Бедная девочка (джен)

Понедельник

Элизабет

Мой отец Джон отвез меня в школу, мы попрощались, и я вышла. Старый школьный рюкзак я несла на спине и, войдя в здание школы, оказалась окруженной множеством школьников. Некоторые шушукались обо мне, остальные удивленно таращились.

— Привет... Элизабет.

Я качнула головой девочке из моего класса, которая тут же исчезла. Наверное, для того, чтобы рассказать всей школе, что я вернулась. Поднимаясь по лестнице, я ни на кого не обращала внимания и не придавала значения взглядам учеников.

Дверь моего класса оказалась открытой, и там, как обычно, гудели голоса. Как только я вошла, и кто-то назвал мое имя, сразу все стихло, и они уставились на меня. Я уселась на место рядом с окном и распаковала школьные вещи.

Никто не болтал, все смотрели в мою сторону. Да, я ребенок, потерявший мать-одиночку. Тут появилась учительница — она меня сперва не заметила.

— Садитесь, пожалуйста!

Все сели, а она устроилась за учительским столом. Когда она ощутила напряженную тишину, то оглядела класс и увидела меня. Она побледнела и встала.

— Элизабет! Ты снова здесь! Я думала, ты придешь в июне.

Вошел директор школы, которого мы редко видели, и поприветствовал учительницу.

— Мисс Эндрю! Элизабет Сван с сегодняшнего дня начнет заниматься... Ах да, она уже здесь. Добрый день, мисс Сван!

Я вежливо наклонила голову.

— К-конечно. Тогда мы продолжим.

Урок начался, и часы занятий полетели.

К концу дня шушуканья стало гораздо меньше, но вдруг все заинтересованно стали пялиться в окна, и я тоже взглянула туда.

Я промчалась по ступеням и выскочила наружу, где меня застали более сорока журналистов и сотня камер. Они меня сразу окружили, так, что мне нечем стало дышать. Куда бы я ни повернулась, отовсюду слышались вопросы, которыми они меня закидывали.

— Есть ли подозреваемый? Почему ты снова ходишь в школу? Не боишься ли ты, что тебя убьют?

Я взглянула вверх на школьные окна, из которых на меня взирали около двухсот учеников.

— Без комментариев, — я протиснулась между репортерами, что благодаря моему росту оказалось гораздо легче сделать, чем думалось, но меня все равно продолжали преследовать.

— Почему ты не хочешь об этом говорить? КБР что-нибудь сообщало тебе о расследовании?

Я еще раз развернулась и взглянула во множество камер и на микрофоны, которые они держали передо мной.

— Я не знаю, кто и почему убил мою мать, — больше я ничего не сказала. Я проигнорировала дальнейшие вопросы и, осаждаемая репортерами, ждала перед школой, когда приедет мой отец.

Он затормозил передо мной и открыл дверь.

Я села за ним на заднее сиденье, а он ругался.

— Как бы не так, КБР позаботится о журналистах! Все нормально, Элизабет?

Я буркнула что-то невнятное, и он осторожно повел машину, так как репортеры окружили нас. Когда мы наконец-то выехали на дорогу к дому, Джон позвонил кому-то и положил телефон на сиденье рядом.

— Слушаю? — это была Лисбон.

— Агент Лисбон? Я только что забрал дочь из школы. Ее преследовали примерно пятьдесят журналистов.

Она тихонько вздохнула.

— Нам очень жаль, мы пытались их задержать. Отвечала ли Элизабет на вопросы?

Отец вопросительно взглянул на меня, и я покачала головой.

— Нет.

— Это хорошо. Позаботьтесь о ней.

Он повесил трубку.

Четверг

Лисбон

— Как вы думаете, что с ней не так? Может быть, она слишком травмирована, чтобы реагировать как нужно?

Я сидела с Джейном в моем кабинете, и мы говорили об Элизабет.

— Я тебя умоляю. Она как-либо реагировала, обсуждая с тобой смерть мисс Сван? Плакала? Вцеплялась руками в кровать?

— Нет, — вздохнула я, — она вообще не выдала соответствующие чувства. Она была слишком спокойна, когда нашла мисс Сван... Хотелось бы мне знать, где находится орудие убийства.

Джейн задумчиво посмотрел на меня.

— Что это был за нож?

Я сильно смутилась.

— Итак, согласно экспертам, он был хорошо заточен и легко скользил. Клинок прямой, среднего размера, но почему тебя это интересует?

На некоторое время он притих.

— Идем, мне нужен компьютер, чтобы показать это тебе.

Мы воспользовались компьютером Ригсби, и он выискал гладкий нож среднего размера.

— Взгляните на этот нож. Убийца применил очень острый нож, что доказывает, что либо он профессионал, либо довольно слабый человек. Размер ножа невелик, так что его можно спрятать — это не проблема. Он не такой же, как кухонные ножи, а из кухни ничего не пропало. Из дома вообще ничего не пропало, и ее не насиловали. Это было запланированное, хладнокровное убийство. Кто-то присматривался к ней, и это был, скорее всего, профессионал, — он переключил компьютер в режим ожидания.

— Серийный убийца? — он покачал головой.

— Слишком обдуманно и слишком ориентированно на мисс Сван.

Мы подошли к белому экрану, на котором уже находилось множество фотографий и каракуль.

— Итак, знакомый. Кроме того, что-то личное, иначе он над ней не издевался бы, — Патрик был согласен со мной. В ее ближайшем окружении не было никого, кроме... Элизабет. Я серьезно взглянула в глаза Джейна. Он думал о том же. — Ты действительно так думаешь? — он пожал плечами и радостно мне улыбнулся.

— Я мог бы ее допросить.

Его предложение казалось интересным.

— Отлично. Я еду к Стюарду и заберу ее. Ригсби! — он как раз подошел к нам. — Я знаю, как это выглядит, но попробуй собрать доказательства против Элизабет.

Он с сомнением посмотрел на меня и пошел на свое рабочее место.

Кабинет для допросов

Элизабет

— Привет, Элизабет, чудесно, что мы встретились.

Я смотрела на включенную камеру передо мной.

— Могу ли я узнать, почему меня задерживают и допрашивают?

— Оставим формальности, — махнул он рукой. — Я прошу тебя рассказать о дне, когда умерла твоя мать.

Формальности? Вообще-то, задерживают довольно редко, обычно для дачи показаний. Но с записью? Они явно хотят просмотреть мои реакции.

— Я пришла со школы. Я ехала на трамвае, так как мама не забрала меня. Я открыла дверь и поставила школьные вещи. Потом я позвала маму. Никто не ответил, я вошла в гостиную и нашла там ее. Тогда я позвонила в полицию, приехали КБР и санитары.

Он кивнул.

— Что ты почувствовала, когда обнаружила ее?

Вопрос был необычным, но я следила больше за своей реакцией, чем за Патриком.

— Почему такой вопрос?

Он положил свои руки на мое запястья.

— Это ужасно, обнаружить ее там связанной. Как себя при этом чувствуют?

Я быстро отняла у него руки и положила их на колени. Он хотел меня гипнотизировать?

— Я бы не хотела отвечать на этот вопрос.

— Интересно, — он следил за мной и моими реакциями. — Хорошо, я думаю, это пока все. Твой отец ожидает тебя, — полицейский зашел в помещение и вывел меня наружу, к моему отцу.

— Что они хотели узнать?

Я прошла мимо него, он пошел за мной.

— Они считают меня преступницей.

Через двадцать минут после допроса

Патрик

«Я бы не хотела отвечать на этот вопрос», — я просмотрел запись с видеокамеры.

— Что ты думаешь?

Лисбон стояла рядом и смотрела на экран.

— Она бесчувственна и не выражает эмоций, говоря о смерти своей матери. Она долго занималась борьбой, так что с ножами умеет обращаться. Она прекрасно помнит тот день, когда нашла свою мать. Это означает, что она не настолько травмирована, как хотела бы это показать. Кошмар, который ей приснился, скорее всего, был разыгран. Она очень умна и могла бы спрятать как доказательства, так и орудие убийства. Или...

Лисбон продолжила за меня:

— ...ей ничего не нужно прятать. Во всем доме ее отпечатки, — мы увереннее взглянули на белый экран.

— Но... Какой у нее мотив? Ее алиби проверяли, могла ли она убить свою мать, когда пришла из школы, — вопрос Лисбон был правомерен.

— Может быть, Ригсби что-нибудь нашел.

Мы поискали Ригсби и нашли его на кухне. Он пил кофе, прислонясь к кухонному столу.

— Уэйн, ты что-нибудь нашел?

— Она уже разок отметилась в полиции. Но лишь из-за того, что ее разыскивала мать, а она находилась у подружки. Согласно полиции, мать не обрадовалась, когда ее нашли, она была в ярости. А в остальном... она посещает терапевта, с малых лет. Из-за душевных расстройств, последние две недели у нее появился психотерапевт. Другой. Кроме того, она принимает таблетки с побочным действием. С четверга больше их не принимает, из-за углубившейся депрессии и мыслей о суициде. Ну и еще она перестала есть.

Лисбон хотела идти, но Ригсби остановил ее.

— Несколько лет назад она попала в автокатастрофу. Водителем была ее мать. Элизабет долго лежала в больнице с тяжелыми внутренними повреждениями. Чуть не умерла. Вообще, у нее не было никаких признаков душевного расстройства. Когда ее привезли в больницу, она все время бодрствовала, — мотив теперь у нас есть.

— Ты думаешь о том же, что и я? — я наклонился к Лисбон.

— Дурацкий вопрос, будет ли она снова убивать?

Я вышел вместе с Лисбон.

— Подумай. Она не была довольна своей жизнью. Поскольку ее мать слишком строгая, она вынудила Элизабет снова ходить в школу. Из-за журналистов она не сможет жить так, как ей хочется. Это означает, как только она запаникует, то начнет убирать всех со своего пути, кто ей мешает. Например, раздражающего одноклассника или собственного отца. Мы должны как можно скорее изолировать ее. Если мы найдем орудие убийства, то у нас будет доказательство, если она не стерла свои отпечатки.

В комнате Элизабет

— Что это значит — они считают тебя убийцей?

Я остановилась и подумала.

— Подождешь меня немного в гостиной? Я сейчас объясню.

Он понимающе кивнул. Действительно жаль, что он быстро ушел.

Я стащила свою одежду и надела чудное, черное платье от Патрика. Потом я слегка привела в порядок прическу и нанесла легкий макияж. Надела черные балетки с прозрачными чулками. Довольная своим внешним видом, я подошла к кровати. Подняла матрас и нащупала оружие под рейками. Удалила обе жевательные резинки. Схватилась за свою собачку и прижала ее к груди.

Потом проверила, заряжен ли пистолет, и сняла его с предохранителя. Вместе с оружием я спустилась по ступенькам, увидела отца и прицелилась в него из пистолета.

— Элизабет, что...

— Спокойно! И не двигайся!

Его испуганное лицо остановило меня. Страх не приносит ничего хорошего. Отец не двигался, и я пошла к двери, наблюдая за ним. Я закрыла дверь, опустила шторы.

— Ты же не серьезно... — мое лицо оставалось каменным. — Этот Патрик Джейн — отличный парень... — я уже услышала сирены полицейских машин, остановившихся перед домом. Снайперов у них нет, все дома вокруг низкие. Я взглянула между пластинами жалюзи. Шесть больших черных машин и три полицейских машины. Около десяти мужчин из ФБР и КБР.

Кроме того, еще шестеро из SWAT ⁽¹⁾. Среди них Патрик и Лисбон.

Вдруг зазвонил телефон, и я подошла, все еще целясь в отца.

— Мистер Стюард? Дома ли Элизабет?

— Извините, господин агент ФБР. Джон сейчас слишком занят, чтобы подойти, не хотите ли вы вместо этого поговорить с захватчицей заложника? — молчание.

— Элизабет? Это Патрик Джейн. Мне бы хотелось поговорить с тобой напрямую, можно войти?

Я уже это обдумала.

— Конечно. Ах да, обратите внимание, что, естественно, идите один, без оружия и прочей дряни, — я повесила трубку.

Он постучал, я открыла дверь, затащила Патрика внутрь и заперла дверь снова.

— Сядьте к моему отцу на диван. Папа, можешь опустить руки.

Отец сидел напряженно, а Патрик совершенно расслабленно. Снова телефон.

— В чем дело? — опять этот тип.

— Отпусти отца, Элизабет. Что тебе нужно от него?

— Не очень интересно, спасибо за звонок.

Патрик не смог скрыть отвращение на лице, однако мне тоже все это тяжело давалось.

— Я собрал сведения о тебе, Элизабет. Твоя мать была плохой женщиной, — я поддалась на его ложь.

— Да, она была именно такой... — со своим щенком на коленях я села в кресло напротив обоих.

— Я понимаю, почему ты ее убила, она испортила тебе жизнь. Ты долго страдала, почему бы ей тоже не прочувствовать все? — он медленно вставал, а я снова целилась в него из пистолета.

— Стоять. Мы оба знаем, что вы хотите меня убедить по-хорошему. Но пока что вы правы, очень хорошо, Патрик!

Я изобразила жестокую улыбку на лице, так что Патрик остановился.

— Элизабет, я...

— Тихо! Ты тут ни при чем. Вставай и уходи.

Джон недоуменно взглянул на дверь, на которую я показала пистолетом. Он тотчас встал, открыл дверь и вышел с поднятыми руками на улицу, в то время как Патрик снова запер дом.

— Вы не попытались улизнуть? — он мог бы запросто сбежать.

— Я хочу тебя понять, — снова зазвонил телефон, и я нервно сняла трубку, пока Патрик снова усаживался.

— Ты освободила отца, теперь опусти оружие и сдавайся! — Патрик тоже это услышал и сделал гримасу, а я усмехнулась.

— Больше не звоните, вы меня нервируете! — и я вытащила телефонный кабель из розетки.

— Вы хотите меня понять, так? Тогда скажите мне, как вы меня воспринимали с самого начала, — я расслабленно держала пистолет в руке, готовясь однако выстрелить, если понадобится.

— Как бедную, несчастную девочку, потерявшую семью. Когда я увидел твою комнату, я понял, что у тебя есть какие-то проблемы, но ты достаточно умна, чтобы их скрыть. Позднее по твоему поведению мне стало ясно, что ты меня разыгрываешь, поэтому я проверял твою реакцию. Не только на допросе, а также на свободе — что касается манипуляций. Поэтому книга и побег из клиники.

Я хмыкнула.

— Отлично, Патрик! Хотите знать, что я о вас думаю?

— Давай, выпаливай! — он повел рукой. — Естественно, не в прямом смысле, — я засмеялась его шутке.

— Мне с самого начала стало ясно, что вы мне не верите. Вы очень сообразительны и все схватываете быстрее, чем остальные. Кроме того, вы тоже потеряли очень близких людей в своей жизни, а я ведь не показала признаков печали, вы это знали. И вам было очень любопытно, как я хочу все это разрулить, — судя по тому, как он себя вел, все было правильно. Солнце неожиданно прорвалось сквозь жалюзи, и мы оба посмотрели на окно. — Солнце заходит...

Я с интересом подошла к окну и потревожила тонкие солнечные лучи. Душевная атмосфера в комнате исчезла.

Потом я чуть повернула жалюзи и увидела много полицейских, как они целились в меня с тяжелым оружием, а также Лисбон — очевидно, она боялась за Патрика.

— Она любит вас, — сказала я ему спокойно.

— Кого ты имеешь ввиду?

— Лисбон, — я резко рассмеялась. — Она любит вас так же, как и вы ее, — он покачал головой. — Ну ладно, если вы мне не верите, тогда идите к двери и позовите ее, она наверняка звонила.

Я быстро воткнула штекер, а он замедленно поднялся, выполняя то, что я ему приказала. Когда он снова оказался на диване, кто-то позвонил.

— Да? — ответила я. — Лисбон! Рада вас снова слышать. Можете поговорить с Патриком, — я кинула ему телефон и услышала громкое шипение, такое, когда два микрофона соприкасаются; я сделала вид, что ничего не заметила. — Спросите ее, — расслабилась я.

— Лисбон? Ты меня любишь? — как серьезен его вопрос.

Из окна я могла видеть ее удивление.

— Что? Патрик...

— Скажи же. Просто ответь на вопрос.

Долгое молчание.

— Да, Патрик, я люблю тебя, — ложь, я распознала сразу. Тогда я забрала телефон у Патрика.

— Отличное вранье, надеюсь, вас не тошнит. Я бы оставила вас и дальше поболтать, но вы все слышите через микрофон в пиджаке Патрика, а камера в моей зверушке должна вам все показывать, — я тут же бросила трубку, а Патрик обескураженно посмотрел на меня. Или это лишь его игра на публику?

— Я знал, что тебе известно о микрофоне. Но камера?

Я ему послала ухмылку — пусть видит, пока не стемнело. Даже если я ошибаюсь по-поводу этих камер.

— Скажите, Патрик, как вы думаете, какое у меня заболевание?

Он вздохнул и начал говорить, помогая себе руками.

— Ты пережила глубокую травму, автокатастрофу, из-за которой ты возненавидела свою мать. Кроме того, ты являешься психопатом, ты пытала и убила свою мать со спокойной совестью. Еще у тебя высокоразвитый интеллект, однозначно, поэтому ты можешь стать отличным серийным убийцей, — он сделал маленькую паузу. — Ты хотела после смерти матери инсценировать свою смерть и сбежать из страны, прежде, чем мы начали бы что-либо предпринимать. Почему ты этого не сделала?

Полная луна светила теперь в комнату, несмотря на полуприкрытые жалюзи.

— Вы хотите понять меня? Вы не сможете. Но я вам кое-что скажу. Я не рассчитывала выйти невредимой из этой ситуации. Если вы меня простите, мне бы хотелось все закончить. Живите счастливо, Патрик, — с пистолетом в руке я встала.

— Элизабет! Подожди! Ты можешь же...

— Нет, Патрик. Мы оба это знаем, слишком поздно, я все твердо решила. Но у меня есть еще одна просьба. Расскажите мою историю, — со слезами на глазах я подошла к двери, открыла ее и с опущенным пистолетом вышла наружу, где на меня было направлено не меньше двадцати трех пушек.

— Бросьте оружие!

Лисбон целилась в меня, а я улыбалась.

Позади меня вышел Патрик, с поднятыми руками.

Лунный свет падал на меня, и я наслаждалась свежим воздухом.

— Я никого не пораню!

— Она лжет! — Патрик вдруг побежал к полицейским. — Она хочет убить себя!

Бросив сердитый взгляд на Патрика, я подняла пистолет и направила себе в грудь, и тут я услышала выстрел, это был не мой. Лисбон стреляла мне в ногу, чтобы отвлечь меня, но я, не обращая внимания на боль, засмеялась ей, закрыла глаза и выстрелила.

Патрик

Выстрел еще долго стоял в моих ушах. Почему мы не смогли ее удержать? Она целилась себе прямо в сердце и умерла сразу.

Я присел перед ее гробом.

«Живи счастливо, Патрик».

Ее слова я никогда не забуду. Она была особенная, не только из-за высокого уровня интеллекта. Она осознанно выбрала смерть. Она могла манипулировать людьми так, как хотела.

При ее погребении я сдержал слово и рассказал ее историю, в которой тоже был виноват.

— Идешь с нами? У нас новый случай, — мягкий голос Лисбон вырвал меня из моих размышлений.

— Да, — я встал и, прежде чем уйти, прочитал надпись на надгробии.

Элизабет Сван, родилась 11.05.2004.

Умерла 19.05.16, в 12 лет.

Пока вы живы, оставайтесь безупречны. Молчите, когда умрете.

1) Подразделения в американских правоохранительных органах, которые используют лёгкое вооружение армейского типа и специальные тактики в операциях с высоким риском.

Вернуться к тексту