Приют раненых душ (джен)

Было страшно потому, что на корабле творилось что-то очень непонятное. Конрад понимал, что все его планы пошли прахом. Счастье, если его капитан будет разговаривать с братом именно о своих срывах, а если нет? Но делать ничего больше не оставалось, поэтому Конрад последовал туда, куда было велено.

Как ни плохо Айсен разбирался в людях, он чувствовал, что с Леманном что-то не так. Может, он слишком сильно устал или... или находится на грани срыва, как и капитан сегодня утром? Конрад стиснул пальцы: нужно было быть готовым ко всему.

— И что ты будешь делать, Карл, если я все-таки окажусь прав? — проговорил на самое ухо лейтенанту Экхарт, который стоял практически вплотную к нему. — Как ты думаешь, зачем твой разлюбезный капитан попросил тебя посторожить?

Леманн еле сдержался, чтобы не начать отвечать призраку прямо здесь, перед всеми. Несмотря на все свое доверие к капитану, подспудно он был готов и к такому исходу, но… как же не хотелось верить в это!

— Молчишь? Пытаешься делать вид, что все хорошо? Так тебе уже никто не верит.

— Прекрати, — одними губами прошептал Карл, прикрывая глаза и тут же, опомнившись, обратился к лейтенанту фок Эссеру: — Раз уж нас препоручили вам, то неплохо было бы пройти в место более подходящее.

Он старался скрыться за привычной маской внешнего спокойствия, но получалось это у Карла едва ли. Неосознанно лейтенант держался поближе к Айсену, ответственность за которого он чувствовал перед капитаном.

Интересно, у него потребуют сдать оружие?

Закрыв дверь каюты, лейтенант Эссер на мгновение замер, прислушиваясь к своим ощущениям. Это оказалось неожиданно трудно — последние несколько минут по насыщенности переживаний превосходили иную неделю. Однако с Элеонор все будет хорошо, в этом можно было не сомневаться, Рейк сумеет о ней позаботится. Что же до старшего Бюнца — в отношении него эмоции в принципе не лучший советчик.

Есть куда более важный и насущный вопрос.

Якоб закрыл глаза, медленно выдохнул, продолжая стоять лицом к двери. За его спиной было два человека, но ощущение присутствия было сильнее, так, словно в каюте было на ещё на двоих больше. Все так же не оборачиваясь, Якоб сделал шаг назад, складывая руки у груди в одну из давно заученных фигур: большие пальцы вместе, правая ладонь смотрит вверх, левая — вниз, так, чтобы получился похожий на молнию зигзаг.

— Kahet, — почти одними губами шепнул лейтенант, чуть заметно морщась от обрушившихся на него звуков — удаляющиеся шаги капитанов, перекличка вантовых, шум разбивающихся о борта "Надежды" волн и натужный скрип корабля, сдерживающего силу двух стихий... Чтобы сосредоточиться на каюте, на дыхании присутствующих людей, ушло несколько секунд, однако Якоб успел услышать не слова, но отзвук голоса, которого здесь быть не должно.

Не почудилось, и капитаны это знали. Как и лейтенант Леманн.

Эссер развел руки и наконец-то обернулся к тем, кого поручили его заботам.

— Прошу прощения, — он улыбнулся, — Могу я предложить вам вина, или предпочтете другой напиток?

Якоб встретился глазами с Карлом и, чуть замешкавшись в сомнении, добавил:

— Ваш капитан выразился предельно ясно, поэтому я не буду вас расспрашивать. Однако рискну предположить, что вам нужна помощь, и замечу, что на этом корабле привыкли ко многому и испугать нас не просто.

*Kahet — слово Севера, означающее «ясность, прозрение, вспышка, свет».

Хотелось замереть и не дышать, чтобы не спугнуть момент. Казалось, сейчас все станет ясно. Непонятное напряжение не уходило, Конраду хотелось почему-то ощутить его целиком, и странно, показалось, будто дело в Леманне. Как ни боялся последствий, ответственность оказалась сильнее. Конрад, который так удобно стоял позади Карла, осторожно обхватил его руками за пояс. Напряжение оказалось страшным, оно могло взорваться чем угодно, но прятаться было нельзя. Но какова суть проблемы? Не зная ее, нельзя было приступить к разрешению.

А ведь сейчас они решат, что он боится, потому так схватился за Карла.

— Воды, если можно, — не сразу ответил лейтенант, который был полностью сосредоточен на действиях фок Эссера.

— Конечно, — кивнул Якоб. Воду так воду, это вполне разумно. Лейтенант перевел взгляд на второго гостя, чуть заметно нахмурился, понимая, что не помнит его имени. И совсем немного — удивляясь его поведению. — А что будете пить вы?

Понять, что же заставило офицера с «Надежды» до этого столь долго стоять к гостям спиной, было Карлу, видимо, не дано. А вот Экхарт, по-прежнему стоящий очень близко к брату, весь подобрался, что Леманну не понравилось и вовсе.

Приступ паники прошел, и теперь Карл был склонен думать, что все опасения его были большей частью рождены из слов самого Экхарта, который, казалось, только этого и добивался. Что же, он ему такого удовольствия не доставит.

Прикосновение чужих рук оказалось настолько привычным, что Карл даже не сумел удивиться, на несколько мгновений возвратившись в кажущиеся такими далекими воспоминания.

— Эй, ты чего это, случилось что?

— Нет, я просто,— отвечает из-за спины Эрнст, не выпуская из объятий. — Так захотелось.

«Я просто». Брат уже совсем вырос. А он, Карл, этого не видел.

Как-то само собой получилось, привычным жестом, накрыть чужие ладони своей, чуть сжать. «Спасибо».

— Сейчас лучше оставаться трезвым, — сказал Айсен, отпуская Карла. То, что он почувствовал, ему категорически не понравилось. Как удержать душевное равновесие, забыть о грозящей ему опасности и просто помочь человеку?

Впрочем, о чем тут можно говорить, если он даже боится посмотреть в глаза офицеру с "Надежды"?

На время воцарилась пауза. Разлив напитки, Якоб подал бокал Карлу, мимолетно скользнув взглядом в сторону от лейтенанта. Увидеть никого не выходило, но чужой взгляд Эссер чувствовал. И один Леворукий знает, как отреагирует кто-то на прямой разговор.

— Позвольте спросить, что побудило вас предположить, что мне нужна помощь?

Если этот Якоб так все хорошо понимает, он поймет — в присутствии брата Карл не сможет говорить открыто.

— Вы выглядите утомленным, — уголками губ улыбнулся Якоб. — Последние дни, полагаю, были тяжелыми для всех, но вы выглядите как человек, на которого действительно многое навалилось.

— Не больше и не меньше, чем обычно,— покачал головой Карл, принимая бокал.— Просто, вы выразились верно, последние дни выдались тяжелыми.

Теперь ему было совестно перед господином Айсеном за свой нечаянный жест. Тот не выглядел человеком, которому чужие прикосновения могут показаться чем-то в порядке вещей. Да и сам он хорош.

А лейтенант фок Эссер невольно располагал к себе своим спокойствием. Даже странно, что совсем недавно Карл был готов защищаться от него. «Ты прекрасно знаешь, почему».

Встретить взгляд представленного старшим Бюнцем как Айсен не удавалось, и это порождало легкую неуверенность. Помня о том, как отреагировала Элеонор на некстати пришедшееся прикосновение, Якоб решил не искушать судьбу и второй бокал оставил на столе рядом с гостем, надеясь, что тот поймет, кому он предназначен.

— Думаю, я понимаю, — улыбнувшись, ответил Якоб. С легкой иронией добавил: — Абордаж дело утомительное.

Про себя между тем лейтенант торопливо перебирал варианты, как поговорить с Карлом без лишнего присутствия — то, что вопрос требовал обсуждения и решения, ему казалось ясным по тону.

Айсен осторожно, боясь выронить, взял бокал воды и вгляделся в него. Ничего необычного, но тут каждая мелочь может стать решающей. Особенно когда не знаешь, чего ждать и что делать. Вода на секунду закружилась синим водоворотом. Наверное, никто ничего не заметил. Главное, что заметил сам Конрад. Значит, здешним стихиям можно доверять.

Дверь каюты распахнулась. Вошедший Пауль окинул взглядом каюту, чуть заметно нахмурился.

— Jacob, t?nder ljus*, — коротко распорядился он, заставив Эссера удивленно вскинуть брови.

*Якоб, зажги свечи.

— Tror du att det r?cker?** — переспросил было он, но, наткнувшись на взгляд капитана, замолк.

**Вы думаете, этого хватит?

— Посмотрим, — проронил Пауль.

Коротко поклонившись, Якоб достал из стоящего в углу рундука четыре простых одинарных подсвечника и столько же белых восковых свечей.

— Простите за это, господа, — как ни в чем не бывало улыбнулся Пауль, пока лейтенант расставлял свечи. — Такова традиция на нашем погрязшем в суевериях и домыслах флоте, — и, сложив ладонь ребром к ладони, образовывая косой крест, коротко и твердо добавил одновременно с тем, как занялся огонек последней свечи: — Sk?rm.* * *

Щит, защита, отвращение зла.

Зря Пауль сказал про Рейка. Хотя Отто и сам понимал, что теперь с будет сложно... Но об этом он подумает потом.

Зайдя в каюту, он оценил обстановку. Ничего совсем уж странного не наблюдалось. Вмешиваться Отто не стал, Пауль этому полжизни посвятил, не ему совать свой нос. Подойдя к Карлу, за спиной которого жался Конрад, он только тихо спросил:

— Как вы? Как вы оба? — выделил он, чтобы Айсен понял, что обращаются и к нему тоже.

— Я в порядке, — ответил Айсен, старательно отводя глаза. Сказать большего он не мог, не при Карле же его обсуждать. Оставалось надеяться, что по тону капитан поймёт.

— Все хорошо, мой капитан,— ответил Карл, полностью поглощенный действиями младшего Бюнца.

Здесь что-то затевалось, но что именно? Когда Пауль проговорил последнее слово, значение которого для Леманна было неясно, что-то неуловимо изменилось. И только глянув в сторону, лейтенант понял, что именно — отец и Экхарт исчезли. Но вместе с тем и сам Карл стал воспринимать действительность как-то отстранённо, словно чуть захмелел.

— Ты, — повторил Бюнц за Айсеном. — Ясненько.

Отто оставалось только надеяться, что ему никто не лжёт. Всё-таки он положил руку на плечо Карла, сжал немного и кивнул в сторону брата:

— Они хотят помочь.

Понаблюдав за Айсеном, он подмигнул ему и улыбнулся:

— Интересно? Если сами не догадались ещё, то сейчас всё равно всё объяснят.

Капитан говорил спокойно и даже улыбался, он был больше обеспокоен своим лейтенантом, и Айсен понял, что сейчас его есть не станут.

— Что-то не то, — проговорил он, глядя исподлобья, как будто боясь, что за его слова ему достанется. — Что-то совсем не в порядке, но не могу понять, что именно.

Отто довольно легкомысленно пожал плечами:

— Всё верно, не в порядке. А детали вы поймёте в процессе. Кстати, — он запнулся, подумав, что следовало сделать это гораздо раньше, а сейчас неуместно, но он же опять забудет! — Я как-то забыл вам сказать... Вы не пленник, вы гость на моём корабле. Теперь уже на самом деле. Я имею в виду, что ваше передвижение более ничем не ограничивается, кроме непосредственно моря. По воде-то вы, надеюсь, ходить умеете?

Он усмехнулся, предположив, что этот вообще-то мог бы. С Айсена бы сталось.

— Вы хотите меня на чем-нибудь поймать? — вылетело у Айсена прежде, чем он сообразил, что говорит. Тут же он потупился и даже прикрыл рот рукой. — Нет, я и плавать не умею, — быстро попытался он поправиться и тут же перепугался еще сильнее: теперь капитан знает еще один способ, которым его можно убить. Он закусил пальцы, получилось до крови.

— Нет, — возразил Отто настолько спокойно, что даже сам этому удивился, — Я хочу, чтобы вы перестали чувствовать себя в заточении. Что до плавания... Это не страшно. Можете не подходить близко к бортам, а можете напомнить мне, мы научим вас плавать, это совсем не сложно.

— Получилось, — тихо обронил Якоб, оборачиваясь на Пауля. Тот благодарно кивнул и выдохнул. Покосился на Айсена и чуть нахмурился.

— Отто, лейтенант Леманн, я надеюсь, вы оба достаточно доверяете всем присутствующим, чтобы обсудить происходящее? — уточнил он. Выразительно посмотрел на брата: — Ты, помнится, что-то говорил про Якоба. Так вот, я ручаюсь за него. Мой лейтенант умеет хранить секреты лучше меня.

— Я доверяю господину Айсену, но Карл должен решать сам, — он посмотрел на Карла, давая понять, что прогонять Айсена будет очень глупо.

Цокнув, он отмахнулся и недовольно возразил:

— Ты прекрасно знаешь, что я просто ёрничал. Сам знаю, что на твоих ребят можно полагаться, как на тебя самого. Был бы он иначе у тебя лейтенантом...

Пауль фыркнул.

— Ерничал он... Хорошо, что ты все-таки это понимаешь.

Якоб чуть заметно улыбнулся, не то польщенный, не то позабавленный таким отзывом, но быстро снова напустил на себя бесстрастно-отрешенный вид. Капитан "Надежды" только покачал головой — с чего обычно весьма эмоциональный лейтенант начал усиленно изображать мебель, понять ему было не дано. Защитная реакция на присутствие Отто, что ли?

Карл был полностью согласен с господином Айсеном. Что-то было не то, а понять, что же именно, он не мог. Хотя когда в его жизни все было так, как у других? Никогда. Леманн кивнул капитану, давая понять, что прекрасно его понял и будет говорить, и медленно подошел к столу, сам не зная, для чего.

— Я готов, — обратился он к присутствующим и тут же замолчал, собираясь с мыслями. — Только я не знаю, о чем именно следует говорить. Я… давно вижу их. Брата и отца.

Почти сразу всем вниманием Пауля завладел Карл. Капитан сосредоточенно свел брови.

— Давно — это с момента их смерти? — уточнил он и чуть заметно покачал головой. Тяжко же ему жилось.

— Отца — с момента похорон, брата — двумя годами позже. — Карл говорил отрешенно, сосредоточившись на огоньке свечи, на который он смотрел.

Так было легче. Словно и не о себе говорил. Только бы вновь не пришли воспоминания, которые он так тщательно избегал столько лет. И ведь иногда ему это даже удавалось. На него вдруг навалилась такая усталость, которой лейтенант не ощущал даже вчера, после ранения.

— Почему их не видят другие? — подал голос Якоб. — Они не могут или не хотят показываться?

— Судя по тому, что я видел, общаться с другими людьми они могут только через лейтенанта, — отозвался Пауль, поджав губы. Вопросительно посмотрел на Карла: — Я прав?..

В разговор Отто не вмешивался. Пока Карл не закрывается, в этом нет смысла. Он это уже слышал. Хотя на сердце всё равно было неспокойно. Будто что-то шло не так. Но что — он сказать не мог. Оставалось надеяться, что это случайность.

— Экхарт, иногда мне казалось, что он...— но решив, что это к делу отношения не имеет, Леманн поспешил ответить на вопрос лейтенанта фок Эссера: — Во всяком случае, брат никогда не использовал какой-либо другой способ.

Капитан и лейтенант "Надежды" обменялись обеспокоенными взглядами. Оба прекрасно понимали, что с такими существами знакомы все же недостаточно хорошо.

— Прошу прощения, Карл, — тихо начал Пауль, старательно подбирая слова. — Тогда, когда мне довелось побеседовать с вашим братом, он сказал, что вы сами привязали к себе своего отца, потому что не хотели принимать их смерть. Это правда?

Якоб потрясенно подался вперед, но Пауль пресек все возможные вопросы и восклицания чуть заметным движением и продолжал сочувственно, но твердо глядеть на лейтенанта Леманна.

— Я… — вопрос капитана Пауля все-таки заставил вспомнить то, что совсем не хотелось. И вслед за воспоминанием пришло ощущение, будто он оправдывается перед всеми, кто сейчас собрался в каюте, но он же не сделал ничего…кажется… — Я просто не понимал, зачем мне все это нужно. Служба, песнопения.

Было сложно передать словами то, что чувствовал, будучи совсем мальчишкой, и Карл то и дело останавливался, обдумывая свои слова.

— Мне казалось, что отцу не понравилось бы все это. А еще я злился на смерть за то, что она отняла у меня брата и отца, мне казалось это несправедливым. И тогда я увидел отца. Он встал из гроба и пошел к выходу из часовни, а я пошел за ним. — Лейтенант говорил все быстрее, опасаясь, что иначе просто не сможет закончить. — Я позвал, и он остался.

— Вы увидели, позвали, и вам отозвались... — медленно проговорил Пауль. Покачал головой и со смесью сочувствия, сожаления и восхищения сказал: — Жаль, что вы служите не на Северном флоте.

Якоб, не сдержавшись, наградил капитана укоризненным взглядом. Назвать такую невесть откуда взявшуюся у ребенка силу даром было весьма сложно. Лейтенант смутно догадывался, что счастья Карлу она принесла не много.

— А ваш брат? — тихо уточнил Эссер. — Простите нас, что заставляем вспоминать, но это важно. Его вы тоже позвали?..

Отто медленно переводил взгляд с брата на Карла и обратно. Нахмурившись, он вслушивался в каждый звук. Только пришедший было покой исчез, словно его и не было. Пауль и его лейтенант выглядели обеспокоенными и заинтересованными одновременно. И всё-таки его никак не покидало глупое ощущение, что что-то было не так. Задумчиво закусив губу, Отто ещё раз внимательно оглядел всех присутствующих, но не заметил ничего такого, о чём следовало бы волноваться. Он не хотел встревать в разговор, но ему казалось, что Карл... недоговаривает?

— Карл... — Отто говорил тихо, спокойно, но твёрдо, так же, как говорил с ним тогда, в лазарете. — Точно всё в порядке?

Из воспоминаний его вырвал голос Бюнца-старшего.

— Все в порядке, капитан,— сказал Карл привычно, не особенно заботясь, поверят ли.

Ответ Леманна на вопрос брата заставил Пауля покачать головой.

— Лейтенант, это не пустая формальность. Если вы чувствуете себя хоть сколь-нибудь хуже, или как-то странно — говорите прямо.

Лжёт. Отто очень не любил, когда ему лгали, но в данной ситуации разозлиться было просто невозможно. Сам Отто на месте Карла не рассказал бы и вовсе ничего.

Он подошёл к Карлу сзади, положил руки на плечи и ободряюще сказал:

— Всё не так уж плохо, как ты думаешь.

Интересно, он сам-то верил тому, что говорил?

Он продолжил очень тихо, Карл его слышал точно, слышали ли остальные, он не знал, да и какая теперь разница?

— Карл, ты либо не хочешь, либо не можешь говорить откровенно. Если не можешь, скажи об этом, а если не хочешь... — Он понимал, что это неприятно, но если Пауль мог помочь, то всё равно придётся вытаскивать наружу всё, что так хотелось спрятать. — Если не хочешь, то всё равно придётся. Ты должен рассказать.

Пальцы на плечах непроизвольно сжались, выдавая волнение капитана:

— Пожалуйста, Карл. Говори им правду. Всю правду, — подчеркнул он. — Даже бессмысленная на твой взгляд деталь может быть очень важной.

Капитан был прав. Он не мог и не хотел говорить обо всем этом, не желал все переживать заново. А то, что придется — в этом Леманн не сомневался. Стоит вспомнить что-нибудь одно, как воспоминания несутся сплошной волной. Но говорить надо.

— Я все понимаю, капитан,— тихо ответил он Бюнцу-старшему и продолжил рассказ, возвращая свое внимание капитану Паулю и его лейтенанту: — Экхарта я не звал. Во всяком случае, я не помню этого. — Перед глазами вновь встала лестница на чердак, где служанки сушили белье и куда так любил уходить маленький Карл. Нет, он не будет вспоминать об этом снова. — Я говорил о первом его появлении вчера, вы присутствовали тогда, господин капитан. Но знаете, мне еще раньше, даже до несчастного случая с отцом казалось, что брат дома. Помню, как рассказал об этом сестре, а она только заплакала и молиться заставила.

Немного помолчав, лейтенант спросил:

— Почему мне все кажется каким-то не реальным? Будто из бойницы смотрю.

— Но если не звали... — нахмурился Якоб, а его мысль подхватил Пауль:

— Сдается мне, дело вовсе не в пирате, как бы ни было его имя. Если вы сами не звали его, как отца, то единственным объяснением такой сильной связи может быть только...

Капитан замолчал, нахмурившись и сердито поглядев на ближайшую свечу. Язычок огня колебался.

— Он сам не хочет вас опускать, — пробормотал Якоб, поджав губы. Внимательно посмотрел на выражение лица своего капитана, по его мрачности заключая, что не от великой любви призрак задержался рядом с братом. — Капитан, вы обмолвились, что говорили с ним. Мертвые лгут редко, он должен был сказать, чего хочет.

Однако последняя фраза Карла заставила лейтенанта отвлечься. Он озабоченно посмотрел в лицо Леманна.

— Так не должно быть.

— Остальные ничего странного не ощущают? — осведомился Пауль, уже догадываясь, что дело только в Карле.

Видимо, его связь с призраками родных была слишком сильна.

Это было привычно и правильно — разговоры о магии. Хоть в этом мире она и была чужой и работала не так. Айсен прислушивался к тому, что говорит Карл, и уже понимал, что придется иметь дело с магией смерти. Никогда не любил теорию, но придется...

— Холодно, — сказал Конрад, хмурясь. — они пытаются прорваться?

Отто задумчиво оглядывал помещение. От Карла он так и не отошёл, по-прежнему держа его за плечи.

— Холодно, с этим я согласен, — кивнул он, соглашаясь с Конрадом. — Но более ничего прямо-таки странного. Ну, если не считать, что с вашей компанией впору по заброшенным домам лазать и страшилки рассказывать.

Бессмысленная попытка разрядить обстановку. До отвратительного напряжённую.

— Страшилки я тебе как-нибудь потом порассказываю, напомни только. — мрачно усмехнулся капитан «Надежды», — если еще желание будет.

— Если напомню, обещаешь? — с энтузиазмом отозвался Отто. — Я же обожаю страшилки!

Карл только и мог, что переводить взгляд с одного на другого. Сознание постоянно пыталось куда-то уплыть, в каюте становилось то темней, то светлей — и в свечах ли дело или это зрение подводит, Леманн понять не мог.

«Оказывается, ты сильнее, чем я думал… — Карл даже не удивился, услышав этот голос у себя в голове. — До сих пор сопротивляешься. Это даже интересно».

— Уже прорвались, — кивнув Конраду, буркнул Пауль, глядя, как с тихим шипением погасла свеча. Зажигать ее по новой смысла он не видел: если барьер рухнул один раз, не устоит и второй. — Якоб...

Пояснений лейтенанту словно и не требовалось, он уже наливал в бокал Карла воду, тихо и размеренно бормоча одну из старых варитских молитв.

— Выпейте. — Якоб почти впихнул бокал Леманну. — Сейчас. Это должно прояснить сознание и дать сил.

Закрыв рот ладонью и глядя на бокал в руках Карла, Конрад зашептал тоже, но не молитву. Вода вспыхнула синеватым и погасла. Она должна была придать сил, очистить выпившего ее от скверны... но получится ли?

Карл вёл себя странно. Или точнее сказать, он никак себя не вёл. Отто немного встряхнул лейтенанта:

— Карл?..

Отто хмурым взглядом обвёл присутствующих и тихо резюмировал:

— Вот убейте меня, а как же паскудно и неоптимистично выглядит всё происходящее.

«А ты не задумывался, зачем им все это надо? — Голос Экхарта заглушал все остальные, и Карл уже с трудом представлял, что творится вокруг него. — Помощь не бывает безвозмездной. Никогда. Ведь я же помог тебе тогда, братик, да? И теперь ты служишь мне».

Несколько секунд Карл смотрел на бокал в своей руке так, будто видел его впервые. Нужно было выпить, так сказал фок Эссер, но как это сделать, если руки не слушаются? Он уже было поднес бокал к губам, как рука дернулась — и послышался звон разбивающегося стекла. Это все Леманн отметил мельком, тело уже не слушалось его; одним резким движением лейтенант освободился от рук Бюнца, заходя тому за спину и одновременно освобождая из ножен фамильный кинжал, доставшийся ему от отца. Брат, все-таки захвативший контроль над телом, двигался намного быстрее, чем когда-либо смог бы сам Карл, никто не успел и опомниться, как хорошо заточенное лезвие было приставлено к горлу Бюнца-старшего.

«Не смей!»

«Еще как смею, если понадобится».

— Еще одно движение или жест, — голос Леманна звучал теперь чуть ниже, — или слово, господин Айсен, или как там вас звать, вас это тоже касается — и я доведу дело до конца.