Арифмант (джен)

Деканство деканством, а у меня еще уроки.

В первый день первым занятием у меня шестой и седьмой курсы. Для облегчения задачи ассистентам я сгребаю все сто пятьдесят студентов в один класс. Слава Дьяволу, среди пустых помещений на третьем этаже есть подходящий. Столы полукругом, доска… все, как в лучших традициях советских вузов… Или старых английских.

Неважно.

Вхожу в класс, когда ученики рассаживаются. Даже припаздываю на две минуты, позволяя им слегка собраться с мыслями в ожидании.

— Доброе утро, господа студенты, — приветствую шестой и седьмой курсы Хогвартса, окидываю взглядом собравшихся. Эх, давно я не читала лекции такому огромному количеству народа… — Меня зовут Лина Гонт, и я — Мастер-Арифмант.

В глазах студентов — беспросветная тоска.

Я уже представляю их уровень по приходящим в Гильдию Ученикам, поэтому особой сложности не возникает с выбором темы первого занятия.

— Итак, что такое Арифмантика? — обращаюсь к аудитории.

— Ну… считать надо где, — объявляет с первой парты Смит. — Цифры там…

— Не только, — качаю головой. — Арифмантика — великая наука, описывающая взаимодействие всех процессов. И счет — лишь крохотный холмик на вершине огромного утеса, на который никто не смотрит. Научить считать можно даже лошадь…

Класс перебивает меня дружным смехом.

— …именно, лошадь, — повторяю. — Но вы не лошади и способны на большее…

Я распинаюсь у доски минут десять, но проблески интереса появляются лишь в глазах еще человек десяти. И это, как я понимаю, еще приличное количество.

Впрочем, ладно.

Все первое занятие мы посвящаем… нет, не приемам сложения, вычитания и деления. С этим я опоздала — кому надо, придет в Гильдию. Кому нет — так выкрутится.

Мы проходим геометрию. Основные фигуры, их свойства. Треугольники, четырехугольники, круг… Учимся делить круг на три, пять, шесть и более частей. Изучаем градусную меру…

Надо дать детям основы, которые они не проходили на своих Рунах и Астрономии. Пусть умеют.

Первый и второй курс провожу тоже общую лекцию, но им уже даю арифметику. С арифметикой же мучаю третий курс, а четвертый снова загружаю геометрией. Четвертый курс, похоже, тоже не будет считать без таблиц, но опять же — кто куда пойдет.

* * *

В принципе занятия ничем не отличаются от тех, что когда-то были у меня в кулинарном училище. Малыши до третьего курса еще стараются учиться, толком не понимая, чем они будут заниматься в будущем, а старшие курсы изображают учебу. Ну да ладно, наше дело правое. Что могу — то дам.

Ученики-Арифманты задерживаются до поздней ночи, отправляясь домой аккурат перед самим закрытием входных дверей — а это девять вечера. Бонд и Келли умудрились поругаться, и, отвернув носы друг от друга, демонстративно перестали вести лекции совместно. Узнала я об этом лишь спустя три дня, и, хорошенько отругав девчонок, велела помириться или хотя бы работать, а не саботажничать.

Вроде помогло.

Как ни прискорбно, но бывших гриффиндорцев среди моих ассистентов нет. Один из Слизерина, Келли с Рэйвенкло, а остальные — вообще не с Хогвартса.

Уроки, уроки… Я даже не успеваю толком ни с кем познакомиться — Слагхорна я знаю, Флитвика знаю, Браун знаю, а остальные делают вид, что меня нет. Впрочем, не знаю, хорошо это или плохо. Было бы хуже, если бы они лезли ко мне с навязчивым общением. Я по характеру больше одиночка, большой коллектив напрягает.

О данном старостам поручении вспоминаю лишь в пятницу. Вылавливаю после обеда Смита и Донован.

— Где краткие сведения, которые я просила вас собрать? — интересуюсь.

— А… профессор Гонт, так у меня вся неделя была занята, у меня тренировки по квиддичу, — пожимает плечами Смит.

Перевожу взгляд на Донован.

— Э… — девчушка краснеет, бледнеет, сжимает пальцами края рукавов мантии. — А я… эм… Мне…

И в этот момент Смит едва заметно тычет ее в бок.

— А я забыла… — едва слышно произносит она, но по тону слышно, что врет.

Смит стоит с довольным видом, и этот вид мне очень не нравится. Ну очень.

— Двадцать баллов с Гриффиндора, — произношу, чего совершенно не хочу делать. Я бы хотела, как часто делал профессор Снейп в фанфиках — не снимать баллов со своего факультета, но, видимо…

— Двадцать баллов? — вскидывается Донован. — Смит, это же…

— Цыц, — толкает ее в бок семикурсник. — Просто выиграем матч, и все.

— Мне еще баллов снять? — прищуриваюсь. — Мне нужно, чтобы вы принесли мне требуемое, а не играли в квиддич.

— Ну принесу, — пожимает плечами Смит. — Завтра.

Это «завтра» у моих учеников в училище обозначало «никогда», когда произносилось аналогичным тоном.

— Знаете, мистер Смит, — скрещиваю руки на груди. — Я не первый год преподаю. И в ваше «завтра» ну никак не получается поверить. Но я все же слишком добрая, поэтому дам вам еще шанс. Завтра утром, в восемь часов, на моем столе в классе должен лежать список всех учеников факультета с краткой характеристикой. Впрочем, вы можете этого не делать. Тогда на столе просто оставите ваш значок старосты.

Смит вскидывает голову, одаряет меня ненавидящим взглядом.

— Эм… мы сделаем, профессор Мак… эм, профессор Гонт, — тараторит Донован. — Честно-честно, сделаем! Смит, пойдем…

Разворачиваюсь и ухожу первой. Донован продолжает что-то объяснять Смиту, но я пробираюсь к своему классу. У меня — очередной урок.

* * *

В восемь утра на столе в классе у меня ожидаемо ничего нет. И в полдевятого тоже.

Ладно. Воевать — так воевать.

На завтрак, разумеется, опаздываю.

— Гриффиндор, внимание! — говорю перед тем, как усесться на свое место. Уже завтракающие учителя смотрят на меня с неодобрением. Все ученики мгновенно замолкают, причем всех четырех факультетов.

— Кто сегодня намеревался идти в Хогсмид?

Поднимаются руки, несколько голосов отвечают вслух.

— Ваши походы отменяются, — прищуриваюсь.

Вопль возмущения служит мне ответом.

Вскидываю руку вверх, призывая к тишине. Замолкают.

— Я не буду вам объяснять причину этого. Спросите у вашего старосты, Герберта Смита, если вам интересно.

И принимаюсь за кашу.

Каша — так каша. Я ем все, как поросенок. В смысле, не неаккуратно, а в смысле не особой разборчивости. Каша оказывается несоленая и несладкая, но мне глубоко фиолетово.

А после завтрака, когда я уже одеваюсь и собираюсь домой, выкатывая велосипед, на крыльце меня вылавливает Смит и еще двое гриффиндорцев, шестой-седьмой курс, не знаю точно.

— Профессор, отмените ваше решение, — говорит Смит без всяких церемоний.

— Какое? — изображаю непонимание.

— Про Хогсмид.

— А, ну как только у меня будут список, так сразу, — просто говорю.

— При чем здесь список?! Что вы мелочитесь?!

— Это вы мелочитесь, Смит, — оскаливаюсь. — Или вы считаете, что приказы вашего декана можно игнорировать?

— Да какой вы декан, — вдруг фыркает второй парень. — Вас таких каждый год по штуке новых приходит. А мы вам не прислуга, чтобы все идиотские требования выполнять.

— Мы не слизеринцы, — произносит третий. — Мы не будем шпионить и собирать досье на наших друзей. Ищите себе других трюковых собачек!

О, вот как.

— Вы так уверены, что я делаю из вас шпиона, мистер Смит? — обращаюсь к заводиле. — Да плевать мне на ваш шпионаж! Мне нужен список, чтобы знать, сколько человек на факультете, и кто именно! Мне нужно знать, нужна ли кому-то помощь и пригляд, а не сбор компромата!..

Но Смит лишь презрительно улыбается.

— Знаете, мисс Гонт, — говорит он, глядя на мое злое лицо. — Тед правильно сказал. Мы своих не сдаем. Ищите других соглядатаев.

— Сдайте значок, — холодно говорю.

— Не-а.

От такой наглости высшего порядка брови ползут наверх.

— Не вы, мисс Гонт, мне его вручали, и не вам его у меня забирать.

И разворачивается обратно в школу.

Сказать, что я растеряна — значит, не сказать ничего. В моем времени даже такого не происходило.

— И не всякой клейменой подстилке нами командовать, — дополняет его другой гриффиндорец, названный Тедом.

А картину завешает смачный плевок под ноги от третьего.

Вдох, выдох, Лина. Еще раз — вдох, выдох.

Дышу минут… Дьявол знает, сколько я дышу, пытаясь протолкнуть холодный утренний воздух в легкие.

В себя приводит робкий вопрос, прозвучавший рядом.

— Профессор Гонт, вы в порядке?

Сглатываю, оборачиваюсь.

Моппи.

— Да, Моппи, — отвечаю хрипло. — Я в порядке.

— Точно, госпожа?

— Да.

Моппи замолкает, но не уходит.

— Чего тебе? — недовольно интересуюсь.

— Они… эм… это правда, что вы — Пробудившаяся? — тихо спрашивает Моппи.

— Да, — на щеках ходят желваки. И отвечаю еще раз: — Да, Моппи. Это так.

— Могу ли я прикоснуться к вам, госпожа?

— Зачем? — недоумеваю.

— Ну… Пробудившиеся — это легенда среди рабов, — пожимает плечами Моппи. — У нас есть поверье… что прикосновение может подарить нам капельку удачи… чтобы тоже так произошло и с нами… Нет, я не настаиваю, если вы против, то Моппи повинуется, Моппи не подойдет даже близко…

Вместо ответа беру в руки трясущуюся ладонь раба, прислонив велосипед к краю крыльца.

— Спасибо, спасибо, госпожа…

— Ты сквиб, Моппи? — высказываю пришедшую на ум догадку.

— Да… — шепот едва слышен. Раб смотрит на мои руки, сжимающие его. И на них падает слезинка.

— Кто твой хозяин? Диппет?

— Нет… Хогвартс. Я раб Хогвартса. Директор считается хозяином… но как только он уходит, новый директор — мой новый хозяин.

— Ты родился в магической семье, получается?

— Да, госпожа.

— Сколько тебе было, когда получил клеймо?

— Четырнадцать, госпожа…

Почему-то этот коротенький разговор совершенно успокаивает меня, хотя и одновременно рвет сердце.

Пробудившиеся, похоже, совершенно не котируются в магическом мире, что мне наглядно продемонстрировали три великовозрастных придурка. Но все мое чувство неполноценности, ощущения себя недочеловеком ушло после тихого голоса Моппи.

Что может быть хуже? Ребенок, ждущий письма из Хогвартса. Ждущий год, затем второй. Родители, сперва надеющиеся, затем злящиеся… Если его продали, то, скорее всего, это чистокровная семья, заботящаяся о своей репутации и о том, как они выглядят в глазах других. Ребенок-сквиб в понятие респектабельности не вписывался никак.

Перед глазами проносятся возможные картины, как с Моппи могли обращаться — как издевались в семье, желая вызвать всплеск магии… И как ничего не получалось. И как разочарованные родственники вызвали специального мага и прижгли не понимающему ребенку клеймо на шее… вычеркнув из жизни.

И как больно Моппи каждый день — он в Хогвартсе… но совсем не в том качестве, в каком хотел, в каком мечтал.

— Прости, — коротко говорю.

— Да… что я… не надо, госпожа. Я… я привык уже…

— Все будет хорошо, — говорю, аккуратно отпуская ладонь Моппи. И повторяю: — Все будет хорошо.

— Да, конечно, госпожа…