Последняя битва (гет)

Констанс босиком расхаживала по своей комнате, не желая, чтобы стук ее ботинок привлек внимание окружающих и они поняли, как она нервничает. Когда учительница зельеварения была чем-то возбуждена или разгневана, она бессознательно начинала ходить взад-вперед, пытаясь сосредоточиться, или, как в данном случае, справиться со своими страхами. В учительской, как правило, думалось гораздо лучше, но там всегда кто-то был. А Сегодня Констанс определенно не хотела, чтобы ее кто-то видел. Чем меньше людей видели ее в таком уязвимом состоянии, тем лучше. Констанс знала, что была сама не своя, с тех пор как получила письмо и с ужасом думала о том, что бы о ней подумали, если бы увидели в нынешнем состоянии тихого ужаса. Она очень боялась. Констанс никогда не задумывалась о теневой стороне Высшего Магического Совета, а сейчас и вовсе осознала, что ничего об этом не знает. Если ВМС хотели кого-то получить, они добивались своего не мытьем, так катанием, и она собиралась противостоять этому. Констанс не хотела переходить на «темную сторону», как ее коллеги в шутку называли это.

Внезапно она услышала стук в главные двери замка: громкий, властный стук, который нельзя было оставить без внимания. Шум застал Констанс врасплох и она непроизвольно ахнула и напряглась, но тут же обругала себя за подобную робость. Не было никаких сомнений в том, кто на этот раз посетил замок. Констанс угрюмо обулась и покинула комнату, готовясь встретить свою судьбу.

— Я прям не знаю, — услышала Констанс ворчание миссис Тапиоки. — Такое ощущение, что сегодня это место превратилось в улицу Пикадилли. Кто-то стучит в эту дверь каждые пять минут! — Стук снова повторился, на этот раз громче, и повариха закричала: — Да вы можете подождать? Такое ощущение, что у вас там случился пожар!

Услышав этот комментарий миссис Тапиоки, Констанс мимолетно улыбнулась, радуясь, что таинственный человек все равно не сможет услышать его. Ее сердце бешено колотилось у нее в груди, и открыв тяжелую дверь, Констанс оказалась лицом к лицу с женщиной, которую направили для беседы с ней. Констанс удивленно тряхнула головой, едва веря своим глазам.

— Профессор Равенсвинг? — недоверчиво спросила она. Теперь Констанс поняла, почему имя на карточке показалось ей таким знакомым. Профессор Микаэла Равенсвинг была ее наставницей когда она училась в колледже Трех сестер. Прошло почти четверть века, а профессор выглядела почти также, как и тогда, когда Констанс видела ее в последний раз — когда профессор объявила о своем решении перейти в ВМС.

— Да, это я, Констанс, — сказала профессор Равенсвинг. — Должна признаться, я сомневалась, помните ли вы меня, ведь прошло столько времени. Двадцать лет, верно?

— Двадцать пять, — пробормотала Констанс, отходя немного в сторону, чтобы позволить женщине войти в здание.

— Вы были так молоды, так полны жизни и у вас был огромный потенциал… И вот я снова вижу вас! Я всегда знала, что у вас блестящее будущее, Констанс. Ваше решение покинуть колледж было неожиданным, но я уверена, что у вас были на то свои причины. — У Констанс действительно были причины, о которых она не рассказывала ни одной живой душе, и несмотря на свое неустойчивое положение, не собиралась говорить об этом и сейчас, после двух десятилетий молчания. — Вы, конечно, знаете, зачем я здесь, — продолжила профессор Равенсвинг, с улыбкой обращаясь к своей бывшей студентке. — Поздравляю вас с приглашением присоединиться к нам, моя дорогая! Нет необходимости выглядеть так мрачно. Назначение в Высший Магический Совет является поводом праздновать, а не скорбеть. Есть ли место, где мы можем немного поговорить?

Констанс кивнула, указывая в сторону учительской, и они пошли по коридору. У Констанс было жуткое предчувствие, что она идет навстречу своей судьбе, и ей потребовалось несколько минут, чтобы понять, что они уже пришли. Профессор Равенсвинг вопросительно смотрела на нее сквозь квадратные очки.

— Мы пойдем туда? — приветливо спросила она.

— Да, конечно… — пробормотала Констанс открывая дверь, и впуская бывшую наставницу в учительскую. Она пыталась придумать объяснение, почему не хочет вступать в ряды ВМС, но все тщательно отрепетированные за последние сутки слова вылетели из ее головы, когда Констанс встретила неожиданно знакомое лицо. Она не совсем понимала, чего ждет от представителя ВМС, но точно не ожидала, что это окажется ее бывшая учительница. Незнакомому человеку отказать было бы гораздо проще, и Констанс не придумала ничего умнее, как предложить профессору Равенсвинг чашку чая.

— Думаю, нет, — ответила на любезное предложение пожилая женщина, удобно устроившись в кресле Констанс. Сама же Констанс устроилась в кресле напротив, ожидая, когда профессор Равенсвинг начнет свою речь, решив высказать свои возражения позже.

— Итак, Констанс, — начала ведьма. — Это очень волнительный момент для нас обеих: совсем нечасто кто-то столь молодой бывает избран в Совет, не успев толком подняться по карьерной лестнице. Но у вас есть такой завидный потенциал, который может пригодиться! Именно поэтому я и здесь. Мы хотим видеть вас в наших рядах, Констанс. — Констанс не понравились слова профессора. Ей не хотелось расставаться со школой Кэкл, которая хранила множество воспоминаний. Еще Констанс насторожили эти таинственные «мы». Кем были эти «мы» и почему они хотели видеть ее в своих рядах? У нее было сильное подозрение, что эти таинственные «мы» вовсе не были заинтересованы в ее потенциале. Скорее наоборот. Констанс не озвучила эти мысли вслух и профессор Равенсвинг просто кивнула. — Сейчас, несомненно, вы чувствуете себя совершенно сбитой с толку, — продолжила профессор, не обращая внимания на молчание Констанс. — Я приехала затем, чтобы обо всем рассказать вам, и если у вас есть какие-то вопросы, то не стесняйтесь спрашивать.

Констанс чувствовала себя так, будто снова вернулась в колледж. Она не любила компании и вспомнила, почему так плохо сходилась с людьми. Страх перед новым человеком вскоре уступал место раздражению. Точно также произошло и сейчас, но она упорно молчала, позволяя женщине, сидящей напротив, продолжить. Но перед тем, как профессор Равенсвинг сказала что-то еще, Констанс показалось, что она слышит какой-то звук из угла комнаты. Она повернулась в кресле, ища его источник и ее глаза остановились на шкафу. Там была Давина: Констанс могла разглядеть ее силуэт, наблюдающий за ними сквозь запотевшее стекло. У бывшей учительницы пения хватило здравого смысла оставаться спокойной. Обычно Констанс возмущало, что кто-то подслушивает ее разговоры, но сейчас она была этому даже рада. По крайней мере был один свидетель ее разговора с представительницей ВМС. И тем не менее, сквозь призму всех своих эмоций, Констанс не могла избавиться от ощущения неправильности всей этой ситуации. Это ощущение появилось у нее с тех пор, как она получила письмо, и с тех пор увеличивалось в геометрической прогрессии.

— Все в порядке, Констанс?

Констанс повернулась обратно к профессору Равенсвинг.

— Я думала, что что-то слышала, — быстро соврала та. — Но я, видимо, ошиблась.

— Вот и хорошо. А теперь, как на счет чая? — Профессор выхватила из воздуха чайник и две фарфоровые чашки, заставив Констанс задуматься. На столе в учительской уже стоял горячий чайник, и эти действия были совершенно лишними. Профессор Равенсвинг, казалось, не обратила на это никакого внимания, разливая чай по чашкам и пододвигая одну из них заместительнице директрисы. — Теперь продолжим, — сказала она, делая глоток из своей чашки и приступая к объяснениям. — Первые несколько недель будут потрачены на более детальное знакомство с системой: в конце концов, Высший Магический Совет управляет магическим миром на протяжении почти двух тысячелетий.

Констанс разозлила уверенность профессора, что она непременно займет предложенный пост и последует за представительницей ВМС как послушная девочка, и она не была уверена, сколько еще сможет сохранять спокойствие и не сорваться. Однако она знала, что такие действия будут крайне нецелесообразными, и поэтому пока выбрала другую тактику: играть по правилам, предложенным Советом.

— А кто-нибудь отказывался от приглашения присоединиться? — спросила она, стараясь, чтобы ее тон был нейтральным и незаинтересованным.

— Моя дорогая, зачем кому-то отказываться? — улыбка профессора Равенсвинг слегка дрогнула. — Пейте свой чай, — добавила она, —, а то он остынет.

Возмущенная Констанс подвинула чашку ближе к себе, хотя и не собиралась подносить жидкость к губам. Что-то в ее бывшей наставнице было неправильным, и она не могла по-настоящему доверять этой женщине.

Именно в этот момент Давина решила заявить о своем присутствии. Шкаф затрясся, и Констанс автоматически обернулась, реагируя на шум. Дверца шкафа снова затряслась, и Давина закричала так громко, как позволяли ее старые легкие. Стуки в деревянную дверцу и крики бывшей учительницы пения слились воедино, но Констанс была уверена, что разобрала слова «Не пейте чай» и «выпустите меня». Шкаф был заперт снаружи и Констанс знала, кто это сделал. Она оглянулась, чтобы посмотреть на женщину, которая, теперь она знала это точно, была врагом. Впервые улыбка полностью сошла с лица профессора Равенсвинг.

— Ни для кого не секрет та грязная история, которую устроил Совет много лет назад, сколько бы они не отрицали это, — прорычала Констанс. — И я решила, что несмотря на их любезное предложение и лестный интерес к моему магическому потенциалу, отклонить их приглашение.

— Констанс… — начала ее бывшая репетиторша.

— Я думаю, будет лучше, если вы сейчас уедете, — продолжила Констанс сквозь стиснутые зубы. — Мое решение является окончательным. Вы можете сказать своему начальству, что я отказываюсь быть тесно связанной с магическим органом, который систематически истребляет всех, кто по их мнению угрожает их авторитету и власти.

— Констанс… — снова начала профессор Равенсвинг, и заместительница директрисы отметила, что это было сказано не раздраженным или угрожающим тоном. Голос старшей ведьмы звучал уныло. — Констанс, вы не можете отказаться от Высшего Совета.

— Почему нет? — спросила та. — Конечно, если они столь демократичны, как утверждают, то будут уважать это мое решение!

Именно тогда поведение профессора изменилось, будто кто-то невидимый одним движением руки сорвал с нее невидимую маску. Ее приветливое выражение лица стало жестким, и Констанс едва успела отразить брошенное в нее заклинание.

— Никто не отказывается от высшего совета, Констанс.

— Я отказываюсь! — крикнула заместительница директрисы, бросая ответное заклинание. Кресло профессора Равенсвинг перевернулось, и Констанс, воспользовавшись случаем, направилась к двери, периодически оглядываясь на источник возможной опасности.

Профессор Равенсвинг вскочила, показывая удивительную проворность для своего возраста и метнула в Констанс гораздо более мощное заклинание. Та успела отразить атаку, но это заставило ее потерять концентрацию. Следующее заклинание сорвалось с пальцев Констанс, как лесной пожар. На мгновение она задумалась, почему людей на улице не насторожил шум магической битвы, а потом услышала, что Мод и Амелия тщетно пытаются войти в учительскую. Конечно, если профессор Равенсвинг сумела устроить ловушку для Давины внутри шкафа, то ей ничего не стоило ей помешать другим войти в учительскую.

— Моя дорогая, — сказала профессор Равенсвинг. В ее голосе теперь звучала не тоска, а злорадство, в то время, как она обменивалась магическими ударами со своей бывшей ученицей. — Антониус будет очень разочарован!

И тогда Констанс все поняла. Антониус Альбтарум, офицер Высшего Магического Совета. «Альбтарум», в переводе с немецкого, обозначало «кошмар», также, как и «кочмар» с французского, а Антоний вполне можно было сократить до Тони… За всем этим стоял Дьявол. Констанс покачала головой, отказываясь в это верить, но выражение ее лица выдавало ее.

— Ты наконец-то сложила два и два? — спросила профессор Равенсвинг и воспользовавшись возможностью, метнула заклинание. Заклинание ударило Констанс в грудь и отправило в полет через всю учительскую, впечатав ее в стену. Перед глазами все поплыло, а кровь из разбитой головы брызнула в разные стороны. Крики Давины внезапно обрели объем и четкость. Мир вокруг вращался все быстрее и быстрее, и Констанс прикрыла глаза, понимая, что находится на грани потери сознания. Она могла разглядеть фигуру профессора, нависшую над ней, и если бы у нее не кружилась голова, Констанс бы сказала, что профессор Равенсвинг мерцает, будто применила заклинание измерения внешности. Давина в последний раз вскрикнула и потеряв сознание, глухо ударилась о дно шкафа.

— Ах, Констанс, — раздался в ушах нечеткий мужской голос. — Вот, наконец, мы и встретились. Возможно, на этот раз все будет не так… сложно. — Он поцокал. — Моя дорогая Конни, ты же знаешь, что это все для твоего же блага.

Констанс почувствовала, как кровь стынет в жилах, но больше не могла бороться с подступающей темнотой. Но погружаясь в беспамятство, она знала, что была права. Фигура перед ней поплыла, изменяя свою форму. Микаэла Равенсвинг была только раковиной. На самом деле это был Дьявол.