Ты вернул мне дом! (гет)

— Я слышала, Кейт, что вы теперь вместе, — Шоу с одобрением посмотрела на Беккетт. В кои-то минуты затишья они спустились в кафе, чтобы за чашечкой кофе непринуждённо поболтать.

— Да, это правда, но наша жизнь — совсем ничто без маленьких сложностей! — сдержанно улыбнулась Кейт. — После того, как мы пришли к сколь обоюдному, столь и непростому решению, я работаю в твоей команде. За что, собственно говоря, вам всем и благодарна.

Сказав это, Кейт явно покривила душой. Её долгожданный переезд в столицу — на самом деле приличная встряска, в особенности — для Касла, но к чести Джордан, она не стала придираться к словам. Лишь сдержанно кивнула в знак согласия.

— Отлично тебя понимаю. Пожалуй, с такими здоровыми, обоснованными амбициями ты далеко пойдёшь, но при этом как-то позабыла про то, как сложно развивались ваши отношения. Касл ждал тебя целых пять лет, и чтобы оценить степень понятного вам обоим риска, просто поставь себя на его место. Каким бы преданным, сильным и любящим человеком Рик не был, когда-нибудь он безнадёжно опустит руки, и тогда между вами, окончательно и бесповоротно, всё будет кончено.

— Не надо мрачных нот, Джордан, ведь у нас так много общего. Привычки, предпочтения, образ мыслей, традиции и всё такое разное, объединяющее нас покрепче кровных уз, — подняв глаза от изящного солнышка на кофейной пенке, Беккетт встретилась с пытливым, изучающим взглядом Шоу. Их зрительная дуэль длилась буквально доли секунды, и здраво оценив невозмутимый, благодушный вид Кейт, Джордан скептически хмыкнула.

— Серьёзно?— смахнув с жакета невидимые крошки, Шоу вольготно откинулась на спинку кресла, заложив ногу за ногу. — А ты точно в этом уверена?

Беккетт лишь упрямо поджала губы. Когда идёшь рука об руку по нелёгкому пути, да ещё и от пуль своим телом защищаешь, невольно возникает полное и безоговорочное доверие, а любые мрачные мысли отгоняешь прочь. Хотя бы потому, что между такими реалистами и доминантами, как они, просто не может быть по-другому.

— Хм, тебя уже мучают сомнения или упорствуешь по-прежнему? Тогда вот тебе мой расклад, — красивым жестом Шоу подправила отворот бежевого жакета и приветственно махнула рукой кому-то за спиной Кейт. — А я ещё два года назад тебе говорила, что совмещать в одном флаконе и маму, и крутого копа — это очень непросто. И даже больше скажу: работа и материнство — это слегка несовместимые вещи.

Тут Шоу загадочно чему-то улыбнулась. Сделав паузу, она поманила официанта мягким движением пальца, и когда тот принёс женщинам ещё пару чашек, неспеша продолжила:

— Ты и твоя кроха — это всегда неделимое целое, но твои и душа, и сердце вынуждены постоянно разрываться пополам. Пока дочка делает первые шаги, ты неистово гоняешь демонов и видишь своё чадо только в телефоне, где-то тайком, в углу, пуская слезы умиления и радости. Где бы девочку свою мороженым угостить, порадоваться её невинному лепету, да сказку на ночь рассказать, засыпая с ней в обнимку, а твой немилосердный босс, плюющий на материнские чувства, уже звонит спозаранку и требует быстрого и точного ответа. Понятно, что семья тут же задвигается на второй план, и внутренний протест просто оглушителен, но что самое поганое и самое грустное — ты не в силах это изменить. Остаются только редкие встречи, общение издалека, и радостное в трубке «Я люблю тебя, мамочка!», услышав которое, я невольно хватаюсь за грудь. Теперь моё сердце «украсил» ещё один рубец, и не думаю, что их меньше на твоём. И когда тебе всё-таки придётся выбирать, это будет одновременно и больно, и трудно и страшно. Конечно, я в курсе, что терпение и скрытность — твои отличительные черты, и что тебе мои уговоры и разубеждения, но пожалуйста, прислушайся-таки к моим словам. И к голосу разума.

— Уже всё решено, Джордан! И почему между нами должно быть всё по-другому? — быстро ответила Беккетт, но Шоу с недоверием покачала головой.

— Чем дольше живёшь на этом свете, тем чаще стремишься предостеречь друзей от фатальных ошибок, что практически неосуществимо без своевременных разговоров по душам. Вот именно поэтому, моё дружеское участие и есть одна из самых главных моих миссий. Надеюсь, тебе ещё не надоело меня слушать?

— Нет,— невозмутимо ответила Беккетт. — Ещё никто в этом деле не смог и не сможет сравниться с Каслом.

— Охотно верю, — вытянув из подставки салфетку, Джордан мягко провела ей по уголкам губ, смахивая крошки; очистила руки от жирных пятен и, скатав аккуратный шарик на свою тарелку, ободряюще улыбнулась. — И ты мне нравишься, Кейт, своим упорством, своей беззаветной преданностью нашему делу, и безразличием к лавровым венкам. Всё это так напоминает мне вылитую меня в молодости: такую же расчётливую, уравновешенную, трезво и нестандартно мыслящую; иногда упрямую, а зачастую — жёсткую и бескомпромиссную. И почти никогда — милую и домашнюю. И я тебе скажу, почему. Чтобы вложить добро в этот жестокий и непредсказуемый мир, надо выложиться на полную катушку, и уж тогда вот он — достойный результат. Это обнадёживает, закаляет и повышает самооценку, но вместе с тем — остужает сердце и огрубляет душу. И пока рядом нет любимого, а самое ласковое слово в твой адрес — это дежурное «Спасибо!» из уст твоего босса, ты — это совсем не ты. Такая, какая на самом деле есть: женственная, любящая и настоящая. И предугадывая твои мысли, я не требую от тебя сакральных жертв, — хитровато прищурив глаз, Джордан загадочно улыбнулась. — Пока ещё есть свободное время, слетай-ка ты домой. Пообщайся с друзьями, выспись, отдохни, а то стойкие круги у тебя под глазами вгоняют в уныние весь отдел. Я же постараюсь по мере возможности тебя не беспокоить. И не прячь, пожалуйста, под подушку свой телефон. Наша суровая жизнь так непредсказуема.

— Спасибо, — сдержанно поблагодарила Беккетт и отвернувшись, легонько тронула пальцем у виска. Её сердце безумно, неописуемо ликовало, но ни Шоу, ни Гилберт, ни Эйвери и никто другой не должны видеть дикого, необузданного всплеска радости в её глазах. Никто не должен усомниться в ней, и пока агент Беккетт контролирует ситуацию, к её мнению прислушиваются, ценят работоспособность, доверяют интуиции.

* * *

Попав в очередную воздушную яму, самолёт тут же пошёл на снижение, прорезая густую пелену облаков: с обеда в Яблоке обещали дождь. Ненавязчиво загорелось табло, ему вежливо вторил предупреждающий говорок стюардессы. Пассажиры сухо защёлкали пряжками ремней, а Беккетт, устроившись поудобнее, снова посмотрела на кольцо. Искрясь десятками безупречных граней, оно сидело на пальце, как влитое. И как это только Касл угадал его размер? Неужели дотошно и по-тихому снял с неё мерку? Если только во время сна… А что, Касл как раз и мог! Представив себе эту картинку, Беккетт понимающе усмехнулась. Такой заботливый, любящий и проницательный, всегда чётко знающий, что конкретно ей нужно. И вот теперь, после четырёхмесячной разлуки, она летела к нему, на три счастливых и упоительных дня.

«Спасибо, Рик!» — довольная, мягкая улыбка скрасила её губы. Поворачивая кисть то так, то сяк, Кейт с восхищением осматривала украшение. Прекрасный подарок, что ни говори. Как символ чистоты его помыслов и знак вечной преданности. Ну и, конечно же, долгой и беззаветной любви.

Когда Касл открылся ей, то выглядел как мистер Серьёзность, что и радовало, и пугало одновременно. На миг даже показалось, что от неё, за все её многолетние выкрутасы, избавляются вот таким вот «изуверским» способом, но… искренность Рика не знала границ. Его уверенные, без суеты жесты, выражение лица и такие простые, понятные слова мигом рассеяли её опасения, но без твёрдых условностей, конечно же, не обошлось: карьера, карьера и ещё раз карьера. В столице, в федеральной службе, пусть с недолгим, но расставанием.

Ответом было глубокий и разочарованный вздох Касла, но выбор Беккетт он принял без упрёков и обид. Только лицом сильнее посерел и тоскливо сжал губы. Нежно так взяв любимую за руку, мягко перецеловал костяшки её пальцев, поглядывая в её лицо грустно, но с надеждой. Помявшись, коротко спросил:

— Мы ещё увидимся?

И обрадовался радостному блеску в её глазах. А потом был шикарный вечер с вином, свечами, и безраздельным посвящением друг другу. Внутри неё смешалось всё и сразу: сознательная покорность, неистребимое физическое желание, любовь до самозабвения, и конечно же безграничное счастье. Вот только одно единственное мучило её и тревожило: слова, которые нужно было сказать, но почему-то не получалось. Хоть и очень этого хотелось.

После безумных, приятно утомляющих ласк Касл отключился первым, держа её ладонь в своей руке, а она… С нежностью смотря в его спокойное, раскрасневшееся лицо, оглаживала, ласкала, целовала везде, где только могла, сохраняя память о нём в себе, в своих ощущениях. И жаждала от него того же, потому что по-другому и быть не могло. Вот он, Касл, рядом с ней, такой понятный, родной, любимый, с открытой, отзывчивой душой, так почему же её упорно давит ощущение, что любые слова будут звучать, как неуместное и запоздалое оправдание, а её отъезд выглядит как предательское, малодушное бегство? Ну почему же так, раз всё известно наперёд, и обратного пути уже нет?

От этих грустных, навязчивых мыслей защипало глаза, и она тихонько ускользнула в ванную. Мощные контрастные струи больно стегали обнажённые плечи и спину, но, чувствуя в себе жуткую, переполняющую её боль, Беккетт долго-долго стояла, уткнувшись лбом в скользкий матовый пластик. Такие страдания ничем нельзя залечить, их можно только приглушить и, давясь горькими слёзами, Кейт выкручивала горячую воду до тех пор, пока совсем не замерзла.

Клацая зубами, покинула кабинку, резкими, судорожными взмахами полотенца удалила влагу с тела и выскользнула из ванны. Пока добралась до спальни, покрылась мурашками с головы до пят. Подлезла с облегчением под одеяло, прильнула к горячему боку Касла, прижала коленом его бёдра и опустила щеку на грудь. От холодящих прикосновений Рик невольно заворочался, промычав что-то невнятное. Когда её дыхание коснулось его груди, приоткрыл один глаз, сонно, тягуче так улыбнулся и негромко пробормотал, обняв её за плечи:

— О, ко мне пришла миссис Клаус! Весьма странновато выглядит, но я-то уж подумал, что по уши влюбился в такую по-африкански знойную леди. Я случайно ничего не перепутал?

— Ты просто не заметил, как сменился мой имидж, — промурлыкала Беккетт, устраиваясь поудобнее под его большой мягкой рукой, — ещё скажи, что тебе не нравится!

Но Касл уже практически отключился, вымолвив напоследок:

— Нравится… Ведь я отдал тебе и душу, и тело, — затем прошептал неразборчиво, словно не хотел, чтоб его услышали, — и жизнь отдам, если надо будет. Всегда!

«Господи, Касл!» — от таких откровений чувствуешь себя распоследней сукой, и остается только с до боли закушенной губой заново скрыться в себе.

А наутро был гулкий аэропорт, и скромное прощание, и маленький лучик надежды, и гнетущая боль в его глазах. Напоследок Рик задержал руку Кейт в своей, но она кратко поцеловала его в губы, затем мягко, но непреклонно высвободилась и зашагала на посадку. Касл же так пристально, жгуче смотрел ей вслед, что по телу Кейт забегал нервный озноб, а в горле пересохло, как в заброшенном колодце. Помогла, да и то лишь ненадолго, бутылка газированной воды, взятая у стюардессы.

Во время полёта кольцо было на ней, но она сняла его перед посадкой, так как не хотела, чтобы все думали, что её связь станет для карьеры непреодолимой помехой. А дальше Кейт закрутило, завертело, словно в вихре торнадо, сокрушившего побережье — новые коллеги, новые обязанности и новая машина, новая съёмная квартира, так непохожая на её собственную, и новые, доселе невиданные, технические средства. Даже кофемашина была крупнее и круче, чем у Касла.

Она погрузилась в работу с головой, как когда-то давно, в начале полицейской карьеры, и сил едва хватало, чтобы доползти до кровати. И так повторялось изо дня в день, почти без перерывов и выходных. Подозревая сильную занятость любимой, Касл звонил не каждый день. Чаще присылал сообщения с прикольными текстами и картинками, в меру скрашивая её тяжёлые будни. Кейт старалась по-возможности отвечать, но потом стала всё реже и реже, уверяя себя, что в любом случае её поймут и не осудят. Конечно, Беккетт радовали мощные, уверенно открывавшиеся перед ней перспективы, однако за год с Каслом что-то в ней явно сдвинулось. Оно мучило короткими, но тягостными воспоминаниями, иногда являясь во сне мучительными видениями. Иногда беспричинно накатывала жуткая, непонятная, без особых на то причин тревога, понуждая спрятаться подальше ото всех. И тогда, скрепя сердце, Беккетт находила всему объяснение. Проще сказать, она волновалась, втайне ото всех и самой себя.

И вот, наконец-то, она, Беккетт стоит у дверей его лофта, даже не предупредив, и просто стучит в дверь, как когда-то тогда.

Открыла Марта. Обрадовалась несказанно, обняла крепко-крепко и крикнула сына. Тот выскочил из кабинета, заключил в объятия, зацеловал, закружил, затем потащил за стол.

Пока готовился скоротечный ужин, Рик радостно делился творческими планами и успехами Алексис, новыми постановками мамы и новейшей серией комиксов, а она, отвечая скромными кивками головы, жадно, глазами утоляла скуку по нему и его лофту. Будто в первый раз видела.

Всё вокруг было неизменно, как и после её отъезда, кроме… кроме одного. Кроме самого хозяина. Его короткие, мальчишеские вихры заметно поседели, в уголках глаз добавилось морщинок, и только неповторимая синева взгляда искрила прежним юношеским задором и неуёмной энергией.

Он был рад. Необычайно рад, стремясь преугадать каждый взлёт её бровей, неприметные жесты, и загадочные взгляды. Касл был просто «Мистер Обожание», и Беккетт снова обожгло мимолётной досадой от того, что там, за сотни километров от неподражаемого хозяина сего лофта так и не появилось того, что обычно называется коротким и ёмким словом «Дом».

Не пахло по утрам свежим, ароматным кофе и аппетитными блинчиками. Не тянулся в спальне тонкий шлейф дорогой мужской косметики, и по утрам будили её не настойчивые, жаркие поцелуи, а пронзительный писк электронного будильника. И не было его махрового халата, в который она обожала кутаться с ногами после душа, чтобы потом расположиться на диване и его коленях перед очередным киномарафоном. И не было той самой рубашки, ставшей символом их воссоединения. Как бы в неё поскорее облачиться?

Кейт просительно скосила глаза на Марту, а та, лишь пригубив вина, хитро подмигнула ей и выпорхнула в прихожую. Наступал её, Беккетт, черёд, и теперь она с Касла ни за что не слезет. Поэтому, извинившись, Кейт незаметно ускользнула и вернулась уже в образе прекрасной, полуобнажённой нимфы.

Касл ждал чего-то подобного, но слова застряли у него в горле, а серебряная лопатка для блинчиков с жалким звуком брякнулась на пол. Секунду Рик смотрел на улыбающуюся Кейт, словно не верил своим глазам, но когда протянул руки, она протянула свои.

Их долгожданное сближение наконец-то состоялось и было скоротечным, мощным, по-звериному безумным. И когда она просто захлёбывалась от счастья, не нужны были никакие слова. Но от помощи Касл никогда не отказался бы, и в четыре руки, смеясь и подтрунивая, они быстро собрали ошмётки пищи и битую посуду. Потом Беккетт перекочевала в душ, и пока Касл готовил, млела под горячими струями, подставляя под них разгоряченную спину и чувствительную к прикосновениям грудь.

Внезапно отодвинулась занавеска, и его рука мягко подала ей кружку кофе.

— Извини, но это пока всё. И никогда не ешь блинчики под рукотворным водопадом, они теряют свою форму и вгоняют в конфуз повара.

Сделав шажок из-под водяного шатра, она взяла кружку в руки и поднесла её к губам.

«Латте! С сердечком! И ванильный аромат!»

— Господи! Ты всё также невыносим, Касл!

— Наоборот, меня вполне можно вытерпеть, потому что отлично понимаю фразу «сойти на полпути».

В его словах сквозили явный намёк и укор, и она нахмурилась, потому что не хотела ворошить прошлое. Когда всё уже однозначно решено, и самое важное сейчас — это карьера, прекрасные перспективы, надо просто дать ей время. Такой шанс выпадает далеко не каждому, а ведь Рик всегда умел её ждать.

— Всегда….— Кейт произнесла это достаточно громко и совсем неожиданно для себя. Касл даже шторку удивленно отдёрнул.

— Эй, ты что-то сказала?

— Просто я хотела сказать, что твой кофе всегда вовремя, — Беккетт снова уткнулась в кружку, радуясь, что курившийся в ванной парок скрыл её смущение. — Если честно, столичный напиток отличается от местного вкусом и крепостью.

— Ха, и не только этим, — сквозь влажную пелену испарины в глазах Рика угадывалась лукавинка. Он принял пустую чашку, описав свободной рукой воздушную синусоиду.— Только местный кофе готовится эксклюзивно, а столичный — для массового потребления. Ещё чашку?

— Нет, спасибо, — Беккетт прикрыла воду и склонила голову, отжимая влагу с отяжелевших прядей. — Там нет ничего посущественнее?

— Что, ты хочешь повторить это прямо здесь? Тут столько пара, что ничего не видно!

— Для этого дела не нужны глаза, встреча состоится в другом ключе, — и потянулась рукой к его боксерам, но Касл выхватил из-за спины махровое полотенце и повесил его на её запястье. — Я жду тебя.

Рик бесшумно выскочил наружу, а ей опять овладело безудержное нетерпение, от жуткой скуки, которую не мог утолить никакой скоротечный секс. Впереди их ждало бурное, хоть и недолгое, любовное безумие, от которого мелко трепетали кончики пальцев и так тягостно, так знакомо и сладко ныло внизу живота. Спасибо прозорливой Марте, оставившей их на три целых, безумно коротких, и одновременно три долгих дня.

Беккетт накинула халат, сунула ноги в тапочки и прошмыгнула в спальную. Касл уже терпеливо ждал её, влюблённый и предусмотрительный, со свечами, шампанским и нерастраченной нежностью в глазах. Когда Кейт осторожно присела на край кровати и, осторожно приняв бокал, сделала короткий глоток, Касл чуть склонил голову, и пристально глядя глаза в глаза, негромко поинтересовался:

— Тебе и правда, дали трое суток? Это не выдумки? Я хочу быть уверен!

— У нас всё точно, Касл: трехдневный беспредел во всей своей красе! — сдержанно улыбнулась Беккетт и честно выдержала его пристальный взгляд. Ведь ей нельзя обмануть его надежды, раз это Касл, добившийся, несмотря ни на что, её руки и сердца. Заслуживший нелёгкое право подносить ей кофе, по поводу и просто так терпеть её капризы и непринятие, самоистязание и стойкое желание отгородиться, уйти от себя самой. Теперь их объединяло доверие.

Шампанское они допили в полной тишине. Не теряя зрительного контакта, отправили бокалы на тумбочку, и Рик, протянув ей руку и легонько поманив пальцами, совершенно серьёзно спросил:

— Ты обещаешь мне это, Кейт?

— Да! — уверенно ответила она, но внутри всё предательски сжалось. А вдруг она всё же ошибается?

Об этом совсем не хотелось думать, только о нём и о них. Кейт даже не заметила, как её губа сама собой очутилась между сжатыми зубами, но Касл уже мягко, но настойчиво потянул любимую на себя. Такую податливую, тёплую, вкусно пахнущую шампунем и его обожаемой вишней, нырнул рукой под халат, провел по груди и скользнул по телу к бёдрам, нащупывая сокровенное. Наступила пора утоления стойкой любовной «жажды».