Родители лучше знают (гет)

На следующее утро в голове Леголаса пели Айнур, побуждая к жизни, радости, добрым делам… А все благодаря юному эльфу, который принес завтрак. Долговязый и подвижный, он долго перекладывал тарелки с подноса на стол, выглядывая из-под копны русых волос. В итоге не выдержал и рассказал о скандале, устроенном Мирвэн. Оказывается, что Элронд и слышать не захотел о поездке в Лихолесье. Мол, там пауки и прочая дрянь.

Сколько же радости принесла эта весть! Леголас даже по Тауриэль соскучился, хоть ее ревность и отталкивала все последнее время. Но это можно понять: ей тоже тяжело.

Решив найти эллет, принц выскользнул из кровати и наскоро проглотил завтрак: яблочный пирог и какую-то жижу со вкусом овощей. Тот же эльф принес ему кувшин с теплой водой, полотенце и хотел помочь одеться, но встретил яростный отпор.

Самостоятельно облачившись в простой коричневый камзол, Леголас взялся за пояс, когда услышал стук в дверь. Она распахнулась через секунду; отец, наверное. Кто ж еще станет врываться?

Но когда он повернулся, то увидел эллет, в которой не сразу узнал Мирвэн. Все из-за черного камзола, скрывавшего колени и украшенного золотым узором в виде длинных листьев. Он не имел рукавов и обнажал белоснежную ткань нижней рубашки, а ряд пуговиц тянулся от шеи до талии. Одежда и темно-бордовые сапоги плотно облегали изящную фигуру; Леголас аж засмотрелся, сжимая в руках края пояса.

— Доброе утро. — Вежливый тон принцессы никак не сочетался с тем, что она вломилась в чужую спальню. — Я подумала, тебе наскучило сидеть во дворце.

— Наскучило?

— Да. Покатаешься со мной верхом по долине? — Она улыбнулась, и Леголас решил, что малолетку пора ставить на место.

— Мирвэн… — Он замолчал, возвращаясь к своему поясу. Пряжка тонко звенела, давя на уши: выяснять отношения совсем не хотелось. Тем более те, которых нет. — Понимаешь, я не думаю, что у нас что-то получится…

Справившись, эльф поднял глаза и наткнулся на ту же невинную улыбку:

— Хорошо.

— Хорошо? — Ее спокойствие настораживало и даже как-то задевало.

— Да, я все понимаю, не переживай. Мы едем кататься?

— Даже не знаю… Может, позже? — растерялся он, не ожидавший, что все будет так просто. — Меня отец звал, у него что-то важное…

— Тогда сообщи, когда освободишься. — Дождавшись кивка, Мирвэн попрощалась и вышла, демонстрируя длинную ленту из белого шелка, стянувшую волосы на затылке.

А Леголас так и продолжил стоять, вспоминая вчерашнюю выходку. Так ли она все поняла? А если так, то не надумала ли чего?..

Надумала. Это стало ясно буквально через несколько минут, когда в спальню пришел Трандуил. Злой — даже мантия покраснела под цвет лица, спадая на пол множеством складок. И мерцая, как языки пламени.

— Ты что вытворяешь? — рыкнул Владыка, сдвигая брови.

— Не понял…

— Хвала Эру, что я случайно встретил Мирвэн, — ага, случайно, — и подсказал ей ничего не говорить Элронду!

— Чего не говорить-то?

— Почему ты отказался поехать с ней на прогулку?!

— Я не отказывался! Я предложил позже…

— Весьма красноречиво намекая на никогда! О Валар, — одежда на груди Трандуила зашевелилась, когда он скрестил руки, — она, кажется, этого не поняла… Но что подумает Элронд, узнав, что ты пренебрегаешь его дочерью?

— Подумает, что не судьба…

— Ты видишь ее в третий раз, какая судьба?! Для этого нужно ее хотя бы узнать.

— Я не хочу ее узнавать!

— Леголас! — Владыка сделал паузу, играя желваками. — Придется хотя бы сделать вид, что хочешь. Может, из этого что и получится… Я сказал ей, что ты скоро придешь, так что торопись. Повторяю, никто не принудит тебя к браку, но если по твоей милости у нас с Элрондом испортятся отношения, я тебя не женю, а замуж выдам! — Взмахнув одеждами, он развернулся, бросая через плечо: — И только попробуй не родить!

— Вот зараза! — крикнул принц, когда отец ушел.

Тауриэль очень удивилась, когда Мирвэн пригласила их с Леголасом на конную прогулку. Удивилась и расстроилась, однако пропустить такое не могла: врага нужно подпустить поближе.

А принцесса была именно врагом, недооценивать которого было опасно. Не сказать, что красавица, однако лицо ее притягивало чистотой и нежностью. Подчеркнутая одеждой фигура казалась выточенной из мрамора, двигалась она неторопливо и изящно, как молодая кошка. Но главное достоинство скрывалось внутри.

Родители привили эллет восхищение своим родом. Мудрость отца, магия Лютиэн и Галадриэль, величие эдайн… она светилась гордостью и вела себя с достоинством. По крайней мере, большую часть времени. Но юность все же напоминала о себе: иногда Мирвэн громко смеялась, запрокидывая голову, могла съязвить или вовсе нагрубить.

Тауриэль казалось, что такое сочетание дарит принцессе таинственность. А что, если Леголас захочет ее разгадать?! Нет, нужно что-то делать, только что?

В обольщении она мало что понимала — их отношения с принцем закрутились сами собой. Другие эллет лезть не смели, боясь остаться без глаз, а тут… Мирвэн же дочь Владыки, поэтому вариант подкараулить в темном углу отпадал сразу. Оставалось лишь собственное обаяние, но его губили вспышки гнева и ревности, неожиданно сменившиеся грустью.

Тауриэль не проронила ни слова и рассматривала серые уши своей лошади. Леголас вертелся рядом, делая вид, что все хорошо. А принцесса ехала чуть впереди на гнедой кобыле и весело щебетала.

Эльфы скакали рысью вдоль сияющей реки, окруженной розовыми и сиреневыми кисточками вереска. Вокруг торчали горы, покрытые буграми и валунами. На их склонах росли деревья, издалека казавшиеся узорчатым ковром, менявшим рисунок вслед за ветром. Но стоило подъехать ближе, как из зеленой массы показались треугольники елей, растущих на вершине. Ниже их сменяли раскидистые дубы и прямые стволы буков, куда Мирвэн и привела гостей.

Склон был почти плоским из-за слоя земли, поросшей клевером. Над ним возвышались темно-розовые и красные шарики, источающие сладкий аромат и привлекающие шмелей. Те мирно жужжали, занимаясь своими делами и забавляя принцессу; она смеялась, крутилась и цеплялась за ветки, уходя все дальше, чему Леголас и Тауриэль не противились.

Взявшись за руки, они медленно шагали вперед и молчали. Эллет сердилась… на всю эту ситуацию, да и на себя, поэтому боялась ляпнуть лишнего. Принц старался развеять напряжение и гладил ее пальцы, время от времени заглядывая в глаза.

Когда лента Мирвэн уже едва мелькала впереди, он притянул Тауриэль и обнял за талию, запечатлев на виске долгий поцелуй. Она отвернулась, скрывая улыбку, но эльф заметил и тихонько засмеялся, опуская руку ниже.

— Перестань! — сказала эллет, отстраняясь. — Она недалеко ушла…

— Да ей дела до нас нет. — Обрадованный свободой Леголас не собирался терять время. Его руки тут же оказались под камзолом и сжали ягодицы, а лицо приблизилось, даря тепло.

— А если вернется? — Тауриэль отвернулась и замерла, чувствуя на щеке влажные губы.

Они широко раскрылись и скользнули к уху, лаская его частыми выдохами. Тело эльфа подалось вперед, становясь неожиданно большим, твердым… Его настойчивость стянула мышцы в животе, и эллет невольно расслабилась.

— Плевать, — шепнул Леголас и прижал ее к дереву, касаясь шеи торопливыми поцелуями.

Жар, шорох одежды, руки… все это дурманило. Тауриэль обняла его, прижала ладони к спине и накрыла лопатки, катавшиеся под одеждой. Но тревога не отпускала. Треск ветвей настораживал, мешался.

— Хватит, мы не одни! — Она так резко пихнула эльфа, что земля под ногами дернулась.

Все же это был склон. И он довольно сильно ударил эллет по спине — даже клевер не помог. Леголас упал на четвереньки прямо над ней, и раньше собрался с мыслями.

— Это знак! — Широко улыбнувшись, он выпрямился и схватил завязки на штанах Тауриэль.

— Отстань, — засмеялась она и перевернулась на живот, собираясь уползти.

Но сверху навалилась тяжесть, прижимая ее к земле и мешая двигаться. Над ухом послышался смешок, и неторопливые пальцы убрали с него волосы:

— Не уйдешь.

Трандуил изнывал от скуки; в Лихолесье жизнь кипела и бурлила, словно чайник. Помимо споров на ежедневных собраниях, во дворец постоянно прибегали стражи, доложить о новом казусе на границе. Их сменяли люди Дейла, пытавшиеся клянчить деньги в долг. Такие забавные: волосатые, закутанные в толстые меховые одежды… снизу медведи, сверху — гномы.

Последние тоже иногда кружили у тронного зала. Эребор-то они вернули, да и рабочие набежали отовсюду, но их то разместить негде, то еще что-то. А решить все это просили ужасного и ненавистного Владыку Леса. Как дети малые! И обижались так же.

Но все это становилось не важно, когда появлялась Тауриэль или еще кто из старших. Они могли ворваться ночью в спальню, в столовую, на совет, крича что-то об орках или пауках. Мир вокруг рассыпался, закручивался ураганом, оставляя только беготня и гомон.

Советники жужжали в оба уха, пока Трандуил надевал латы, иногда прямо на дворцовые одежды. Вокруг ползали слуги, завязывая понижи и снимая украшения. Звенело оружие, ржали кони, и он мчался куда-то, скрипя зубами от ярости…

После такого Ривенделл казался чуть живым доходягой. Эльфы бродили полусонные, замотанные в светлые ткани и мало чем различались. Говорили тихо и размеренно, ничему не удивлялись — на таких и ругаться не хотелось. Даже птицы щебетали еле-еле, а порывы ветра казались чем-то противоестественным.

Рядом с Элрондом было не так уныло: слуги, приходившие к нему с кипой бумаг, создавали хоть какое-то движение. Но к полудню он ушел на совет, обещав, что гостя развлечет Арвен. Такая перспектива казалось заманчивой, только эллет не спешила объявляться.

Коротая время до приезда посланника из Лихолесья, сообщавшего Трандуилу о делах, он направился в сад. Вдруг, фонтан откроет еще что-то интересное?

К сожалению, нет. Разве что появился серый узор на белом камне, да водная струя казалась невидимой, исчезая в стеблях, дрожащих на ее фоне. Она превратилась в золотое мерцание, отчего Владыка не сразу рассмотрел голубя, деловито ходившего по бортику. Сизые перья и зеленоватый отлив на шее хорошо подчеркивали скрученную бумагу на лапке, которую он принес.

Обрадованный шансом от него избавиться, голубь прыгнул на вытянутую ладонь, разрешая Трандуилу забрать письмо. Без зазрения совести, уверенный в своей правоте, эльф развернул его, удивляясь, как целый листок умудрились сложить до таких размеров? Впрочем, удивляло и содержание: ну ладно Арагорн, а Арвен-то что в нем нашла?!

Может, это груз опыта и прожитых лет мешал разглядеть в юном человеке талант обольстителя, но любовное послание заставило Владыку снисходительно улыбнуться. Какая-то куча слов про люблю, жить не могу, для которой принцесса казалась… слишком гордой. Кстати, где она?

Сворачивая письмо, Трандуил огляделся, но никого не увидел. Видимо, голубь прилетел слишком рано, или наоборот, опоздал, что сулило развлечение. Но где-то в глубине души заворочался ежик, отдаленно напоминающий совесть: вряд ли было правильно поступать так с дочерью друга… Хотя почему? Он ведь не сделает ей ничего плохого, а просто объяснит, что иногда полезно выходить из образа каменного изваяния.