Приют раненых душ (джен)

Найти на «Надежде» судового врача проблем не представило — достаточно было взять курс на доносящуюся с полуюта кэналлийскую брань. Матросы покорно терпели, уставившись в палубу.

— Опять кого-то уронили при переноске? — насмешливо уточнил Якоб, оценивая картину.

— Нет, просто по доброте душевной вытащили застрявшую в товарище щепочку, — ядовито пояснил Рейк, стоя на коленях перед раненым и одновременно пытаясь наложить шов и остановить кровотечение. — Если этот человек не скончается от кровопотери, я поверю в то, что у нас весь экипаж из кошачьего рода.

— Долго тебе еще? — уточнил Якоб, оглядываясь на «Весеннюю птицу». — Капитан просил срочно доставить тебя на линеал.

— Вот будто у меня после вашего развлечения на барке мало дел... — недовольно пробурчал Рейк.

Якоб терпеливо ждал. Впрочем, с несчастной жертвой дружеского милосердия он закончил достаточно быстро, велев фельдшеру заняться перевязкой. Ополоснув руки, кэналлиец задумчиво изучил залитую кровью одежду и иронично посмотрел на лейтенанта.

— Ну, если так срочно, то надеюсь мой вид никого не шокирует.

Фок Эссер только вздохнул и сделал знак следовать за ним.

Дверь скрипнула, впуская сначала лейтенанта фок Эссера, а потом худощавого невысокого кэналлийца, внимательным взглядом окинувшего каюту.

— Вы звали, капитан? — опережая доклад Якоба, уточнил Рейк. Посмотрел на Отто и слегка склонил голову.

Копаясь в шкафчике, Фейнбрахт краем уха прислушивался к разговору капитанов. Нормальные такие родственные взаимоотношения... Впрочем, чего еще было ожидать? Про вражду Бюнца с Бермессером не слышал только ленивый или глухой. Сам он тоже к друзьям Фридриха теплых чувство не питал... по личным причинам.

Ну да, подозрения капитана — дело капитана, а ему лезть в это дело только во вред будет. Как только он достал из шкафчика устрашающего вида щипцы и корпию, в каюту вошел лейтенант с «Надежды Севера» вместе с тем самым лекарем.

Когда вошли Эссер и лекарь с Надежды, Отто впервые за долгое время удивился. Правда, ненадолго. Покачав головой в ответ на приветствие, кажется, кэналлийца, он опередил брата и возмущённо воскликнул:

— Я вас не просто не звал, я вас даже не знаю!

Впрочем, надолго Отто не хватило, поэтому уже минуту спустя он фыркнул и засмеялся:

— Нет, Пауль, я всё понимаю. Я невыносимый мерзавец, подлец и просто лицо подозрительной наружности, но я всё-таки твой брат! Ты не можешь просто взять и отдать меня на опыты кэналлийцу! Вальтер! — он повернулся к Фейнбрахту и подмигнул ему, — давайте лучше сделаем мне больно и гангрену!

Встать с пола или хотя бы пересесть в кресло капитан «Весенней Птицы» так и не удосужился, с кривой ухмылкой поглядывая на лекаря снизу вверх.

— Это приказ, капитан? — кисло поинтересовался Фейнбрахт. — Тогда, если позволите высказаться, в том случае, если продолжите считать себя мерзавцем, подлецом и подозрительной личностью, будьте добры добавить к списку своих пороков безрассудство, сугубо ради того, чтобы избавить вас от нужды выдумывать, перечисляя свои недостатки.

Оставалось надеяться, что подобная тирада не повлечет за собой тяжких последствий. Фейнбрахт, положив на стол инструменты, отошел к кровати и скрестил руки на груди.

От тирады Вальтера Отто впал в лёгкую прострацию. Повернувшись к брату, он вежливо поинтересовался:

— Я никак не пойму, тиран я, что ли? Чуть что, так сразу «расценивать как приказ». Будто я их тут вешаю через день за неповиновение. За ноги. Идите-ка сюда, молодой человек. — Он жестом поманил к себе Фейнбрахта. — Налейте всем вина. Себе тоже. И садитесь где-нибудь. Будем сидеть, как писаные девицы на завалинке, и сплетничать.

Обернулся к вошедшим и кивнул было Рейку, но старший брат решил, что его сложившийся расклад не устраивает. Младшему осталось лишь глубоко вдохнуть, мысленно считая до четырех.

Первым отреагировал Якоб:

— Разрешите доложить, прибыл судовой лекарь "Надежды Севера" господин Бельц.

Льда в голосе лейтенанта хватило бы на добрый айсберг.

— Надо заметить, я к вам еще не обращался, но если гангрена вам предпочтительней, я с удовольствием вас оставлю, у меня полный корабль пациентов, — насмешливо отозвался Рейк, усмехаясь. — Хотя несколько обидно упускать такую возможность — не часто мне позволяют поэкспериментировать на офицерах столь высокого ранга...

— Молчать! — рявкнул Пауль, наградив сердитым взглядом сначала подчиненных, потом — брата. — Я не для того отвлекал его от своего экипажа, чтобы ты кобенился как маленький. Рейк, приступай.

— Капитан, а меня не убьют за покушение за офицера? — испуганно переспросил кэналлиец, но под взглядом капитана тихо рассмеялся и уселся на пол рядом со старшим Бюнцем. — Позволите взглянуть на рану?

Наверно, пора бы уже стать серьёзным, но Пауль был серьёзен за четверых. Ну как Отто мог успокоиться?!

— Пауль. Какой же ты зануда. Я ведь и есть маленький! Мне всего-то девять! Двадцать...

Когда Рейк сел рядом, натура Отто взяла своё. Он внимательно, почти придирчиво осмотрел кэналлийца, улыбнулся ему и, повернувшись к лекарю раненым плечом, кокетливо протянул:

— Только, пожалуйста, аккуратно. — Отто замялся, поглядывая из-под ресниц на Рейка. — Я вас стесняюсь...

Рык капитана заставил Якоба вытянутся по стойке смирно, но на Отто он все равно поглядывал неодобрительно. Пассаж про кэналлийца и эксперименты он явно воспринял ближе к сердцу, чем сам Рейк.

— Ты капитан, — оценивающе поглядывая на своего лейтенанта, пояснил брату Пауль. — Положение обязывает, слышал такое?.. Хотя о чем это я... — Младший Бюнц только вздохнул. — Дите малое. Соску принести?

Начавший осматривать рану капитана «Птицы» Рейк подавил смешок. Щурясь, внимательно посмотрел на капитана.

— Стесняетесь, вы? Право, я же вас не раздеваю, о чем речь.

Пауль подумал, что куда уж больше раздевать, но промолчал. Открыв саквояж, Рейк осторожно коснулся руки Отто, стараясь не бередить рану, повернув ее под свет, прищурился и, достав корпию и склянку с крепленым вином, принялся за первичную обработку ранения. Лицо его с началом работы резко посерьезнело.

— Положение обязывает зануд вроде тебя. А хороший человек должен быть ребёнком! — поучительным тоном ответил Отто, подняв вверх указательный палец. — А принеси! И покорми меня с ложечки.

— Хороший человек должен быть ответственным... Впрочем, какой год этому спору? — Пауль вздыхает и качает головой. Скрестив руки на груди, неодобрительно смотрит на процесс общения брата со своим лекарем, но под руку Рейку не лезет — тот и сам может за себя постоять.

А вот на лицо лейтенанта посмотреть стоит. Интересно, о чем именно думает Якоб, если обычно тщательно скрываемые эмоции сейчас читаются с полувзгляда? Особенно написанное почти прямым текстом раздражение.

— Ну, так побудь умным младшим братиком и не спорь больше, — вздохнул Бюнц, лелея надежду, что брат прекратит нравоучения.

Пауль утомленно закатил глаза, думая, что старший брат все-таки неисправим. Однако развивать тему не стал.

А Рейк парень не промах. Язык подвешен как надо. Ну, простите, капитан Пауль, но капитан Отто не способен пройти мимо таких людей.

— Конечно, стесняюсь. Раздевать меня бессмысленно, я и так почти раздет. Разве что кто-то порывается снять с меня и штаны... По-моему, это будет слишком для первого знакомства. Но я очень остро реагирую... — Отто шумно выдохнул, когда лекарь коснулся руки, и иронично улыбнулся. — На прикосновения.

Брат будет сердиться ещё больше, но Отто уже слишком заинтересовался, чтобы отступить. Он наклонился к Рейку, ставшему до смешного серьёзным, и шёпотом спросил:

— А ты всегда столь серьёзен, когда работаешь?

Рейк же иронично вскиднул бровь, заканчивая с обработкой раны.

— Что мне до ваших штанов... Разве вам еще и ногу сломать успели ненароком. А что до прикосновений — хоть не орете благим матом от того, что рану, видите ли, прижгло. Почти идеальный пациент. — Рана не настолько глубока, чтобы накладывать шов, а вот наложить мазь, предотвращающую воспаления, будет не лишним.

Из саквояжа он извлек небольшую жестяную баночку.

— А мы уже на ты, капитан? — насмешливо переспросил Рейк, легкими движениями нанося лекарство. — Нет, я могу и балагурить, но вам же лучше, если лекарь не отвлекается.

Какой интересный лекарь. Отто показалось, что у него кровь кипит от любопытства. Ох, любопытство его погубит.

— То есть, если я что-нибудь себе сломаю, ты посмотришь? Как заманчиво! А благим матом я обычно ору в других ситуациях.

Интересные люди вызывали у Отто просто эйфорию, ему уже сложнее становилось контролировать свои слова и поступки.

— Отто Бюнц слишком простой парень, чтобы выкать без повода. А какой у нас повод?

Ему следовало бы держать себя в руках, но он не мог. Когда Рейк накладывал мазь, Отто перехватил его руку и провёл пальцами по тыльной стороне ладони. Поглаживая чужие пальцы, тихо и медленно протянул:

— Пальцы трудолюбивого человека, — попытка стереть с лица улыбку не увенчалась успехом, — внушают доверие.

— То есть вы специально готовы себе что-то сломать ради этого сомнительного внимания? — откровенно насмешливо переспросил Рейк, с любопытством глядя на Отто. И доверительно сообщил:

— Это меня бесконечно радует — не люблю, когда орут.

А вот на свою ладонь в чужих руках кэналлиец отреагировал не слишком одобрительно.

— Я настоятельно прошу не мешать работать, хоть и благодарен за комплимент. — Освободив руку, он вернулся к перевязке. Насмешливо сказал: — Вроде еще пять минут назад вы мне так не доверяли...

— Капитан, — с явным раздражением обратился лейтенант к Паулю, — позвольте вернутся на «Надежду»?

— Ради хоть какого-то внимания с твоей стороны я готов на любую авантюру. — Умом он понимал, что поступает неправильно, но это тот случай, когда Отто просто неподконтролен сам себе. — Ладно, постараюсь. А «не мешать» означает не мешать всем частям тела. — Отвергнутая рука скользнула на чужое колено. — или только рукам?

Ещё немного и наверняка будет скандал. Нужно обуздать себя, но как?

— Я был ослеплён красотой... Тьфу, ты же не дама. Нужно придумать другой комплимент. Хотя ты всё равно возмутительно красив.

— Твою мать, Отто, — тихо проговорил Пауль, потирая лоб. С какого перепугу брата начало так заносить, он совершенно не понимал — вроде бы раньше особого пристрастия к южанам за ним не водилось. Или он что-то пропустил. Лейтенанта бы действительно отпустить, а то смотрит как разъяренный кот на Весенний Излом... но не полагается. — Не разрешаю, фок Эссер. Капитан Бюнц, позвольте заметить, что вы тут не одни.

— Что, правда? Не одни? Ладно. — Отто пожал плечами и подмигнул лейтенанту Эссеру. — Тогда давайте устроим оргию, коль уж нас так много... А, лейтенант? Кстати, — он обернулся к брату и задумчиво спросил, — а ты сейчас ко мне обращался или к себе?

Отто продолжал ехидничать, хотя понимал, что эти люди не заслуживают такого обращения. Что с ним происходит? Он, пожалуй, и сам не понимал. Эх, сюда была Карла или Рике... Они бы, вероятно, смогли бы привести его в чувство. Остаётся уповать, что кто-то додумается или разрядить обстановку, или набить-таки ему морду.

А вот самому лекарю, похоже, было просто забавно, но не более. Методично забинтовывая плечо, Рейк с откровенным любопытством наблюдал за Отто, чуть склонив голову к плечу.

— Ну, переломом ноги вы добьетесь внимания исключительно к перелому. И да, не мешать лекарю — это не мешать лекарю в целом. А то отвлекусь и отрежу что-то не то. — Рейк решительно распорол конец бинта, закрепил перевязку. С откровенным скепсисом посмотрел на капитана «Птицы», насмешливо заметил:

— Сразу видно, что в южной красоте вы не разбираетесь совершенно.

Отто поблагодарил Рейка за работу, но на замечания об отвлечении лекаря от работы и о красоте лишь пожал плечами, усмехнувшись:

— Ну и что? Зато будет повод задержать тебя здесь ещё немного... Не разбираюсь? Ну, да... — Бюнц растерянно посмотрел на лекаря. — Моё сердце уже отдано и к тому же жестоко разбито, так что тут ты просто с ходу в яблочко, молодец.

Внезапно оказавшийся в центре урагана Рейк с удивлением и весельем наблюдал за развитием страстей.

— Думаю, мой капитан такой задержки не одобрит. — Тихо хмыкнув, он покосился на Пауля. — К сожалению, разбитые сердца я врачевать не умею, так что вы не по адресу.

— Жаль, — прицокнул Отто, — вышло бы очень мило, если бы умел...

Он видел, слышал, понимал... Но пребывал в непонятном хаосе мыслей. Словно нарочно задевая всех подряд. И лейтенанта он тоже не упустил:

— Любопытно, — он повысил голос, чтобы все слышали, — что кэналлиец у нас лекарь, а жгучая ревность оказалась присуща господину Эссеру.

Ну, да. Давай, ещё. Тебе только какой-нибудь драки не хватает.

Рейк поднялся, поморщился от последней фразы Отто и посмотрел на лейтенанта. Фок Эссер сверлил старшего Бюнца таким убийственным взглядом, что становилось понятно, что от драки его удерживает только разница в чине.

— Отто, хватит, — сурово прервал сцену Пауль. — Это уже оскорбление моего экипажа. Согласно уставу, любые неуставные отношения на корабле запрещены, тем более такие.

Тон капитана стал чуть более едким и менее насмешливым. Похоже, тема южной красоты всерьёз его задела. Царящий балаган попытался прервать младший брат, но куда ему! Чем суровее он становится, тем принципиальнее Отто упирается лбом в ворота. С детства причём. Мог бы и помнить об этом.

— Оскорбление твоего экипажа? Устав?! — Отто поднялся и обошёл Рейка со спины, положив руки ему на плечи, шепнул: — Чушь кошачья все эти уставы.

Переведя на брата насмешливый взгляд, Отто жёстко ответил:

— На «Весенней Птице» устав один — её капитан. Вопросы? Жалобы? Предложения? Парламентёров поищем или так разберёмся?

Проклятье. Он ехидничает, даже защищаясь... Хотя брат-то прав. Но злость, уже не скрываемая, лейтенанта словно будоражила Отто. Бесполезно. Разговорами они вряд ли чего-то добьются. Пальцы левой руки прихватили ворот рубахи, потянули назад, оголяя плечо, правой же рукой Отто приобнял Рейка за талию, прижав к себе, и шепнул на ухо:

— Ты странно себя ведёшь...

Но взгляд его — пристальный и насмешливый — был прикован к Эссеру. Он следил за каждым его жестом. Словно впитывал в себя жгучую злость, исходящую от лейтенанта.

В этом помещении трое, не считая Конрада, которого беспокоить слишком жалко, а Вальтера он в расчёт не берёт. Во-первых, парнишке, похоже, удаётся понемногу находить какой-то язык с Айсеном, а это капитану только на руку. Во-вторых, малец вряд ли рискнёт вмешиваться. И что? Никто из этих троих его не остановит? Да чушь кошачья. Кому-то ведь придётся... Кто-то может уйти. Кого-то можно отослать. И ведь необязательно Эссера. Неужели Пауль специально их не прогоняет? Ведь видит, что братишка совсем невменяем... Цирк. С гусями.

Якоб сердито поджал губы. В отличие от Рейка, его ситуация совершенно не забавляла, а устроить драку, пусть и ценой звания, очень хотелось, удерживало только то, что капитан «Надежды» тоже весьма стремительно приближался к точке кипения, что было очевидно для наметанного глаза, и служить спусковым крючком фок Эссеру очень не хотелось.

— Отто, десять кошек тебе в причинное место, ты совсем спятил, или придуриваешься? — тихо, но прочувствовано спросил Пауль. Как можно устраивать подобный балаган при младших по званию и каком-то мутном пленнике в придачу, он просто не понимал.

— Хм... — задумчиво покачал головой Отто. — Пожалуй, всё-таки совсем. А что, у тебя есть идеи получше? Скука смертная же! Кругом только море, море, море... И парни. По-моему, моё предложение как раз очень актуально! А тебе следует быть менее правильным. Ты какой-то неправильный Бюнц.

Он отвернулся, скривившись, демонстрируя неприязнь к разговору. В этом вся беда их отношений. Пауль всегда пытается его поучать. А Отто это только заводит. Вот и ходят по кругу.

А вот дальнейшее Бельцу совсем не понравилось. На словах все просто и легко, и препираться можно бесконечно долго только ко взаимному удовольствию — ну, не считая чересчур впечатлительных зрителей. Но подобных действий кэналлиец допускать не собирался.

Благо судовому лекарю даже гаупвахта грозит чисто номинально.

Первый удар — каблуком под колено, благо этого старший Бюнц ожидает менее всего; второй — локтем в солнечное сплетение. Уже потом вывернутся из захвата и отойти на пару шагов. Констатировать:

— Да я вообще странный, капитан.

Удара под колено Отто не ждал. Впрочем, нет. Он вообще не ждал, что лекарь будет драться. Он ждал, что драться будет фок Эссер! Вот так сюрприз. Увернуться от второго удара было невозможно, но, по крайней мере, он успел сместить центр удара. Получилось всё-таки не до звёздочек в глазах. Леворукий и всего его кошки, этот парень восхитителен!

— Ну, вот, — севшим голосом, откашливаясь, прохрипел капитан. — Я полагал, что вашу честь будут защищать, а вы защищаетесь сами. Неожиданно! Молодец, красиво приложил.

Бюнц сел, откашлявшись, тряхнул головой. То ли мысли в порядок приводил, то ли по привычке. Подняв голову, с улыбкой посмотрел на Рейка, утвердительно кивая:

— Очень странный. А если меня и это не остановит? Мне как-то даже понравилось... Давай ещё разок, а? — Он с энтузиазмом ощерился, предвкушая новые потоки нравоучений. Нет. С ним явно неладно. Лучше бы ему прогуляться до Карла, например.

— Я вам что, барышня? — презрительно скривился Рейк, насмешливо протянув первый слог последнего слова. Только взгляд стал очень серьезным и чуть сердитым. Один раз он уже не смог защитить себя — потом быстро научился. — Ну, если и этого мало, я могу еще раз ударить...

— И не он один, — тихо добавил Якоб, продолжающий сверлить Отто взглядом.

На предложение ударить ещё раз Отто доброжелательно оскалился:

— Так я же это и предлагал! — поглядев на лейтенанта, который, кажется, тоже изъявил желание дать ему по морде, Отто покачал головой, и глаза его на доли секунды выразили сочувствие, но быстро сменили его на гнев и ехидство. — А вы, господин Эссер, заглядывайте, когда мой противный братец будет тут отсутствовать. Я вам с удовольствием рёбра пересчитаю... Или ещё что-нибудь расскажу... о врачевании.

— Так. Заканчиваем этот цирк, — веско подвел итог Пауль. — Рейк, ты закончил с перевязкой? Тогда бери Якоба и возвращайтесь на «Надежду», а то только свальной драки, — или свального греха, — не хватало. Я прибуду позже, чтобы к тому моменту корабль и призовое судно были готовы взять новый курс. Вон.

Рейк и Якоб повиновались мгновенно — прекрасно знали, что, когда капитан говорит таким тоном, неповиновение может быть очень опасно. Пауль перевел взгляд на сидящих на кровати, с сожалением отмечая, что этих выставить не получится.

— Отто, давай ты сейчас покажешь мне «Птицу», — и мысленно добавил: «И мы поговорим по-человечески».

Когда подчинённые Пауля покинули каюту, Отто тяжело вздохнул и упал обратно на пол.

— Сволочь ты, вот что. Так хорошо всё шло. Зачем ты их отослал, а? — Отто говорил голосом обиженного ребёнка, разве что не канючил. — Птицу ему покажи, видите ли. На палубу выйди, в небе должны быть.

Пауль хочет помочь, а Отто ёрничает. Ну, конечно. Он не привык признавать, что и ему иногда нужна помощь. Отто же большой мальчик, сам разберётся. Даже если крыша едет совсем.

— Если тебе не терпится подраться — я к твоим услугам, но лейтенант мне еще нужен живым и целым. — С легким беспокойством Пауль посмотрел на брата — в прошлый раз он своем кораблем хвастался через слово, а тут смотри-ка... Что с ним, интересно. — Как скажешь. Я могу и из шлюпки посмотреть, но ты хотел поговорить.

«Хоть в лазарет, хоть в трюм, хоть в Закат. Отто, крабью тещу тебе в жены, что случилось?.. И ведь не скажешь же».

На глаза по-детски глупо навернулись слёзы. Капитан моргнул пару раз, прогоняя наваждение и надломленным голосом предложил:

— В лазарет пойдём? Мне надо Карла навестить.

Отто сел, но вставать то ли не торопился, то ли не мог. Эта смена настроений когда-нибудь доведёт его до могилы. Он потёр виски, зажмурился. Легче не стало. Интересно, у этого Рейка нет брата?

— Вальтер, у вас, вроде, неплохо получается, присмотрите за пленником. И об увиденном — ни слова.

— Идем. — Пауль протянул брату руку, предлагая помочь подняться. То ли у Рейка удар оказался тяжелый, то ли от абордажа брат еще не отошел, но беспокойство только усиливалось.

— Подраться. Подраться подождёт.

Он не столько говорил с братом, сколько сам с собой.

— Поговорить хотел, да. Точно. Карл. И Айсен. С кого бы начать?

Несколько минут Отто переводил взгляд с протянутой руки на брата и обратно, будто решая что-то более важное, чем встать самому или принять помощь брата. В конце концов, капитан медленно подался вперёд и, ухватившись за руку брата, медленно встал.

— Ладно, идём. Заодно подышу немного.