Приют раненых душ (джен)

Всю дорогу до корабля Айсен зачарованно смотрел на море и едва не вывалился через борт, пытаясь потрогать волны. Его не оставляло ощущение, что море вокруг них живое. Он едва не забыл о цели своего путешествия.

Оказавшись на чужом корабле, Айсен только и успевал, что крутить головой по сторонам. Только бы капитан Бюнц-второй с ним не заговорил! Хотя это-то как раз и нужно, отчаянно нужно...

Тем не менее, он постарался держаться поближе ко всем, но позади, так, чтобы заметили не сразу.

Ступив на палубу "Надежды", Бюнц нахмурился и, оглядевшись, возмущённо вопросил:

— Ну и где мой братец? Где фанфары? Где женщины, в конце концов?!

Мысленно он постарался настроиться на нужный лад, чтобы не выдать своим поведением чего-нибудь лишнего. Впрочем, Пауль всегда всё замечал, как бы старательно Отто ни скрывал. Покосившись на Серхио, Отто подумал, что, если этот Бельц не пойдёт навстречу, будет плохо. Ладно, о плохом нужно думать потом.

Встав на вытяжку перед чужим капитаном, Якоб внимательным взглядом окинул взглядом его сопровождающих, на каждом задержавшись со все нарастающим изумлением.

— Рад приветствовать вас на "Надежде Севера", капитан Бюнц. Капитан занят, но, безусловно, скоро появится для того, чтобы поприветствовать вас лично.

Отбарабанив эту фразу без какого-либо выражения, Якоб снова кинул короткий взгляд на сопровождающего капитана лейтенанта и чуть заметно нахмурился. Почему-то из всех гостей он вызвал у фок Эссера наибольший интерес и, чего греха таить, опаску.

Леманн же привычно встал за правым плечом капитана и постарался смотреть исключительно прямо перед собой. Они снова были здесь, рядом. Никогда еще раньше отец и Экхарт не задерживались подле Карла так надолго. В основном они являлись тогда, когда лейтенант был один, но в этот раз присутствие посторонних для них оказалось не помехой. Еще и лейтенант капитана Бюнца-младшего, имени которого Леманн не помнил, он так пристально смотрел, будто… «Что ему от меня надо? Или это просто разыгралось воображение?»

Рейк же, с ехидной улыбкой чуть поклонившись капитану Бюнцу, с интересом и недоверием посмотрел на соотечественника, но вступить в разговор не поспешил.

Гаденько ухмыльнувшись, Отто отрицательно покачал головой:

— Лжёте, лейтенант. В лучшем случае вы были бы рады не видеть меня ещё неделю, в худшем жаждете повозить меня мордой по палубе. И прекратите с таким видом таращиться на моего лейтенанта, я могу обидеться. Господин Бельц. — Он отвесил шутливый полупоклон лекарю. — Счастлив снова вас видеть. Некоторая часть меня уверена, что сегодня вам предстоит обрабатывать ножевую рану.

Обернувшись к своим спутникам, Бюнц, с осторожностью поглядывая на Эссера, обратился к своему секретарю:

— Sergio, dor Belz es uno curandero. Es muy lindo, te acuerdas?*

* Серхио, господин Бельц — лекарь. Это очень мило, согласен?

Встретивший их лейтенант смотрел на капитана волком. А вот стоявший позади него кэналлиец... Было приятно, хоть и необычно, встретить соотечественника.

— Piens?as, que ?l es lindo? No me gusta mucho, pero, con vuestro gusto, este curandero puede os curar.

* Правда, он милый? Мне он не слишком нравится, но, зная ваш вкус, этот целитель может излечить вас.

Кэналлийский вспомнился на удивление легко, несмотря на то, что Серхио, к его тайному сожалению, не так уж часто приходилось его слышать и говорить на нём.

Рейк не выдержал и откровенно рассмеялся, одобрительно покосившись на земляка, и покачал головой.

— А вы считаете, тут есть что лечить?.. — с интересом спросил он по-кэналлийски. Давно ему не приходилось так часто возвращаться к знанию этого языка. Что ж за день-то...

— Лечить и впрямь нечего, пациент потерян давно и надёжно, — подтвердил Бюнц с лёгкой усмешкой. Это было довольно-таки правдиво и не могло не вызывать у Отто улыбки.

Серхио хотел что-то ответить лекарю, но осекся. Встретивший их лейтенант так смотрел на Леманна, словно углядел у него за спиной закатное пламя. Значит, что-то понял... Это означало новые проблемы для корабля и было по меньшей мере паршиво.

Он так и косился на Леманна. Что же с ним такое было, что лейтенант "Надежды Севера", да и лекарь тоже, просто сами не свои стоят?

С легким беспокойством Рейк покосился на Якоба, ожидая увидеть тщательно спрятанное, но заметное опытному глазу раздражение, и замер удивленно и растерянно — Эссер отрешенно смотрел на лейтенанта "Птицы". Точнее, немного в сторону от него.

— Вы не одни, — глухо заметил лейтенант, словно и не слышавший слов Бюнца-старшего. — Кто они и за кем идут?

Рейк зябко повел плечами, нахмурившись. Он хорошо знал этот тон, и обычно ничего хорошего он не сулил. Однако, что конкретно, Рейк понятия не имел.

— Боюсь, любая рана будет меньшей проблемой... — тихо пробормотал лекарь, хмурясь. Якоб только поджал губы.

Усмешка быстро сползла, когда Отто перевёл взгляд на Эссера. Тот непроницаемо смотрел куда-то правее Карла. Всё, в общем-то, было очевидно, а вопрос Якоба только подтвердил догадки. Сам Отто ничего не видел, хотя чувствовал, что что-то изменилось, но спрашивать Карла не стал. Уж всяко не посреди палубы задавать такие вопросы.

Сделав шаг в сторону, капитан прикрыл собой своего лейтенанта и не особо дружелюбно процедил:

— Даже если предположить, что я тебя понял, посвящать тебя во что-либо я стану лишь после того, как Пауль за тебя лично поручится. А пока... оставь нас в покое. Иначе драка всё-таки будет. И больно будет тебе.

Взгляд Эссера метнулся к закрывшему своего лейтенанта Бюнцу, и Рейку стало откровенно страшно, что бывало не так часто. Якоб стал похож на подобравшегося сторожевого пса, прикидывающего, как надежнее вцепится чужаку в горло.

— Я не собираюсь что-либо доказывать вам, пока не узнал точно, не несете ли вы опасность "Надежде" и ее экипажу, — процедил он.

Отто зло ухмыльнулся и утвердительно кивнул:

— Мой дорогой лейтенант, "Весенняя Птица" и уж тем паче её экипаж всегда и всем несут опасность. Расстреляете на месте?

— Мой капитан. — Карл сделал шаг вперед и еле подавил желание коснуться его плеча, дабы отвлечь внимание на себя. — Не сочтите за дерзость, но я считаю, что господин лейтенант, — тут Леманн виновато обратился к офицеру «Надежды»,— простите, мы так и не были представлены,— и продолжил: — Господин лейтенант имеет право знать, кто же ступает на палубу «Надежды Севера».

«Тем более что я сам не могу быть уверен, что не опасен для кого-либо», — хотел добавить Карл, но промолчал. Этот подчиненный капитана Пауля явно что-то знал, но что именно? Как много рассказал ему брат командира? Или не сказал? Но тогда — как?

Не хватало еще ему стать причиной драки. Лейтенант огляделся, стараясь не встречаться взглядом с явно настороженным братом, и только теперь заметил, как много людей оказалось свидетелями этой сцены.

Если бы не появление капитана, они бы наверняка подрались. Рейк перевел дух и обернулся к Элеонор, которая тенью держалась позади него. Улыбнулся.

— Как вы себя чувствуете? — дежурно уточнил он по-кэналлийски, потом оглядел девушку. — Вам идет это платье. Пару пистолетов бы к нему. — И, принюхавшись к дыму трубки, удивленно вскинул бровь, но промолчал.

— Благодарю, дор, неплохо. Лучше, чем утром, — отозвалась Элеонор на кэналлийском. Она, улыбнувшись, снова прикусила кончик трубки и повела плечами. — Оно немного непривычно мне, но про пистолеты звучит даже заманчиво. Хотя я не держала их в руках никогда.

Она носила платья, собирала цветы, слушала пение птиц, вышивала, пела (выходило, мягко говоря, не очень) и занималась прочими истинно дамскими делами. Ну, иногда ей позволялось устроить прогулку на лошади, строго в дамском седле. Ещё её учили скромно опускать взгляд и прятать его за веером. Как обычно, в общем-то. Но характером она полностью пошла в отца, чем разочаровывала всех членов семейства. Ну и пусть.

На верхней палубе, помимо неё, был не назвавший своё имя лекарь и ещё люди. И второй кэналлиец. И там, судя по всему, назревал конфликт, сути которого она не очень-то понимала. Впрочем, не женское это дело — лезть в разборки мужчин, потому Элеонор предпочла остаться чуть в стороне, за спиной сородича. Она задумчиво покусывала трубку. Кто-то что-то видел или чувствовал, и, наверное, это было нехорошо. Если сочтут нужным — ей пояснят, если нет — ну нет, что теперь? Было до одури любопытно, но тут было что-то такое, во что совать нос было как минимум опрометчиво.

Рейк, краем глаза следя за происходящим, тем временем искренне улыбнулся Элеонор:

— Это радует. Добрый знак. Что же до пистолетов... — Лекарь хмыкнул, — это не так сложно, как кажется.

Пауль явился как раз вовремя, Отто едва сдерживал себя, чтобы не врезать Эссеру. Чертыхнувшись про себя, что у брата такой противный лейтенант, Отто кивнул Паулю и, обернувшись к спутникам, хмыкнул:

— Пауль Бюнц, мой младший брат. Большего зануды вы нигде не встретите.

Капитан пристально посмотрел на Якоба и нахмурился, проследив его взгляд, однако сказал вполне радушно:

— Приветствую вас на своем корабле. Отто, сделай лицо посерьезней, на пять секунд, для меня, большего не прошу. Лейтенант, рад видеть вас на ногах. Как ваше здоровье? Или вас что-то еще беспокоит?.. — Пауль сделал паузу, прежде чем повернуться к остальным: — Мы, если не ошибаюсь, не представлены. Рад знакомству.

— Благодарю за беспокойство, господин капитан, мое состояние опасений не вызывает,— коротко поклонился лейтенант, со стороны, где стоял брат, ему послышался легкий смешок.

Кэнналлийского языка Карл не знал, поэтому ему оставалось лишь догадываться, о чем говорили капитан и Молина. Впрочем, это его сейчас занимало куда меньше, нежели неожиданное внимание со стороны лейтенанта «Надежды». После Башни Шутов Леманн к любому интересу к своей персоне со стороны людей ему незнакомых относился настороженно, и этот случай исключением быть никак не мог. Вопрос капитана Пауля стал спасением.

Вздохнув на просьбу Пауля, Отто застегнул мундир, поправил платок, пригладил волосы, щёлкнул каблуками и отдал честь. Он смотрел на Пауля с самым серьёзным видом, медленно считая про себя до десяти. Потом выдохнул и спросил:

— Пять секунд прошло, капитан! Разрешите распоясаться обратно?

Пауль с умилением покачал головой, глядя на пантомиму брата, и коротко заметил:

— Разрешаю. Мог бы и своих спутников представить.

Закончив с приветствием, Пауль на каблуках развернулся к Якобу.

— Ты видишь? — с напряжением и беспокойством уточнил он. Якоб только качнул головой.

— Просто чувствую.

Айсен почувствовал себя гончей, напавшей на след. С Леманном что-то было не так, об этом догадался бы любой свидетель этой сцены, но что именно? Неужели его помощь может потребоваться и здесь? На всякий случай Айсен покосился на лейтенанта, но ничего не заметил.

Покосившись на Карла, Отто взял Пауля под локоть и, потянув к себе, тихо добавил:

— А можно не обсуждать на верхней палубе, да и вообще на любой палубе проблемы моего экипажа, если даже таковые имеются?

Пауль понизил голос почти до шепота, с укоризной посмотрел на брата:

— Тебе не приходило в голову, что мы можем помочь? А еще, что у моего лейтенанта после всего, что он видел, а он видел не мало, есть основания проявлять осторожность и задавать вопросы?.. — Отстранившись, уже громче он добавил: — Фок Эссер, пройдите в мою каюту. Капитан Бюнц, лейтенант Лемман, разрешите пригласить вас туда же для беседы. Рейк, присмотри за фройляйн, покажи ей корабль...

Когда заговорил лейтенант, Якоб тряхнул головой и отвел глаза от Отто, которого действительно, судя по всему, готов был расстрелять. Глубоко вдохнул и встал по стойке смирно, посмотрел на Пауля:

— Как прикажете, мой капитан. — И, обернувшись к лейтенанту, добавил: — Прошу прощения, если был резок. Разрешите представиться, старший лейтенант Якоб фок Эссер.

— Старший лейтенант Карл-Юрген Леманн к вашим услугам,— ответно представился Карл и заметил: — На вашем месте я бы поступил в точности так же.

— Так-то лучше... — тихо пробормотал Пауль. Столь же тихо обратился к Отто: — Справедливости ради, Якоб смотрел не на твоего лейтенанта. Но об этом мы, по твоему настоянию, поговорим в моей каюте. И советую не кидаться на человека, способного помочь твоему лейтенанту с его родней.

Хорошо, что Карл его одёрнул. На самом деле Отто понимал и беспокойство Якоба, и настороженность, но можно же... Можно что? Он сам вспылил на пустом месте... Но это же Карл! Когда Пауль оценил его балаган, Отто рассеянно улыбнулся:

— Ну, спасибо! — Расстегнув мундир обратно, он так же тихо ответил: — Пауль, мой наставитель на путь истинный, ты полагаешь, я бы осквернил твой корабль своим присутствием без видимых причин? Но он на него так смотрел... Меня это задело, — сознался Отто и виновато добавил: — Извини.

Оглядев свою компанию, Бюнц улыбнулся и хитро посмотрел сначала на Пауля, а потом на Рейка.

— Я нижайше прошу прощения у дориты, но вынужден слегка испортить намеченные планы. — Он галантно поклонился девушке, которую Пауль только что вверил Рейку, подумав, что давненько ему не приходилось быть вежливым всерьёз. — Я прошу вас взять Серхио в свою тёплую компанию. В конце концов, он ведь ранен.

С этими словами Отто взял Молину за руку и не слишком сильно, но достаточно глубоко полоснул по руке небольшим лезвием. Прищурившись, он туманно посмотрел на лекаря:

— Ты же не бросишь раненого?

Закончив с Серхио, он повернулся к брату:

— А ты с ними не знаком? — удивился он, оглядывая своих спутников, — Серхио Молина, наш секретарь, Карла ты знаешь уже, господина Айсена, по-моему, тоже. Или я ошибаюсь?

Конрад с изумлением смотрел на происходящее. Сцена ареста потрясла его, но не так, как эта. Что-то затевалось, а понять капитана он не мог по-прежнему. Так просто ранить человека, чтобы отправить его туда, куда хочется... Нет, со вторым Бюнцем точно нужно поговорить. Другое дело, как это устроить?

— Капитан, что за... — прошипел Серхио, зажимая рассеченную руку. Рана слабо пульсировала. Да какие дела тут творятся, что капитан ни с того, ни с сего, начинает портить членов своего экипажа? Конечно, он, Серхио, не самый приятный его представитель, но тут, кажется, не в этом дело.

Даже если он будет обязан рассказать лекарю какую-то тайну, и этот спектакль затевался ради этой цели, то капитану придется разочароваться.

Вышедшую на палубу соотечественницу Серхио едва заметил краем глаза, пытаясь чем-то забинтовать порез. Ничего страшного, конечно, в нем не было, но лишний раз рисковать получить нагноение не хотелось.

Дальнейшее не дало Рейку развить мысль. "Все было так хорошо, — со злостью подумал лекарь, глядя в глаза Отто, — а потом появились вы..."

— Не имею такой привычки, — отчеканил он. Гневно сощурился и продолжил: — Однако прошу заметить, что ваш спутник — не вещь, которой можно так распоряжаться, а я вам не инструмент, которым можно починить что угодно. Или вы полагаете, — с нарастающей яростью проговорил он, — что жизнь этого человека вам только игрушка? Надо думать, я при встрече с вами еще легко отделался.

Ого! Да он умеет злиться! Вот так сюрприз. Прямо подарок!

— Не имеете, и славно! — улыбнулся капитан, спокойно глядя в глаза злящемуся Бельцу. — Как вы заметили, мой спутник не вещь. Посчитает необходимым, постоит за себя сам. Да и вы, помнится мне, не кисейная барышня. Насколько мне известно, мой экипаж в няньке не нуждается. А отделались вы на удивление легко. И вообще, вам не пора?

Онемевший было Якоб нахмурился и беспокойно обернулся к другу. Заметил, как попятилась Элеонора.

— Дорита, вы в порядке?.. — осторожно, чтобы не напугать, лейтенант подхватил девушку под руку. Беспомощно посмотрел на сверлящего взглядом Отто Рейка.

— Так. — веско проронил Пауль, оглядев сцену и остановив глаза на брате. — Отто, я понятия не имею, какого хрена ради ты устроил этот балаган, но во избежание дальнейшего прошу, пройдем в мою каюту. Рейк, займись раненым, мы потом поговорим.

По тону было понятно, что выходку брата он совсем не одобряет.

Девушка успела порядком заскучать (говорили на языке непонятном и резком), но вдруг из уст одного из северян раздалась кэналлийская речь. Более того, обращались к ней, и даже учтиво. Она улыбнулась было и хотела кивнуть в ответ, но внезапный жест в сторону кэнналийца заставил девушку вздрогнуть. У этого поступка не было ни одной причины, кроме того, что этот человек тоже был либо пленным, либо схожим путём попал к северянам. Член команды, мужчина, если по отношению к нему кто-то позволял себе подобные вещи, то... то что будет позволено по отношению к ней? Она тут вообще на птичьих правах и балласт. Дурочка наивная, расслабилась, поверила, а по сути что? Сменила шило на мыло.

Терпкий колючий дым встал поперёк горла и Элеонор закашлялась и сделала несколько осторожных шагов назад. Куда? Куда она в самом деле денется? Ну... пусть хоть поищут, просто так даться варитам, ишь чего захотели! Она не игрушка, потому и сбежала, потому и не позволила отдать себя в рабыни навязанному жениху. Впрочем, это не помешало попытке продать её в рабыни багряноземельскому шаду... Нет. Нет, Леворукий побери, она порядком покалечит каждого, кто посмеет нанести ей вред, малой кровью не обойдутся. Что делать? Сейчас? Бежать. Немедленно. И спрятаться, куда угодно, где можно обзавестись чем-то увесистым, чем можно отбиться. Элеонор сделала ещё один шаг, но буквально тут же её перехватили. Зачем? Девушка нервно дёрнулась и задрожала. Хотелось поверить, что это просто чья-то дурь, но сейчас советчиком был страх. А он самый паршивый из всех советчиков, которые есть на свете.

— Нет, дор, — хрипло сказала она, опуская голову. — Прошу, пустите. Не надо.

Реакция Серхио Отто не понравилась. Не отшучивался как раньше. Молина был на особых правах, его-то что пугает?

— Успокойся, Серхио. Так было нужно, — ровным голосом отрезал Отто. — Если считаешь, что это уже слишком, имеешь право возмутиться и даже дать мне по морде. По-моему, все вопросы моего поведения и твоей реакции были обсуждены нами в день, когда ты был принят на корабль. Или я что-то забыл?

Немного раздражала истерика девицы. Ну, подумаешь, порезали кого-то. Не убили же, не подрались. Вот потому он женщин и не любил. Все как одна. Чуть что — слёзы, сопли да истерики.

— Ну, раз нужно, то будьте добры объяснить, зачем. — В голосе Серхио прорезалось злое недоумение. — Что за дурь тут творится, Леворукого и всех его кошек ради, просветите меня, недогадливого!

К счастью, намечающуюся истерику удалось задушить в зародыше. Орать на капитана на глазах у чужого экипажа — это даже для Серхио было чересчур.

— Вот уж спасибо, осчастливили так осчастливили. По возвращении не премину воспользоваться такой возможностью, — криво ухмыльнулся Серхио. — А сейчас с вашего позволения, я удалюсь.

Он подошел вплотную к Бельцу, за спиной которого жалась девушка.

Рейк хищно усмехнулся на слова старшего Бюнца, не сводя с него гневного взгляда, стараясь смотреть только на лицо — не хватало только по привычке искать жизненно важные точки на теле, идеально подходящие для быстрого удара. Рейк привык видеть и лечить самые разные раны и недуги, и именно поэтому совершенно не понимал, как можно было позволить себе из глупого позерства — иного основания он не видел — ранить доверившегося тебе человека. Кэналлиец привык видеть в своем капитане опору и твердый щит корабля, и был уверен, что Пауль скорее откусил бы себе палец, чем позволил бы себе ради чего бы то ни было ранить члена своего экипажа. Именно поэтому ему верили и за ним шли. А старший Бюнц разочаровывал и злил своим поступком. А еще, пожалуй, пугал. Вчера была игра, но сейчас осталось только ощущение опасности и угрозы, на которую требовалось ответить.

Движение за спиной дало повод переключить болезненно обострившееся внимание с капитана "Весенней Птицы", однако умиротворение не добавило. Рейк в один шаг оказался перед Элеонорой, как раз чтобы успеть подхватить выпущенную Якобом девушку за ладонь и опустится перед ней на корточки, успокаивающе заглядывая в глаза. Боковым зрением Рейк заметил, как потрясенно и почти оглушено отступает назад лейтенант, не ожидавший такой реакции девушки и медленно осознающий ее причины.

— Эленор, послушайте. Вам никто не причинит вреда. — мягко произнес Рейк, успокаивающе сжав ладонь девушки. Твердо добавил: — Я никому не позволю этого сделать, поверьте.

Кэналлийская речь раздражала Пауля чем дальше, тем больше. Он понимал только отдельные слова, никак не связывающиеся между собой, но, чтобы понять настроения своего экипажа и настрой брата, большего и не требовалось. В душе кипели очень противоречивые эмоции, с одной стороны требующие немедленно вступиться за свой экипаж, который Отто провоцировал с упорством и мастерством пьяного дрессировщика волкодавов, а с другой — поддержать и успокоить брата, явно находящегося в еще большем эмоциональном раздрае, чем все присутствующие. На все это накладывалось еще с десяток более мелких проблем и вопросов, требующих решения и урегулирования, и Паулю казалось, что он сам сейчас взорвется и устроит что-то не менее безобразное, чем Отто, и явно столь же разрушительное.

Глубоко вдохнув, Пауль торопливо выстроил очередность необходимых действий, и приступил к их воплощению.

Ну, вот, опять. Все вокруг такие нежные. Лучше бы он стал пиратом!

Обезоруживающе подняв руки, Отто отдал лезвие Паулю и пробормотал:

— Да-да, папочка, плохой мальчик Отто уже убрался в твою каюту. Карл, не теряйся. Господин Айсен, вы тоже.

Осмотрев каждого и задержав взгляд на испугавшейся девушке, капитан скептически хмыкнул и не оглядываясь направился к каюте.

На дальнейшие события Карл среагировать не успел, все произошло очень быстро, да и не знал он, как на это всё реагировать. И пусть Серхио Молине ровным счетом ничего не угрожало, все происходящее на палубе «Надежды Севера» походило на дурно поставленный спектакль. А больше всего раздражало то, что Карл не мог ни слова понять из разговора своего капитана и господина секретаря с его земляками. «Зачем? — вертелся в голове вопрос. — Зачем ему все это надо?» Будь они одни, Леманн обязательно бы спросил. Обескураженно покачав головой, Карл последовал за своим капитаном, спиной он чувствовал — брат и отец идут следом.