару месяцев спустя умудрился попасть под нож в уличной драке, от чего и скончался. Однако благодарным потомкам, желающим вкусить прелесть сложных многоходовых интриг, осталась на память изящная основа сложной рунной связки — Свечи дипломата.

Потом лекции перешли от рунных узоров, создающих свет, к узорам, помогающим создавать артефакты, в том числе небольшие трубки, служившие основами для более сложных свечей. В этой связи речь зашла о Свече Андвари — создаваемая из человеческого сала, она горела тем ярче, чем ближе было сокровище или спрятанный клад. Изначально подобной свечой пользовался гном Андвари, скопивший таким образом несметные богатства. Увы, золото не принесло ему счастья, его ограбили и пленили, но не лишили магических сил, благодаря чему магическая наука узнала несколько новых проклятий. Свеча же была утеряна, и лишь много столетий спустя ее смог воспроизвести рунист-некромант по имени Альберт, чье имя Бааль-Шем почему-то произносил как Альберих. Для себя Петунья решили, что ничего подобного она делать не будет: ни способ, ни последствия получения такого богатства оптимизма не внушали.

Куратор рассказывал о почти мифической Вавилонской свече, могущей переместить своего владельца, куда бы он не пожелал, хоть в другой конец галактики. К сожалению, секрет создания таких свечей был давно утерян, остались лишь обрывочные упоминания и красивые романтические легенды.

Венчал курс Маяк Фароса: сложная пентаграмма, которая создавала путеводный ориентир для стационарных пространственных порталов, позволяя создать точку выхода даже там, где нет принимающей пентаграммы. Подобные Маяки, снабженные соответствующими ограничениями на нахождение и доступ, рунисты создавали в значимых для себя местах. Предполагалось, что выпускник Пражской академии не будет нуждаться в билете на трансконтинентальный самолет или международный портключ, а только в жертвенном петухе и неофициальной пространственной пентаграмме — точке входа.

После спецкурса Бааль-Шема в рядах учащихся наметился раскол: несколько студентов выбились в умелых и толковых рунистов, их уровень понимания материала многократно превосходил таковой у прочих — «отстающих» и «середнячков». Несмотря на то, что сами Свечи давались Петунье легко, но в сравнении с другими талантами она скатывалась все ниже и ниже— тот гандикап в стереометрии, которым она обладала вначале, со временем становился все менее заметным. Многие однокашники начинали всерьез браться за ум, активно развивали свои таланты и углубляли намечающиеся специализации. В итоге на последних занятиях она с трудом понимала вопросы, которыми учащиеся закидывали лектора, и уж тем более — даваемые им ответы.

Это здорово пугало Петунью. Нет, не низким баллом или разницей понимания проблем. Для серьезного изучения магии времени ей требовалась стажировка в Александрии в Египте. Таинственный город, существующий еще с древних времен, принимал студентов, но попасть туда могли только самые талантливые, к каковым на старших курсах Петунья уже не относилась.

Усугубляющееся неравенство здорово давило на нервы, вгоняло девушку в глубины отчаяния. Она очень остро начала осознавать, что одна сражается с целым миром в тщетной попытке выплыть в свое время к своей семье. Поддержка Снейпа оставалась эфемерной — он также был заложником чужой страны и другой системы обучения, а краткие сообщения зачарованного дневника поднимали боевой дух не более чем на час.

Была ли виной ли общая подавленность, сказалась ли унылая погода, а может очередной запрет на проведение рождественских каникул за пределами Академии, но к концу года Петунья подошла зажатая и мрачная, с трудом держащая себя в руках.

И тут за день до Рождества случилось неожиданное происшествие с серьезными последствиями.

* * *

Выйдя вечером из комнаты, Петунья удивилась странной многолюдности в коридорах Академии: студенты собирались кучками и тихо шептались, при этом лица мальчишек и парней были суровы, а девушек — испуганы, многие девочки стояли еще и со следами слез на глазах.

— В чем дело? — спросила Туни первого подвернувшегося знакомого.

— Любимчика мастера Цейгергоффера помнишь? Красивого такого мальчика? Он повесился.

— Что? Когда? Почему? — происходящее просто не укладывалось в голове.

— Никто не знает. Он ни с кем не дружил, почти ни с кем не общался. Вчера вечером о чем-то переговорил с мастером Цейгергоффером, вернулся к себе. А пару часов назад его нашли повешенным.

Петунья стояла в коридоре, по которому разносились сдавленные шепотки, ахи и всхлипы, и ей казалось, что это все неправда и все происходит не с ней. Словно она смотрит поздно ночью низкобюджетный фильм: актеры одеты в дешевые балахоны, сцены сняты в полумраке, диалоги не блещут оригинальностью. Она и не знала особо этого Курта, тем более что учились они на разных курсах. Но даже сквозь вязкую пелену безразличия и отстраненности парня было жаль.

Вдруг все разговоры стихли, словно выключили звук: по коридору медленно, едва ли не шаркая ногами, шел мастер Цейгергоффер. Весь его усталый обреченный вид находился в сильном контрасте с обычным поведением, а лицо… Раньше Петунья полагала, что выражение «почернел от горя» — лишь метафора. Старый вампир наглядно показал, что это отнюдь не так.

Проходя мимо гриффиндорки, мастер вдруг остановился, всмотрелся в ее лицо, чуть шевельнул губами, словно собирался что-то сказать. Потом болезненно скривился, пошамкал слегка искривленным ртом и пошел дальше, согбенный и раздавленный.

Никто из видевших мастера Цейгергоффера и его искреннее горе в тот злополучный день даже не заикался о его вине в случившемся.

* * *

Несколько дней спустя был обычный урок у мастера Висперро, когда в дверь постучался Бааль-Шем и попросил Петунью на минутку выйти вместе с ним. В коридоре было пусто и гулко, куратор был напряжен и мрачен:

— Мастер, — он сделал паузу, собираясь с мыслями, — Просил подойти к нему после уроков. Ему есть что предложить.

Бааль-Шем нервничал, его губы находились в сумбурном движении, словно ловили ненужные слова от неуместного побега. Он всмотрелся в лицо девушки, сделал над собой последнее усилие и, не добавив более ни слова, пошел прочь. Удивленная и обескураженная Петунья посмотрела ему вслед и вернулась на урок.

По его окончании нумеролог легким движением бровей попросил задержаться. Гриффиндорка постаралась сделать это максимально естественно: демонстративно рассматривая решение последней задачи в тетради, она подошла к наставнику.

Когда последний учащийся покинул кабинет, мастер Висперро махнул палочкой, накладывая чары Секрета, а потом строго и серьезно посмотрел на Петунью.

— Я рекомендую Вам, мисс Эванс, быть острожной. Не могу сказать, что поведение мастера Цейгергоффера в последнее время встречает мое понимание. И его предложения, с учетом недавних событий, могут быть несколько большим, чем просто помощь студентке, — он говорил медленно и внушительно, от чего слова его казались весомыми, а подозрения небеспочвенными.

«Интересно, Курту он тоже сделал «предложение», как говорится, от которого невозможно отказаться? Было ли оно пристойным? И не было ли оно причиной такого грустного финала?»

— Я буду осторожна, наставник. Спасибо за предостережение, — Петунья вежливо склонила голову.

Висперро смотрел внимательно, но не делал попыток предупредить о конфиденциальности своего предупреждения. Этим он заработал дополнительные висты в глазах гриффиндорки.

— Мне есть что скрывать, наставник. Ваша порядочность не будет предана огласке.

— Благодарю, — сухо кивнул нумеролог.

* * *

Кабинет мастера Цейгергоффера больше походил на хранилище архива: от потолка до пола все стены были закрыты массивными полками, заставленными, а местами откровенно заваленными невероятно пыльными книгами, свитками, папками, глиняными табличками, изрисованными кусками тканей. Тяжелый пыльный запах, стоящий в кабинете, давил ветхостью старины, а громадный письменный стол из благородного дерева усугублял ощущение незначительности посетителя.

Мастер Цейгергоффер был снова собран и деятелен — какие бы последствия не имело недавнее самоубийство, они были пережиты и оставлены в прошлом. Он предложил Петунье сесть, разложил бумаги и внимательно посмотрел на девушку поверх сведенных кончиков пальцев:

— Мисс Эванс. Настало время определиться с Вашей специализацией, чтобы я мог подготовить документы для стажировки. Я понимаю, что у Вас впереди еще целый год обучения в нашей Академии, но он, главным образом, будет посвящен Вашей выпускной работе, и поверьте, время пролетит незаметно.

Петунья напряглась, при этом постаралась сделать это максимально незаметно.

«Из-за этой чепухи ты послал ко мне Бааль-Шема посреди урока? Или послал не так срочно, но куратор, как мог, постарался меня предупредить о непростом визите? Ой, как мне не нравятся эти интриги».

— Я бы хотела изучать пространственно-временные перемещения, мастер.

Цейгергоффер слегка улыбнулся, в глазах светилось торжество:

— О, мой предмет пользуется популярностью. Я тоже был в свое время заворожен неотвратимостью течения времени и удивительными возможностями обойти это ограничение. Но специализация эта непростая, рунист должен быть воистину многогранным талантом. Думаю, Вы уже присматривались к разным направлениям. Итак, какие именно школы Вы бы хотели изучить в ходе стажировки?

«Почему, ну почему он начинает этот разговор так рано?»

— При всем уважении, мастер, одним из условий моего пребывания здесь является стажировка в Хардангере. Вторую я бы хотела провести в Мачу-Пикчу, а третью… — Петунья замялась, — Я мечтаю о возможности приобрести знания египетских жрецов в Александрии. Именно их мыслители оставили самые значительные труды по магии времени.

— Не надо расстраиваться визиту в Хардангер: это школа самых талантливых пространственников, и она необходима для Вашей специализации. Что касается Мачу-Пикчу… Я бы настоятельно рекомендовал Вам обратить внимание на китайскую систему создания рун, я нахожу ее наиболее привлекательной в вопросах темпорального перемещения. Если Ваши успехи в первых двух стажировках будут достойными, я могу поспособствовать Вашему путешествию в Александрию.

«Да-да-да! Сыр, конечно, вкусный, в чем подвох?»

— Магия времени становится все менее популярной. Мое наследие не находит достойных, — ответил на вопрошающий взгляд Цейгергоффер.

«Упаси меня Господь! Не надо мне такого наставника, от его обучения студенты дохнут».

— Мастер, я была бы счастлива соответствовать высокому званию, но, увы, мои успехи весьма скромны в этом году. Едва ли я смогу быть достойной… — Петунья старалась выглядеть максимально скромной и застенчивой, это было не из тех достоинств, которые могли повредить в ходе собеседования.

— Это пройдет, мисс Эванс. Это временные трудности, — добродушно хмыкнул вампир.

* * *

К себе Петунья вернулась задумчивой и рассеянной.

«Ничего не понимаю. Почему я? У нас хватает талантливых ребят. Почему так рано? Обычно подобные вопросы решают едва ли не после выпускного и в большом сумбуре. Что мне не сказал Бааль-Шем? И что такого было, от чего Курт полез в петлю? И, наконец, имеет ли это самоубийство ко мне какое-либо отношение?»

Девушка открыла зачарованный блокнот.

Э.: Северус, у меня тут дела творятся одно чудесатее другого.

С.: Пиши.

Петунья накидала краткий пересказ последних событий, по просьбе Снейпа вписала все, что помнила про Курта, подробно расписала приглашение Бааль-Шема и разговор с Цейгергоффером.

Э.: Я тут подумала. А может ли Цейгергоффер быть третьим?

С.: С чего ты решила?

Петунья помялась, покусала кончик пера.

Э.: Сердце вещует.

С.: Это довод. Но нет.

Э.: Язва. Почему?

С.: Он принес мне Непреложный Обет. За нарушение — смерть.

Э.: Мог обойти клятву?

С.: Шутишь?? Контракты с мастерами занимают несколько страниц, формулировки оттачиваются веками. Пункт про невозможность совместного перемещения там точно был, успокойся. Я допускаю, что он мог перекинуть в прошлое какие-то сведения… Чисто теоретически допускаю.

«Это, конечно, многое бы объясняло, но…»

Э.: И теперь, зная это что-то, он так чудит? Мне все равно страшно, Северус.

С.: Не паникуй. Если совсем невмоготу, то попробуй урезать год.

Э.: Как это?

С.: Договорись, что напишешь выпускную за лето. Уже на следующий год поедешь в свою Норвегию.

Э.: А полгода лекций?

С.: А там есть что-то незаменимое, в чем сама не разберешься?

Петунья задумалась. Сложные пентаграммы защиты и Высшая Ритуалистика однозначно непростые предметы следующего года. Но, по идее, получают же люди заочное образование.

Э.: Ты мне прям крылья приделал. Спасибо.

С.: Обращайся.

Уже закрыв блокнот, Петунья подумала, что теория Снейпа прекрасно объясняет, что случилось с Куртом. Зная о его будущих успехах, Цейгергоффер отнесся к мальчику как ко взрослому состоявшемуся ученому и тем самым перекрутил гайки. Результат оказался плачевен — будущее возрождение Пражской Академии и нахождение достойных откладывались.

* * *

Примечания:

Казни Египетские — по Преданию бедствия, которые Бог обрушил на непослушных египтян за нарушением Его воли.

Александр VI — самый скандальный Папа Римский в истории. Упоминаемые события отсылают к реальным фактам.

Андвари — гном, владевший кольцо Нибелунгов. Свеча, ищущая клад, упоминается в книге «Маленький Альберт» (колдовской гримуар XVIII века).

Вавилонская свеча упоминается в фильме «Звездная пыль».

Маяк Фароса — написано с заведомой ошибкой, отсылка к одному из семи чудес света.

Хардангер — название одного из фьордов в Норвегии.