Щеночек (джен)

Гарри вывалился из камина на ковер в гостиной, с трудом удержался на ногах и огляделся. Комната стала заметно чище и выглядела жилой. Тяжелые шторы, из которых он когда-то помогал изгонять докси, были раздвинуты, позволяя вечернему свету проникать сквозь большие окна. Стекла в шкафчиках были целы, а на письменном столе лежали письменные принадлежности. Кто-то не пожалел сил и навел порядок.

Почувствовав движение за спиной, он торопливо шагнул в сторону. Волдеморт вышел из камина и резким движением стряхнул пепел с рукава мантии.

— Кричер!

Появившийся эльф склонился в поклоне.

— Чего хочет господин захватчик благороднейшего и древнейшего дома Блэков?

— Отведи Поттера в свободную спальню наверху.

— Кричер отведет хозяина, хорошего хозяина, который не селится в чужих домах без приглашения. ⁽¹⁾

Не дожидаясь реакции Волдеморта, домовик схватил Гарри за руку, и они оказались в тишине и прохладе площадки верхнего этажа. Старый вытертый ковер исчез, открыв потемневший от времени паркет, начищенный до матового блеска. На двери в спальню Регулуса все еще висела подписанная от руки табличка.

Гарри перевел дыхание и устало привалился к стене.

Перед глазами как наяву встало лицо Волдеморта — так близко, что заслонило собой все. Следом показался окровавленный Хагрид, Рон, кричавший перед воротами Хогвартса, сгорбленная фигура МакГонагалл, разлетающиеся брызги крови и неподвижные тела мистера и миссис Уизли...

Гарри трясло. Он обхватил себя руками и медленно сполз по стене. Нужно было думать о побеге, но он не мог сосредоточиться. Сил не было даже удивляться тому, что его не заперли в каком-нибудь вонючем подвале.

— Хозяин Гарри не должен сидеть на полу как паршивая грязнокровка или мерзкий...

— Скажи, Кричер, что здесь произошло после моего ухода? — разлепив пересохшие губы, спросил Гарри.

— После того как хороший хозяин оставил дом, в него пришли слуги Темного Лорда и смотрели, и залазили везде, — с готовностью начал рассказывать домовик, угодливо склонившись. — А потом пришла хозяйка Белла, и Кричер так радовался, и согласился...

Он упал на пол и начал с силой биться об него головой.

— Кричер, прекрати! На что согласился?

Домовик горестно взвыл и распластался по полу у ног Гарри. В его глазах стояли слезы.

— Кричер не может рассказать хозяину Гарри. Кричер должен выполнить приказ хозяйки Беллы, — и он разрыдался так, что затряслось все тельце.

Гарри вздохнул. Он догадался, что приказ был связан с ним, и не хотел даже думать, что случится с домовиком, если приказы двух хозяев будут противоречить друг другу.

— Успокойся, Кричер, — мягко сказал он. — Я не буду отдавать тебе приказов, которые не понравились бы миссис Лестрейндж.

Гарри острожно поднялся на ноги, избегая лишней боли. Какое-то время он невидящим взглядом смотрел на свои заляпанные грязью кроссовки, а потом чуть заметно мотнул головой.

— Скажи, спальня Сириуса еще свободна?

— Хозяин Гарри хочет занять комнату своего жалкого крестного? Презренный сын своей великой матери не заслуживает такой чести, но если хозяину будет приятно...

— Я с радостью там переночую, — перебил его Гарри.

— Как будет угодно молодому хозяину.

Что-то тихо бормоча себе под нос, эльф исчез.

Стало тихо и пусто. Гарри зашел в просторную и некогда красивую спальню и лег поперек кровати, не снимая обуви. Сюда еще не дошли руки неведомых реставраторов. Стены были оклеены плакатами и маггловскими фотографиями, которыми Сириус дразнил свою семью, а между люстрой и платяным шкафом раскинулась огромная паутина.

Измученное тело наконец расслабилось, но сна не было в помине. Гарри было тошно. Оттого, что Дамблдор его предал, оттого, что переоценил, а больше всего — оттого, что не зайдет сейчас в эту комнату, не успокоит и не ничего объяснит... Оттого, что сам Поттер сейчас лежал в логове врагов и совершенно не знал, что делать дальше.

Гарри встал с кровати и подошел к окну. Через мутное и пыльное стекло были видны только круги света от редких фонарей. Он смотрел на грязные разводы и пытался осознать все произошедшее.

Хагрид, Флитвик, миссис Уизли... Все казалось настолько неправильным, невероятным, что ему даже не было больно. Гарри с трудом удавалось себя убедить в том, что это случилось на самом деле. Ясно было одно — рядом с ним не было ни Рона, ни Гермионы, и их отчаянно не хватало. Живы ли они? Скорее всего — да. Битва закончилась быстро, так что вряд ли многие успели серьезно пострадать.

Нужно увидеть их, как-нибудь связаться и вместе бежать.

Гарри было до странного все равно, что ждет его самого — пленника Пожирателей, главного врага Волдеморта. В любом случае, тот вряд ли уничтожит свой крестраж. А сейчас можно хотя бы выспаться напоследок. И искупаться.

Гарри стянул с себя грязную и изодранную мантию и прошел в ванную.

Из зеркала на него смотрел бледный и взъерошенный подросток с темной меткой на шее. Гарри какое-то время ее рассматривал, а потом осторожно коснулся пальцем. Ничего не произошло. Интересно, кто-нибудь пытался ее срезать? Волдеморт говорил, что от метки нельзя избавиться. Хотя он также говорил, что легко сможет найти через нее, а Каркаров скрывался довольно долго. Гарри напряг память, пытаясь вспомнить все, что знал о бывшем директоре Дурмстранга. Казалось, Турнир проходил тысячу лет назад, не меньше. Его тогда интересовали совсем другие вещи.

Гарри открыл стилизованные под змеек краны и, сбросив вещи, лег в быстро наполнявшуюся водой ванную. Мыться было неудобно, тело ныло от каждого движения. Измучившись вконец, он наспех вытерся собственной футболкой, вернулся в спальню и заснул, стоило лечь в кровать.

Утром Гарри проснулся от того, что кто-то пинком распахнул дверь, и та с грохотом ударила ручкой об стену. Он подскочил в кровати, поморщившись от боли во всем теле, и потянулся за очками. Беллатриса Лестрейндж вошла в спальню с бешеной ухмылкой на лице.

— Наш маленький мальчик никак не может проснуться, — издевательски протянула она низким голосом. — Когда его ждет повелитель...

И расхохоталась, наслаждаясь ошеломленным выражением лица Поттера.

— ... В столовой, — закончила она и нежно пропела, наклонившись над кроватью: — Бе-гом, Пот-тер.

Дождавшись, когда невменяемая Пожирательница выйдет из комнаты, Гарри вскочил и торопливо натянул джинсы с футболкой. Тело плохо слушалось, но адреналин заглушал боль. Неужели что-то случилось с... Если кто-то из его друзей... Он старался не давать воли паническим мыслям, сбегая по лестнице, но те упорно лезли в голову.

Центр столовой занимал большой овальный стол темного дерева, за которым пили чай Волдеморт и мадам Лестрейндж. В кресле у окна Яксли просматривал какие-то бумаги.

— Доброе утро, Гарри, — чистый и звучный голос Лорда можно было счесть доброжелательным.

Гарри выдохнул. В комнате не было ни измученных волшебников, ни толпы Пожирателей. Все было в порядке, за исключением того, что перед ним сидел человек, неоднократно пытавшийся его убить, и спокойно пил чай рядом с той, что отправила в Арку Смерти его крестного.

Волдеморт приподнял бровь в ожидании ответа. Гарри с вызовом посмотрел ему в лицо, но осекся, вспомнив, чем может обернуться ошибка в поведении.

— Доброе утро... мой Лорд, — сквозь зубы произнес он.

Волдеморта, казалось, позабавил вид пленника. Он растянул губы в улыбке и кивнул на свободное место рядом с Лестрейндж.

— Присаживайся.

При одном взгляде на еду Гарри понял, насколько голоден. После последних месяцев в лесах даже обычные тосты и каша казались сказочным угощением, но в том, чтобы есть за одним столом с Пожирателями, было что-то тошнотворное. Он встретился взглядом с Волдемортом. Тот пристально смотрел в ожидании реакции. Гарри молча сел и взял тост, готовясь к тому, что тот встанет поперек горла в подобной компании. Хлеб оказался свежим и ароматным, а сок холодным. Должно быть, он еще не проснулся, или просто мозг не справлялся с сюрреализмом происходящего.

— Гарри, ты помнишь, что я говорил перед взятием Хогвартса? Пока у тебя не начнут просить помощи напрямую, ты будешь работать с Яксли, — не дожидаясь ответа от набившего рот подростка — молодой организм взял свое, — Волдеморт продолжил: — Он введет тебя в курс дела. С остальными вопросами можешь обращаться к Белле.

Гарри взглянул на бледное лицо Лестрейндж. Она, перехватив взгляд, облизнула губы кончиком языка и подмигнула. Точно как одна ведьмочка из пошлого журнальчика, который как-то раз Рон утащил у близнецов. Гарри передернуло, и он резко повернулся к Волдеморту.

— А у кого мне спрашивать, что случилось с защитниками Хогвартса?

Яксли оторвался от своих бумаг, наблюдая за разворачивающейся сценой. Волдеморт поставил чашку на блюдце.

— Их дела будет разбирать Визенгамот, — его голос был абсолютно лишен эмоций, словно речь шла не о живых людях, которые были его врагами, а о миграции кентавров в другой части земного шара.

Мысли Гарри на мгновение смешались, затем он вспомнил свой собственный суд, и все встало на свои места. В Министерстве и до прихода Волдеморта к власти творилось не пойми что, а уж теперь... Наверняка их сразу отправят в Азкабан на откуп дементорам.

Они окажутся в худшем месте на земле, а он сидел здесь и ничего не мог сделать. В горле встал ком.

— Я могу присутствовать? — тихо спросил Гарри, стиснув попавшую под руку салфетку.

— Нет.

— Но они ни в чем не виноваты! — голос прозвучал слишком высоко и сломался на последних звуках, но Гарри моментально взял себя в руки. — Они только хотели защитить меня. Меня и наказывайте.

— Ты хочешь, чтобы я разогнал Визенгамот и единолично вершил суд, Гарри? — насмешливо усмехнулся Волдеморт. — Мне нравится ход твоих мыслей.

Лестрейндж коротко хохотнула и плеснула себе сока.

— Вы ведь можете... их спасти, — выдавил Гарри, напряженный до кончиков пальцев.

— Могу, — согласился Волдеморт и мягко спросил: — Ты ведь любишь справедливость, не так ли, Гарри?

От этой мягкости продрало холодом.

— Семнадцать лет назад всех, кто носил на руке Метку или помогал нам, отлавливали, словно бешеных книзлов. Целителей, служащих, не способных бросить даже Ступефай, женщин — абсолютно всех. Многие не продержались в Азкабане и месяца, — голос Волдеморта завораживал, вводя в подобие транса. — Знаешь, Гарри, с тех пор Визенгамот почти не изменился. Некоторые ушли, появились новые лица, но радикальных перемен не было. Разве не будет справедливым, если через тот же суд пройдут те, кто противился нынешней власти, мечтал о восстании, устраивал диверсии и даже захватил полную детей школу?

Гарри с трудом сбросил оцепенение.

— Неправда, тогда посадили далеко не всех...

— Неправда? — прошипел Волдеморт. — Ты смеешь обвинять меня во лжи, Поттер?

— Вы просто хотите от них избавиться! — отчаянно бросил Гарри, и тут же, по расширившимся зрачкам чудовища и появившейся в его руках палочке, понял, что сейчас произойдет.

— Круцио!

Голову Гарри разорвала боль, а мыщцы настолько туго обвили кости, что те были готовы треснуть. Когда кошмар кончился, он обнаружил, что лежит на полу. Рядом валялся опрокинутый им стул. Стояла оглушительная тишина.

— Некоторые из моих последователей смогли выкупить свою жизнь и свободу после первой войны, — спокойно продолжил Волдеморт. — Я не собираюсь лишать этой возможности бывших врагов. Если ты не заметил в Хогвартсе, массовые убийства не входят в мои планы.

Гарри стиснул зубы и промолчал. Он видел достаточно, чтобы понять, что Волдеморт не более чем садист и убийца, который всего лишь играет чужими жизнями перед тем, как дать волю своей жажде крови.

— Яксли, займешься им.

Тот молча кивнул.

— Белла... — тон Волдеморта смягчился, он протянул ей руку, и та с благоговением прикоснулась губами к кончикам пальцев: — Ты знаешь, что делать.

— Да, повелитель.

Волдеморт вышел, и словно стих ураган. Стало легче дышать, а весеннее солнце ярче залило комнату теплым светом. Ничего еще не кончено. Пока они живы, всегда останется надежда.

— Поттер, хватит валяться, — острый носок ботинка мадам Лестрейндж чувствительно ткнул под ребра. — У тебя есть пять минут, чтобы рассказать, как сделать тебя счастливым.

Гарри со злостью взглянул на нее, но удержал рвущиеся с языка пожелания. Второй раз подряд под Круциатус попадать не хотелось. Он медленно поднялся, морщась от боли, и отвернулся.

— Щеночка наказали, и он теперь будет дуться? — нараспев издевательски спросила Лестрейндж, шагнула вплотную и, в момент переменившись, продолжила жестким и серьезным голосом: — Поттер, Лорд решил, что из меня выйдет неплохая нянька, а я не люблю его разочаровывать. Поэтому, если вдруг ты решишь усложнить мне задачу, тебе будет плохо, — она наклонилась и прошептала прямо в ухо: — Очень плохо.

Гарри отшатнулся и с силой потер ухо, пытаясь избавиться от мерзкого ощущения.

— Так что, Потти, будем дружить?

— Мне ничего от вас не нужно! — вскинул голову Гарри.

Лестрейндж сморщилась, как от приступа головной боли, и жалобно протянула:

— Ненавижу детей... Круцио!

Гарри показалось, что глаза вот-вот лопнут от давления, а кожа очень медленно слезает с тела. Эта боль не ослепляла, а выматывала, тянула жилы и сводила с ума.

— Придумал, что тебе нужно, Потти?

Все здравые мысли вымело без следа. Ему все равно не выжить, и никого не спасти, глупо было на что-то надеяться. Гарри с трудом вдохнул и в упор посмотрел на Пожирательницу. Та насмешливо ухмылялась, накручивая локон на палец и поигрывая палочкой в другой руке. Он отчаянно надеялся, что если достаточно сильно этого захочет, то случится стихийный выброс. Круцио бы точно получилось, будь в руках палочка.

— Белл, оставь его, — раздался равнодушный голос.

К ним подошел Яксли и кинул полный пренебрежения взгляд на Гарри.

— Это, очевидно, тот случай, когда чем больше бьют, тем меньше мозгов остается. Ему пойдет на пользу пожить недельку без вещей, без конца выпрашивая клочок пергамента с чернилами, а единственные носки стирать каждый вечер.

— Ты слишком жесток, Корб, — рассмеялась Лестрейндж. — Ладно, щеночек, мамочка позаботится о тебе на свой вкус.

Забота от Пожирательницы — звучит как кошмар наяву. Беллатриса стремительно повернулась, так что длинная широкая юбка взметнулась, обнажив щиколотки, и вышла из столовой.

— Вставай, Поттер, пора за работу, — холодно сказал Яксли.

Гарри поднялся и настороженно пошел за Пожирателем. Чего от него ждать было пока не ясно. Что делать дальше, впрочем, тоже. Станут ли судить детей, школьников? Или Рона с Гермионой бросят в подвал Малфой-мэнора как раньше Луну? В любом случае, пока у Гарри развязаны руки, оставался шанс их найти и освободить. Волдеморт решил, что он станет послушно исполнять все приказы? Что ж, его ждет неприятный сюрприз. Но сначала нужно узнать, что именно случилось с друзьями, и где они сейчас.

Яксли, не оглядываясь на спутника, поднялся на второй этаж и вошел в небольшую мрачную комнату напротив гостиной. Очевидно, это был кабинет. Вдоль стен стояли высокие, до потолка, обшарпанные шкафы, за стеклянными дверцами которых тянулись ряды книг с темными провалами на месте недостающих. Массивный черный стол располагался напротив, а в углу, недалеко от входа, спряталось между шкафов бюро — небольшое, с множеством ящичков по бокам и над столешницей у стены. Всю его горизонтальную поверхность занимали угрожающе высокие стопки бумаг. На верхнем ящике недовольно топорщила перья разбуженная сова.

Яксли взмахнул палочкой, раздернув шторы и разом превратив сумрачную пещеру во вполне чистое и уютное, хоть и довольно потрепанное временем место. Он протянул печенье довольно ухнувшей сове и левитировал большую часть бумаг на другой стол.

— Поттер, твоя задача — разобрать жалобы на требующие серьезного рассмотрения, компенсации, обычных извинений и прочие. Для начала отложи вместе похожие, потом типичные случаи я поясню, — Яксли придвинул к бюро стул, сел и с прежним равнодушием добавил: — На случай, если ты еще не понял: я, как и Белла, несу за тебя ответственность и, когда ты сделаешь глупость, лично прослежу за тем, чтобы твоя грязнокровная подружка всю оставшуюся жизнь жалела о вашем знакомстве. А если вдруг до нее будет не добраться — выберу любого другого из числа близких тебе людей. Кричер!

Домовик появился с чайником и большой белой чашкой, молча поставил их рядом с бумагами перед Пожирателем и с тихим хлопком исчез.

Гарри больше всего хотелось врезать по этой невозмутимой физиономии — даже Малфой его никогда так не бесил! Стиснув зубы и кипя от негодования, он прошел через комнату и сел за стол. Вблизи оказалось, что тот огромный и весь исцарапан, а бумаг на самом деле много. Некстати вспомнилась отработка у Снейпа, когда надо было переписывать карточки с записями о нарушениях.

Решив всеми силами не выдавать своих чувств, он взял в руки один из листков. Некий Оливер Барроу аккуратно, по пунктам и с использованием довольно витиеватых и красочных выражений излагал, что он думает по поводу авроров, их словарного запаса, манер, родословной, а также умственных способностей главы Аврората и всех ответственных за проведение проверок и допросов добропорядочных граждан государства. Насколько Гарри смог понять, мистеру Барроу кто-то нагрубил.

В окно застучали. Яксли впустил сову и отвязал чье-то письмо. Гарри устроился поудобнее в продавленном кресле и потянулся за следующим листком. В конце концов, эта работа принесет пользу обычным людям, а не Пожирателям. К тому же, явно демонстрировать характер было нельзя — он не мог допустить, чтобы Гермионе причинили вред. Не так уж сложно побыть «благоразумным», чтобы усыпить их бдительность.

Другой волшебник был искренне возмущен порчей защитных чар и амулетов при обыске в его доме и требовал компенсации.

Влетели еще две совы.

Гарри продолжал читать. Главным образом ему попадались жалобы на авроров: хамство, материальный ущерб, превышение полномочий, неправомерные действия — он задержал взгляд на одной из них. Жалоба была написана ужасным языком, выдававшим участие подкованного в судебных делах человека, но смысл разобрать было можно. Авроры использовали Непростительные при обыске. В присутствии ребенка! Гарри стиснул зубы и отложил ее в сторону. Вскоре там образовалась уже целая стопочка.

Яксли снова вызвал Кричера, и тот принес новый чайник. Гарри мимоходом удивился, как можно столько пить, и присмотрелся к Пожирателю. Совы без конца сновали туда-сюда, что-то строчило Прыткопишущее Перо, а сам Яксли казался заколдованным болванчиком, который отвязывает и читает письма, отпивает чай, отправляет ответ, отпивает чай, складывает бумаги из-под Пера в папку и убирает в ящик, отпивает чай, подкладывает новые листы, отпивает чай, читает письма... Сейчас невозможно было представить, как он кого-то пытает или убивает. Обычный министерский служащий, разве что крайне работоспособный.

Гарри встряхнул головой и вернулся к своим жалобам. Постепенно возникала цельная картина: по всей стране шли обыски и задержания, велись бесконечные допросы. Люди были напуганы, но верили, что это какая-то ошибка, которую скоро исправят. Он устало потер лоб и пролистал следующие бланки. Судя по всему, жалобы никто толком не разбирал уже несколько месяцев. Видимо при новой власти никому до них не было дела.

Они работали до самого вечера, только один раз ненадолго прервавшись перекусить. Когда распахнулась дверь, за окном уже стемнело. Кабинет освещала люстра и небольшие яркие лампы над столами.

— Корб, ты еще не закопал щеночка в своей макулатуре?

Тот раздраженно дернул плечом и вручную нервно разорвал какое-то письмо на мелкие кусочки. Беллатрикс взмахнула палочкой, и те вспыхнули, мгновенно опав горсткой пепла.

— Тебе стоит проветриться, — сказала она совершенно несвойственным ей спокойным голосом без капли наигранности.

— Разумеется. За время небольшой прогулки все проблемы волшебным образом уладятся, Трэверс поумнеет, у меня появится десяток первоклассных помощников, которых не надо будет постоянно контролировать, а...

— Корб! Катись к Руквуду жаловаться на жизнь!

Яксли взмахнул палочкой, призывая черную папку, лежавшую на краю стола, и встал. По жесткому вытянутому лицу расползлась предвкушающая усмешка.

— В самом деле, пойду навещу старину Руквуда.

— Потти, сходи перекуси. Все равно от голода тебе подохнуть никто не даст.

Гарри, твердо решивший не нарываться без особых причин, молча встал, осторожно расправив затекшую спину — все тело ныло после вчерашнего. Беллатрикс задумчиво шла вдоль шкафов, разглядывая их содержимое.

— А библиотеку, видимо, вынес старый маразматик. Всегда знала, что кузен идиот, но что он настолько двинется башкой, что отдаст дом на разграбление...

— Никто его не грабил, мы просто выбросили старый хлам! — не смог не вступиться за Сириуса Гарри. Как она вообще смела говорить о крестном, о человеке, которого убила!

Пожирательница резко повернулась к нему.

— Старый хлам? Щеночек у нас совсем глупенький, раз думает, что Блэки поколениями собирали... хлам, — она с презрением выплюнула последнее слово. — Или щеночек считает идиотами всех остальных? Умненький мальчик среди глупых взрослых!

В памяти некстати всплыл медальон Слизерина, который стащил Наземникус Флетчер.

Дурацкая кличка задевала, но у Гарри хватило сил держать себя в руках. Он лишь молча вскинул подбородок, глядя прямо в искаженное от бешенства лицо.

— Скажи, Потти, и много хлама ты выкинул?

Он неожиданно вспомнил, что Сириус точно так же держал палочку — расслабив руку и чуть отведя назад плечо, будто для замаха. Кто их учил? Дружили ли они в детстве? Видимо, что-то отразилось на лице, потому что Беллатрикс неожиданно усмехнулась.

— Я позабочусь о доме, щеночек. Здесь больше не будет хозяйничать всякий сброд.

Гарри стиснул зубы, но промолчал и широким шагом вышел из кабинета, стремясь оказаться подальше от Пожирательницы.

Спускаясь вниз по лестнице, он пытался вспомнить дерево Блэков. Вроде бы Беллатрикс была на несколько лет старше Сириуса. Тот говорил, что ненавидит свою семью, но у Гарри создалось впечатление, что все несколько сложнее. Да, крестный ушел из дома и был выжжен с гобелена, но при этом он получил наследство от дяди. И не мог же Сириус всерьез ненавидеть младшего брата, даже если тот стал Пожирателем? Вряд ли Регулус был хуже Дадли.

На кухне было темно, только огонь очага давал неровный свет и отражался в висевших под потолком котелках. Вкусно пахло жареным мясом. Он впервые за день вырвался из-под надзора врагов, и только сейчас понял, как все это время был напряжен.

— Кричер!

— Чего желает хозяин Гарри?

— Еды.

Что бы ни думала Пожирательница, голодовку он устраивать вовсе не собирался.

Эльф поставил перед ним тарелку жаркого, от которого шел потрясающий аромат. Гарри быстро расправился с ним и откинулся на спинку стула, глядя, как пляшут по стенам и столу отблески пламени. Уютно потрескивали поленья. Он прикрыл глаза, наслаждаясь расходящимся по телу теплом, сытостью и покоем.

Лишь чудом не заснув на неудобном стуле, он поздно ночью поднялся наверх. В спальне Сириуса — а теперь, судя по всему, его — за день навели порядок. Паутина исчезла вместе с частью старой мебели, люстра сверкала начищенными медными рожками, а на кровати лежало новое покрывало — светло-голубое, с белыми грифончиками, большая часть которых уже спала, а остальные лениво гоняли пару золотистых снитчей, размером с их голову.

Рядом стоял новенький сундук, в котором Гарри нашел чистую одежду, несколько книг по Темной магии, колдографию молодого Сириуса, на которой тот сидел на этой самой кровати и радостно улыбался, поглаживая отполированную до блеска метлу, два флакончика зелий, подписанных от руки резким размашистым почерком «После Круциатуса» и «Заживляющее», принадлежности для письма... и маску Пожирателя Смерти.

1) Отношения между Кричером и Гарри наладились после раскрытия истории Регулуса с медальоном Слизерина.

Вернуться к тексту