Сумасшествие всем миром (часть III) (гет)

Когда свистел мой тяжкий бич, вперед брели быки.

Когда гремел мой ратный клич, в поход текли полки.

Едва я в сторону огня протягивал ладонь,

Как все молились на меня и шли за мной в огонь…

Так думал я, в дожде свинца не отвернув лица:

Не будет этому конца. И не было конца.

И мой солдат вперед, вперед кидался под прицел

И знал, что он умрет, умрет, а я останусь цел.

М.К. Щербаков

Для начала меня возненавидит Лили. Но как иначе я узнаю, что будет делать Лорд в Отделе Тайн? Драко прав — больше никак.

Уговоры длятся не один день. Я привожу все возможные доводы, чувствуя себя при этом полной сволочью. Клянусь мечом Гриффиндора, что это один, всего один разочек, что это для всех, для неё же. Для Мэри…

— Ради общего блага! Всё что угодно! — цитирует мне Лили. — Все вы одинаковые.

Мы — это, видимо, я, Снейп, Дамблдор и далее по списку. Нескучная компания — присоединяйтесь! В конце концов я всё-таки вырываю у неё согласие в обмен на разрешение меня убить, если Реддл засечёт слежку.

В означенный день мы сидим на поляне в Запретном лесу — всего несколько человек с зажатыми в руках палочками. Охранных чар — никаких. Это помешало бы налаживать связь. А Луне и так непросто. У неё безупречное чутьё, которое она называет помощью прирученных нарглов. Но иногда поймать сигнал попросту невозможно.

— Не смотрите на меня, пожалуйста. Иначе нас всех убьют, — произносит она меланхолично. — Особенно вы, мистер Поттер! У вас очень пристальный взгляд. Даже без легилименции. У меня нарглы пугаются!

Нарглы боятся легилименции — откуда я мог знать?!

Гермиона — близкая подруга Луны и одна из наших лучших волшебниц — раздражённо топает ногой и закатывает глаза. С её точки зрения, без нарглов всё шло бы быстрее. Невилл, который никак не застанет Луну без незримых друзей, чтобы сделать ей предложение, наблюдает за всем этим с улыбкой. Его нарглы не раздражают — он их уже почти видит.

— Внимание! Я пытаюсь зайти в их сеть, — объявляет Луна и свободной от палочки рукой в разномастных цветных браслетах кидает летучий порох в костёр. Пламя немедленно становится зелёным, Луна погружает в него лицо и отчётливо произносит: — Хогвартс.

Со стороны это выглядит не очень зрелищно — она сидит, скрестив ноги, на траве перед небольшим костерком и всматривается в пламя, делая едва приметные движения волшебной палочкой. С точки зрения Луны, место для костерка выбрано идеально для того, чтобы заглянуть через него в камины замка. Пришлось, правда, договариваться с кентаврами, чтобы они пустили нас на свою территорию, но с ними всё равно надо было договариваться.

Судя по ощущениям в Метке, Волдеморт уже на взводе и вот-вот отбудет из замка. Правда, Нарцисса считает, что ориентироваться на Метку нельзя. Если бы Реддл мог таким образом наказывать неугодных, он всегда бы так делал, доводя предателей до гангрены. С её точки зрения, Метка так ведёт себя, потому что не я её принимал.

Но меня всё-таки не оставляет подозрение, что Реддл нашёл способ поиздеваться прицельно. Все целебные средства дают лишь временный эффект — и слёзы феникса, и загадочная чёрная субстанция, которой мы лечим лишь самые изысканные проклятия. Драко Малфой был не так уж далёк от истины со своими намёками. Вполне возможно, что у меня скоро почернеет рука с волшебным кольцом, и останется только… О нет! Только не Авада Кедавра!

Я стараюсь отогнать мрачные мысли, в сотый раз проигрывая в голове сценарий. Малфой-мэнор укреплён дополнительной охраной. Драко проинструктирован. Орден мобилизован. Отряд добровольцев послан к драконам с фальшивой Книгой, которую они должны обронить так, чтобы подобрали Пожиратели. Кроме Чарли Уизли, в отряд мы включили Джорджа и Билла — братья с полуслова понимают друг друга. Гарри — он имел дело с драконами на Турнире Трёх Волшебников. Флёр — она тоже участвовала в том турнире, к тому же владеет какой-то магией вейл, способной утихомиривать драконов. Под конец, когда уже всем стало известно о готовящейся охоте, к отряду почему-то присоединилась Нарцисса. Я не понял этого порыва, но не нашёл повода отказать. Лишний человек никогда не помешает. Главное, чтобы им удалось подбросить подделку. А поимка драконов — тут уж как повезёт.

— Есть! — радостно вскрикивает Луна.

Мы замираем и перестаём дышать. Луна то опускает голову в волшебный огонь, то снова выныривает — ищет подходящий камин. Наконец, она застывает и тоже задерживает дыхание, вглядываясь куда-то за пределы леса, аппарационного барьера, тёмных защитных чар…

— Ай! — Луна внезапно отдёргивается, словно огонь обжёг её. — Давайте скорее уходить.

— Попались! — Гермиона поворачивается к лесу с палочкой наготове.

— Валим, быстро! — Невилл выплёскивает в огонь заготовленное ведро воды, и мы аппарируем…

…в полумрак заколоченного магазина «Дэрвиш и Бэнгз». Хогсмид давно покинут, и мирные жители в случае чего не окажутся под ударом. Уезжали они спешно — товар так и остался лежать на прилавках. Правда, от ассортимента мало что осталось — всё выгребли Пожиратели. Наверняка, они и сейчас ошиваются где-то поблизости.

— Думаешь, тебя засекли? — озабоченно спрашиваю я у раскрасневшейся от огня Луны, пока Гермиона и Невилл обеспечивают нам безопасность.

— Ну что вы! Конечно же, нет! — заверяет она, распуская собранные перед работой волосы. Лили как-то сравнила их с сахарной ватой. — Пожиратели заметили вторжение, но от этого никуда не денешься. У них очень сильная защита.

Не то слово. С возвращением Волдеморта Хогвартс потонул в мареве тёмных чар. Даже карта, переделанная из Книги Мерлина, показывает лишь смутные очертания замка. Вот и приходится изощряться.

— Главное, что они не поняли, кто подглядывал. И откуда, — деловито продолжает Луна. — Никто ведь не смотрит постоянно в камин! Поэтому я пускаю вперёд себя нарглов. Они же невидимые!

Что да, то да.

— Ты узнала что-нибудь? — нетерпеливо тормошит её Гермиона. — Как Реддл?

— Он только что отбыл. Я подслушала разговор Эйвери с Гойлом и ещё с кем-то. Они стояли в большой комнате с зелёными лампами. Я думаю, это бывшая гостиная Слизерина. Эйвери сказал, что Тёмный Лорд отлучился по делам, и за главного теперь Шеклболт. Гойл спросил, когда он вернётся. Третий ответил, что этого никто никогда не знает и… мне пришлось вынырнуть. Но они в мою сторону не смотрели. Всё в порядке, мистер Поттер! Можно начинать, — договаривает она с обычной милой отстранённостью.

Точнее, не успевает договорить, потому что я отрываю её от земли и целую. Надеюсь, что Невилл меня простит. Луна — чистое золото, а не девушка. Всё-таки Равенкло — это Равенкло! Невилл, похоже, не в обиде, а его объятия с Луной куда жарче. Дай волю, он перецеловал бы всех нарглов. Но времени в обрез.

Я поскорее вызываю через галлеон Лили, и она тут же является в сопровождении Поппи и с Мэри на руках. Тащить крестраж под окна резиденции Реддла — дело рискованное. Я не сомневаюсь, что он с огромным удовольствием держал бы малышку у себя. Но в целях безопасности колдовать лучше из этих мест. При таком скоплении разношёрстных магов, как в Хогвартсе, он не сыщет концов.

А, может быть, сыщет…

— Покажи глазки, солнышко, — говорю я Мэри, которая уже успела нацепить завалявшиеся на прилавке спектрально-астральные очки.

Она подчиняется, но смотрит на меня с такой ненавистью, что мне становится не по себе. И я опять чувствую себя «тварью из царства мёртвых». Нормальный отец ни за какие блага не стал бы так делать. Но я не вижу другого выхода.

— Легилименс.

Все застывают так же, как вокруг Луны во время проникновения во вражеский камин. У меня задача посложнее — я должен просочиться в разум врага, и даже сигнал тревоги будет равносилен поражению. Внешние образы исчезают, я проваливаюсь сквозь чёрные туннели в цветной водоворот детских воспоминаний, опутанный пульсирующими побегами крестража. По крайней мере, так это преломляется в моём сознании. Видимо, с Гарри и Лили крестраж куда меньше распускал руки.

Но сейчас не об этом. Сейчас нужно отыскать среди щупалец главный ствол. И уже по нему, по бесконечно длинному корню, соединяющему крестраж с его создателем, по невидимой нити, приносящей Мэри жуткие сны, проскользнуть в разум Волдеморта. Много мне не надо — всего минуту. И Мэри, и Гарри заверяли, что Реддл не ощущает прикосновений осколка родной души…

На какой-то миг мне кажется, что легилименция прервалась — я вновь вижу обычный мир, а не потоки воспоминаний. Но вижу не своими глазами — все краски приглушены, зато стоящие неподалёку люди в плащах и масках излучают красноватое свечение живого тепла. Так, наверное, видят змеи. Не люди, во всяком случае. Но я не могу позволить себе подольше побыть Волдемортом. Я лишь ненадолго ощущаю холодную пульсацию чуждого ледяного разума и откатываюсь назад, запутываясь в цепких побегах крестража. Они переплетаются, душат, липнут, как паутина, и чем отчаянней вырываешься, тем глубже вязнешь. То, что в реальности длится меньше минуты, в моём времяисчислении растягивается в долгие часы, и я уже не верю своему счастью, когда, наконец, выдёргиваю эту гидру из своего сознания. И вновь оставляю её наедине с Мэри.

В пыльном полумраке «Дэрвиш и Бэнгз» дочка холодно сообщает мне что-то на серпентарго и утыкается лицом в мантию Лили. Знаю, малыш. Я сам себя ненавижу. Зато я теперь знаю, что Волдеморту ни к чему подчинять её разум, подвергая себя пытке. Год-другой, и крестраж справится сам.

— Мистер Поттер! — испуганно окликает меня Гермиона.

— Джим! — осторожно произносит Лили, касаясь моего плеча.

Они растеряны и боятся опустить палочки. Кто знает — вдруг я спятил от таких экспериментов или в меня вселился Волдеморт?! Я киваю в знак того, что слышу их и нахожусь в сознании. Провожу ладонью по лицу, вытирая слёзы, и поднимаюсь с колен.

— Всё в порядке, — успокаиваю я всех. — Поппи, забирайте малышку.

Мадам Помфри, явно считающая такие опыты недопустимыми с медицинской точки зрения, поскорее подхватывает ребёнка и аппарирует. Белая, как мел, Лили поднимается со стула.

— Что случилось? — её взгляд сильнее всякой легилименции. — Дело в Мэри? Или Реддл тебя почуял?

— Вы увидели то, что хотели, сэр? — подхватывает Невилл.

— Он меня не почуял, — отвечаю я, направляясь к чёрному ходу. — И я получил ответ. Говорю же вам — всё в порядке. Просто были сложности.

Я, собственно, не знаю, как оно смотрелось со стороны. Но все выглядят какими-то прибитыми. Не назвал бы это победным настроем.

— У тебя волосы поседели, — шёпотом произносит Лили, когда мы оказываемся в заваленном хламом коридоре перед чёрным ходом.

— Ерунда — новая порция Оборотного всё исправит!

Она смотрит на меня как-то странно, но больше ни о чём не спрашивает. Да и некогда разговаривать. Я распахиваю дверь на улицу, и мы оказываемся под куполом маскировочных чар, скрывающим заброшенный задний двор, холмы за поваленным заборчиком и пару сотен волшебников. Гоблины присоединятся к нам под землёй. Кентавры выступят со стороны Запретного леса, когда с Хогвартса будет снята защита. Если повезёт, подоспеют и драконы. Вроде бы, всё как надо.

Ну, с Годриком.

Я прохожу сквозь живое море своих людей, делаю взмах волшебной палочкой, и в холме перед нами распахиваются ворота идеальной гоблинской работы.

* * *

На освобождение Хогвартса уходят три дня. Худшим был, конечно, первый день. Если бы Чарли и остальные не пригнали трёх валлийских драконов, ещё неизвестно, чем бы всё закончилось. Волдеморт примчался даже скорее, чем мы думали, рвал и метал, но главное было сделано. Минерва как директор Хогвартса замкнула на себя замковые чары, и Реддл вернуться в школу уже не смог.

Собственные ошибки, из-за которых враги в прошлом пробивали магическую защиту, мы заранее проработали и учли. Маги и гоблины, воспользовавшись системой подземных ходов, проникли на территорию школы одновременно в нескольких местах. И сразу же вслед за этим я спрятал Хогвартс под Фиделиус. Так что замок просто исчез с глаз Волдеморта и оставшихся снаружи Пожирателей. Другого выхода не было. Реддл не любит заклятие Доверия и считает ненадёжным, но это не значит, что оно не действует.

Тёмных магов, которые засели внутри, тоже пришлось долго выбивать и отлавливать. Но гоблины с их нестандартной магией и домовики, знающие все закоулки Хогвартса, очень нам помогли — Пожиратели не успели поджечь библиотеку и убить пленников. Мы даже отыскали в Тайной Комнате запертых там невесть с каких времён призраков. Они не то чтобы пострадали — призракам трудно причинить вред — но сильно соскучились по свежим впечатлениям. По словам нашего факультетского духа, Шеклболт так обошёлся с ними за то, что привидения не открыли ему, где Книга Мерлина.

— Все остальные и правда не знали этого, — доверительно сообщает мне сэр Николас, удобно положив себе на плечо почти отрубленную голову. — А я-то знал, Джеймс! Ведь в мои обязанности входило приглядывать за студентами Гриффиндора. Тем более что профессор Дамблдор велел глаз не спускать с вашей компании!

«Кого он только об этом не просил, Сохатый! И всё зазря! Так ведь, сэр Николас?»

— Тогда я не думал, что дети нашли в школе что-то опасное, — мгновенно оскорбляется призрак. — А без веских оснований мы, привидения, не вмешиваемся в дела живых. Иначе ни ученики, ни преподаватели не смогли бы спокойно жить… Не вижу тут ничего смешного! Нас всех грозились упокоить из-за Книги Мерлина! И попрошу вас называть меня сэр Николас де Мимси-Дельфингтон, мистер Блэк!

«Тогда я попрошу называть меня сэр Сириус Орион Блэк!»

— Бродяга, ты ещё и «сэр»? — удивляюсь я.

— Тоже мне редкость! — негодует сэр Николас. — Удивительно невоспитанная пошла молодёжь! И десятка лет не пробудут мёртвыми, а уже спорят с почтенными привидениями, разменявшими не один загробный век… Так что с этой Книгой, Джеймс? Незадолго до закрытия школы я слышал разговор авроров, которых направили осматривать шестой этаж. Они искали мощный артефакт, который там некогда потерялся.

Авроры — милое слово из прежней жизни! Надо будет передать Фестусу, что о них не забыли. Он не устаёт утверждать, что дюжина оставшихся с ним ребят стоит всего Аврората.

— Тут я и вспомнил, как вы нашли Книгу, — добросовестно излагает призрак. — У меня ведь превосходная память! Я даже хотел посоветоваться с вашей достойной супругой, Джеймс. Но в Хогвартсе творилось столько всего! Трудно было разобраться, кто прав, кто виноват.

«Даже с многовековым опытом болтания под потолком Большого Зала?»

Да, логику привидений подчас тяжело понять. Даже погостив среди них. Сэр Николас демонстративно ставит на место голову и смотрит исключительно на меня.

— Скажу вам по секрету, Джеймс — Вы ведь для нас почти как свой… Тот-Кого-Нельзя-Называть был страшно зол из-за этой книги!

Могу себе представить.

— А ещё куда-то делся наш факультетский меч! Я сразу же бросился проверять реликвии, но нигде его не нашёл.

— Успокойтесь, сэр Николас. И меч, и Книга в надёжных руках. Только не болтайте об этом, — предостерегаю я, понизив голос. — А мы за ваши подвиги пожалуем вам Орден Мерлина. Посмертно.

Когда восстановим Министерство и заново наделаем орденов.

«Я бы не отказался от ордена, но, боюсь, он провалится сквозь меня! Надо сперва изобрести специальный клей для душ», — сокрушенно вздыхает Сириус. Но сэр Николас кажется очень польщённым.

Орден Мерлина следовало бы вручить многим — и живым, и погибшим, и не только людям. Общими усилиями и жертвами к концу второго дня мы всё же очистили замок от Пожирателей Смерти. Кое-кому, конечно, удалось сбежать. Вроде того же Шеклболта, которого Гарри и Чарли безуспешно пытались догнать на драконе. Но Министр магии находчиво запрыгнул в наш подземный лабиринт и, думаю, без труда нашёл там дорогу с помощью своего Волшебного Ока. Фиделиус и Защитные чары настроены на то, чтобы не впустить, а не на то, чтобы не выпустить. Зато к общей радости Артур Уизли сбросил с подвесного моста Мальсибера, и об этой мрази мы больше не услышим. Я об этом мечтал со школьных лет.

Волдеморта тоже пытались поймать. Мы никогда не оставляем этих попыток. Гонялись за ним по лесу пешком и на драконах, но прикончить его нельзя, а живым он не даётся. В результате он убил двоих бывших авроров и наслал на меня Круциатус, как обещал — с Авадой нечаянно промахнулся. А потом аппарировал. Видимо, решил, что мёрзнуть под стенами замка, вычисляя, кто там у нас Хранитель Тайны, ниже его достоинства. Растянул по периметру цепь из Пожирателей, велел им стоять насмерть и где-то закуклился, вынашивая новый коварный план. Пока он его вынашивал, половину его цепи взяли в плен, а вторую половину перебили — тут очень помогли кентавры.

Третий день прошёл заметно тише. Поделившись на небольшие пешие отряды, мы досконально прочесали Хогсмид и окрестный лес на предмет затаившихся недругов. Кроме мелких стычек, происшествий не было. Ни погибших, ни серьёзно раненных. Но эта рутинная работа оказалась на редкость утомительной. На то, чтобы сделать замок пригодным для жизни, сил уже не хватило.

Решили заняться очисткой завтра — посмотреть ещё раз, не затаились ли где в подземельях Пожиратели, не осталось ли каких ловушек. Нам же сюда детей перевозить! А после Волдеморта с его свитой какая-то чёрная плесень засела по всем углам. Заговорённые предметы попадаются. Тронешь ручку двери — умрёшь! Даже инфернала выловили на кухне… К чёрту это всё! Лучше на свежую голову посмотреть, при дневном свете.

Остались на последнюю ночь в лагере. Соорудили загон для драконов. Назвали их Левый, Правый и Средний — очень удобно для дрессировки.

Отпраздновали победу, разошлись спать за полночь.

Но после всей этой круговерти разве заснёшь? Какая-то нервная дрожь не даёт мне отключиться, а пора бы. Будь я Сивиллой, заподозрил бы дурное предчувствие. А так мне всё кажется в полусне, что я что-то упускаю, а что — не пойму. Может, устал, и только?

Заглядываю к Лили. Они с малышкой спят в обнимку, рыжие волосы перепутались так, что не поймёшь, где чьи. Кукла — тоже рыжая — между ними. Я уже хочу отойти, когда Мэри открывает глаза, как и не спала. И тут же захватывает мой взгляд, будто отворив ловушку легилименции. Я прикладываю палец к губам — спи! — и с усилием разрываю зрительный контакт. Выхожу, проверяю заглушающие-запирающие чары, наложенные на их спальню. Нахожу глазами Кикимера, который провожает меня из тёмного угла недобрым взором.

Отправляюсь проверять часовых. Все на местах, всё тихо. Плюнув на размышления, подаюсь к Нарциссе. Ноги сами несут. За эти дни мы с ней толком не виделись. А завтра уже в Хогвартс заселяться — кто знает, как всё будет? Дела сразу навалятся. Да ещё предчувствие это — как жабу проглотил!

Пока я кидаю камушки ей в окно, в голове так и мелькают события дня. Но они валятся одно на другое — не разберёшь, что к чему. Щебень приглушенно звякает о стекло — вы ещё у кого-нибудь видали стёкла в палатке? И так же глухо у меня в памяти осыпаются воспоминания. Чёрт знает что. Муть какая-то. Надо было спать пойти.

Но Нарцисса уже выскальзывает из домашнего тепла в глухую осеннюю ночь и стоит передо мной, глядя с удивлением.

— Что ты делаешь? — спрашивает она, самым изысканным образом изогнув брови. — Тебе что — пятнадцать? Драко дома, второй час ночи!

— Давай пройдёмся. В честь победы. День был долгий.

Она смотрит ещё загадочней, проводит ладонью по моей щеке, по волосам, которым Оборотное так и не вернуло цвет. Молчит пару секунд.

— Подожди, я возьму накидку. Холодно.

Я решаю не задавать глупых вопросов. Через минуту она появляется в шали размером с хороший плед, и мы покидаем лагерь.

— Я знаю, куда пойти, — подумав, сообщает Нарцисса, и мы отправляемся в обход постов в сторону Хогвартса, на берег Чёрного Озера, за которым высится завоёванный замок.

Ни о чём особо не говорим — держимся за руки. В кои-то веки мы одни, а не среди людей. Впрочем, одни ли? Феникса я не стал будить, и хотя вся округа сто раз проверена, тревога не отпускает. Но какой же гриффиндорец в этом сознается?! Мы спускаемся к воде в совершенно диком месте. Нарцисса сбрасывает шаль на пожухлую траву и начинает без предупреждения снимать одежду.

— Не замёрзнешь? — спрашиваю я с удивлением.

— Опасаешься, что тебя прикончит простуда?

В принципе, конечно, есть согревающие чары… Холодно так, что пар идёт изо рта. Луны нет, но яркие звёзды отражаются в недвижной воде, так что не поймёшь, где вода — где небо. Нарцисса скидывает всё, даже перстни. А я всё ещё медлю. Нет, не из боязни раздеться. И не из-за холода. Я боюсь… оказаться не во всеоружии. Я должен быть всегда ко всему готов — как же иначе? Ладно, попробуем иначе. Но кольцо я всё равно не сниму. Нарцисса подходит, окутанная спадающими до бёдер волосами, прижимается всем телом, соскальзывает ледяными пальцами по моей руке.

— Ты с палочкой пойдёшь в воду? Если не будешь хоть на пять минут её выпускать — утратишь рассудок.

Я молчу и каменею. Она просто не понимает. Палочка — это принципиально. Это слишком дорого мне стоило. Я её больше никогда не оставлю.

— Думаешь, я сдам тебя в таком виде Пожирателям?

Не думаю. Но знаю, что они в любой момент сюда аппарируют. И даже если сработают сигнальные чары, это нас не спасёт.

Губы у неё чуть сладкие, мягкие и родные. Палочка падает в заиндевевшую траву у нас под ногами. Красное дерево, одиннадцать дюймов. Сердечная жила дракона. Я откопал её в собственной могиле. Нарцисса права — пусть всё подождёт немного, иначе я сойду с ума. Она берёт мою руку и легонько прикасается к широкой, через всю ладонь мозоли от волшебной палочки. Отступает. Увлекает за собой в Озеро. Вода так холодна, что обжигает, но под чарами нам не грозит околеть.

Нарцисса едва умеет плавать и вряд ли когда-нибудь любила купания. Но нам и не нужно вплавь до замка. Я качаю её на руках, прижимаю к себе, целую, не переставая, в этом звёздном холоде, на глазах Хогвартса. Мне кажется, я задохнусь от любви к ней. То, как она обнимает меня, то, как её пальцы блуждают по мне, напрочь лишает разума. Кажется — ещё немного, и мы навсегда останемся в этом озере, вольёмся в народ тритонов и русалок и позабудем человеческий язык. Но мы, конечно, выбираемся на берег. И устраиваемся на её серебристой накидке. Всё, как во сне, слегка нереально. Я даже забываю удивляться. Просто целую её с головы до ног, просто ощущаю повсюду её губы и руки. Её глаза… её длинные прохладные волосы…

— Какой ужас! Что он с тобой делает? — шепчет она, осторожно обводя губами Метку.

И даже это не кажется странным. Я знаю, что она зацеловывает боль, а не ласкает клеймо. Нарцисса глядит на меня внимательно и задумчиво, словно решаясь на что-то. Потом вновь обвивает меня руками, и увлекает в нескончаемый поцелуй, не позволяя прервать его. Мы словно перетекаем друг в друга. Я так сливаюсь с ней, что не помню, как вхожу в неё. Только ощущаю жар, с которым не нужны согревающие чары. Я не в силах сдержать стоны, да и не сдерживаю… потому что…

О Мерлин! Там, внутри, она сжимает меня то сильнее, то мягче, снизу вверх, сверху вниз, снова и снова, в такт с моим дыханием. Я бы испугался, но мне не до того. Даже когда я вижу, как её рассыпанные по шали волосы делаются из светлых чёрными, как сама ночь, я могу только вздрогнуть, но не отпрянуть. Мне кажется, что сердце не может стучать быстрее, но Нарцисса не даёт ни замереть, ни сорваться. Мне остаётся лишь шептать её имя, лишь сжимать её в объятиях, лишь смотреть в её запрокинутое, словно искажённое страданием лицо, в распахнутые глаза, отражающие звёздный свет. Пока она не стискивает меня ногами до судороги, пока она не изгибается подо мной с глухим стоном. Пока мой собственный стон не переходит в крик, от которого сейчас, наверное, сбегутся Пожиратели с самых дальних окраин во главе с Волдемортом. Но искать волшебную палочку нет смысла. Я всё равно не чувствую своего тела и не помню заклятий.

Нет, что-то ещё помню.

— Как ты это делаешь?! Ты что — метаморф? — выдыхаю я далеко не сразу.

Зря я забросил анимагию. Тоже был бы номер.

— Ты про волосы? — любезно уточняет Нарцисса.

Да. Разумеется.

Она гладит меня по голове, отбрасывает упавшие мне на лоб мокрые пряди.

— Мне такие перемены даются легче, чем тебе, — произносит она печально. — Этот цвет настоящий. Я ведь Блэк.

А ведь точно.

— Ты что, не видел моих сестёр? — недоумевает моя возлюбленная. — Спроси у Сириуса, если хочешь!

— Его здесь нет.

— Какая жалость, правда?

Я перекатываю её на себя, растапливаю поцелуями эту высокомерную улыбку.

— Как твой долгий день? — припоминает Нарцисса, дотрагиваясь до меня то там, то здесь.

— Прошёл, — говорю я негромко.

Она затихает, прислушиваясь к шелесту деревьев, опустив голову на моё плечо.

— Это от крови вейл, — произносит она шёпотом. — Небольшие женские хитрости.

Хм. Повезло же этому павлину Люциусу!

— При чём тут Люциус? — вздыхает она.

Я что, сказал это вслух? Я что — идиот? Лучше буду молча смотреть на звёзды. Нарцисса тоже не сразу нарушает тишину.

— Наш с Люциусом брак не подразумевал ничего лишнего. Он был идеально сбалансирован по всем законам взаимовыгоды. Мы даже любили друг друга. Пока всё не пошло прахом. Но и тогда, смею надеяться, я была ему хорошей женой. Наверное, ты прав, для меня слишком важен Драко. И за Драко я его не простила. Хотя я и с себя не снимаю вины. Впрочем, теперь это не имеет значения.

Какие-то невесёлые у нас разговоры в последнее время.

Я слушаю Нарциссу, медленно пропуская сквозь пальцы струи её волос — в звёздном свете они посверкивают, как антрацит. Я не знаю, как ко всему этому отношусь. Наверное, мне жаль её.

— Отец считал, что брачный союз с Малфоями весьма желателен, — объясняет Нарцисса, рассеянно следя за моим занятием. — Но Малфои испокон веков женятся на блондинках. А из трёх сестёр только я могла легко… перекраситься.

Меня передёргивает, и, думаю, она это ощущает.

— Это что, было основным критерием при выходе замуж?

— Если хочешь удержаться в «списке двадцати восьми», пойдёшь и на большее.

Какая удача, что мой род выбросили из этого списка! Я сбежал бы из дому от такого брака. Но сейчас мне бежать не хочется.

— Почему ты дальше не спрашиваешь?

— О чём?

Мне так хорошо с ней, что вовсе не хочется говорить. Хочется только ощущать её всей кожей, вдыхать её и больше ни на что не заморачиваться.

— Любой нормальный мужчина спросил бы про приворот вейл, — обижается она.

— М-м! Ты приворожила Люциуса?

— Не хватит ли о нём? — предлагает она напряжённо.

— Я жду, когда он тебе окончательно надоест.

— Он и так за Британским каналом — этого тебе недостаточно?

— В таком случае, мне достаточно приворота.

— Ненавижу тебя, — говорит она тихо и очень искренне.

— А я тебя люблю.

Моя любовь поднимает голову, и я перехватываю губами её дыхание. Привлекаю её к себе, касаюсь её везде, где могу дотянуться, накрываю ладонью её грудь, позволяю ей войти в меня в поцелуе, заставляю себя забыть обо всём на свете. А когда Нарцисса с коротким вздохом опускается на меня, в мире остаётся только она, и даже звёзды меркнут над головой.

* * *

Согревающие чары почти развеялись, но сушиться нет желания — я хочу подольше сохранить ощущение от прогулки с Нарциссой. Но не успеваю дойти до своей палатки, как чувствую жжение галлеона. Возвращаться, что ли?

«В лагере шпион», — коротко вспыхивает надпись на ободке монеты.

Какая радость, Драко.

Оказывается, его ещё раньше выдернули из постели другим вызовом, и он теперь где-то за много миль.

Чёрт. Поднимать всех или поискать без шума? Пока я это решаю, лихорадочно ероша мокрые волосы, меня окликает бегущий навстречу Гарри. Вид у него такой, что я застываю, словно в меня ударило Петрификусом.

— Пап, мы тебя искали, — начинает он, задыхаясь, и удивлённо сбивается: — А что с тобой? Всё в порядке?

А что со мной?

— Не в порядке, — отвечаю я, показывая галлеон. — Среди нас лазутчик.

— Да, — механическим голосом подтверждает Гарри. — Я затем и искал тебя. Мы его поймали. Но Чарли убит.

Я молчу. Что тут можно сказать? Разве что…

— Идём.

— Лучше сначала к вам, — глухо произносит мой сын, пока мы почти бегом пересекаем лагерь. — Там Перси, а с ним Симус и Захария — хотят тебя видеть. Тело Чарли уже у родителей, Джинни пошла туда. Это так… Но это потом, — он судорожно переводит дыхание и продолжает: — И ведь знаешь, кто это оказался? Блейз Забини! Мы с ним учились вместе, только он со Слизерина. Сейчас под замок его посадили. Хотели с тобой посоветоваться, поднимать ли тревогу. А началось всё из-за драконов. Джордж заметил, что они нервно себя ведут, он вроде как тоже их чувствует. Ну, я и проверил этого типа Легилименсом. Пожиратели его с утра нам подкинули. Чарли схватили, а в Забини быстренько влили Оборотное. Этот змеёныш успел подать им сигнал через Метку, так они Чарли сразу же… Ну, он им больше не нужен был живой. Тело подкинули к границе чар — часовые нашли. Но…

Расспросить о подробностях я не успеваю. Мы уже подошли к палатке, перед которой ведётся оживлённая дискуссия с уклоном в перепалку. Между отрядом Чарли и Невиллом — он сегодня в карауле. Захария и Симус на взводе, Перси ещё и в слезах. Невилл — просто бледный как смерть, в руках — какой-то чёрный свёрток. Похоже, плащ Пожирателя.

— Мистер Поттер, — обращается он ко мне, сразу отвернувшись от склоки. — Там ещё двое были в лесу. Они… в общем, оказали сопротивление. Зато мы нашли… вот.

— Что это? — спрашиваю я, проходя в палатку.

— Голова моего брата! — выкрикивает Перси, врываясь следом.

Они уже головы стали рубить? Впрочем, Шеклболт с этого и начал новый виток безумия. Средние века — это вам не шутки! А двадцать первый век тем более. Наверное, у меня всё же меняется лицо, судя по встревоженному взгляду Гарри.

— Перси, поверь, я скорблю о твоей утрате, — говорю я хрипло.

— Ни черта вы не скорбите! — бросает с яростью. — К чему эта болтовня?! Моя мать все глаза выплакала ещё после смерти Фреда! Потом был Рон!

— Перси, не надо, — видимо, уже не в первый раз начинает Невилл.

— Не лезь! У тебя не было братьев! — резко отвечает тот.

— Откуда бы им взяться, учитывая здоровье моих родителей? — тихо роняет Невилл.

Так, понятно.

— Хватит, — обрываю я их. — Перси, повторяю ещё раз: все скорбят о Чарли вместе с тобой. Но идёт война. У нас и вчера были погибшие. И будут завтра.

— Потому что вы посылаете нас на гибель! По четыре человека — прочёсывать Запретный лес! — выпаливает Симус.

Я бы и по сто посылал. Где взять?

— Вы об этом пришли поговорить всем отрядом? Вы знаете, как выиграть войну без крови? — спрашиваю я спокойно.

— Мы не выигрываем! — возмущается Захария. — Мы дерёмся и дерёмся — то тут, то там! Сегодня Чарли, завтра ещё кто-то. Ну, взяли мы Ховартс — и что?! Завтра его сдадим!

— Мы не сдадим Хогвартс… Невилл, положи пока то, что держишь, на стол. Потом вместе пойдём к Молли и Артуру.

— Не надо никуда ходить! — Перси так внезапно вскидывается, что Невиллу и Симусу приходится его придержать. — Кому нужны ваши соболезнования? Да! Мы пришли поговорить про войну! Может, нам уже хватит гибнуть одному за другим? Может, вы уже сделаете что-нибудь? Или дадите сделать другим?!

— Например? — я смотрю на него, не отрываясь.

Феникс за моей спиной расправляет крылья с гневным клёкотом, но я делаю ему знак, чтобы утих.

— Например? — Персиваль бледнеет, но он явно решил идти до конца и уже взял лидерство в отряде погибшего брата. — Например, почему не рассказать всем о Книге Мерлина? Почему не дописать в неё пару строк?

— Да что ты пристал с этой Книгой! — не выдерживает Гарри. — Ты слишком много значения придаёшь сомнительным артефактам и слишком мало — людям. Разве это неясно?

— А на что тогда нам магия?!

— Явно не для того, чтоб писать судьбу! Да скажите вы ему! — Гарри взволнованно озирается. — Перед тем, как развоплотиться в прошлый раз, Реддл только и твердил о том, какая удача позволила нам сопротивляться так долго! Как будто нет ничего важнее! Как будто все старания и потери ничего не значат!

То же объяснял Лили один друг, которого уже нет на свете. Скромный клерк, посмевший бросить вызов системе. Даже один человек подчас способен на многое. Но Перси ничего не желает слушать.

— Ты сравниваешь меня с Реддлом, Гарри?! — распаляется он снова. — Считаешь, что я хочу написать в Книге, какой я великий чародей? Сказать тебе, что я в ней напишу?

— В ней никто и ничего не напишет, — я заставляю себя не повышать голос. — Иначе последствия будут непредсказуемы.

— Вам хорошо рассуждать о последствиях! Вы-то вернулись, а мои братья никогда не вернутся! Мы, Уизли, не умеем оживать, как Поттеры, — с горечью выдаёт Перси.

Фоукс снова испускает тревожный предостерегающий крик. Я сажаю его на руку и подношу к выходу. Выпускаю светящуюся птицу в ночное небо — пусть полетает и успокоится.

— У тебя беда, Персиваль, — произношу я, возвращаясь к столу. — Ты хочешь вернуть брата. Но, поверь, Чарли не захотел бы моей судьбы.

— Почему нет, мистер Поттер? — напряженно вопрошает Симус. — Если б мы захватили эту чёртову Арку! Говорят, она и теперь стоит!

Да, стоит. Потолка над ней уже нет, но Волдемортовы руны горят прямо в воздухе. Днём и ночью. Подходи и бери, кого хочешь.

— Мы бы всех вернули! — восклицает Симус. — Ну… Обменяли бы. На Пожирателей. Вместо смертной казни!

— Это тёмная магия, разъедающая само пространство, — поясняю я на всякий случай. — Через те ворота нельзя ходить. И всех не вернёшь никогда.

— Даже если выбирать по жребию, хоть один мой брат возвратился бы, — с болезненной усмешкой замечает Перси.

— Почему — твой брат? — негромко вставляет Невилл. — Почему не Годрик Гриффиндор с королём Артуром?

— Достаточно. Я полагаю, все всё поняли. Мы больше не будем это обсуждать, — решаю я, вглядываясь в их лица. — Есть ещё вопросы? Перси, тебе не пора к родителям?

— Не указывайте мне, что делать, — Персиваль медленно подходит к столу, разматывает чёрный плащ и вглядывается в стеклянные голубые глаза Чарли. Слёзы текут и текут по его щекам.

— Это вы во всём виноваты, — сипло говорит он мне. — Вы вообще ничего не можете!

— Закрой рот, Перси.

Мы все вздрагиваем — так резко Гарри подаёт голос. Он вообще стоит в стороне, у входа на половину матери, и его зелёные глаза вдруг яростно вспыхивают из полумрака. Я ещё не видел своего сына в ярости, но, наверное, это она.

— Не смей мутить других, — договаривает он звенящим голосом. — И не смей обвинять во всём моего отца. Это ты во всём виноват!

Захария и Симус разражаются возмущёнными возгласами. Я напоминаю всем, что мы воюем с Пожирателями, а не друг с другом. Но Гарри уже выходит на свет, и опирается на стол напротив Перси, и сообщает ему через голову брата:

— Я не хотел говорить. Я не сказал бы, будь у тебя совесть. Но я ведь всё видел. Видел — в памяти Блейза!

Перси замирает и становится бледнее Чарли. И теперь мы, конечно, обязаны дослушать до конца. Мы застываем. Ветер чуть колышет стены палатки, ветки замёрзших кустов скребут по тенту.

— Симус и Захария отправились в другую сторону. А вы с Чарли заподозрили, что в овраге прячутся Пожиратели, — произносит Гарри, неотрывно глядя на Персиваля. — Чарли велел тебе идти следом за ним. А ты струсил и остался ждать наверху. Пока он не вернулся. Пока не вернулся Блейз. А ведь это ты должен был пойти вперёд, Перси!

— Значит, я должен был? — переспрашивает тот не своим голосом.

— Разумеется. Всегда. Раз из-за тебя началась война!

— Гарри, выйди на воздух, — я беру его за плечо, но сын только вырывается и обходит стол, приближаясь к Перси.

Тот не отстраняется, но крепче сжимает палочку.

— Да ты ещё лучше, чем я, ищешь виноватых! — сообщает он Гарри. — Получается, это я всех убил, да?

— Ты всех предал! — поправляет тот с болью. — Потому что думал, как угодить начальству, и ни о чём больше! Из-за тебя Реддл возродился снова. Из-за тебя погиб Рон, а он был мне больше, чем брат! Из-за тебя пытали мою мать. Из-за тебя мы потеряли лучшего разведчика. Из-за тебя, Перси, перебили тех, кто пытался удержать Министерство… А потом рухнуло всё! Тебе это не вспоминали четыре года. И ты, правда, забыл? А я помню. Я бы сам уже был отцом, если б не ты!

О, Боже.

— Невилл, — говорю я вполголоса, и он мягко, но настойчиво увлекает Гарри за собой к выходу.

— А Драко Малфой? — неожиданно вспоминает Перси. — Почему бы не начать с него?! Кто из нас носит Метку?!

— А ты не прячься за чужими Метками. Беги за своей, — обернувшись, кидает Гарри. — Ты ведь всё решил уже. Про войну он пришёл поговорить! Ты рассуждаешь, как предатель, Перси!

— Я не предатель, — очень тихим сдавленным голосом произносит Уизли. — Я старался, как мог. Не все же рождены героями! Но я… только ошибся. Тогда. Я не хотел предавать. Если кто и предаёт нас, то Орден. С самого начала! Это я и пришёл сказать. Да ты сам куда худший предатель, Гарри!

— Я?! — Гарри отталкивает Невилла, но пока не двигается с места.

Из его волшебной палочки вылетают искры, и я на всякий случай поднимаю собственную палочку. Вот и оставь её на пять минут!

— Ты, Гарри Поттер! — с не меньшим страданием подтверждает Персиваль. — Все прекрасно понимают, что мы обречены в этой войне! Каждый обречён! Не только Фред, Рон и Чарли. Тёмный Лорд неуязвим — тебе ли это не знать?

Тёмный Лорд? Имеет смысл дослушать.

— Невилл, вот ты скажи мне! — стремительно оборачивается Перси. — Зачем ты таскаешь с собой меч Гриффиндора? Не желаешь ли отдать его мне?

— У меня нет меча, — отвечает Невилл, задумчиво на него глядя.

Это, кстати, правда. Меч мы вернули гоблинам за поддержку в войне. Подальше от таких вот соблазнов. Гоблины, хотя и ненавидят Волдеморта, никогда не стали бы помогать должникам. У них свои правила. Так что над койкой Невилла висит подделка. Но это тоже не обязательно знать всем.

— А меч тебе для чего? — удивляется Гарри.

Перси смотрит на него долгих десять секунд.

— Кто-то же должен уничтожить крестраж?! А я как раз самый виноватый. Что? Твоя сестра не готова, как ты, стать жертвой?

Гарри в ужасе расширяет глаза.

— Ты спятил! Моей сестре три года.

— Что, тоже дорастите её до семнадцати и пустите под Аваду? — зло осведомляется Перси. — Мало кто доживёт до тех времён! Мои братья уж точно не доживут. А чем они были хуже?

— А чем Мэри хуже твоей сестры?! — взрывается Гарри. — Когда Джинни была ребёнком, и ею управлял Реддл, разве надо было убить её, а не крестраж?

— Ты знаешь, в чём разница! — в жгучем отчаянии перебивает его Перси. — Мэри сама крестраж! Она и не была никогда человеком!

Гарри бросается на него с палочкой. Перси прижимается к опорному столбу, занимая оборону. Мы с Невиллом разоружаем одного. Захария и Симус — другого.

— Теперь все, наконец, высказались? — спрашиваю я, убирая в карман обе трофейные палочки.

Гарри молчит, Перси исступлённо огрызается:

— Вот — я про это и говорил! Вы ни черта не хотите делать! Ни с Книгой, ни с крестражем, ни с Аркой! Почему?!

— Потому что я не Том Реддл, — отвечаю я тихо. — Больше ни слова, Персиваль. Иначе я начну применять заклятия и посажу тебя под арест. Сегодня у тебя горе, и ты можешь всё громить. Но завтра ты с Захарией и Симусом отправишься проверять левый берег Озера. Я найду того, кто возглавит ваш отряд вместо Чарли. Но если я впредь услышу подобные разговоры, особенно, про то, как зарубить мою дочь, ты пожалеешь.

— Почему же? Я хочу послушать, — раздаётся негромкий голосок.

Судя по тому, какие ошарашенные у всех лица, никто не заметил, давно ли она стоит, отодвинув полог. В пижамке и с куклой в руке. Я в ужасе накрываю краем чёрного плаща лежащую на столе голову. Гарри кидается к сестре, но его боятся отпустить. А у малышки такой взгляд, что я сразу вспоминаю школьные годы и готовлюсь глушить магический выброс. Хорошо, что не Сектумсемпру. До заклятий она всё же не доросла.

— Посмотрим, кто кого, Персиваль Уизли, — произносит Мэри, вынимая из-за спины палочку. — Авада Кедавра!

— Ложись! — выкрикивают сразу несколько голосов. Скорее инстинктивно. Мало, кто верит в способность такой крохи выдать Смертельное Проклятие.

А зря. Ярко-зелёный луч ударяет прямёхонько в столб, и я едва успеваю сбить с ног онемевшего Перси. Мы падаем, и я боюсь оглянуться — вдруг в кого попало?

А если она не остановится?! Я поскорее поднимаю голову. Лили сидит на полу в ночной сорочке, прижав к себе дочь и онемев от ужаса. Все понемногу встают на ноги. Переглядываются и молчат.

— Всё в порядке, мистер Поттер. Честно, — первым находится Невилл, забирая со стола голову. — Мы пойдём к Уизли, правда. Давно пора. И отнести им... надо. Пошли, ребята.

— Не подеритесь там, — предупреждаю я напоследок.

Захария и Симус уводят трясущегося Перси. Гарри продолжает сидеть на полу, снимает очки и закрывает лицо руками.

А я где-то на краю сознания соображаю, что малышка использовала палочку отца, а не матери. То есть, открыла запертый заклятиями ящик. Сняла защитные чары с полога. Вышла, не потревожив домовика.

Фоукс появляется из ночи. Влетает в палатку, садится на стол, поднимая крыльями огненный ветер. Косит на меня сверкающим чёрным глазом. И ждёт.

Так что, Снейп? Что делать с твоим ребёнком? То же, что ты и Дамблдор сделали с моим? Повесить всю эту войну на Мэри, а потом заставить её умереть за всех? А если она не окажется столь любезна, ей же хуже.

Или есть другие предложения?

Что ты скажешь? Что ты всё время молчишь?

Я не знаю, Поттер.