Rehab для Темного Лорда (гет)

Гермиона колебалась. Проблема была не только в том, чтобы освободить Волдеморта. Снятие браслетов из адамантия отнимало прорву сил. Если процесс пройдет удачно, по окончании она не сможет даже поднять палочку, чтобы себя защитить. Ей придется целиком и полностью довериться Темному Лорду. Непреложный обет отпадал — Живоглот в свидетели не годился по определению.

— Хорошо, Том, — наконец решила она, — и пусть вам будет стыдно, если вы воспользуетесь этим мне во вред!

— Поменьше пафоса, Гермиона, — скептически парировал Волдеморт. — У нас не слишком много времени.

В этом он был прав.

Гермиона бросилась в кухню. Оттуда она принесла небольшую чашку и острый нож для нарезки ингредиентов. За чистым пером для нанесения рун пришлось бежать на второй этаж. Волдеморт наблюдал за ее перемещениями с нескрываемым нетерпением. Существование без магии для волшебника сродни физическому увечью. Для него оно подходило к концу.

Адамантий известен тем, что его практически невозможно уничтожить, но при помощи определенных рун и мощного магического воздействия можно слегка изменить его форму. Чтобы усилить воздействие, руны наносят собственной кровью. Поэтому Гермионе пришлось порезать предплечье и собрать немного крови в чашку.

Волдеморт следил за тем, как она наносит на браслеты пером рунную вязь, без единого замечания. Когда подготовительная часть была закончена, Гермиона поставила рядом флакон с укрепляющим зельем и несколько раз глубоко вздохнула, чтобы настроиться, а затем подняла палочку.

Темно-фиолетовые браслеты не сразу начали реагировать на творимое заклинание. Когда они завибрировали и начали миллиметр за миллиметром растягиваться, руки Гермионы уже дрожали, а лоб покрылся испариной. Ей казалось, что это происходит целую вечность. Силы стремительно таяли, но Гермиона упрямо держала контакт. На вторую попытку времени не было. Последнее, что она слышала, перед тем, как перед глазами все поплыло, — торжествующий возглас Волдеморта.

Гермиона приходила в себя урывками. Она полулежала в кресле возле камина. Волдеморт бродил по дому: то спускался в гостиную, то поднимался наверх.

— Зелье, Том, — попросила она, не в силах поднять руки.

— Попозже, — хмыкнул Волдеморт. — Или придется тебя обездвижить.

Гермиона издала мучительный стон, заметив в его руке свою палочку. Не стоило доверять Темному Лорду. Она пыталась понять, хорошо это или плохо, что она пока еще жива. Отсутствие в доме сообщников Руквуда и Малфоя говорило о том, что защиту Волдеморт все же соизволил поставить. Гермиона гадала, что же он будет делать дальше.

Волдеморт спустился в гостиную с маленькой сумочкой, расшитой бисером. В сочетании с мужской дорожной мантией выглядела она диковато.

— Здесь все? — уточнил он.

— До последнего кната, — прошептала Гермиона и попыталась воззвать к справедливости: — Там и мои вещи!

— Ну разумеется, — рассеянно кивнул Волдеморт, роясь в сумочке. — Надеюсь, ты не держишь там ничего, за что тебе будет стыдно.

Гермиона прикрыла глаза.

— Забирайте уже все и проваливайте, Том, — устало пробормотала она. — Так и знала, что этим все кончится. Когда я вас найду, то постараюсь окончательно избавить этот мир от такого вероломного манипулятора.

Волдеморт отложил сумочку и подошел к ней.

— Легиллименс! — атака была неожиданной и мощной. Все, что Гермиона знала об окклюменции, оказалось недостаточным. Волдеморт с довольной ухмылкой ковырялся в ее воспоминаниях, вытаскивая самые яркие среди хороших и плохих. Вскоре он опустил палочку.

Гермиона с вызовом посмотрела на него. Она не должна бояться.

Волдеморт разочарованно поцокал языком.

— Когда ты уже поймешь, что я тебе не по зубам, грязнокровка? Ты предсказуема и примитивна со своими недалекими стремлениями. Только непроглядная тупость и необъяснимая гордость не дает тебе принять это и жить спокойно. К Поттеру прибилась, крестражи поперлась искать. Спасла магический мир и теперь в крестовом походе против всех? Да тебе надо было замуж выскочить побыстрее за болгарина того или, на худой конец, за Уизли. Домик, хозяйство — это твое. Хотя готовишь ты ужасно. Зато убираешься хорошо.

— Вы мыслите стереотипами полувековой давности! — вспылила Гермиона. Ей отчаянно хотелось влепить Волдеморту пощечину. Он будто почувствовал это и склонился над ней. Неживой взгляд синих глаз не сулил ничего хорошего.

— Глупый намек на возраст, — сквозь зубы процедил Волдеморт. — Это же не мешает тебе постоянно на меня пялиться и млеть от каждого прикосновения. Правда, Гермиона?

— Да что вы такое говорите… — пробормотала Гермиона. Ей вдруг стало неудобно за свою вольготную позу в мягком кресле. Только сил не было на то, чтобы даже пальцем пошевелить.

— Так это же просто проверить, — вкрадчиво произнес Волдеморт. Кончиком палочки он медленно, дюйм за дюймом поднял подол ее мантии. В этот жаркий день под ней были надеты только гольфы, легкая юбка, майка и нижнее белье. Гермиона сжалась от стыда, когда взору Волдеморта открылись жизнерадостные оранжевые трусы.

— Не надо, — дрожащим голосом попросила она. — Вы мне отвратительны. Это мерзко.

— Слишком самоуверенных приятно ставить на место время от времени, знаешь ли, — Волдеморт вожделенно прикрыл глаза. — Я так долго мечтал об этом. Было так унизительно зависеть от тебя и жить по твоим дурацким правилам. Ты — слабое, жалкое существо, подверженное низменным страстям.

— Неправда! — возмутилась Гермиона.

— Тс-с-с! — Темный Лорд прижал палец к ее губам. — Не трать силы понапрасну. Сейчас ты поймешь, что лжешь в первую очередь себе самой.

Его рука была слишком теплой или Гермиона от слабости была холодна, как лед. Она зажмурилась, мучительно ожидая того, что последует дальше.

Волдеморт с одухотворенным лицом исследователя наложил согревающие чары.

— Для чистоты эксперимента, — пояснил он.

Гермиона громко всхлипнула, когда острый конец палочки, очертив верхнюю кромку трусиков, плавно спустился ниже.

— С чего же мне начать? — задумчиво произнес Волдеморт, с доверительной улыбкой склоняясь к Гермионе. — Знаешь, а ведь я мог бы…

Гермиона готова была провалиться сквозь землю, лишь бы не слышать о том, что, в каких позах и как долго планирует проделать с ней Темный Лорд. Судя по красочным описаниям, значительную часть своей жизни Волдеморт потратил не только на изучение темномагических искусств.

Если в самом начале у нее просто горели щеки и уши, то потом предательский жар распространился ниже. Гермиона, как загипнотизированная, не могла отвести глаз от узких губ Волдеморта, из которых потоком лились запредельные непристойности. Это было ужасно, она совершенно ничего не могла с собой поделать.

Может, все дело было в невероятной слабости, а может, Волдеморт воспользовался своими способностями менталиста, но Гермионе казалось, будто его холодный голос проникает прямо в мозг, порождая в нем волнующие картинки.

Гермиона, поначалу отчаянно желавшая, чтобы Волдеморт поскорее заткнулся, не заметила, в какой момент растворилась в потоке дурманящих образов. Вершиной падения стала серия сладких спазмов и уж совершенно неприемлемое «То-о-ом», произнесенное абсолютно чужим, грудным голосом.

— Что и требовалось доказать, — оборвал ее Волдеморт презрительным тоном. — Мне даже пальцем не пришлось до тебя дотронуться. Ты ничем не лучше других. Не выше и не сложнее. Смирись с тем, что есть вещи, которые тебе не по силам. Возможно, у тебя хватит мозгов держаться подальше от Руквуда и остальных. И от меня тоже. В другой раз я уже не буду так великодушен, Гермиона.

К последней фразе морок начисто развеялся. Волдеморт аппарировал прямо из гостиной. Это означало, что он начисто снес антиаппарационные чары, которые Гермиона поставила впопыхах. И дом теперь наверняка абсолютно беззащитен.

Гермиона нашла в себе силы одернуть вниз задранную мантию. С минуты на минуту сюда могли вломиться люди Малфоя или он сам. Их ждало бы прелюбопытное зрелище. Но время шло, а в дом так никто и не являлся. Неужели Волдеморт оставил надежную защиту? Последний широкий жест? От этого почему-то было особенно мерзко.

Глядя, как начинают синеть кончики ногтей, Гермиона меланхолично раздумывала, стоит ли пить укрепляющее зелье, или дальше наказывать себя за выдающуюся глупость, слабость и доверчивость. С уходом Волдеморта согревающие чары быстро спали, и она снова озябла.

— Д-д-дура, — отчетливо выстукивали зубы.

Живоглот прыгнул ей на колени и принялся остервенело их когтить, чтобы расшевелить свою разбитую и несчастную хозяйку. Это заставило Гермиону собраться с силами и протянуть руку к флакону с зельем. Увидев, что своего он добился, кот прекратил членовредительство и поспешил убраться из поля зрения Гермионы во избежании взбучки.

Почувствовав прилив сил, Гермиона поднялась в свою комнату, где Волдеморт в процессе спешных сборов устроил форменный беспорядок, свалилась ничком на кровать и долго рыдала без слез, ощущая себя грязной и донельзя примитивной. И абсолютно никому не нужной. Даже Волдеморту. Тем более Волдеморту.

Но всякое горе имеет пределы. К чести Гермионы, со времен продолжительных рыданий в троллевом туалете ее характер неплохо закалился. Душа требовала действий, поэтому вскоре на заднем дворе запылал огромный костер, щедро политый огневиски. Все следы пребывания проблемного постояльца в доме нужно было уничтожить.

— Гори в аду! — шептала Гермиона, швыряя в огонь обломки дубовой кровати. — Мешок навоза драконьего!

Несколько последующих дней Гермиона даже не пыталась высунуть нос за пределы своего владения. Без палочки, без средств, наверняка в негласном розыске. Будто любопытная старая леди она торчала у окна, подмечая каждое движение.

А еще она безумно волновалась за Гарри. Волдеморт получил магию, свободу и необходимые ресурсы. Если он не оставил идею переиграть пророчество, то Гарри в огромной опасности. Палочки не было, совы не могли пробиться через защиту Волдеморта, а камин годился только для поленьев. Дойти до соседей и воспользоваться средствами связи было очень опасно. Оставалось только ждать. Это совершенно измотало Гермиону и морально, и физически.

Скорее всего именно поэтому она прозевала возмущение сигнальных чар в саду, а когда выглянула, чтобы посмотреть, периметр вновь был спокоен. Только на пороге возле задней двери стоял небольшой деревянный ларец. Будто в насмешку над осторожностью Гермионы крышка была откинута.

Она получила назад свое нехитрое, но такое ценное имущество: сумочку, расшитую бисером, и волшебную палочку. На дне ларца лежало послание, написанное аккуратным угловатым почерком.

«Возвращаю за ненадобностью. Используй свой второй шанс с умом».

— Мне кажется, или он не дописал «как я»? — задумчиво пробормотала Гермиона, не зная, как расценить внезапный приступ волдемортова великодушия. Означало ли это готовность забыть о вечном противостоянии с Гарри?

Тем не менее, первым делом Гермиона с патронусом отправила другу весточку.

«Он на самом деле вернулся».

Гермиона проследила за исчезающей выдрой и еще долго не могла заставить себя сдвинуться с места. Ей казалось, что Гарри должен тут же прислать ответ, назначить встречу, но серебристый олень так и не появился. Что бы там ни происходило с Гарри, очевидно, он больше не нуждался в ее заботе. Это было ужасно, с какой стороны ни взгляни.

Снедаемая ужасными подозрениями, Гермиона пересилила страх быть пойманной и вышла за пределы защиты, поставленной Волдемортом. Она наложила на лицо простейшие маскировочные чары: запасы Оборотного зелья из сумочки ушлый Лорд оставил себе.

Пройдя вниз по улице пару десятков шагов, она не обнаружила ни единого признака слежки. Это было отрадно и… немного обидно. Гермиона предпочла думать, что у нынешней серой власти сейчас имеются занятия поинтереснее, чем следить за бывшей санитаркой из Мунго. Может, они сейчас сидят на хвосте у Волдеморта?

Привычная схема поведения требовала сейчас же убедиться в том, что с ее близкими ничего не случилось. Гермиона дошла до местного почтового отделения и позвонила родителям. Волдеморт теперь знал о них все.

К счастью, мистер и миссис Уилкинс пребывали в счастливом неведении. Маленькая София росла здоровенькой и пока не проявила магических способностей. Мама говорила об этом с плохо скрываемой гордостью, и Гермиона в который раз за последние дни почувствовала себя хуже некуда.

Но жалеть себя снова было некогда. Нужно было убедиться, что с Гарри все в порядке. Гермиона аппарировала на площадь Гриммо.

Только дом 12 совсем не хотел ей показываться. Напрасно она просидела на ближайшей скамейке несколько часов. Лишь когда рано утром перед ней приземлилась сова со свежим номером «Ежедневного Пророка», Гермиона решилась покинуть свой пост. Газету лучше читать в обществе. Кота, сигареты и чашки кофе.

Новости озадачили ее. На первой полосе сообщалось о неожиданной добровольной отставке Лайнуса Гринграсса, первого заместителя Министра. В статье делались предположения о том, кто займет его место. Официальных заявлений Артур Уизли еще не делал. На колдографии Министр выглядел немного растерянным, оглядывался на стоящих за спиной Амоса Диггори и сына Билла.

Гермиона стала внимательно вчитываться в каждую публикацию. Удивила ее небольшая заметка в колонке светской хроники. Автор сетовал, что в этом году возобновившаяся было традиция летнего бала у Малфоев снова будет нарушена: все семейство неожиданно отбыло во Францию. Молодожены Драко и Астория, по слухам, будут проводить там медовое лето, а старшее поколение, очевидно, решило освежить свой брак романтикой.

Гермиона выронила газету из рук и расхохоталась. Она была готова поставить что угодно на то, что причиной спешного отъезда Малфоев послужило вовсе не желание насладиться умиротворяющими ароматами лавандовых полей Прованса и жарким солнышком Сан-Тропе. Ей представился всклокоченный Люциус, наперегонки с домовиками пакующий чемоданы, бледный Драко с трясущимися губами и Нарцисса в обмороке.

Гермиона хохотала и хохотала, пока не начала икать.

— Идиотка, это же начало конца, — одернула она себя. — И ты сама приложила к этому руку.

Истерика сменилась отчаянием. От абсурда сложившейся ситуации хотелось выть. Ей страшно было заявиться в Аврорат и отдать воспоминания. Какими бы ни были ее мотивы, за все совершенное ей грозил по меньшей мере Азкабан. Что же ей оставалось? Бегать по Косому переулку с криками: «Волдеморт вернулся»?

От сигарет уже тошнило. Решительно испепелив пачку, Гермиона попробовала сварить себе успокаивающее зелье, но в ее состоянии опрометчиво было подходить к котлу. Он не взорвался, конечно, но ингредиенты были безвозвратно испорчены. Пришлось выйти за маггловскими успокоительными в обычную аптеку.

Может, таблетки были слабыми, а может, на организм волшебницы не оказывали должного действия, поэтому Гермиона, сама не особенно понимая, зачем, оказалась у входа в «Кабанью Голову». Ей давно требовалось с кем-то поговорить, а Аберфорт, возможно, даже выслушает ее и что-то подскажет. Но встретившись взглядом с мрачным хозяином заведения, Гермиона передумала делиться откровениями и просто присела у стойки.

— Вина? — хмуро поинтересовался Аберфорт.

Она кивнула, не подумав. Густая, почти черная жидкость наполнила стакан. Вино было очень сладким и крепким, с ярким привкусом сухофруктов. Обжигающее тепло распространялось по телу, успокаивая и расслабляя.

— До дна далеко? — поинтересовался Аберфорт, возя грязно-желтой тряпкой по стойке.

Гермиона уставилась на свой стакан, но тут же поняла, что вопрос не об этом.

— Днище, — она махнула рукой. — Ты даже не представляешь, что я натворила. Тебе лучше не знать. Хотя скоро и так все узнают…

Аберфорт хмыкнул.

— Девушкам свойственно преувеличивать. Наверняка все не так ужасно. Попробуй найти в своем положении какие-то плюсы.

Гермиона закрыла лицо ладонью.

— Мерлин, ну какие плюсы…

Аберфорт почесал бороду.

— Может, тебе работа нужна? Отвлечешься…

Гермиона отняла ладонь от лица.

— Тут? В «Кабаньей Голове»?

— Нет, тут девчонкам не место, — фыркнул Аберфорт. — Невилл заходил. Хочет забрать родителей из Мунго. Ищет сиделку, а лучше двух.

— Я подумаю, спасибо, — Гермиона отодвинула почти пустой стакан и положила монеты на стойку. — Рада была повидаться, Аберфорт.

— Заходи.

Гермиона не слишком долго думала над словами хозяина «Кабаньей Головы». У Невилла наверняка можно будет узнать что-нибудь о Гарри.