Не сходить с пути прямого... (гет)

— Кто? – Гарри, которому это было совсем не свойственно, все-таки поперхнулся соком.

— Долорес Амбридж, — подтвердил Джеймс Поттер. – А кто еще мог быть? Она была первым заместителем Фаджа, а после его гибели ей по закону исполнять его обязанности. И вот написано, что экстренное заседание на эту тему будет через неделю... Да куда уж экстреннее, там ее собираются узаконить в роли постоянного министра... Невесело...

— Жабу в министры? Кому-то надо голову оторвать, все равно она у него не работает...

— Жабу? – переспросила его мать.

— Долгая история... Но если эта... стерва (и это еще мягко сказано) вырвется в министры, то можно смело записывать в сторонники Волдеморта всех вампиров, оборотней и еще много кого. Наживать врагов она ой как умеет... И поверьте, я знаю, о чем говорю, достаточно посмотреть статьи, и видно, что она не отличается от той, что я имела несчастье знать...

Дело было на следующее утро после переезда, семья Поттеров собралась, было, на завтрак, но поесть всем разросшимся семейством не удалось. Гермиона, не проронившая почти ни слова за весь вчерашний день, не вышла из своей комнаты, не спустилась на завтрак и никак не реагировала на их приглашения. Поэтому Бетти сама поднялась к ней в комнату вместе с завтраком, чтобы попытаться разговорить ее. Сначала эту благородную миссию думали взвалить на Гарри, но тот твердо заявил, что умение утешать не входит в число его талантов. Не хватало ему еще всхлипывания Грейнджер слушать, ее, конечно, легко понять, да и жалко девочку, но... В общем, на самаритянскую миссию вызвалась Бетти и, похоже, добилась успеха, ибо не выходила оттуда уже почти полчаса, зато временами были слышны их голоса...

— Ну, тут я с тобой полностью согласен, существо она просто отвратное. Несколько лет назад Амбридж пыталась протащить новый закон об оборотнях, который, кроме прочего, ударил бы по Ремусу. Нам с Сириусом пришлось попотеть, чтобы не дать пройти этой затее. В Министерстве ее вообще не жалуют, но она была очень близка к Фаджу, временами я спрашиваю себя, не знала ли она о каких-нибудь скелетах у него в шкафу...

— Думаю, знала.

— Да, так бы — без Фаджа — ее бы наверняка послали. Но учитывая все произошедшее... Паника, гибель... Все хотят срочно нового Министра, и нужно что-то экстраординарное, чтобы помешать ей...

— Экстраординарное... – пробормотал себе под нос Гарри. – Кажется, я знаю... Только... Ага, кажется, это можно поправить... Хорошо, я буду у себя, – с этими словами он поднялся и отправился в свою комнату, никак не реагируя на попытки расспросить его поподробнее.

Гарри накручивал на свою палочку очередное воспоминание. Ему нужно было работать очень аккуратно, чтобы в тех мыслях, что он собирался послать, не было никаких намеков на его личность. Он как раз заканчивал последнюю, третью, копию своих воспоминаний, одна для той, кто не упустит шанса раструбить на весь мир, другая для той, кому этим заниматься по долгу службы, и последняя для того, кто сделает все, чтобы не дать делу затухнуть, это в его собственных интересах. Не так давно Гарри бы и в бредовом сне не приснилось, что он станет помогать этому человеку добиться кресла Министра Магии, но тут он выглядел наилучшим кандидатом.

— Что ты такое делаешь? – раздалось рядом с ним. Ашара, как всегда бесшумно, вернулась со своей прогулки по окрестностям.

— Да так... Собираюсь провернуть нечто совершенно незаконное абсолютно легальными методами.

— Я совершенно не понимаю, что ты имеешь в виду, но чувствую, что будь на моем месте человек, он бы тоже ничего не понял из твоих слов.

— Вполне возможно, но большего я не скажу.

— Да и не надо. Мне нравится это место... – у потомка любимца Салазара Слизерина была характерная манера менять тему беседы. – Теплая земля под камнями, много тонких путей, вкусные мыши... И атмосфера... Воздух, тебе этого не понять... – змея без всякого чувства приличия взгромоздилась на кровать и свернулась кольцами. Почему-то ее поза показалась Гарри мечтательной.

— Да, Поттеры умеют выбирать места жительства... – согласился он, устраиваясь рядом с нею, свое дело он вроде бы сделал, теперь надлежало все обдумать еще раз на свежую голову. – Взять тех же Блэков — дом посреди города, на который они потом с маниакальным упорством накладывают защитные чары... А тут — милая деревня или просто, как здесь, опушка леса...

— Светлого леса... Леса, где нет страха, где тени не оставляют следов на земле, – поделилась своими наблюдениями Ашара, хотя ее высказывание осталось неясным. Холоднокровное создание уже успело перебраться Гарри на колени, обычно он не позволил бы, но сейчас лишь слегка погладил ее.

— Ашара... Расскажи мне о Томе... Каким он был тогда... в годы, когда учился в Хогвартсе?

— Я недостаточно хорошо знаю вас, люди, чтобы судить об этом... Он... он часто говорил, что рожден для великих свершений, что то ничтожество, каким была его жизнь в начале, однажды обратится в истинное величие... Величие, могущество, власть, сила... Эти слова звучали в его устах очень часто и в беседах со мною, и в разговорах с его сотоварищами... Я тогда была для него чем-то вроде, как у вас это говорят... короны, нет, знамени... Чего-то такого. Он хорошо знал, что знание нашего языка означает его родство с Создателем, он очень этим гордился, он был готов говорить об этом часами... Но Он не казался мне тем, кто способен убивать... В отличие от тебя.

Тут Ашара, в которой явно умер великий философ и психолог, пустилась в длинный сравнительный анализ Гарри и Тома, на базе собственных наблюдений. Среди прочего она сообщила Гарри, что он, ну вернее она, производит впечатление той, кто убивает не без удовольствия, но не по собственной прихоти. Том же, в первые годы, вообще не казался способным к убийству, тем более просто ради наслаждения. Но он начал меняться еще в школе, если хорошенько подумать, то это началось, когда Том выпустил на волю Большого Брата. Похоже, ему понравилось то, что он сделал, и он очень хотел повторить, но не мог... Возможно, именно поэтому он с таким пылом начал разыскивать своего отца... Все-таки копаться в собственных мозгах – дело утомительное, так что Гарри и не заметил, как уснул.

Гермиона Грейнджер осторожно толкнула дверь комнаты, она чувствовала, что если не выговорится, то, наверное, сойдет с ума. И самым подходящим собеседником казалась эта Полли... Та, кто вместе с ней оказалась в Тайной Комнате, та, кого это совершенно не испугало, та, которая убила у нее на глазах человека — убила, словно так и надо... Гермиона не знала, что с ней, сперва она полагала, что все это лишь кошмарный сон, который рано или поздно закончится. Но кошмар не кончался, а потом профессор МакГонагалл сказала ей, что вся ее семья была убита... И она оказалась здесь, мистер и миссис Поттер были, без сомнения, добрыми людьми, они, как могли, пытались поддержать ее, она могла найти у них сколько угодно сочувствия...

Но сейчас ей требовалось не сочувствие, ей требовалось спокойствие, да что там спокойствие — безразличие, на которое она бы смогла опереться. Она сама не могла понять почему, но именно к Полли Поттер, которая ограничилась словами «Прими мои искренние соболезнования», ее сейчас тянуло.

И сейчас эта Полли Поттер неподвижно лежала на своей кровати, а у нее на груди свернулась кольцами многоцветная змея. Первым, что почувствовала Гермиона, был самый настоящий ужас, она открыла рот, но не смогла выдавить из себя ни звука, ее язык буквально присох к гортани. Она с усилием сглотнула, вновь открыла рот и... закрыла его. Ибо именно в этот момент Полли сладко потянулась и перевернулась на бок, змея издала недовольное шипение и переползла повыше.

Полли просто спала, и тот факт, что на ней уютно устроилась явно ядовитая змея, ее нисколько не беспокоил. Гермиона неподвижно простояла несколько минут, а потом тихо прикрыла дверь и удалилась. Она попытается поговорить с Поттер потом, а пока... Ей почему-то стало легче.

Гермиона не видела, что в тот момент, когда она закрывала дверь, Полли приоткрыла один глаз, и грустная усмешка появилась на ее лице...

Прошло два дня, магический мир начинал медленно приходить в себя, нападения, по какой-то причине, прекратились. Темный Лорд, которого в газетах переименовали из "Вы-Знаете-Кого" в "Вы-Не-Забыли-Кого", странным образом успокоился и не пытался добить своих противников. Это настораживало.

Гермиона продолжала держаться тихо, нетрудно было понять, что девушка почти все время была на грани, она продолжала бросать необычные взгляды на Гарри. Тот лишь ухмылялся про себя и ждал, когда ее прорвет, раз уж его заметили в таком положении, следует объясниться, но сам разговоров начинать не станет.

Один раз в дом прибывал Снейп, потом заглянул Ремус, с их слов, а также из сообщений в газетах вырисовывалась все более четкая и подробная картина произошедшего. Нападения произошли по всей стране и даже за ее пределами, там, впрочем, все свелось лишь к нескольким атакам, метящим в отдельных людей. Среди прочего погибла мадам Максим, в результате чего и Шармбатон оказался закрыт. Также, имела место какая-то неприятность в Дурмстранге, словно бы покушение на Дмитрия Анисимова, магистра Темной Магии, что руководил школой. (Поскольку в этом мире показания Питера Петтигрю выдали всех тех Пожирателей, которыми бы мог откупиться Игорь Каркаров, он так и просидел эти годы в Азкабане, пока не был освобожден вместе со всеми четыре дня назад.) Магистр сумел за себя постоять.

В Англии же нападения имели массовый характер, целями были важные люди в Министерстве, члены Ордена Феникса, друзья Дамблдора и просто те, кто пользовался влиянием. Последних не убивали, по крайней мере, тел их найдено не было, предполагалось, что их похитили. Все атаки имели четко поставленную цель, не было ничего общего с «развлечениями», этой ночью единственными маглами, которые подвергались нападениям, были семьи маглорожденных. Их либо убивали прямо в своих домах, либо утаскивали с собой, где их, вероятно, ждали лишь долгие пытки, а возможно, их хотели использовать как заложников...

В дом на площади Гриммо ворвались сразу семеро магов, по счастливому стечению обстоятельств Мари была на работе и пережила нападение на Министерство. Сириус был тяжело ранен, но сумел в последний момент перенестись прямиком в холл Святого Мунго. Ремус также был в то время в Министерстве и остался цел, хотя был в самом пекле.

Министерство тоже начало оправляться, пытаться что-то сделать, как-то ответить, но это скорее производило впечатление автоматического шевеления раздавленного насекомого. Исполняющая обязанности Министра Амбридж явно не представляла себе, что делать. Ее стезей была бюрократия, нелегальная, но хорошо скрытая и узаконенная ликвидация оппонентов, а никак не открытое противостояние. По расчетам Гарри недолго ей осталось сидеть в этом кресле.

Кроме этого произошло еще одно событие, даже не событие, а странный казус, который в другое время оказался бы в центре внимания, но ныне ему отвели лишь маленькую статейку на последней странице Пророка. Над Европой ни с того ни с сего произошло затмение, и маглы недоумевали, ибо ничего подобного не предвиделось, да и не было в то время на небе тел, способных закрыть солнце. Магам следовало бы этим заинтересоваться, но им было совсем не до этого. А вот Гарри встревожился, занятное совпадение: нечто непонятное происходит, и очень вовремя, надо заметить, но никому до него дела нет — тут что-то нечисто. И судя по всему, Дамблдор разделял его мнение, более того, он обнаружил у себя в комнате коротенькую записку от директора, где тот просил сообщить если, «ей тем или иным образом что-то стало известно». Говоря проще, если что-то похожее происходило у него, то от него требовалось поделиться сведениями. Поскольку Гарри не мог сказать по этому поводу ничего дельного, он просто проигнорировал это письмо, которое, вероятно, притащил вездесущий Фоукс. Пламенная телепортация фениксов – это, пожалуй, единственный вид переноса, для которого нет преград...

— Ничего себе! – выдохнул на следующее утро Джеймс Поттер, едва успев глянуть на заголовок газеты.

— Что произошло? – невинно поинтересовался Гарри, хотя и догадывался, о чем пишут. Вся семья Поттеров собралась на завтрак, и даже Гермиона была здесь.

— Долорес Амбридж арестовали! – Гарри приподнял бровь, получилось даже лучше, чем он ожидал. – Она обвиняется... ого! Применение или попытка применения Непростительного Заклятья, издевательство над несовершеннолетними и даже покушение на убийство... Ничего себе у нас заместитель Министра был...

— Погоди, дорогой, я не совсем понимаю, о чем ты говоришь, ее прямо так взяли и арестовали?

— Тут не очень ясно... Написала Рита Скитер, как ты понимаешь, трудно оценить, сколько тут вранья и преувеличений, а сколько правды... Написано, что по почте прибыли чьи-то воспоминания... Их подлинность доказана... Эти воспоминания – улики, да, в них Долорес и совершает все эти нехорошие вещи... Н-да... – Гарри прокомментировал все это, хмыкнув один-единственный раз.

— Я совершенно уверен, что ты стоишь за этим, Полли, – объявил Джеймс Поттер, едва войдя в библиотеку, где его дочь сидела обложившись книгами по астрономии.

— Прости, пап... Что ты сказал? – Гарри вынырнул из своих мыслей, это затмение так и осталось для него загадкой...

— Думаешь, я не помню, как три дня назад ты сказала, что знаешь что-то достаточно «экстраординарное»? Так вот, — мистер Поттер постучал пальцем по заголовку газеты, что держал в руках, — ЭТО более чем экстраординарное. Может, расскажешь?

— Да что рассказывать-то? Пошарила я в своих воспоминаниях, нашла подходящие и отправила кому надо...

— Какие еще воспоминания?

— Настоящие. Мадам Боунс, Рита и Люциус Малфой за компанию смогли вволю полюбоваться, как наш несостоявшийся Министр, заявив, что экстренная ситуация требует крутых мер, собралась накладывать на ребенка Круциатус...

— ЧТО?!

— Попутно она так же упомянула, что Фадж так и не узнал, что она насылала на этого же ребенка дементоров... – как ни в чем не бывало, продолжил Гарри, вернувшись глазами к книге. – Ну и на десерт, еще минут двадцать картин, как она заставляла того же ребенка писать Кровавым Пером...

— Погоди, что ты такое говоришь?!

— Да ничего особенного... рутина, – Гарри уже пожалел, что вообще заговорил об этом, теперь от него, наверное, не отстанут.

— И это ребенок... это был ты?

— Пап, ну а откуда иначе я мог получить эти воспоминания, она мне что, на исповеди об этом рассказала бы?

— И на тебя накладывали?..

— Она – нет. И слушай, я не хочу об этом говорить. В любом случае, все это не касается вашего мира. Я даже думаю, что ЭТА Долорес сумеет выкрутиться — в конце концов, ОНА-то этого не делала ни мне, ни кому-либо еще, во всяком случае я так не думаю, потому что со мной был... ну... особый случай.

Джеймс Поттер потрясенно смотрел на свою дочь, вернее, на того удивительного человека, что сейчас жил в ее теле. То, что он рассказывал... это было немыслимо. Даже не сами события, а тон... Он рассказывал, как его собирались пытать и мучили, так, словно думал добавить: «Так, мелочи жизни, бывало и хуже», а к Долорес Амбридж и к этим событиям он относился... с пренебрежением. Что же такого могло случиться с шестнадцатилетнем парнем за его короткую жизнь, чтобы подобное казалось ему мелочью?!

— Поэтому, скорее всего, ни к чему ее не приговорят, если, конечно, по ходу дела не раскопают что еще, но вот Министром ее после такой истории уж точно не выберут, – закончил между тем свою мысль Гарри.

Гарри провел в библиотеке почти весь день и в конечном счете пришел к выводу, что ничего он тут не найдет. Да и вообще, непонятно, что же такое стало с солнцем и что его заслоняло немногим более двух минут. Может, все это ничего не значит — так, казус...

Но его предчувствие ясно говорило ему, что все совсем не так просто.

Около шести он спустился в гостиную, где уже расположились в креслах его родители, сестра и Гермиона, судя по всему они обсуждали, запланированный на сегодня праздничный ужин. В честь чего праздничный, никто не знал, и гостей не ожидалось — Сириус так и не вышел из больницы, где они его навещали, а Ремус был очень занят...

Гарри сел поближе к камину и присоединился к обсуждению, но мирная беседа была очень скоро прервана чуть слышным хлопком, от которого взрослые и Гарри схватились за палочки. Но ничего страшного не произошло, хотя звук до жути напоминал аппарацию. Лишь несколько позже, получше оглядев помещение они обнаружили то, что следовало бы заметить сразу: конверт на столе, на самом виду.

Лили потянулась, было, к нему, но ее муж мягко перехватил ее руку. Очень мягко, Гарри бы не постеснялся треснуть по пальцам: хватать что попало!

Но проверки не показали ничего опасного: послание не было ни проклято, ни превращено в Портал. Джеймс осторожно раскрыл конверт и добыл оттуда пергамент, прочел один раз, недоуменно поднял брови, перечитал, хмыкнул, нахмурился...

— Дорогой?

— Пап, что там? – не стала стесняться Бетти.

— Что-то вроде извещения... – пожал плечами отец семейства. – «Уважаемые мистер и миссис Поттер, сегодня вечером, около восьми часов, к вам на ужин прибудет джентльмен, желающий обсудить некоторые важные вопросы с вами и вашими детьми. Будьте дома в этот час, не считайте оскорблением, что гость придет не представившись и без приглашения. И не считайте нападением его прибытие. Со всем почтением». Вот так, не поймешь, то ли шутка, то ли угроза...

— Пап, можно?

— Что? А, пожалуйста, Полли.

Гарри принял из рук отца сперва само письмо, а потом и конверт. О конверте нельзя было сказать ничего особенного: ни адреса, ни отправителя — ничего. Единственное, что мог сказать Гарри, — купили этот конверт не обычном магазине пишущих принадлежностей. Необычайно плотный, жесткий пергамент, где такой найти он не знал, и вообще, внешний вид выдавал некую... старомодность, что ли. Гарри перенес свой интерес на послание, и вердикт относительно старомодности подтвердился — почерк был почти каллиграфический, но так теперь уже не пишут; буквы со старинными закорючками, в начале абзаца — буквица, настоящее произведение искусства, кстати.

— Автор, похоже, просто помешан на старине... – выдал свой вердикт Гарри и передал письмо матери.

Пока остальные члены семьи обсуждали между собой это явление природы или не природы, Гарри погрузился в себя. Что-то в этом послании было... знакомое, вернее что-то напоминающее... Почерк? Возможно. Вот загогулина в окончании заглавной «С», где-то он ее, вроде бы, видел раньше... Или нет? Может, стиль? Вряд ли.

Семья Поттеров устраивалась за столом, предусмотрительно подготовили пару дополнительных приборов, кресло и все, что не обидеть дорогого гостя. Все держали палочки под рукой, кроме этого каждый положил по Порталу в дом Сириуса на самое доступное для себя место. Было без двух минут восемь, хотя в послании говорилось «около восьми», в кругах аристократии это обычно означало «ни секундой раньше, ни секундой позже». Все ожидали, когда в дверь то ли постучат, то ли позвонят, то ли вломятся с палочками на изготовку. Другого вроде бы быть не могло, этот дом был защищен очень хорошо, и перед тем, как переехать сюда, защиту обновили. Не хватало разве что Заклятья Доверия. Только вот, как выяснилось, эти рассуждения не дорого стоили.

Часы начали бить восемь часов, когда в столовой с приглушенным хлопком, слишком приглушенным, чтобы быть обычной аппарацией, появился человек. Палочки всех обитателей дома в одно мгновение оказались у них в руках, но гость лишь слегка улыбнулся, поставил на пол небольшой саквояж и развел руками, показывая, что безоружен.

— Мистер и миссис Поттер, мое почтение, прошу прощения за столь эффектное появление, но в моем положении это был, возможно, единственный путь, – не обращая внимания на то, что хозяева дома еще не убрали оружие, он шагнул к ним и вежливо коснулся губами руки растерявшейся хозяйки дома. – Мадам.

Гарри уже успел хорошо разглядеть гостя. На нем был роскошный, с иголочки, костюм его любимой расцветки, но опять же выглядело это одеяние очень старомодно. Роста этот господин был невысокого, носил бороду, правда, не особо густую, русые волосы, в которых было много седины, доходили ему до плеч. На первый взгляд гостю было около пятидесяти, или чуть больше, но Гарри показалось, что это весьма обманчивое впечатление. В общем, этот джентльмен, несмотря на далеко не отличающиеся красотой черты, производил очень благоприятное впечатление...

— С кем имею честь? – голос вернулся к Джеймсу Поттеру, и он обратился к собеседнику в соответствии с этикетом.

— О, я полагаю, что ваша прекрасная дочь, — многозначительная усмешка появилась у него на лице при этих словах, — может представить меня вам...

— Возможно... – ответил Гарри, еще раз оглядывая посетителя. – Возможно.