Rehab для Темного Лорда (гет)

Утром за завтраком Том в присутствии сэра Гектора снял с Гермионы Непреложный обет, оставив свое обещание в силе, потому как не мог «надеяться на собственную сдержанность». Гермиона пребывала в легком шоке от этого аттракциона невиданной щедрости и предусмотрительности.

Хотя ее ждали обещанные Томом авгиевы конюшни в Министерстве, Гермиона, разумеется, первым делом отправила запрос на свидание с Гарри главе отдела магического правопорядка Хестону Уильямсону, бывшему мракоборцу, которого назначили на место ушедшего в отставку Кингсли. Уильямсон с недоверием отнесся к желанию Гермионы встретиться с подозреваемым, но, так как видимых нарушений в процедуре не было, ее проводили в допросную, где заранее подготовили и накрыли тканью Омут Памяти.

Ожидание было волнительно. Гермиона ерзала на стуле и теребила края рукавов платья. Создавалось ощущение, будто это она здесь в качестве подозреваемого. Мысли вихрем носились в голове, заготовленные фразы перемешались в какую-то ахинею. Гермиона пожалела, что не выпила успокаивающего зелья, как советовал сэр Гектор, заметивший этот мандраж с самого утра. Когда лязгнула входная дверь, она сделала глубокий вдох и постаралась очистить сознание, чтобы не испортить все с первой фразы.

Гарри выглядел бледновато, но довольно бодро. Он был в маггловской одежде, в которой его арестовали. Он бегло изучил обстановку и застыл, когда узнал Гермиону.

— Здравствуй, Гарри, — Гермиона надеялась, что ему понадобится некоторое время на осознание ее присутствия, у нее будет возможность сообразить, как правильно построить разговор. Это в любом случае было нелегкой задачей.

— Я думал, что убил тебя, — хрипло сказал Гарри. Лицо исказила неприятная гримаса.

— Разочарован? — такая реакция задела Гермиону, она не удержалась от колкости.

— Что за ерунду ты несешь? — огрызнулся он. — Тебя не должно было быть там!

— Но я была. И маленькая девочка тоже, — разговор уходил совершенно не в ту сторону, это было больше похоже на вечные разборки с ним и Роном. Она как обычно отчитывала своего непутевого друга за необдуманные поступки.

— Этого не должно было случиться, — насупился Гарри. Очевидно, он пытался успокоить себя именно таким аргументом.

— Гарри, на нашем месте мог оказаться любой другой маг! Вы не думали о последствиях.

— А ты думала? — зло зашипел Гарри. — Я страдал два года, не понимая отчего. Может сейчас ты наберешься смелости сказать мне правду? Это он? Риддл?

Гермиона сцепила руки. Момент настал. Странное чувство: после долгого времени иметь возможность выразиться свободно. Не щадя психику друга, не стесняясь собственного выбора, не находясь под угрозой отката.

— Он. Или ты собирался убить человека, не будучи полностью уверен?

Гарри вздрогнул, словно втайне надеялся на другой ответ.

— И ты помогаешь ему, потому что… почему, Гермиона? Это же Волдеморт!

Волнение было так велико, что она не сразу смогла ответить, хотя заранее репетировала свою защитную речь.

— Это долгая история Гарри. Чтобы понять почему, попробуй взглянуть на случившееся моими глазами.

Она стянула маскирующую ткань с Омута Памяти.

— Зачем это? Разве слов недостаточно? — раздраженно произнес Гарри. — Или ты считаешь, я не достоин честного признания?

— Знаешь, в таких сложных ситуациях я предпочитаю проверенные методы. Например, профессора Снейпа это убедило. Не знаю, насколько он смирился с действительностью, но он продолжает жить и не пытается жертвовать своей жизнью и жизнью других ради мести. А в плане упрямства вы с ним поразительно похожи.

Гарри пошатнулся и опустился на стул, его лицо выражало крайнюю степень изумления.

— Снейп?! Но ведь он…

— Я ни слова не скажу тебе о Снейпе, пока ты не посмотришь мои воспоминания.

Гарри насупился, но кивнул.

Гермиона вытаскивала нить за нитью из головы, сосредотачиваясь перед каждым воспоминанием. Гарри скептически смотрел на нее. Это раздражало, поэтому вступление к просмотру она начала в форме отповеди. Довольно мелочно, причем Гермиона не получила никакого удовольствия, ей просто необходимо было высказаться.

— Знаешь, по большому счету, это все случилось из-за тебя.

Гарри вспыхнул, однако стиснул зубы и слушал, зло посверкивая своими зелеными глазами.

— Ты лечился в Мунго, а я от полнейшего безденежья устроилась туда работать, а потом встретила Тома. Посмотришь, это было довольно забавно, если подумать.

— Забавно? — вскинулся Гарри. — Кажется, единственная моя вина в том, что не заметил, как у тебя тоже поехала крыша!

— Возможно, — пожала плечами Гермиона. — Но фактически Тому удалось воскреснуть потому, что ты где попало разбрасываешь Дары Смерти…

— Что ты хочешь этим доказать? — прищурившись спросил Гарри. — Переложить вину?

— Вовсе нет, — горько улыбнулась Гермиона. — Мне потребовалось побывать за Гранью, чтобы понять одну простую вещь. Мы пытались делать все, что в наших силах. Что считали правильным. И каждый теперь пожинает свои последствия. И только нам решать, принять их, или сойти с ума в отрицании, — она отправила последнюю нить воспоминаний в чашу Омута. — Посмотри теперь моими глазами. Вперед.

Гарри взлохматил ладонью волосы, а потом окунул лицо в Омут. Гермиона не последовала за ним. Но ожидание в бездействии свело бы ее с ума. Она устроилась за столом, достала книгу из сумочки и погрузилась в чтение. Сначала буквы плясали от волнения перед глазами, но потом все пришло в норму, и время остановилось.

Гарри вынырнул из Омута, сделал пару шагов и опустился на стул напротив. Его тело подрагивало от долгого напряжения. Взгляд был нечитаем. Он будто столкнулся с тем, чему не мог подобрать названия.

— Ты с ним? — хрипло спросил он. Можно было не уточнять, что он имеет ввиду. Гермиона не доставала из памяти никаких подробностей своей личной жизни, но по некоторым сценам можно было сделать такой вывод. Гарри его сделал.

— Серьезно, Гарри? Это все, что тебя сейчас заботит? За последние два года мой мир перевернулся с ног на голову, а тебя волнует только моя личная жизнь? Если ты так заинтересован, я вытащу и эти воспоминания! — Гермиона завелась ни на шутку.

Гарри отпрянул от ее напора.

— Ладно, — он примирительно выставил вперед ладони. — Это твое дело, хотя это и отвратительно.

Гермионе было крайне неприятно слышать это. Конечно, на большее она и не надеялась. Рон бы отреагировал гораздо хуже.

— Значит, Руквуд воскресил Снейпа и Тонкс… — как бы подводил итоги увиденного Гарри. — А потом Риддла… — его глаза зажглись надеждой: — Сириус?

Гермиона вздохнула и отрицательно покачала головой.

— Нужно тело, Гарри… От Сириуса не осталось ничего. И это не так просто для самого воскрешаемого. Ты видел, Тонкс и Снейп поначалу были не в себе, да и сейчас они порой не похожи на себя прежних.

— Ремус?

— Возможно, — уклончиво ответила Гермиона. — Я не знаю, вправе ли распоряжаться этим. Мне самой, не далее как вчера, довелось быть в каком-то плане воскрешенной… Я до сих пор не поняла, вернулась ли полностью. Даже палочкой пользуюсь с опаской. Моего опыта для таких решений недостаточно.

— Ну конечно, теперь Риддл решает за тебя. Ты явно разучилась думать головой. Другое место в приоритете, — ядовито выплюнул Гарри.

Гермиона внутренне сжалась. Она готовилась к нападкам, однако не думала, что будет настолько больно. Больше не хотелось это выслушивать. Только не от Гарри.

— Теперь ты знаешь все. Сейчас я оставлю тебя на час-другой, чтобы ты переварил это. Сюда никто не будет заходить. Потом я вернусь с Томом. Он изложит варианты дальнейшего развития событий. Как ни крути, вам придется договориться. Подумай, Гарри, чего бы тебе хотелось. Ну, кроме того, чтобы мы с ним горели в аду…

Гермиона развернулась и вышла, не дожидаясь ответа. За ее спиной повисло гробовое молчание.

После такого напряженного разговора она увлеченно разгребала бумаги на своем столе и объясняла новому помощнику Эштону Кресвеллу — сыну погибшего во время последней войны начальника Отдела по связям с гоблинами — который заменял ее в период отсутствия, как эффективнее сортировать почту и заполнять недельное расписание Министра. Парень был высокого мнения о себе и его явно коробило подчиняться девчонке, но Гермионе было некогда обращать внимание на эти шовинистические закиды.

Когда Том вышел из своего кабинета и кивком показал ей на часы, она поняла, что прошло уже три часа. Гарри все еще сидел в допросной, а она даже не позаботилась о воде и перекусе.

— Идем, — позвал ее Том. — Покончим с этим…

Перед допросной на Гермиону будто наслали неумелое ватноножное заклятие. Она еле шла, и Том подхватил ее под руку.

— Взбодрись, — приказал он. — Как бы тебе сейчас не пришлось защищать своего драгоценного Поттера, если он меня выбесит.

Это определенно помогло. В допросную Гермиона зашла первая, будто закрывая двух давних врагов друг от друга. Гарри зло сверкал глазами, сидя за столом. Его руки, стиснутые в кулаках, лежали на столе, будто прикованные.

— Гарри Поттер, — с характерной волдемортовской интонацией прошипел Том. — Вот ты и попался!

Гермиона бессильно провела рукой по лицу. Более неудачного начала беседы представить было сложно.

— Том, это абсолютно не весело! — Гермиона топнула ногой. — Как мы сможем о чем-то договориться, если вы накаляете обстановку?

— Ты ужасная зануда, Гермиона! Я ведь годами мечтал об этом. Он, между прочим, хотел меня убить. Может быть я вообще не хочу ни о чем договариваться. Давай почистим ему память, пусть думает, что я его давний добрый друг!

На Гарри не было лица.

— Лучше сразу убейте.

— Я бы с радостью, да вот твоя подруга не разрешает, — посетовал Темный Лорд. — Так что, я все же склоняюсь к чистке мозгов.

— Том! Мы об этом не договаривались! Так не честно! Если вы это сделаете… — Гермиона ударила его кулаком в грудь. Она не произнесла угрозу до конца, но была уверена, что он понял. Она бы никогда не смогла полюбить человека, который поступит настолько бесчестно с ее другом. Это она пыталась сказать ему взглядом.

Том провел рукой по ее волосам и легко коснулся губами лба.

— Да, да. Ты определенно страшна в гневе, Гермиона. Ладно, Поттер, мне достаточно будет Непреложного Обета — не вредить мне и моей семье, ни лично, ни опосредованно. Ну и хранить в тайне мое имя.

— Согласен, — ответил после долгой паузы Гарри, в его голосе звучала боль. Сейчас он предавал все свои прежние принципы.

— Суда в любом случае не избежать, — продолжил Том. — Слишком громкое было дело. Гермиона, ты предлагала решение?

— Гарри, придется вызвать в суд целителя Блишвика. Он даст показания, что ты был не в себе, предъявит документы, что ты уже обращался в Мунго. Возможно тебе назначат какое-то лечение. Но потом ты будешь волен делать все, что захочешь.

— Я был бы рад, если бы ты свалил куда-нибудь подальше, как Северус, — вставил свои пять кнатов Том.

— Я сам буду рад больше не видеть твою мерзкую рожу, — огрызнулся Гарри.

Том покачал головой.

— Магглы ужасно воспитали тебя, Гарри Поттер.

— Меня тоже воспитали магглы, — встряла Гермиона.

— Кстати, когда мы поедем знакомиться с твоими родными? — елейно спросил Том. — В газетах уже строят предположения, а в Министерстве шепчутся по всем углам. Будет неправильно, если мистер и миссис Грейнджер узнают о нашей свадьбе постфактум.

— Какой к дементорам свадьбе?! Сегодня что, день дурака? Хватит шуток, Том! — Гермиона была вне себя от негодования. Ну почему нужно все это устраивать на глазах у Гарри? Чтобы напоследок измучить его?

— Слушайте, давайте я уже произнесу этот треклятый Обет и отправлюсь в свою камеру? А? — для Гарри это все было уже слишком. — Еще немного подробностей из вашей личной жизни, и я соглашусь на Обливиэйт…

— Возьмитесь за руки, — торопливо подсказала Гермиона, пока Том не ухватился за эту идею.

Она молчала всю дорогу до приемной Министра. Все вроде бы шло по плану, но на сердце было тяжело. Том шел впереди. Когда она остановилась у своего стола, он позвал ее в свой кабинет.

— Я жду, — сказал он, едва за ними закрылась дверь, скрывая от любопытных глаз Эштона Кресвелла.

— Чего? — угрюмо спросила она.

— Ты злишься на меня. Так выскажи все, — предложил Том.

— Зачем нужно было устраивать этот жестокий спектакль? Мы же договорились заранее, что обсудим варианты с Гарри!

— Он ненавидит меня. Он ничего не стал бы обсуждать. Его нужно было подтолкнуть к единственно возможному решению. Хотя меня действительно устроил бы Обливиэйт или Азкабан… И ты так пламенно сердишься. В тебе столько скрытой страсти. Ты напоминаешь мне…

— Замолчите! — Гермиона отвернулась, дрожа от негодования. — Я не Беллатриса!

— Разумеется нет! — Том рассмеялся и обнял ее за плечи. — Ты — отважная львица Гриффиндора. И если бы под дверью сейчас не сидел этот балбес, я с удовольствием подставился бы под твои клыки и коготки.

— Почему вы все сводите к сексу? — у Гермионы пылали щеки. Прежде она никогда не говорила с Томом ни о чем подобном, несмотря на близость их отношений.

— Потому что я скучал по тебе, Гермиона, — шепнул он, касаясь губами чувствительной кожи на шее. — Я вернул тебя не потому, что мне нужен толковый секретарь. Мне нужна ты. Вся. В любое время дня и ночи я должен знать, что ты моя.

— Я никуда от вас не денусь, — медленно проговорила Гермиона. Ее сердце отчаянно билось. — Вы мне спокойно умереть не дали.

— Даже смерть не разлучит нас, — хмыкнул Том, кусая ее за мочку уха. — Я не стану ждать вечера. Оборотень задери этого кретина Кресвелла. Если он сунется сюда, я выжгу ему мозги. Надеюсь, ты не успела и его причислить к бесконечному множеству своих друзей?

— Не успела, — выдохнула Гермиона, с некоторым сожалением выворачиваясь из его объятий. — Но придется подождать вечера. Осталась минута до начала заседания Визенгамота.

Когда она, поправляя прическу, пошла к выходу, то слышала, как Том вполголоса бубнил что-то про отставку.

* * *

На следующий день в обеденный перерыв Гермиона отправилась в Мунго. Ей нужно было заручиться поддержкой Алджернона Блишвика. Бывший начальник чуть не расплакался, увидев ее в добром здравии. Они обменялись приветствиями.

— Два дня назад, когда ты очнулась, у меня был выходной, я даже не успел добраться сюда, так быстро ты исчезла. Целитель Сепсис до сих пор не может понять, что вдруг заставило тебя очнуться.

— Меня всего лишь вызвали на работу, — пошутила Гермиона.

Блишвик сначала улыбнулся, но тут же его лицо приняло печальное выражение.

— Прости меня, Гермиона. Это я во всем виноват! Кажется, я снова выписал Гарри слишком рано.

Конечно Гермионе полагалось его разуверить и утешить, но для пользы дела так поступать было недальновидно. Блишвик обязан чувствовать себя виноватым, чтобы Визенгамот и вся общественность поверили в невиновность Гарри и его рецидив. Выступление уважаемого целителя на суде должно быть крайне эмоциональным.

— Рано, — с трагическим выражением лица согласилась Гермиона, чувствуя себя полнейшей стервой. — Поэтому я простила его и хочу ему помочь. И без вас это абсолютно невозможно.

Блишвик ухватился за идею спасти Гарри Поттера от Азкабана. Он готов был признаться в халатности, едва ли не взять всю вину на себя, но Гермиона заверила его, что такой жертвы не потребуется. Когда она уходила, Блишвик уже начинал составлять план своего выступления в Визенгамоте.

Заседание назначили через неделю. Этого времени целителю должно было хватить, чтобы вместе с нанятым Гермионой адвокатом составить стратегию защиты. Она держала руку на пульсе — проверяла наработки, следила за тем, чтобы содержание Гарри под стражей было приемлемым, искала других свидетелей его болезненного состояния двухлетней давности.

Друг не простил ее, хотя огрызаться перестал. Он сдержанно принимал участие Гермионы в процессе. Идея обнародовать детали недуга ему отчаянно не нравилась, однако другие варианты вели либо в Азкабан, либо к чистке памяти. Том умел быть убедительным.

Дни до суда летели незаметно. Гермионе казалось, что у нее нет ни одной свободной минуты. В обеденный перерыв и вечером ей удавалось выкраивать немного времени для Дельфи. Она клятвенно обещала себе, что, когда процесс закончится, возобновит прогулки с девочкой. Пусть даже с отрядом авроров в качестве телохранителей, если этого потребует ее отец.

И вот решающий день настал. Собравшихся в зале суда было великое множество. Ни одно магическое издание не пропустило такое событие. Гермиона отметила, что из рыжих макушек в зале были только близнецы Уизли. Платиновая шевелюра Люциуса Малфоя в первых рядах цепляла внимание, на галерке выделялись Луна и Хагрид. Знакомых по Хогвартсу лиц было достаточно.

Гарри был шокирован количеством людей, которым предстояло выслушать откровения о его душевном здоровье. Гермиону изрядно потряхивало. Целитель Блишвик то и дело вытирал потеющий лоб. Лишь Том, который представлял потерпевшую сторону, был абсолютно спокоен. Дельфи по причине малолетства в зале не присутствовала, для суда подготовили ее воспоминания случившегося. Гермионе тоже пришлось поделиться изрядным количеством воспоминаний о лечении Гарри в Мунго, его состоянии перед попаданием туда, его срыве при встрече с Томом в Министерстве и многом другом. Все это нужно было для подтверждения устных показаний, которые никто не отменял.

Сначала зачитали обвинение, потом выступала пострадавшая сторона. Зная, как красноречиво может говорить Том, Гермиона опасалась, что присяжные попадут под его обаяние, и оправдательный приговор будет под вопросом. К счастью для Гарри, сегодня Том был не в ударе. Более того, он намекнул на раскрывшиеся в последний момент обстоятельства, которые нужно принять во внимание. Пришел черед Гермионе трясти перед магическим судом корзинкой неприятных фактов. Она, судя по сочувствующим лицам присяжных, постаралась на славу. Гарри сидел красный, как рак, желая немедленно эвакуироваться из эпицентра жалостливых взглядов и шепота.

В принципе, можно было бы остановиться и на этом, но не зря же готовился целитель Блишвик. Он трагическим голосом поведал собравшимся о своем именитом пациенте. О мужественных попытках Гарри раз за разом восстановиться от потрясений после войны, и о верной Гермионе, что старалась изо всех сил. Не умолчал Блишвик и про разрушительное влияние теперешней миссис Поттер и ее брата. Присяжные кивали головами, признавая возможность манипуляций с не до конца оправившимся после болезни человеком. С трибуны Блишвик уходил с чувством выполненного долга. Он ободряюще улыбнулся Гарри и сел на свое место.

Дополнительных свидетелей не вызывали, хотя Хагрид и рвался рассказать всем, что «Гарри хороший мальчик». Сам подсудимый сник, сидел с отрешенным видом. Казалось, ему все равно, какой вынесут вердикт.

После быстрого голосования, председательствующий на суде Архимед Фоули объявил решение: мистер Поттер признается виновным в покушении на Томаса Кадмуса Дагворт-Грейнджера, Дельфину Лавинию Дагворт-Грейнджер и Гермиону Джин Грейнджер, но, ввиду смягчающих обстоятельств, приговаривается к принудительному лечению с последующим прохождением комиссии целителей для полноценного возврата в магическое общество.

Поттер молча кивнул. Заседание было объявлено оконченным. В зале поднялся гул: присутствующие обсуждали приговор, журналисты рвались взять комментарии у основных действующих лиц.

Гермиона пыталась поймать взгляд Гарри. Он сидел молча, ожидая, пока подпишут бумаги, чтобы передать его под ответственность целителя Блишвика. На лице читались безразличие и усталость. Гермиона испытывала в связи с этим жутчайший диссонанс. Ей хотелось бы порадоваться, что все прошло по плану, но страдания Гарри перетянули чашу весов на самое дно.

Теперь уже встретиться с Гарри взглядом было страшно, поэтому она вышла в коридор, чтобы отправить весточку об исходе процесса Минерве Макгонагалл. Избегая любопытных ушей, она отошла в дальний конец, к лестнице. Едва серебристая выдра ускользнула сквозь потолок к адресату, за спиной раздались одобрительные хлопки.

— Браво, мисс Грейнджер. Так изящно запудрить мозги судьям! Давно не видел ничего подобного. Ваш хозяин вполне может вами гордиться. Чем вы обезоружили Поттера? Связали клятвой? Очень умно. Вы превосходная актриса! Весь зал подпал под ваше обаяние. Я и сам в какой-то момент распереживался.

Люциус Малфой говорил с улыбкой, но глаза его были холодны. К чему бы ни велся этот разговор, желания продолжать тему у Гермионы не имелось. С этим человеком следовало быть осторожной, а сейчас она явно была не в форме.

— Вы ошиблись, мистер Малфой. Он мне не хозяин, — Гермиона неприязненно поморщилась. — Но ему будет приятно узнать, что вы снизошли до комплиментов моим способностям, — она картинно задумалась и приложила палец к губам. — Или неприятно…

Малфой нахмурился. За его спиной из зала суда потихоньку начали выходить люди. В коридоре стало очень шумно.

— Вы никуда не спешите? — грубовато намекнула Гермиона. Она морально выдохлась. Хотелось сбежать ото всех в собственный дом, где никто не потревожит, даже если она вздумает реветь в голос или крушить все вокруг.

— Дела действительно не ждут, — зло ответил Малфой. Он собрался уйти, но задержался лишь на несколько секунд. — Говорят, дочь Министра внешне напоминает одну очень известную женщину. Вас не беспокоит это сходство?

Он ушел, не дождавшись ответа. Гермиона стиснула зубы, чтобы не разреветься. В последнее время ее слишком легко было вывести из равновесия. Определенно, воскрешение — дикий стресс. Ей срочно требовался отпуск, иначе существовал риск превратиться в неврастеничку. А для начала нужно было завершить текущие дела.

Гермиона увидела, как Гарри в сопровождении авроров и целителя Блишвика шел к лифтам. Ее друг теперь менял тюремную камеру на больничную палату. Она была уверена, что на этот раз он пробудет там не больше месяца. Как бы то ни было, Гарри встретился лицом к лицу со своей навязчивой мыслью, которая оказалась не самой приятной реальностью. Он понял это и признал. Целители больше не найдут никаких признаков отклонений. Ему не грозят ни процедуры, ни сильнодействующие зелья. Скоро он будет свободен и решит, что делать дальше со своей жизнью. И останется ли в ней место для прежней подруги.

Остаток дня Гермиона сидела в приемной, выполняя свои обязанности чисто автоматически. Кресвелл, чей рабочий стол теперь был напротив, бросал на нее заинтересованные взгляды. Разумеется, Гермиона не собиралась изливать ему душу.

Когда часы пробили шесть и Кресвелл смотался домой, она вздохнула спокойно. Том был на поздней встрече в Отделе Тайн, она, что случалось редко, была предоставлена самой себе. Сначала Гермиона хотела провести время с Дельфи, но потом поняла, что сил на общение нет. И вовсе не из-за ехидной подначки противного Люциуса Малфоя.

Ей срочно требовалось с кем-нибудь поговорить, поэтому Гермиона отправилась в Хогвартс. Жутковато было заходить в замок, после того, как побывала в нем на пороге смерти. Она опасливо посматривала по сторонам, не клубится ли туман по углам, не летит ли откуда-то Пивз с дикими куплетами о замечательном Темном Лорде. Вопреки опасениям, все было до скучного нормально. Ужин миновал, лестницы и коридоры практически опустели: немногочисленные ученики возвращались из библиотеки в факультетские гостиные к отбою.

Гермиона поднялась в директорский кабинет, где обрадованная ее появлением Минерва предложила чай и набросилась с расспросами о процессе. Это случилось само собой: после рассказа о суде над Гарри Гермиона вдруг перешла к рассказу о личном. О своих отношениях с Томом (не касаясь его тайны), о сэре Гекторе и Дельфи. Обо всей своей запутанной жизни.

К финалу гермиониных излияний в директорский кабинет влетел запыхавшийся Филч с криками о дуэли старшекурсников в подземельях. Минерва предложила Гермионе подождать, а сама умчалась разбираться с происшествием.

Гермиона машинально размешала ложкой чай и посмотрела в окно на темнеющий в сумерках Запретный Лес. Выговорившись, но не получив желаемого утешения, она почувствовала себя опустошенной.

— Не стоит унывать, девочка моя, — вдруг заговорил доселе молчавший портрет Альбуса Дамблдора, отчего Гермиона вздрогнула и опрокинула чашку с чаем. — Ты очень сильная. Мало кому удалось бы то, что получилось у тебя.

— Звучит так, будто вы знаете больше остальных, — недоверчиво прищурившись, заметила Гермиона и взмахом палочки убрала учиненный беспорядок. — Если так, то вы должны понимать, что все это сводит с ума. Я никогда не освобожусь…

— Не сказать, чтобы у меня был огромный опыт в таких делах, — уклончиво выразился портрет. — Однако, я вижу очевидный прогресс в развитии личности Тома. Если ты будешь последовательна, то с годами все станет совершенно нормально.

— Сомневаюсь, что к Тому вообще применимо слово «нормально», — фыркнула Гермиона. — Последовательна? С годами? Вы серьезно? Я как-то вовсе не уверена, что хочу прожить рядом с ним всю жизнь. Это, мягко скажем, нелегко.

Портрет Альбуса многозначительно развел руками и приготовился что-то возразить, но Гермиона опередила его.

— Да-да сэр, я помню, «ради общего блага». Надо мне было за Крама замуж выходить. Вязала бы сейчас подштаники из шерсти йети где-нибудь в окрестностях Дурмстранга, — ворчала Гермиона, не понимая, почему Дамблдор многозначительно пучит глаза и красноречиво смотрит куда-то ей за спину.

— За Крама, значит… Подштанники вязать… — холод этого голоса мог заморозить кипяток в зачарованном чайнике. — Я настолько невыносим, Гермиона, что ты сбежала жаловаться старой деве и маразматику с сомнительными связями в прошлом?

— К счастью для Гермионы, у меня большой опыт взаимоотношений с Темными Лордами, — вмешался портрет.

— Посоветуете ей после бурной ночки заточить меня в Нурменгард? — хищно оскалился Том. — Там как раз сейчас свободно.

Дамблдор грустно улыбнулся и покачал головой. Гермиона стояла с пылающими щеками и виноватым выражением лица. Ей было стыдно за Тома, хотя еще минуту назад сама дерзила Дамблдору в меру своей испорченности.

— Хватит, — тихо попросила она.

— Действительно, хватит, Гермиона, — переключился на нее Том. — Если вздумаешь еще раз убежать, я поставлю тебе метку!

— Есть более традиционные и чистые перед законом способы, — словно невзначай встрял портрет.

— Она ни за что не согласится, Альбус, — устало и удивительно мирно отмахнулся Том. — Я уже не раз намекал.

— Когда тебя волновали отказы? — скептически поинтересовался портрет.

— Я что-то не поняла, сэр, вы на чьей стороне? — в полной растерянности возмутилась Гермиона.

— Как всегда, девочка моя: на стороне Любви и Добра! — хитро прищурился Дамблдор.

— Действительно, что это на меня нашло? — спохватился Том. — Определяйся с датой, Гермиона, добавим твоей маггловской фамилии аристократизма. А вязанием, если захочешь, я тебя обеспечу и материалом тоже, хоть паутиной акромантула, хоть пухом сирен, хоть шерстью с задницы нунды…

Гермиона поняла: на этот раз отвертеться не выйдет. Оставалась надежда, что получится потянуть время.

— Полгода, — предложила она.

— Месяц, — возразил Том.

— Три месяца, — вздохнув, сказала Гермиона.

— Месяц, — он стоял на своем.

— Может два? — не сдавалась она.

— Ладно.

— Поздравляю с помолвкой! Минерва, — обратился портрет к стоящей в дверях с недоуменным видом Макгонагалл, — готовь бокалы и шампанское. Будешь от нас обоих пить за здоровье новой ячейки магического общества.

На импровизированной вечеринке Том излучал обаяние, портрет Дамблдора болтал не переставая — отыгрывался за все время молчания. Макгонагалл под шумок подсунула Министру какие-то бумаги на подпись, поэтому была чрезвычайно довольна собой. И только Гермиона молча глотала шампанское, всерьез раздумывая, как можно сделать вполне конкретное время растяжимой до бесконечности величиной.

Стрелки часов приблизились к полуночи. Том поднялся и стал раскланиваться с Минервой.

— Надеюсь, перед уходом Гермиона покажет мне замок. Признаться, когда я был здесь в прошлом году, кроме холла и Большого Зала ничего не увидел.

Альбус Дамблдор на картине нахмурился и озабоченно почесал бороду, просчитывая, что задумал Том.

— С чего хотите начать экскурсию? — без особого энтузиазма спросила Гермиона, когда они, попрощавшись, вышли. Ей срочно требовался полноценный отдых, по-возможности в одиночестве.

— Гермиона, удивлен, что ты еще не догадалась! — возмутился Том. — Конечно с туалета для девочек на втором этаже! Хочу кое-что проверить.

Его бодрый голос раздражал, он не предвещал ничего хорошего. Гермиона молча шла за Томом по лестницам, тихо стояла за спиной, пока он открывал проход в бывшие владения василиска, безмолвно прижималась к нему во время парной левитации на спуске. Всю дорогу ее одолевала навязчивая мысль. И, лишь когда они оказались возле входа в зал со статуями, она набралась достаточно смелости, чтобы задать прямой вопрос.

— Вы меня любите?

Том едва заметно дернул плечом.

— Ты же сама слышала, что сказал Альбус твоему драгоценному Поттеру, когда натаскивал на крестражи: я был зачат под Амортенцией. Такие, как я, не могут любить.

Гермионе отчаянно хотелось, чтобы это было неправдой. Том отвлекся от разговора, чтобы пошипеть возле зачарованной двери.

— Тогда наши клятвы на церемонии будут неискренними. Какой в этом смысл?

Змеи на двери пришли в движение и она распахнулась с противным скрежетом. Запах тлена и сырости ударил в нос. Том повернулся к Гермионе, протянул руку, поддел пальцем подбородок.

— Когда ты поймешь, что именно я наполняю твою жизнь смыслом?

Гермиона отпрянула и раздраженно фыркнула, требуя пояснений всем своим видом.

— Без меня ты бы занималась очередным ГАВНЭ, — снисходительно и беззлобно, как несмышленышу, пояснил Том. — Твоя кипучая энергия непременно должна направляться на задачи, которые не под силу никому другому.

Гермиона со вздохом сомкнула веки. Ежедневно спасать мир от Волдеморта. Пожалуй, это действительно больше никому не под силу. Конечно, это трудно и порой очень больно, вот только… Гермиону бросило в жар. Ассоциацией к боли вылезли стыдливые воспоминания о полученной еще зимой порке. Она сжала губы, чувствуя нарастающее возбуждение. В зловонном логове василиска это казалось особенно неуместным.

— Как бы не пришлось выписывать Поттеру благодарность, — прервал ее странные грезы задумчивый голос Тома. — Василиска, конечно жаль, но салазарова зверюга никогда не пускала меня дальше этого зала. У меня и раньше было подозрение, что хозяин поручил ей охранять личный тайник даже от наследников.

Гермиона стряхнула морок и нырнула вслед за Томом в каменный рот статуи. Длинный коридор заканчивался круглым помещением с углублением по центру. Похоже, именно в нем дремал василиск. В стенах комнаты были выдолблены ниши, как заготовки под захоронения в некрополях. Часть ниш была заполнена различными предметами: артефактами, книгами, флаконами с зельями. При виде книг Гермиона замерла и едва смогла подавить порыв немедленно взять одну из них в руки. В тайном хранилище Слизерина следовало быть осторожной.

— Дай мне свою сумочку, — попросил Том. — Не хочу задерживаться здесь надолго. Минерва может что-нибудь заподозрить. Давай-давай, живо.

Гермиона нахмурилась, услышав командный тон.

— Не дам.

— Что за… — Том раздраженно развел руками. — Сейчас не время препираться! Давай же.

— Попросите как следует, — Гермиона сложила руки в закрытую позу. Она старалась скрыть волнение. — Я вам не домовик и не прислуга. Вы мне предложение сделали — еще дня не прошло.

Том, чуть склонив голову набок, некоторое время смотрел на нее изучающим взглядом. Потом усмехнулся и подошел вплотную.

— Кто-то решил примерить на себя роль стервочки? — волнующим полушепотом поинтересовался он, притягивая ее к себе за бедра. — Я попрошу, дорогая. Непременно.

Когда, по завершении мародерской экскурсии, они вышли из замка и направились к зоне, где можно было аппарировать, Гермиона поняла, что на одной из опустевших полок с артефактами остались ее трусы.

Наутро она стоически приняла поздравления с помолвкой от сэра Гектора. А Тому пришлось под давлением названного отца делать предложение по всем правилам, с помолвочным кольцом Дагворт-Грейнджеров. Конфузились все, кроме Дельфи, которая не очень поняла смысл происходящего но, почувствовав общее волнение, носилась кругами по гостиной.

А дальше на Гермиону свалилось лютое отчаяние. Она могла организовать бал в Министерстве на тысячу приглашенных, но не представляла, с какой стороны подойти к организации собственной свадьбы.

Когда она перечеркала стопку бумажек, вдруг пришло озарение. И патронус-выдра немедленно поскакал к самой младшей миссис Лонгботтом — Ханне.

После этого дело сдвинулось с мертвой точки. Ханна умела хранить тайны, к тому же Гермиона предложила оплатить ей хлопоты.

Неожиданно в процесс включился сэр Гектор. Он даже на время забросил свою лабораторию и занялся подготовкой особняка под большой прием.

Гермиона несколько дней не решалась сделать одно важное дело. Ее беспокоило предчувствие неизбежного разочарования. Наконец, она собралась с силами и позвонила родителям, чтобы рассказать новость.

Она не знала, что хочет услышать в ответ, но когда на том конце трубки раздался вежливый отказ под предлогом того, что Софи совершенно не с кем оставить (а вариант тащить нормального ребенка в общество волшебников даже не рассматривался), Гермиона поняла, что какой-то кусочек внутри нее откололся безвозвратно.

И самое странное, что ей не было жаль. Где-то на глубинном уровне она отделилась от родителей, когда стерла им память и решила справляться сама. Сейчас это отделение зафиксировалось окончательно.

Детскую обиду, что ей предпочли младшую сестру, она посчитала несерьезной, мысленно упрекнула себя в глупости и вернулась к повседневным делам, надеясь, что неприятный осадок со временем исчезнет.

Все равно она плохо представляла мать и отца на своей свадьбе. Она и саму свадьбу-то не очень себе представляла.

Хлопот, даже с учетом помощи Ханны, оказалось много. Спасало то, что всякую рабочую нуднятину теперь можно было свалить на Кресвелла.

Гермиона смогла уделять больше внимания Дельфи. Возобновились их совместные прогулки, но не в городе. В обеденный перерыв Гермиона через камин водила Дельфи к себе домой, в Годрикову Лощину, где они устраивали пикники на заднем дворе и наблюдали через ограду за соседями, скрытые обновленными чарами. Живоглот тоже вернулся в прежний дом, поближе к природе, подальше от карающего тапка Тома и раздражающей колбы с котом-полтергейстом. Дельфи обожала играть с ним в прятки в саду.

Еще она любила сказки на ночь. Иногда Гермиона привлекала к этому ритуалу Тома. Он всегда выбирал жутковатый традиционный репертуар, в то время как Гермиона предпочитала любимые с детства сказки маггловских писателей. Беллатриса была бы в ужасе. И это доставляло Гермионе особенное удовольствие.

Прошло две недели — четверть отмеренного срока. В бывшей Норе, в приюте для сирот, был организован благотворительный вечер в честь попечителей. Приглашенных прибыло огромное количество, так что фуршет и развлекательную программу пришлось переносить в парк, чтобы не перегружать и не стрессовать детей. Там же проходила благотворительная лотерея, в которой гости охотно принимали участие: цена билета была невысокой, а в качестве приза Том пожертвовал набор старинных зачарованных шахмат из наследства Лестрейнджей.

Но главным было не это. Некоторые волшебники высказали намерение участвовать в жизни сирот еще больше. Гермиона с замиранием сердца слушала, как пожилая дама убеждала своего мужа, усыновить одного из бывших беспризорников. Никто и не ставил такой цели, когда открывался приют, поэтому Гермионе было радостно на душе. Она еще пребывала в восторженном состоянии, стоя возле Тома, когда за спиной раздалось деликатное покашливание.

— Вы что-то хотели, мисс? — тон Лорда показался неоправданно холодным, что заставило ее повернуться.

— Миссис Поттер, сэр, — поправила Джинни. — Эта земля раньше принадлежала моей семье.

— Супруга Гарри Поттера? — прищурившись, изобразил неосведомленность Том. — Не видел вас на его процессе. А память у меня хорошая.

Гермиона за секунду из состояния умиления пришла в состояние бешенства. Злоба закипела в ней с угрожающей силой.

— Я была в отъезде, во Франции, у своей семьи — оправдывалась Джинни.

— В чем состоит ваша просьба? Насколько я знаю, ваш супруг сейчас в Мунго под присмотром целителей. Не в моих силах давать разрешение на свидание. С этим — только к его целителю.

— Я пришла просить за брата. Он сейчас в розыске.

— Ну конечно. Рональд Уизли. — Том поджал губы. — У вас есть сведения о его местонахождении?

— Нет, — у Джинни не вышло соврать, правда смотрелась она довольно бесстрашно. — Но я знаю, что он ужасно сожалеет о своем поступке.

— Представляешь, Гермиона, он сожалеет, — проникновенно всплеснул руками Том и тут же лицо его приобрело безжалостное выражение. — Рано или поздно его найдут.

Джинни побледнела и нахмурилась. Гермиона подумала, не решит ли она напасть. Но вовремя заметила, что Том рассержен не меньше. Его аура буквально давила. Чтобы попытаться навредить ему в этот момент, нужно было быть сумасшедшим.

— Единственное, что можно сделать, смягчить приговор при условии добровольной сдачи, — безжалостно отчеканил он. — Гермиона, обсуди с миссис Поттер, что следует сделать, чтобы Рональд Уизли не сел в Азкабан пожизненно. Я вас оставлю.

Когда он отошел, Гермиона посмотрела на растерянное лицо Джинни. Похоже, она не ожидала отказа. Прежняя Гермиона наверняка пожалела бы ее, возможно даже простила. А нынешней хотелось задеть миссис Поттер еще сильнее.

— Ты передашь Рону, что время работает против него. Пусть быстро улаживает свои дела и приходит с повинной. Надеюсь, ты понимаешь, у Рона не получится свалить все на расстройство психики. Комиссия в Мунго серьезная.

— Ты поможешь ему? — Джинни говорила нервно, но с долей надменности. Гермиона увидела в этом шанс помочь Гарри.

— Есть условие, — копируя надменный тон Джинни, заявила она. — Когда Гарри разрешат видеться, ты пойдешь и все расскажешь ему. Не знаю, чем ты его обрабатывала, что врала про меня, но ты расскажешь все, как было. И примешь любое его решение.

Джинни ушла, не прощаясь, но Гермиона знала — она сделает все, как сказано.

Через неделю Рон сдался. Его ждало следствие. Гермиона не находила в себе сил встретиться с ним. Ей просто нечего было сказать, а слушать очередные обвинения в предательстве было выше ее сил.

Так совпало, что именно во время подготовки к свадьбе Гарри и Рон вновь стали плотно присутствовать в ее жизни. Уже подходил к исходу месяц со дня суда и Гарри был готов предстать перед комиссией для проверки на вменяемость. Гермиона там не присутствовала, но Алджернон Блишвик прислал патронус, что все прошло успешно. Гермиона гадала, выскажет ли Гарри желание пообщаться, однако первые несколько дней от него вестей не было. А потом она получила от него послание с просьбой встретиться в «Кабаньей голове».

Аберфорт затеял в трактире ремонт. Посетителей, кроме них с Гарри, не было. Признанный вменяемым и дееспособным Гарри Поттер сидел возле стойки и катал в ладонях кружку с элем.

— Как ты? — поинтересовалась Гермиона. По его виду было понятно, что не очень.

— Говорил с Джинни, — хмуро ответил Гарри и надолго замолчал.

Гермиона не рвалась уточнять, хотя времени на встречу было не так много. Она должна была проконтролировать Кресвелла, чтобы тот не облажался с подготовкой встречи делегации из Германии.

Наконец Гарри нашел подходящие по его мнению слова.

— Кое в чем я был не прав.

Гермиона издала нервный смешок. Она рассчитывала на большее, но, похоже, это все, чего она заслужила.

— Проехали. За последнее время мы причинили друг другу достаточно боли. Хотелось бы остановиться… — она хотела добавить «даже если нельзя все вернуть», но рот наполнился горечью, и она не договорила.

— У меня есть просьба, — немного дергано начал Гарри. Он будто переламывал себя, озвучивая ее. — Поможешь мне найти жилье на время? На Гриммо сейчас Джинни. Она будет там до развода. Я пару дней пробовал снимать комнаты. В Дырявом Котле, здесь… На меня пялятся, и это даже хуже, чем раньше.

Маленький злобный червячок внутри Гермионы раскатисто расхохотался, представив Гарри в компании Тома на завтраке в доме Дагворт-Грейнджеров. Но этот образ она моментально прогнала прочь.

— Мой дом в Годриковой Лощине по большей части свободен, — предложила она. — И чары на нем отменные. Там тебя даже соседи не увидят, хоть бегай по саду в одном белье.

Гарри смешливо наморщил нос. — Вот как ты развлекаешься в свободное время?

— У меня очень нервная работа, надо как-то сбрасывать напряжение, — подыграла ему Гермиона. Если нормальных отношений не восстановить, то пусть будет хотя бы видимость.

Очень сложно было, выйдя из Кабаньей Головы, предложить Гарри руку для парной аппарации. У Гермионы сдавило горло. Она вспомнила бесконечные запутанные перемещения во время их скитаний по всей Британии. Тогда все было естественно и нормально.

Во всяком случае, их не расщепило, несмотря на волнение. Они появились сразу в саду, чтобы миновать любопытных соседей. Гермиона выждала время, чтобы защита признала Гарри, а потом открыла заднюю дверь.

— Будь как дома, — предложила она и погладила Живоглота, который вышел ее встречать.

Гарри некоторое время молчал, пока Гермиона проводила блиц-экскурсию по комнатам.

— Знаешь, этот дом идеальный, — вдруг сказал он, когда они спустились обратно в гостиную. — Я хоть и видел его в твоих воспоминаниях, никак не мог представить, что ты сделала это из старушечьей норы Батильды, где мы чуть не погибли…

Гермиона улыбнулась.

— Я старалась. Да и выхода у меня тогда особого не было.

— Ты могла бы попросить… — Гарри осекся под ее взглядом, — сказать мне.

— Ты прекрасно знаешь, что не могла. И знаешь, Гарри, это пустой разговор. Мы сейчас оба там, где мы есть. Ни к чему сокрушаться о прошлом, если его не изменить.

— Ты повзрослела, — хмуро сказал он.

— Я всегда была старше, — попыталась отшутиться Гермиона. — Плюс побочный эффект Маховика Времени.

С негромким хлопком посреди гостиной вдруг появилась Дельфи в сопровождении домовушки Уиллы.

— Мы играть! — важно сообщила она и позвала: — Глотик!

Гарри будто оцепенел. Гермиона видела на его лице смесь отвращения и стыда. Дельфи была ребенком двух ненавистных ему людей и он не мог побороть свои чувства, как ни пытался.

— Дельфи, это Гарри. А Живоглот, скорее всего в саду, — сказала Гермиона. — Поиграй пока там, а позже я к тебе присоединюсь.

Дельфи кивнула и умчалась искать кота. Домовушка ушла за ней.

— Не волнуйся, она тебя не потревожит, — сухо сообщила Гермиона, видя, что Гарри уже засомневался, стоит ли здесь оставаться. — Я придумаю, где нам гулять. Тебе останется только развлекать вместо нее Живоглота.

Она заметила облегчение в его глазах.

Пока Гарри осваивался, Гермиона прибрала свои вещи, чтобы он мог нормально разместиться. Это не заняло много времени. Она спустилась, чтобы попрощаться и дать последнее ценное указание.

— Постарайся не соваться на чердак и не пускай туда Кричера.

— Я помню. Он жил там… — нахмурился Гарри.

— Точно. Он оставил там проклятье, когда съехал, — пояснила Гермиона. — У меня не было ни времени, ни желания с этим разбираться.

Повисла неловкая пауза.

— Ты что-то к нему чувствуешь? — неожиданно спросил Гарри.

Гермиона покрутила на пальце помолвочное кольцо. Забавно, но Гарри его даже не заметил.

— Если я отвечу «нет», это что-то изменит?

Он промолчал.

Гермиона сдержанно попрощалась с ним и ушла забирать забирать Дельфи. У нее уже были идеи, насчет нового места для игр. Ведь формально угроза покушения миновала. Суд над Роном должен был состояться через неделю.

Это было то еще испытание. На процессе собралась вся его семья. Близнецы держались особняком, но все Уизли выжидающе смотрели на Гермиону, будто она, а не председатель Визенгамота, выносили приговор.

На этот раз Гермиона заранее озаботилась успокаивающим зельем и воспользовалась правом свидетеля на отдельный вход и выход из зала. Не хотелось слышать ни мольбы, ни упреки Молли.

Рону, учитывая «военные» заслуги, дали год Азкабана. И как-бы там ни причитала Молли — это был мягкий приговор. В Азкабане почти не осталось дементоров. На верхних уровнях тюрьмы пользовались наручниками из адамантия, блокирующими магию. Это было безусловно дороже, но гораздо безопаснее, чем иметь по соседству опасных существ.

Гарри на процесс не пришел. Хотя Гермиона (и наверняка Джинни тоже) отправила ему Патронус с датой и временем заседания суда.

Поттер будто хотел спрятаться от всех подальше. От него довольно долго ничего не было слышно, а потом, ближе к середине июля, Гарри прислал весточку, что они с Джинни урегулировали все вопросы по разводу. Теперь он мог делать все, что душе угодно. А еще он просил достать ему международный портал. И ему срочно понадобилось узнать, где — пока еще в безмятежном неведении — живет Северус Снейп.

Гермиона предвидела такой вариант развития событий, хотя втайне надеялась, что Гарри останется. Портал был оформлен, Снейп предупрежден письмом. В ответ он прислал укоризненно молчащий черный, траурный вопиллер, который невозможно было уничтожить. Он преследовал Гермиону весь день, вызывая недоуменные взгляды всех очевидцев в Министерстве.

Как бы то ни было, к концу месяца Гарри был готов отправиться на континент. Ровно перед своим днем рождения.

Гермиона была его единственным провожающим, не считая Кричера. С собой у Гарри был тощий зачарованный рюкзачок. Они встретились в Атриуме и отправились на лифте в отдел магического транспорта, в портальную зону.

Гарри был хмур, будто сам не рад своему решению. Кричер, наоборот, лучился счастьем — недостойная миссис Поттер покинула дом, а молодой хозяин отправился в путешествие, как надлежит достойному волшебнику. Эльфа он брал с собой, и Кричеру больше ничего не было нужно. Дом на Гриммо со всеми сокровищами и портретами Блэков, дорогими сердцу домовика, погрузился в долговременный стазис.

Присутствие домашнего эльфа избавило Гермиону от вымученного многословия. Ей действительно нечего было сказать Гарри, кроме того, что она всегда рада будет получить от него весточку. Она считала, что не имеет права просить разрешения писать письма или намекать на возвращение.

Гарри сдержанно кивнул, взял Кричера за лапу и они пошагали к дверям зоны отбытия. Гермиона, сминая пальцами складки на юбке, смотрела вслед. Ей отчаянно хотелось верить, что теперь Гарри по-настоящему свободен. От своей предсказанной судьбы, от всеобщих ожиданий и пристальной оценки толпы. Теперь он находился вне битвы между злом и добром. Только одна вещь причиняла Гермионе боль: в его душе больше не было места для бывшей подруги.

— Будь счастлив, Гарри Поттер, — еле слышно прошептала она. — Ты уж постарайся.

На глазах выступили слезы. Когда за Гарри закрылась дверь, несмотря на всепоглощающую грусть, Гермиона вдруг почувствовала облегчение. Она сделала все, что могла.

Гермиона не помнила, как вернулась на рабочее место. Кресвелл что-то спросил у нее, но она не слышала. Из зачарованного ежедневника вылетело напоминание и приземлилось на стол прямо перед ней. Гермиона прочитала его и потревоженное за сегодня сердце затрепетало. Она вскочила и, уносясь к выходу, сообщила второму секретарю:

— У меня последняя примерка свадебного платья. Сегодня больше не вернусь!

Больше не было смысла скрываться. Скоро об этом будут знать все. Везучий Поттер! Он, несмотря на Непреложный Обет, свободен. А ее ждет магический брак, нерушимые узы. Снова статьи и колдографии во всех газетах и журналах. Публичность… Гермионе было страшно, но гриффиндорцы не могут позволить себе роскоши погружаться в пучину страха с головой.