Приют раненых душ (джен)

Когда смеркалось, капитан Бюнц находился на шканцах. Полулежал на трапе и бессмысленно смотрел в небо. Сна не было ни в одном глазу. Желания с кем-либо говорить — тоже. Пожалуй, сейчас ему очень хотелось — нет, не домой, а к фрошерам. Выпить ведьмовки и набить морду Хулио. Для начала. А потом домой. К малышке Бэкки и лучшему пиву в Метхенберг.

Стоящий на посту морской пехотинец отбил семь склянок, когда Карл Леманн подошел к дверям капитанской каюты, сопровождаемый матросом, держащим в руках поднос.

— Доброе утро, — поздоровался офицер с морским пехотинцем, несущим вахту у каюты.

— Доброе утро, господин лейтенант, — ответствовал пехотинец, отворяя дверь перед Карлом и его спутником.

Пройдя в каюту, Карл остановился у самого входа.

— Доброе утро, сударь, — обратился он к господину Айсену, когда за матросом закрылась дверь.

Ничто в его голосе, взгляде или жестах не могло натолкнуть на мысль о том, будто последняя их встреча была неприятна лейтенанту.

— Доброе утро, сударь, — ответил Айсен. Он сидел на койке, пытаясь пригладить волосы, которые напоминали растрепанное воронье гнездо. — Или я должен называть вас господин лейтенант?

«Вы мне ничего не должны», — чуть было не вырвалось у Карла, но лейтенант вовремя прикусил язык и вместо этого ответил:

— Думаю, «сударь» может быть достаточно. Или обращения по имени.

Подойдя к столу, чтобы подать поднос Конраду, он все-таки спросил:

— Вы и сегодня предпочтете есть в постели или все-таки перейдете к столу?

Капитан подошёл к каюте довольно тихо. Когда дверь открыли, он замер в проёме, облокотившись на косяк и молча разглядывая присутствующих. Он определённо был пьян. В лучшем случае, немного.

Айсен тем временем гордо задрал нос.

— Полагаю, сегодня я чувствую себя лучше, — сообщил он.

Однако его поведение расходилось со словами. Ему вовсе не хотелось слезать с койки, которую он полагал слабой, но всё же защитой. Ему не хотелось снова есть в присутствии лейтенанта, и к тому же ему так и не отдали его одежду.

Приняв решение, он потащил на себя простыню, и пусть думают о нем что хотят!

Капитана он пока что не замечал, стараясь наблюдать за лейтенантом.

Лейтенант обругал себя за недогадливость. Ну конечно, как себя должен чувствовать Айсен, если ему и надеть нечего. Развить эту мысль ему не позволил чуть слышный скрип дверных петель, и, обернувшись, Карл встретился взглядом со своим начальством, которое выглядело весьма странно.

— Доброе утро, капитан, — поприветствовал Карл, во взгляде которого читалось сомнение, что утро это для капитана доброе. И для всех остальных, впрочем, тоже.

— И у кого же оно доброе? Могу исправить сие досадное недоразумение, — ядовито ответил капитан. — Как наш... ммм... гость?

Увидев капитана, Айсен замер с простыней в руках. С Бюнцем явно было что-то не то, и его следовало опасаться ещё больше. Слезать с койки расхотелось совсем.

— У «Весенней птицы», — пожал плечами Карл, не сводя взгляда с лица Бюнца. — Мне распорядиться, чтобы принесли завтрак и для вас, командир?

Вопрос о самочувствии Айсена он проигнорировал, справедливо полагая, что тот может ответить и сам.

Айсен тоже не торопился отвечать, так же настороженно глядя на капитана и гадая, что он задумал.

— Ну, ежели у нашей Ласточки, то ладно, — пристально оглядев Айсена, Бюнц скептически хмыкнул. — Я не голоден, а ему вы бы для храбрости плеснули, а то смотреть уже тошно.

Пройдя к окну, капитан подобрал с пола оставленные там листы. Несколько минут он молча изучал собственные зарисовки.

— Чушь кошачья, — пробормотал он скорее сам себе, бросив листы в угол. — Карл. Подай, пожалуйста, карту. Гость ест, мы работаем. Все счастливы. Да, на полу, у окна. В смысле, мы работаем у окна.

Бюнц вздохнул и махнул рукой:

— Ну, ты же понял?

— Так точно.

Карта была найдена на столе и вручена командиру. Свое удивление лейтенанту удавалось мастерски скрывать. Капитан хочет работать на полу? Будем работать на полу. Только бы капитана не потянуло общаться с Айсеном.

— Вина, сударь? — предложил Карл прежде, чем устроиться на полу рядом с Бюнцем. Не мог не предложить. Только бы капитан, пребывающий в состоянии далеком от адекватного, не полез к гостю сам.

— Благодарю, — ответил Айсен, но запоздало понял, что по его ответу неясно, подразумевает ли он «да» или «нет». — Спасибо, нет.

Делать ему больше ничего не оставалось, поэтому он, решив игнорировать капитана, лейтенанта и их странное поведение, слез с койки и направился к столу, таща за собой простыню, накинутую на плечи на манер древнегальтарской тоги.

— Леворукий! Выдайте ему, в конце концов, какую-нибудь одежду. — Капитан раздражённо передёрнул плечами, разворачивая перед собой карту. — И дал бы ты ему всё-таки чего покрепче. А то не ровен час, бедняжка порадует нас обмороком.

Бюнц явно был чем-то недоволен, но и самому себе толком не мог объяснить, чем именно. Его раздражала нервозность Айсена, его раздражала эта забота о пленнике со стороны Карла, его раздражала погода... Да, он явно выпил лишнего, больно раздражительный стал. Отметив что-то на карте, капитан поднял голову и вопросительно посмотрел на Карла:

— Около суток назад мы оставили позади Страббе и всё это время двигались на юго-запад. Я прав или не прав?

Притворившись, что не услышал, Айсен плюхнулся за стол как был, в простыне, и, старательно изображая невозмутимость, принялся за еду, придерживая простыню одной рукой.

Слова капитана задели его сильнее, чем все, что было раньше. Капитан стал совсем другим, нежели вчера, когда они разговаривали здесь. Наверное, он злился, и злость эта была вызвана только поведением Айсена. Не надо было вчера закатывать истерик — может, капитан и не стал бы так отдаляться и говорить так холодно и презрительно.

Хотя чего еще стоило ждать?

— «Весенняя птица» курс не меняла, — подтвердил лейтенант, который сидел тут же, подле капитана.

Сама эта ситуация казалась Леманну безумной. Ну чего ради капитану было вваливаться в каюту, когда он еще вчера распорядился о своем временном пребывании в кают-кампании? Да еще в таком состоянии. Немного помолчав, он осторожно добавил:

— Разрешите распорядиться об одежде для нашего гостя.

Айсен снова сделал вид, что занят едой и ничего не слышит. Но простыня была слишком ненадежной защитой. Стоит только сорвать её — и спина окажется беззащитной. Поэтому он покрепче смял простыню в кулак, удерживая на груди.

— Не меняла, — задумчиво кивнул капитан.

Потерев виски, он мрачно покосился сначала на пленника, а потом на лейтенанта:

— Разрешаю. Только резво. Ещё на рассвете в поле зрения должна была появиться Закатная Кошка. Но её нет, — последние слова капитан практически процедил, зло отпихнув от себя карту. — Либо я сошёл с ума, либо мы заблудились. Как такое вообще возможно?

Корабль заблудился! Айсен похолодел, услышав это. Если это случилось по вине его магии, которую он не смог проконтролировать в моменты ужаса и отчаяния... если он вдруг забросил корабль с командой в какой-то иной мир...

Дальше он думать не смог, так жутко ему стало.

Последние слова капитана заставили Карла резко остановиться. Как так? Птица шла, не отклоняясь от заданного курса всю ночь. Карл лично справлялся обо всем вахтенных еще в первую склянку. За пять последних склянок не менялось ничего. Где ошибка?

— Этого не может быть, — в голосе лейтенанта слышалось замешательство. — Нужно допросить вахтенных.

Айсен сидел окаменев и забыв, как дышать. Сейчас они вспомнят про то, что на борту есть маг, и...

— Не может, — ответил капитан. Голос его был уставшим, а взгляд злым. Бюнцу не нравилось происходящее. Неважно, как и почему, но заплутай они сейчас и можно паковать сундуки под шабаш в Закате. Он никогда не стремился лично проверить существование Создателя. Кажется, капитан сильно устал от чего-то. Он откинул назад волосы и лёг на пол, стеклянным взглядом уставившись в потолок:

— Допроси. Новость, что я поглупел куда приятней, чем новость, что мы потерялись.

Штурман Кнопп и второй лейтенант Гросс клялись: за время их вахты «Весенняя Птица» шла строго на юго-запад, не отклоняясь от заданного курса ни на румб.

— Да разве ж я мог что пропустить, господин лейтенант? — ворчал Кнопп, на лице его недоумение сменялось страхом и обратно. — Быть такого не могло! Да и было бы что, я б уж мигом доложил!

Гросс вторил штурману, штурман в свою ошибку поверить не мог. Да, ночью был туман, но он же дело свое знает! Допрос ничего не дал. Наскоро распорядившись, чтобы в капитанскую каюту принесли одежду «гостя», Карл вернулся с докладом Бюнцу.

— Штурман Кнопп уверен, что от курса мы не отклонялись. Ничего странного так же замечено не было.

— Уверен? Так мило с его стороны, — нарочито спокойно и почти нараспев ответил капитан. — Собственноручно накажу каждого виновного, если инцидент окажется ошибкой экипажа! И тебе перепадёт, между прочим.

Нет, всё-таки пить надо меньше. Ну, вот что он злится на всех попусту? Лучше подумать. Для начала. И перестать кидаться на помощника.

— Проверить направление ещё раз. — Бюнц вдруг прищёлкнул пальцами, привлекая к себе внимание и указал на пленника. — Айсен. Ты сейчас скажешь мне, что не имеешь к этому отношения. Карл, — теперь он обернулся к лейтенанту и по взгляду его невозможно было понять зол ли он ещё или уже нет, — поднять всех. Внимательно осмотреться. Если нас ждут неприятности, было бы весьма кстати узнать о них заранее. И, Карл, — капитан был настолько спокоен, что его ровный голос перестал выдавать его плохое настроение, — когда я говорю «было бы кстати», я имею в виду, что отправлю за борт всех, кто внезапно решил, будто на «Весенней Птице» можно расслабиться и пустить всё к кошкам.

При упоминании себя Айсен побледнел, сравнявшись по цвету с простыней, но так как капитан не дал ему вставить ни слова и продолжал свою речь, он решил, что фраза была риторической, и на самом деле Бюнц вовсе не думает, что именно он послужил причиной неприятностей, более того, уже успел забыть про него.

— Я готов понести любое наказание, господин капитан,— склонил голову Карл, который свою вину прекрасно осознавал.

Не учел, не заметил вовремя ошибки. Теперь искать виноватых — что толку? Лейтенанту отвечать за всех, пусть и вахта эта была не его.

— Разрешаю выполнять.

Но делать ничего не пришлось. Сперва послышался звон судового колокола и зычный крик: «Всех на палубу!», а потом распахнулась дверь, и запыхавшийся мичман выпалил:

— Капитан, на траверзе левого борта три корабля! Два трехмачтовых, один — двухмачтовый.

«Не это ли те самые неприятности,» — с тоской подумал Карл.

— Блядский цирк, — буркнул капитан, глядя в окно, — красивые хоть кораблики-то?

Кем бы они не были, а капитана не пугали. Либо он это мастерски скрывал. Уставившись в стену, он молчал минуты три, не меньше, потом покивал, будто соглашаясь с кем-то, и только после обратил внимание на ожидающих приказа подчинённых.

— Пока означенные милашки не помашут нам знакомыми флагами, готовиться к бою. Карл, задержись. Ребята не маленькие, сами всё знают.

Айсен, забыв о еде и своем стесненном простыней положении, только крутил головой, пытаясь увидеть сразу обоих. Беда, в которую попал корабль, касалась и его.

Мичман выбежал, очень скоро послышалось четыре удара колокола, забили барабаны. Карлу не нужно было видеть, чтобы знать: сейчас офицеры и матросы спешно занимали свои места. Его место при артиллерии, но старшие канониры свое дело знают.

— Мой капитан? — лейтенант ждал распоряжений.

— Номинально тебе следует быть где-то там. — Бюнц неопределённо махнул рукой куда-то в сторону. — Но у нашей Ласточки птенчики очень умные, они справятся. Да ты и сам знаешь. В конце концов, там буду я.

Подойдя к лейтенанту, капитан внимательно посмотрел ему в глаза. От былой расслабленности и опьянения, казалось, не осталось и следа. Глаза его выражали лёгкую обеспокоенность и, кажется, капитан смотрел немного виновато:

— Останешься здесь. Присмотришь за гостем. Вряд ли тебе охота отсиживаться в каюте во время боя, но... Он очень важен. Я это чувствую. И доверить его кому попало не могу.

Айсен прислушался, чтобы разобрать его тихие слова, и услышал едва ли не половину.

Карл мог ожидать от своего капитана чего угодно, он был готов выполнить любой его приказ. Пожертвовать жизнью, если понадобится. Но к такому он был не готов. На секунду им овладело чувство, близкое к ярости, однако, внешне лейтенант оставался почти спокойным. Выдавали только посветлевшие глаза да плотно сжатые губы.

Приказ есть приказ.

— Как прикажете, капитан, — помедлив, проговорил Леманн.

— А, и ещё! Карл. — Капитан уже открыл дверь, но, обернувшись к лейтенанту, слабо улыбнулся. — Я был сегодня не очень-то вежлив... Но может, ты всё-таки разочек улыбнёшься, а? Вдруг я сегодня погибну? Так и умру, не увидев ни одной твоей улыбки.

Бюнц взъерошил лейтенанту волосы и грустно добавил:

— Мне правда жаль. Я доверяю всем членам экипажа. Но тебе я верю как себе.

— Для меня это большая честь, капитан.

Карл так и не понял, шутит ли Бюнц или нет, а уж последний его жест и вовсе оказался неожиданным для лейтенанта. Улыбка получилась скорее намеком, карандашным наброском, который тут же стерли.

— Победа Дриксен угодна Создателю.

Вот только, если сейчас придется вступить в бой, сражаться они будут за самих себя, а не за кесаря.

— Знаешь, Карл, ты почти такой же невыносимый, как я... Но спасибо. — Бюнц, похоже, был доволен смятением лейтенанта, но ничего больше не сказал. Глаза его стали злыми, но злость эта предназначалась тем, кто осмелится направить оружие на «Весеннюю Птицу», а лицо озарила шалая улыбка. Подмигнув Карлу, капитан покинул каюту.

Капитан задумчиво вглядывался вдаль, стоя на шканцах. Он видел четыре корабля и пока не был уверен, что все они враги. Впрочем, ему докладывали и вовсе о трёх. В этот раз у «Птицы» всё катится к кошкам и это просто не могло не раздражать Бюнца. Зато радовала выучка команды. До схождения не меньше трети часа, а все уже на своих местах и готовы открыть огонь. Отто даже приказы отдавать было не нужно, каждый член экипажа знал, что ему делать.

— Два румба вправо! Через пять минут шесть влево и полным ходом на таран. Абордажной группе разделится надвое! Первая группа под командованием Вайгеля берёт на абордаж протараненный корабль. Вторая группа под моим командованием атакует второй трёхмачтовик, благо идиоты держатся рядом. — Уперев трубу в колено, Бюнц о чём-то думал, вероятно, пытался решить, является четвёртый корабль другом или врагом. — Вызвать мне Карла. Пленника пусть оставит на младших лейтенантов, которым доверяет. И резвее, раздери вас кошки! Лично я пока не тороплюсь в Закат.

Айсен чувствовал, что происходит что-то опасное, и потому сидел в каюте как на иголках.

Это было просто ужасно — оставаться в каюте и ждать, зная, что остальным вот-вот идти в бой. Пусть он и выполняет приказ капитана, он должен оправдать доверие…но как же это неправильно! Карл сидел в капитанском кресле и вслушивался в шум снаружи, когда дверь растворилась, и на пороге оказался один из гардемаринов. Оглядевшись, юноша отрапортовал звонким голосом:

— Господина лейтенанта к господину капитану, срочно! Гостя приказано препоручить кому-то из младших лейтенантов.

Тут же подобравшись, Карл чуть ли не выбежал из каюты, на ходу он бросил мальчишке:

— Пусть господин лейтенант Франке составит компанию господину Айсену.

Через минуту он уже стоял подле Бюнца.

— Мой капитан? — Глаза его горели боевым азартом.

— Карл... Какой ты, оказывается, воинственный, аж глаза горят. — Капитан ухмыльнулся, покачав головой, словно одобряя и осуждая одновременно. — Хлебом не корми, дай подраться. Не экипаж, зверинец какой-то.

Бюнц картинно всплеснул руками, но, встретив укоризненный взгляд Вайгеля, перешёл к делу:

— Мы с Вайгелем решили, что жизнь слишком скучна и относительно безынтересна, посему мы очень хотим прогуляться по краю её пропасти. Я иду на абордаж. Сначала мы тараним двухмачтовик, его берёт Вайгель. Идущий рядом трёхмачтовик обязательно довернёт вправо, чтобы дать по нам всем бортом. Тогда на абордаж иду уже я. Ты остаёшься за главного. Четвёртый корабль определить не удаётся, но, по-моему они преследуют этих мразей. Поэтому бой со вторым трёхмачтовым на тебе. О нас — не думать! Стрелять так, словно своих на чужих палубах нет. Карл, твоя задача не победить, а не проиграть. А проиграть — это убить мою команду. Вопросы?

Карл окинул взглядом шканцы и палубу, напоминающие сейчас какой-то донельзя организованный муравейник: каждый делает только то, что требуется именно от него — без лишних движений и суеты, так будет и тогда, когда «Весенняя птица» вступит в бой.

— Вопросов нет, капитан, — покачал головой Леманн, наблюдая за канонирами.

— Славно. Ну, тогда... Ни пуха! — Капитан хлопнул Карла по плечу и занял позицию по правому борту.