Ведьма-сквиб (гет)

Гостиная львов встретила ее привычным гулом и радостным «ага!» Мэри. Не мешкая, она подскочила к Петунье и вперед всех приветствий огорошила:

— Не вздумай заходить в нашу спальню!

— Там сюрприз? — улыбнулась Туни. Все-таки она скучала по этим девчонкам.

— Там твоя рунная магия, будь она неладна.

Ошарашенная неожиданной злостью собеседницы, Петунья аж отступила.

— И не смотри на меня так. Именно я была в комнате, когда она схлопнулась.

— Это как? — не поняла Петунья.

— А вот так. Сижу я в общей части, книжку читаю, Алису жду. Ветер сильный дует, аж окна скрипят. Вдруг чувствую странное такое напряжение, словно давит что-то. Я чтоб не отвлекаться Протего Тотталум накинула. И вдруг хлопок такой. Прям ХЛОПОК. И всё: все потоки магии с ума сошли, по помещению будто стадо взрывопотамов пробежалось, дверки твои и комнатки за ними совсем пропали. Не поверишь, по такому поводу даже МакКошка к нам зашла! Еще с ней Дамблдор приходил, головой покачал, помещение опечатал. И теперь мы в другой комнате спим: одной на всех, но нормальной.

«Маги укоряют меня в ненормальности. Какая ирония!»

— Да ладно тебе нагонять, Мэри, — перебила подскочившая Алиса, — Тебе же директор сказал: опасности для жизни не было. Да и вещи только сквозняком после схлопывания растрепало.

Мэри сердито засопела и предупредила Петунью, потрясая пальцем почему-то перед носом Алисы:

— Я категорически против любых игр с пространством. Уж как-нибудь поставлю заглушку от храпа!

Алиса прикусила губу, чтобы не рассмеяться и успокаивающе покивала головой. Когда продолжающая ворчать Мэри отошла, она наклонилась к Петунье и тихо прошептала:

— Мы антимальчиковые чары обошли. Пришлось Фрэнка срочно за пологом прятать, а то она бы всем растрепала, — Туни ошарашено уставилась на подругу, лихорадочно прикидывая сколько той лет, что она уже парня в спальню приглашает. — Да дурачились мы. Ну и поцеловались разик, — отмахнулась Алиса. — Он же весь из себя правильный, неприступный, хуже Джанджиры.

Поуспокоившаяся Петунья недоуменно подняла бровь (долгие тренировки перед зеркалом в Жемчужной комнате все-таки возымели успех).

— Крепость такая, считалась самой неприступной, — пояснила Алиса, — Фрэнк рассказал.

И эта отсылка сказала Петунье об их отношениях больше чем признание в поцелуе.

* * *

Уже ночью она долго не могла уснуть. Несмотря на отсутствие карьерных амбиций, Петунья была честолюбива — то, что она делала, должно быть сделано безукоризненно. Если стригла газон, то он был безупречной длины; если убиралась по дому, то до зеркального блеска; если готовила пудинг, то так чтобы только приличия не позволяли гостям вылизать тарелку. И тут такое!..

Она рисовала себе картины этого события, и ей казалось, что это не подпространства схлопывались до изначальной формы, а кто-то невидимый, мерзко похихикивая, щелкал ее по носу. «Какая же ты ведьма?» — казалось, говорил он, — «Ты обычная ряженная маггла, да еще и неуч». Вдобавок, на душе скребли кошки из-за понимаемой задним умом опасности подпространств.

«А если бы Мэри была в этот момент в лакуне?»

Беспокойным сном Петунья забылась уже ближе к рассвету.

* * *

Утром выяснилось, что Дамблдор опечатал комнату не по собственной инициативе, а по просьбе мастера Цейгергоффера, у которого просил совета. Наставник экспрессивно порадовался творческому почину, велел закрыть комнату, а ученице выслал сумку и огромное письмо. Последнее оказалось от куратора Бааль-Шема и содержало весьма подробные инструкции по использованию проекционного телева.

«Теле-что?»

Сначала Петунья решила, что этот загадочный телева поможет ей понять ошибку в конструирования подпространства. Но чем больше она углублялась в инструкцию, тем меньше понимала.

В сумке лежал большой изукрашенный рунными узорами плед, по периметру которого имелись небольшие круги. По инструкции плед полагалось расстелить на полу, положить рунные камни на соответствующие им круги, повернув нужной стороной. Затем маг ложился в центр получившейся пентаграммы, клал самый большой камень на солнечное сплетение и активировал руны.

«Видимо, это новый способ выхода в астрал за высшим знанием».

Попытку Петунья откладывать не стала: помимо уязвленного самомнения ее здорово тяготила необходимость подстраивать свой график под ритм жизни подруг. И для пробы воспользовалась готовой схемой, сопровожденной припиской «Бааль-Шем».

Ощущения при активации были странные: сильно кружилась голова, и Петунье казалось, что она падает одновременно вниз и вверх, а еще ее, как осенний лист, кружит по ветру в причудливом танце. Это продолжалось с полминуты, а потом серый камень Хогвартса сменило огромное, во весь потолок зеркало, в котором отражалось какое-то привидение. Петунья недоуменно заморгала: видение не изменилось.

«Как-то я по-другому себе астрал представляла».

Она села и огляделась: это был однозначно не Хогвартс. Некий довольно большой кабинет с массивным столом и громадными зеркалами на потолке, стене и полу. По прозрачным гладям иногда пробегали солнечные искорки, и, прищурившись, Петунья увидела рунные знаки, нанесенные золотистой витражной краской.

Тут незамеченная за блестящей обстановкой дверь распахнулась и вошел Бааль-Шем. В первый миг, Петунья не поняла, что ее так поразило, а потом сообразила: он не отражался в зеркалах. Нет, конечно, все в Академии знали, что он и мастер Цейгергоффер вампиры, но одно дело умозрительно знать, а другое — воочию наблюдать.

— Здорово. Как самочувствие? — он стремительно подошел к девушке.

— Здравствуйте, куратор. Зеркала, а так… — она помазала рукой, показывая, что все хорошо.

— Без зеркал никак. Это стабилизаторы проекции. — И, видя удивленный взгляд Петуньи, обвел широкий жестом комнату и продолжил воодушевленно, — Это мое изобретение: проекционный телева (от греческих слов «далеко» и «быть»). Это не какой-то унылый телефон, меняющий голос до неузнаваемости. Ощути разницу.

Он схватил лист бумаги со стола и вложил Петунье в руку. Несмотря на то, что отражения со всех сторон упорно уверяли ее в призрачной форме, суть осталась вполне телесной: под ее пальцами лист смялся в гармошку. Пока ошарашенная девушка разглядывала наглядный пример материальности, Бааль-Шем счастливо, по-мальчишески, рассмеялся, и, приняв важный вид, начал вещать:

— Идея подобного изобретения посещала меня давно. Круг общения мага-ученого совсем узок, большая часть коллег живет за тысячу миль. Вдобавок, к сожалению, за редким изъятием они не вампиры.

Полупрозрачная бровь взлетела вверх отработанным жестом.

— Красивый жест, тебе идет, — прокомментировал куратор. — Вампирам доступен Теневой путь: шагнув в любую тень здесь, через миг можно выйти в другую тень, хоть на другой стороне планеты. Или не выходить, а встретиться и все обсудить прямо там, в тенях. Увы, кроме нас никому другому этот путь не доступен… — Бааль-Шем развел руками, но не дал сбить себя с мысли, — Но главная проблема в том, что для совместных исследований обычных средств связи не достаточно, особенно если идет работа над сложным ассиметричным рунным рисунком. Мои коллеги из Мачу-Пикчу обожают править связки по ходу обсуждения, а после него даже не помнят, что хотели изменить. К сожалению, современные законы не очень любят вампиров и не позволяют устраивать выездные сессии. А проекционный телева позволит в будущем общаться волшебникам из разных стран: делиться идеями и открытиями, на ходу вносить в них исправления и дополнения.

Воодушевленный куратор казался моложе своих лет, словно сбросив годы разочарования и одиночества, Петунья даже невольно залюбовалась им. На краю сознания мелькнула и пропала мысль о возможных отношениях.

— А как принести записи с собой? — спросила она, силой удерживая мысль в рабочем русле.

— Никак, — грустно признался Бааль-Шем. — Увы, этот момент является основным камнем преткновения. Единственное, что приходит в голову, это пергаменты, зачарованные на отражение друг друга. Заранее вычерчиваешь на таком свои руны, а после проецирования работаешь с его двойником, с которого все отзеркалится обратно.

«Не слишком удобно, и требует большого доверия. Одно дело — принес свои заметки, на месте поправил и унес обратно, другое — высылать все наработки коллеге и… конкуренту».

— А теперь признавайся, какая нелегкая тебя занесла?

Петунья, запинаясь, обрисовала проблему, как понимала. А понимала плохо, потому что в опечатанную комнату Дамблдор ее не пустил.

Бааль-Шем закатил глаза и демонстративно хлопнул себя ладонью по лбу:

— Эванс, у тебя же высшие глаза, ну как можно такое не заметить?!

Петунья хлопала ресницами и честно не понимала.

— Хогвартс, Эванс, — пояснил куратор, и тут же спросил, — Какой он?

Девушка вспомнила безумное мельтешение потоков силы, ритмичную пульсацию, соотнесла со своими выводами после последней стажировки и прошептала:

— Живой.

— Вооот, — торжественно поднял палец Бааль-Шем, — А живое не терпит насилия над своей природой. Если в башне нцать кубометров, не надо впихивать туда еще 5 раз по нцать. Какое-то время твои узоры как распорки торчали у него в горле, а потом Хогвартс откашлялся и эту кость выплюнул.

«Прям так осознанно? То есть могут быть кости, которые он сам будет удерживать?»

— Мастер, а насколько разумна такая жизнь? — уточнила Петунья.

Бааль-Шем сел на стул, привычно качнулся на задних ножках и затянулся от невидимой сигареты:

— Я бы сказал, что это квазиразум. Но мастер Цейгергоффер считает иначе: он полагает, что длительное влияние большого потока силы меняет любой предмет или даже целую местность. Долгое время он (или она) впитывает в себя магию, а заодно накапливает некий объем знаний. Наконец, происходит самоосознание. И тогда у такой жизни появляется желание самостоятельно существовать, для чего она может даже предпринимать действия по контролю источника силы. Затем потребность в развитии: как экспансионной, так и эволюционной. В целом, ее поведение сложно прогнозируемо: у нее свои цели и задачи, большая часть которых магам не понятна. Но бывают случаи, когда Магия обращается к своим сторонникам (кто-то говорит, служителям) с просьбой.

Петунья невольно сглотнула и пробормотала:

— Например?

«У меня сейчас начнется фобия зеркал».

— Брось стада свои, возьми посох сей и выведи мой народ из Египта. Или начни учить всему подряд парня, чтобы он мог выдернуть меч из камня. Или слепи из глины куклу, нарисуй на ней символы и назови ее Голем, — Бааль-Шем развел руками, выражая все свое недоумение. — Для современников все это звучало, мягко говоря, дико, но что самое странное, эти призывы сработали. В итоге, заикающийся пастух вывел 12 колен из египетского рабства, поросший шерстью друид стал наставником короля, а из плохой глины и кривых символов получился самый разрушительный артефакт всех времен и народов.

— Всегда так грандиозно? — уточнила Петунья, напряжение отпускало ее.

— В масштабах не меньше страны, — подтвердил куратор.

Девушка с трудом вернулась к первоначальной теме:

— То есть в местах силы нельзя создавать подпространств?

— Можно. Более того, если и дальше собираешься заниматься магией времени, именно там и нужно тренироваться: потоки силы схожи во многом с рекой времени.

— И как? Уговаривать? — Петунья невольно улыбнулась.

— Сразу сделай табличку «шарлатанка» и не позорь мои клыки, — отмахнулся Бааль-Шем. — Вернись к основам: в основе любой рунной связки лежит?..

— Расчет, — заученно ответила она.

— Советую особое внимание обратить на мелок. Для создания пространственных лакун мастера создают особые мелки: для каждого подпространства отдельный.

Петунья представила объем задачи и ошарашено округлила глаза.

— А ты как хотела? Это самый сложный из разделов рунистики. Советую найти гения от зельеварения и подкупить его, да хотя бы натурой, чтобы он начал фонтанировать идеями по кристаллизации новых мелков. Будешь задавать параметры, а он будет подгонять составы под твои идеи. Заодно личную жизнь наладишь, — и он добродушно подмигнул.

Петунья в шоке уставилась на куратора. Тот засмеялся:

— Да ладно тебе. Уже вся Академия обсуждает, как один Принц за тобой в Хардангер ездил с инспекцией. А потом, не получив весточку о прибытии в Шаньси, проклял мастера Цейгергоффера, от чего по его телу фурункулами было написано «За небрежение о студентах».

«Это все… Снейп?»

— Не делай такие глаза. А то я испытываю желание достать твою ведомость и написать «идиотка» вместо всех отметок, — скривился вампир. — Иди уже.

Он махнул рукой, перед глазами Петуньи закружились множественные отражения призрачной фигуры, от чего она вынужденно зажмурилась. А когда открыла глаза, обнаружила себя в комнате в Хогвартсе — на пледе и безусловно телесной.

* * *

За завтраком Поттер наглядно продемонстрировал, что за неполный год разлуки его навыки общения не претерпели качественных изменений. Неспешно отрезая кусочек бекона, он доверительно вещал Блэку с таким расчетом, чтобы его слова услышала сидящая неподалеку Петунья:

— Непростое это дело — колдовать. На днях приходила Кэролайн и жаловалась, что у нее даже Протего не получается. Эти недалекие доходяги из змеиного логова верят, что все зависит от чистоты крови. А я так полагаю, дело в другом. Вот, что может наколдовать миловидная девушка: чары, трансфигурацию, руны? Ничего. У девушек другое предназначение: красота, нежность. И, напротив, у парней прекрасно получаются все чары. У мужчин вообще все работает.

В целом Петунья, конечно, не верила в равенство женщин и мужчин, предпочитая отдавать на откуп последним все хлопоты по обеспечению семьи. Но такой махровый шовинизм ее покоробил. Не сдержавшись, она едко прошептала себе под нос, впрочем, достаточно громко, чтобы парни ее услышали:

— Это только до известного возраста.

— А? — поперхнулся Поттер, сбитый с мысли. Потом повторил услышанную фразу себе под нос, осознал и ошалело уставился на Петунью. Блэк проникся быстрее и начал негромко похмыкивать. А вслед за ним и все гриффиндорцы, находившиеся в пределах слышимости. Алиса даже вынуждена была спрятать лицо в ладонях, ее плечи затряслись, и она сдавленным от сдерживаемого смеха голосом пробормотала:

— Пользуйся оказией, пока можешь, Поттер!

Взгляд Оболтуса выражал восхищение на грани с шоком, что одновременно и льстило, и раздражало.

«Черт-те что! Кто меня за язык дергал?»

* * *

Снейп молча созерцал, как девушка достает из безразмерной сумки мешочки с ингредиентами, расставляя их по огромному столу.

— Вот кстати, — обронил он вдруг, — давно хотел тебя спросить: а что ты будешь делать, когда вернешься?

— А? — увлеченная процессом Петунья недоуменно подняла голову.

— В смысле, забудешь ли свои… приключения? — опять этот вкрадчивый голос.

— Как можно забыть несколько лет жизни? — сердито дернула плечом Петунья.

Тот пожал плечами, словно не желая спорить по пустякам:

— Ты откажешься от магии, вернувшись к идеальной длине газона? Или возьмешь звучный псевдоним и начнешь писать мемуары о своих злоключениях, — он голосом выделил первую часть слова, — под видом приключенческого романа? Или станешь рисовать несложные руны по готовым схемам втихаря по ночам, а днем лицемерно уверять, что у тебя бессонница?

Невольно содрогнувшись, Петунья пожала плечами:

— Готовые схемы не предел мечтаний.

— А что предел?

Она ожидала насмешки, но нет — Снейп смотрел серьезно, испытующе.

— Создавать, творить. Что-нибудь столь же прекрасное и гармоничное, как цветущая слива, — против воли девушка вздохнула, вспоминая пронзительную красоту, увиденную в Китае.

Северус молчал, медленно водя костяшкой указательного пальца по губе.

Петунья вернулась к мешочкам.

— И как ты собираешь воплощать эту задумку? — уточнил он медленно. — Творение дело не простое, хуже ревнивой жены: конкуренции не терпит, спешки не любит.

Девушка замерла, и, упорно поджав губы, продолжила сортировку. Но Снейп не отступал, продолжая загонять в ловушку вкрадчивым голосом:

— Значит все-таки втихаря и по ночам? А если муж, не вовремя вздумает водички попить, что тогда? Изображать смущение и лунатизм? Или есть руны на стирание памяти? Этого ты хочешь? Это твоя семья, Петунья?!

Делать вид, что занята делом, уже не получалось. Она дрожала, так что руки ходили ходуном, и с трудом сдерживала слезы. Наконец, совладав с собой, тихо ответила (голос все-таки дрожал):

— Я не знаю.

— Прости? — мягко уточнил Снейп. — Повтори, я не расслышал.

— Я не знаю! — выкрикнула потерявшая над собой контроль Петунья, — Я не знаю, ты чертов одиночка! Я так скучаю по Дадли. Но при этом боюсь даже подумать, как это вернуться туда в тихий мирок: с постоянными шоу по телевизору, от которых за милю несет постановкой и лицемерием, с постоянными сплетнями о жизни не далее двух кварталов, с ежевечерними разговорами о дрелях… — Она невольно начала всхлипывать, -Ты бы только знал, как я ненавижу эти чертовы дрели! Да, я знаю, они основа благополучия моей семьи, но они же украли у меня моего Вернона, каким он был, когда мы только познакомились. Но я должна. Должна вернуться!

— Кому? — спокойно спросил Северус.

— Сыну! И еще мужу. Брачные клятвы. Слышал о таком?!

— Я даже Библию читал, — хмыкнул он. — Там еще было про то, что если тебя искушает твой глаз, вырви и его и выбрось прочь.

— Иезуитство! — отрезала Петунья, вскинувшая голову: на щеках виднелись мокрые полоски.

— Нет. Ваш брак не приведет Вас ни к чему. Ты его едва терпишь. И то, только из-за сына. Скажу тебе по секрету, как сын такого брака, — он наклонился вплотную и дыханием обжег ей щеку, — Ради сына — выкинь этот брак на помойку. Свободная и счастливая мать нужна ему намного больше мученицы во имя идеальной семьи.

Петунья смотрела на него сквозь пелену слез. Изредка, как правило, одинокими ночами, не забитыми расчетами и черчением до черных мушек перед глазами, она вспоминала свою прежнюю тихую жизнь. И вместо ностальгии и чувства потери ощущала… опустошенность. Прежний кумир, золотой телец семейного счастья, пал, и даже сын не мог наполнить пустоту пьедестала.

— Твоему сыну семнадцать? — уточнил тем временем Северус. — Я был моложе, когда потерял маму в первый раз. Тяжкий опыт. Но по мне это лучше, чем влачить унылое существование рядом с пустой оболочкой когда-то живого человека.

Поток слез грозил превысить Ниагарский водопад. Петунья ссутулилась, спрятала лицо в ладонях и перестала сдерживать рыдания. Снейп тем временем холодным истуканом замер рядом. Она вслепую шагнула к нему, и ткнулась лицом в плечо своего мучителя, своей острой и злоязыкой совести.

— Гриффиндорцы, — тоскливо потянул он, — Вечно ноют по поводу несправедливости мира. Ни в какую не желают признавать заведомую очевидность.

— Довел меня, вот и терпи, — пробормотала невнятно Петунья.

Тот скорбно вздохнул, но не отстранился.

* * *

— Зачем ты мне это рассказал? — слезный поток, наконец, прекратился, и она смогла внятно излагать.

Снейп отстранился, словно ее близость доставляла дискомфорт, и пристально посмотрел на Петунью:

— Да потому, что в Британии начинается грандиозная шахматная партия, которая силой делит всех на два враждующих лагеря. И скоро ее фигуры начнут заманивать тебя на свою сторону, уговаривая поверить в красивые идеалы, — он как-то невесело улыбнулся, — По личному опыту скажу, что если нет своей цели, легко запутаться и начать служить чуждым идеям.

«Да, мне говорили про открытие очереди на лопатки для землекопов».

— Да кому я нужна? — воскликнула она.

«Ведь не нужна же, правда?»

— Дай подумать… — деланно задумался Северус, — Единственный рунист Британии, специалист по перемещениям и наблюдению, лишенный покровителей и сильной родни. Балласт! — он развел руками, предлагая разделить свою точку зрения.

«Что-то такое про балласт уже было».

— Ты так говоришь, словно меня будут едва ли не принуждать? — потянула Петунья.

Снейп уставился на нее, как на идиотку:

— О чем ты? Подними, в конце концов, голову от своих закорючек и оглядись по сторонам. Война уже идет. Каждый день драки в коридорах, даже я не избежал дуэли. Змеи и львы дефилируют, как будто они центр мироздания, барсуки меньше чем по четверо даже в туалет не ходят! Лорд уже проставил Метки и сформировал Внутренний круг: с полгода как идут рейды.

Петунья только хлопала глазами, слушая эти откровения.

«И когда я должна была это заметить? В Китае?! Алиса и Фрэнк тоже ни о чем таком не упоминали…»

— Мог бы и написать, а не вываливать на меня все сразу, — возмутилась она.

Тот закатил глаза:

— Я тебе в каждом письме намекал…

«Ох уж эти намеки по-слизерински, когда даже отправитель не в курсе, о чем пишет!»

— Петунья, поверь мне, страусиная политика тут не поможет: все серьезно. А ты со своей головой, торчащей в песке, так и напрашиваешься на хороший пинок пониже спины.

«Да не страус я, а жираф. До меня всегда с опозданием доходит. Помнится, Лили я оплакала только пару недель спустя».

— Все-все, исправлюсь, — успокаивающе погладила парня по плечу гриффиндорка, — Давай с ингредиентами закончим, и я пойду и прилягу. Слишком много откровений для одного вечера.

На выходе им встретился Оболтус со свитой.

— Снейп, что ты за человек такой! — шутливо заявил он, но глаза метали молнии, — Как можно так с девушкой, что она выходит из класса вся в слезах?

Северус мрачно оскалился:

— Завидуй молча, Поттер! Мал ты еще, чтобы уметь утешать.

«А-а, так вот как это называется!»

Чувствуя усталую апатию, Петунья позволила довести себя до гостиной.

* * *

Там она особенно остро пожалела, что у нее нет больше своей комнаты — укромного уголка, где можно было бы забиться от всего мира подальше и всласть поплакать, жалея себя. Пришлось с максимально нейтральным выражением лица проходить в комнату, одергивать полог и прятаться за ним.

«Нормальные волшебники уже давно бы накинули чары неслышимости и спокойно ревели. А я вот дура: уже не маггл, но и далеко не маг».

Повод был и немалый. В своей излюбленной вкрадчивой манере Снейп заставил ее посмотреть на то, о чем Петунья долго запрещала себе думать: она расхотела домой. Если в самом начале ее пути в теле сестры, Петунья, не задумываясь, отдала бы всю магическую силу за такую возможность, то теперь… Даже стань она магглой вновь и потеряй возможность и дальше развивать свой рунический талант, мысль о доме не стала бы завлекательной.

Ныне ее воротило с души при мысли о том, что вместо бурной жизни, полезной работы, постоянных новых впечатлений и знаний, ее будет окружать унылое и серое болото. О нет, оно будет завернуто в красивую бумажку личного дома, вычищенного почти до стерильности, украшено видным мужем, с которым не стыдно выйти в свет, приправлено аккуратным сыном, которого ей сильно не хватало. Но такая жизнь станет медленной и размеренной, лишенной новизны и полезности. В таком состоянии, особенно на контрасте с обучением магии, легко впасть в хандру и вообще потерять стимул что-либо делать. И превратиться… ну да, ну да: «в пустую оболочку живого человека». Чертов Снейп!

И этот ее брак… Увы, с другой стороны временной пропасти в двадцать с гаком лет он перестал быть привычкой и стал тяготой. Постоянно вспоминались всякие мелочи, на которые раньше Петунья закрывала глаза: ночной храп и одышка при любом движении; неискоренимый неприятный запах изо рта. Унылое молчание в комнате, где не работает телевизор. Пустые разговоры о самых лучших дрелях в мире, о ценах и сделках. Одни и те же шутки, годами рассказываемые с неизменными интонациями. Тяжкий вздох на предложение лечь спать пораньше. Вялая плоть мужа, не ценящая ее усилий по устроенному романтическому ужину. И как результат — накопившаяся уверенность, что все дары юной влюбленности, с которыми они начинали строить совместную жизнь, были бездарно потрачены на мирские глупости, обменены на нелепые побрякушки, ярко мерцающие экранами телевизоры и многочисленные подарки Дадли, которые почти сразу ломались и сваливались укоризненной горой в детской комнате.

Если ностальгия ее и мучила, то совсем по другому Вернону: юному пытливому картежнику, сердито сопящему на ее подколку усатому парню, молодому отцу и дяде с упрямо сжатым ртом и усталыми глазами…

«И что дальше? Куда я хочу? Если назад: то возникнут проблемы с разводом, ибо наладить жизнь с Верноном я уже не смогу. Подозреваю, что он начнет звонить в приют для умалишенных, предложи я ему сходить на выставку китайской живописи или слетать чуть дальше такой прогнозируемой Старой Европы. Вдобавок, там мне почти сорок: ни особой красоты, ни спортивной подготовки. Попользованное, хоть и привычное тело. Зато все честно, все моё».

Все эти нелепые списки (слева минусы, справа плюсы, и давайте сравним, а потом осознаем, как прекрасна и удивительна наша жизнь), всегда удивляли Петунью. И вот теперь, вопреки прежнему отношению, она сподобилась к мысленному заполнению.

«А что здесь? Магическая сила, пусть и замедленная, как путь умирающей улитки. Молодость. Чудесные внешние данные, хотя веснушки немного раздражают. Своеобразное, но полезное образование. Свобода от обязательств, не считая небольшого контракта с Дамблдором. Красота! Правда в перспективе война неопределенной продолжительности, так как выходить замуж с целью увеличения поголовья Оболтусов и героически останавливать вселенское зло нелепым самопожертвованием в мои планы не входит».

Петунья задумалась. Перспективы были как-то уж слишком не равны.

«Вот только совесть моя как-то не радуется. Чужое тело, чужая сила, чужая судьба».

Так и не придя к окончательному решению, она тщательно вытерла следы слез и начала готовиться ко сну.

* * *

Примечание:

Джанджира — индийская крепость, расположенная на острове. Более двухсот лет считалась неприступной, пока неприятель, прикинувшись торговцами ликером, не проник внутрь (нечто общее с историей древнегреческой Трои). Много картинок и интересной информации: http://masterok.livejournal.com/190511.html

Витражи на зеркалах представляют собой самостоятельное направление, напр.: «Поцелуй» Климта http://www.pichome.ru/2fp или http://www.pichome.ru/2f2 Такие витражи получили вторую жизнь в эпоху шкафов-купе с унылыми зеркальными дверцами, напр., тема павлинов: http://www.pichome.ru/2fA Просто бонусом витраж по Властелину колец: http://www.pichome.ru/2fK

Бааль-Шем упоминает малоизвестные факты известных легенд. Моисей, который вывел евреев из Египта, был заикой (так что от его имени часто говорил его брат Аарон). Мерлин родился покрытым шерстью и по преданию мог превратиться в любое животное. А при создании голема использовалась необработанная глина.