Приют раненых душ (джен)

— Что, за несколько добрых слов готов продаться?

Этот вопрос, как и многие другие, был оставлен без ответа. Карл устало прикрыл глаза. Старший брат был на удивление разговорчив, и слова его душевного спокойствия не прибавляли. Леманн, устроившись в уже ставшем привычным кресле, сосредоточенно изучал лоцию Устричного моря так, будто раньше ее в глаза не видывал, и изо всех сил пытался следовать совету ушедшего капитана — не думать. Но как это сделать, если проклятые мысли не желают покидать головы? Лейтенант не понимал сам себя, понять Бюнца сейчас — даже не пытался. Слишком рано, слишком много всего произошло за последние несколько суток. Появление Конрада Айсена, схватка с пиратами, ранение, возвращение видений — все эти события сплелись в запутанный клубок, в котором следовало разобраться, но не сразу, постепенно. Единственное, в чем Леманн был уверен точно, так это в правдивости слов, сказанных сегодня утром капитану.

Неожиданно захотелось оказаться на берегу моря возле усадьбы отца. Сидеть на нагретом солнцем белом мелком песке, вглядываясь в безбрежную даль моря и слушая глухой рокот волн. Сестра говорила, что он мог сидеть так часами, когда только-только вернулся из пансиона (так ей назвали место пребывания младшего брата). Карл не помнил тех дней. В его памяти осталось только море — бескрайнее, рокочущее, словно какой-то огромный сонный зверь, дарующее покой. Карл невольно поймал себя на мысли, что рядом с капитаном ему так же спокойно, как было тогда. Удивленный таким сравнением, лейтенант устало улыбнулся и покачал головой. Раньше ему такое и в голову не пришло бы.

— Она запретила тебе улыбаться, помнишь? — Голос брата резко вырвал Карла из раздумий, заставил распахнуть глаза. — И о чем ты думал? О нем? Ну, конечно же.

Последние слова Экхарта должны были ранить, но Карл их пропустил мимо ушей. «Не смей улыбаться! Слышишь? Никогда!» — край подола платья Эмилии Энке запачкался в крови, но она этого не замечала, она нависала над забившимся в угол сыном и кричала. Этот ее крик будет преследовать Карла в кошмарах еще очень долгое время. Он навсегда запомнил ее такой — растерянной, полной ярости женщиной, не знающей что делать. Леманн помнил и как вопреки всем крикам не мог прекратить улыбаться. Ведь он же смог защитить Иоланту. Он ликовал тогда. Интересно, чьи это были чувства — его или брата?

Воспоминания стерли улыбку с губ лейтенанта, теперь он смотрел прямо на Экхарта, который, оказалось, стоял рядом с креслом и смотрел на него сверху вниз. Во взгляде его читалось презрение.

— Ты ему так доверяешь, Юрген, готов пойти за ним куда угодно, я погляжу. А ты уверен, что в первом же порту он не отдаст тебя в ближайший приют для умалишенных?

— Что же, я буду благодарен ему и за это. — В душе вскипала глухая ярость, теперь Карл сидел прямо, вцепившись в подлокотники так, что побелели костяшки пальцев. — И пойду за ним. Потому что он мой капитан.

— Воистину собачья преданность, — не сказал, а выплюнул призрак. — Умрешь за него? Похвально для офицера. Но вот только ты не офицер и не военный. Уж мы-то с тобой знаем, брат. Ты заигрался. У тебя и жизни-то своей быть не может. А что, если… — Экхарт недобро прищурился. — Скажу тебе убить его?

Карл резко вскочил, сжимая кулаки, Экхарт совсем по-человечески отступил на шаг назад и теперь смотрел на брата с интересом. Даже он никогда раньше не видел его таким — плотно сжатые губы, яростные (и такие живые сейчас!) глаза, крылья носа чуть подрагивают.

— Ты этого не сделаешь, Экхарт. — В голосе Леманна звенела сталь. — Потому что я тебе нужен. Уйди.

— Забываешься.

— Нет, — покачал головой Карл. — Я помню, кто я такой. Но самое большее, что ты можешь сделать со мной, — это убить. Ну так давай же.

Несколько секунд братья стояли друг напротив друга.

— Я уйду, — проговорил наконец-то старший. — Но не думай, что это сойдет тебе с рук.

Когда Экхарт исчез, Карл быстрым шагом направился прочь из каюты, напугав своей поспешностью морского пехотинца, стоявшего в карауле. Дать себе время для отдыха было плохой идеей. Слишком много поблажек было в последнее время, пора вспомнить и об обязанностях.