Ты боишься темноты? (джен)

Едва рассвело, на улице появились первые редкие прохожие: куда-то спешили, шли по своим делам, не замечая вокруг ничего странного. А странного хватало. За полтора часа до участка добраться так и не удалось. Его вообще не было там, где он должен быть, даже здания не было — вместо него стоял большой торговый центр. И навигатор, как назло, отказался работать — зависал при каждом перезапуске.

— Я даже улицы не узнаю. Это точно Портленд? — не выдержал Ник, оставив как попытки победить его, так и найти за окнами хоть какой-нибудь ориентир, и снова поднял свой телефон. Теперь он звонил всем подряд, чьи номера нашлись в контактах, но до сих пор успешно звонок прошёл только к Ренарду. Прижав свой и его сотовые к ушам, Ник убедился, что связь отличная.

— Если получится вернуться к моему дому, должен быть Портленд, — философски заметил Ренард.

Ник покосился в окно и покачал головой. Сам он уже запутался, и дорогу назад вряд ли бы сумел найти.

— Давайте остановимся и у кого-нибудь спросим, — предложил он.

Ренард невольно улыбнулся.

— Где здесь участок, а то мы на работу попасть не можем?

— Для начала — в каком мы городе, — невесело ухмыльнулся Ник и указал на спешившую вдоль дороги пожилую пару: — Вон к тем поближе…

— С трупом не стоит, — возразил Ренард. — Давай я припаркуюсь, а ты сходишь.

— Поехали дальше, — хмуро оборвал Ник и отвернулся. — Это Стервятники. Как будто в городе людей не осталось, сколько вижу — все везены.

Ренард не стал его переубеждать, молча вернулся на прежний маршрут и набрал скорость. С наступлением утра стало полегче, даже труп на заднем сидении уже не беспокоил — лежал тихо, нападать не пытался, не исчезал, — но после знакомства с компанией везенов на парковке к другим они старались не приближаться. Конечно, это не означает, что все остальные везены тоже безумны, или, может быть, они только ночью сходят с ума, но всё равно не хотелось рисковать лишний раз.

— Вот кстати я ещё не пытался звонить никому из везенов, — Ник запнулся, — кроме вас. И дозвонился же.

— Не вижу связи между везенами и телефонами, — признался Ренард, — но попробуй.

Почему бы и нет, в самом деле? Утро ещё очень раннее, но это как раз к лучшему: если ничего не получится, то он хотя бы разбудит Монро, и уж тот обязательно забеспокоится, что за странный звонок от Ника. Джульетта тоже, должно быть, места себе не находит — наверняка пыталась перезвонить и разыскать его. Входящих вызовов не было, но разве она могла не позвонить? Интересно, у остальных с телефонами всё нормально?

Набрав номер Монро, Ник вслушался в гудки и задумчиво проговорил:

— Я начинаю думать, что это с нами что-то не так. Ладно, представление в одном отдельно взятом доме можно организовать, но изменить улицы… Вдруг нас чем-то накачали, и мы галлюцинируем?

— Одинаково?

— Ну мы же общаемся — галлюцинации подстраиваются под услышанное.

— Ну… — Ренард задумался и, скептически пожав плечами, всё же кивнул: — Не будем отбрасывать и эту гипотезу.

— У нас есть другие? — удивился Ник, и тут в телефоне зашипело.

Он даже растерялся от неожиданности: вместо привычной тишины из динамика доносился громкий шум, будто на звонок ответили с крыла боинга, идущего над облаками — даже Ренард услышал со своего места. Ник поморщился от боли в ухе и включил громкую связь.

— Алло! — позвал он, подняв сотовый ближе к лицу. — Монро-о-о, слышишь меня?

Шипение поменяло тональность и только.

— Монро!

Что-то щёлкнуло, затарахтело, и словно издалека пробился искажённый прерываниями голос:

— Алло?

— Монро! — обрадовался Ник. — Слышишь меня?

— Алло?

— Если связь прервётся… — Ренард не договорил — шипение снова изменилось: стало равномернее, тише, пропал треск.

Ник в отчаянии подался вперёд, склоняясь над телефоном.

— Монро! Слушай, я не знаю, что происходит…

— Ник… — голос потонул в шипении, — …икса… …ги…

— Я не слышу, Монро!

— …жги… …са… со…ги… — шум усилился, заполнил собой всё и вдруг пропал. В полной тишине голос Монро откуда-то издалека, затихая, будто телефон уносили от него в другую комнату, настойчиво повторил: — Ник, сожги Феникса, — и связь прервалась.

— Кого-о-о? — протянул Ник, нажимая повторный набор. Звонок не прошёл.

— Феникса? — удивлённо переспросил Ренард. — Зачем?

— Какого «Феникса»? — Ник указал назад, потом ещё и оглянулся — убедиться, что за разговором труп не пропал. — Это, что ли, Феникс? Ну давайте сожжём.

— Подожди, Ник. Для чего сжигать?

Он пожал плечами и, размышляя, попытался дозвониться Розали — тоже безуспешно: сразу после набора автомат загадочно сообщал, что номер не может быть вызван.

— Монро виднее. Я даже рассказать ничего не смог, видимо, он сам знает, причём лучше нас. Может быть, вот этот Феникс во всём виноват? Пока я не наткнулся на него в вашей квартире, всё было в порядке. Вдруг он влияет на нас, например, телепатически?

— Ник, он мёртв, — возразил Ренард.

— Вот именно, сожжём — ему всё равно… Только не здесь, — Ник покосился в окно, — мы ведь не можем вот так, посреди города, вывалить труп из машины, облить бензином и поджечь.

Ренард еле заметно облегчённо вздохнул.

— Давай немного подумаем, — предложил он, не торопясь сворачивать с главной улицы. — Не надо слепо следовать указаниям неизвестно кого. Ты уверен, что это Монро говорил? Его же едва слышно было. — Ник неохотно кивнул, и Ренард продолжил: — И ладно бы совет был сколько-нибудь логичным… Но при чём тут Феникс? Даже если это он?

— Я так понимаю, Феникс — это везен? Они вот так и выглядят?

Ренард промолчал, но ответ до Ника и сам постепенно дошёл.

— Ах да, — пробормотал он, прикрывая глаза ладонью, — он же мёртвый. Ну, глупость сказал. Я имею в виду, при жизни Фениксы как выглядят?

— Ничего особенного, разве что яркие — оперение красно-оранжевое, клювы и глаза алые.

— И они возрождаются из пепла?

— Это легенда, — улыбнулся Ренард. — Фениксы верят в переселение душ: будто бы они возрождаются в потомках, и их души настолько особенные, что никакую другую Феникс принять не может. Замкнутый круговорот. Они кремируют своих покойных, чтобы освободить, и когда у Фениксов рождается ребёнок, считается, что это вернулся кто-то из предков. Прадед, например. Только вот дети у них рождаются редко, и вид постепенно вымирает: наверное, не все души находят обратную дорогу. Предположим, это действительно Феникс, и его не кремировали… Учитывая их веру, можно понять его желание быть сожжённым и настойчивость в этом вопросе, и я даже готов поверить, что они умеют внушать какие-то образы окружающим и сохраняют свои способности после смерти, но… не проще ли было прийти его родным и попросить нас о небольшой услуге?

— А если они о его смерти не знают?

— Так почему он не сообщил об этом им, почему обязательно нам?

— Может быть, он умер у вас на пороге?

Ренард открыл было рот, но серьёзно задумался, хмыкнул и промолчал.

— Нет, не сходится, — сам себе возразил Ник.

— Почему? — удивился Ренард. — Тоже гипотеза, не хуже других.

— Если он мог внушить что угодно, внушил бы, что его надо сжечь. Зачем было пугать и выгонять из дома? Зачем все эти бешеные везены? И даже если он умер, придя к вам, что, не мог подождать несколько дней, пока его опознают и сообщат родственникам? Они проводят кремацию через пять минут после констатации смерти?

— Он ведь уже был холодным, — напомнил Ренард. — С момента смерти могло пройти очень много времени.

— Тогда тем более не сходится: не мог он умереть у вас в квартире и успеть полежать в холодильнике.

— Тогда вначале выясним, кто он такой. Мы даже не знаем, точно ли он — Феникс, так что повременим с кремацией, хорошо?

Ник кивнул и, отвернувшись к окну, замолчал. Чтобы установить личность их пассажира, им нужно найти участок, а участка нет. И дозвониться ни до кого не выходит. Даже если это не Феникс, то в чём проблема его сжечь? Вдруг он после этого перестанет их преследовать. Но вместо того, чтобы хоть что-нибудь предпринять, они будут плутать по незнакомому Портленду.

Молчание затянулось. Говорить уже просто не хотелось — накатила сонная апатия, и Ник, привалившись к дверце, в полудрёме созерцал улицы, проплывающие мимо. Солнце едва поднялось над горизонтом, окрасив серое небо и стены домов в золото и пурпур. Прохожих стало чуть больше, но разглядеть их Ник не успевал. Должны ведь среди них быть и нормальные люди? Наверное, бешеные везены не ложились спать и первыми вышли на улицы, поэтому и казалось, что остались только они.

Впереди открывался большой перекрёсток, и Ник чуть наклонился к лобовому стеклу.

— Вон туда сверните, — попросил он, вглядываясь за поворот.

— Мы почти вернулись к моему дому, — устало сказал Ренард и указал прямо, — это там, через три квартала.

— А вон там — мой дом.

Они успели проехать мимо, и Ренард, резко сбросив скорость, прижался к обочине.

— Ник…

— Я и сам прекрасно знаю, что его здесь быть не должно, — Ник раздражённо закатил глаза. — Но он там, правда.

— Ну, это не единственная пространственная аномалия, — пробормотал Ренард, разворачивая внедорожник. — Посмотрим.

— Пространственная аномалия? — Ник почесал затылок и невольно улыбнулся. — У меня ещё одна гипотеза есть. Вдруг и правда пространственные аномалии? Поэтому наш труп умудряется так быстро и незаметно перемещаться, все улицы изменились, и связь сбоит. Боюсь предположить, как с этим связан Феникс.

— Не иначе, это проклятие, — с улыбкой поддержал Ренард.

— Сожжём?

— Угомонись.

Придётся отложить этот вопрос… Ник фыркнул и снова припал к окну. Пропустить свой дом он бы не смог при всём желании: как нарочно тот стоял хоть и в глубине улицы, но практически в одиночестве. Справа от него приютился чей-то старый коттедж, слева раскинулся пустырь — высотки, обычные для района Перл, словно расступились от вклинившегося между ними чужеродного участка.

Пришлось немного покружить, разворачиваясь, чтобы припарковаться не на другой стороне улицы: никому не хотелось уходить далеко от машины. Остановились возле клёна, скрыв задние сидения от случайных прохожих. Пока в поле зрения никого не было, но вдруг пойдут — если специально не будут заглядывать, не заметят.

Ник вернул Ренарду его сотовый, свой, отключив от зарядки, убрал в карман, и они вышли на улицу. Пока Ренард обходил внедорожник, Ник успел уйти далеко вперёд: вдруг там Джульетта — хоть поскорее сказать ей, что с ним всё в порядке, или убедиться, что это не их дом, одна только видимость, что её там нет. Поднявшись на крыльцо, он отпер дверь и шагнул в прихожую.

И всё же дом был их: те же куртки на вешалке, те же фотографии в рамках, привычный уютный аромат пионов и лилий, кофе и дерева — и кислый запах свернувшейся крови, подсыхающей на полу перед дверью. Ник запнулся, едва не наступив, и бросился в гостиную.

— Джульетта!

Внизу никого не было. Он влетел по лестнице и, распахивая все двери, оббежал второй этаж.

— Джульетта!

Дом пустовал. Все вещи лежали на своих местах, только в спальне был небольшой беспорядок — уходили в спешке и не заправили постель. Но никаких следов больше не было.

Ник спустился по второй лестнице обратно в прихожую. Над красно-бурыми пятнами уже стоял Ренард, задумчиво разглядывал их и не двигался с места.

— Когда ты уходил, этого не было? — уточнил он, обернувшись.

— Нет, — Ник помотал головой, — я бы заметил.

— А Джульетта была дома?

— Конечно. Она была в спальне… — он замолчал. Джульетта была в спальне?.. Мысли поплыли, спутались, и в лицо словно дохнуло ледяным ветром. Он помнил её образ, но в тот момент она не спала, и за спиной у неё разливался яркий дневной свет. Но… ведь звонок, который, как он думал, был от Ренарда, прозвучал ночью…

— Что? — бесцветным голосом спросил тот.

— Я не помню, как уходил, — пробормотал Ник, судорожно озираясь по сторонам. — Я думал, что помню, но это было днём, а как уходил этой ночью… Чья это кровь?

Ренард огляделся, хмурясь, будто пытался что-то вспомнить. Затем опустил голову, скользнул беспокойным взглядом по рубашке — обыкновенной белой рубашке, в какой был, когда они убирались из окутанной тьмой квартиры, не было времени искать куртку, — и начал её расстёгивать. Пуговицы давались через раз, выскальзывая из нервно подрагивающих пальцев. Края разошлись, Ренард потянул их в стороны — и замер, тяжело дыша и не отводя взгляда от небольшого круглого отверстия в груди.

— Нет…

Ещё одно багровело нутром слева на животе и одно — под ключицей, чистые, аккуратные, бескровные.

Не совсем понимая, что делает, Ник шагнул ближе и, протянув руку, осторожно коснулся раны в груди. Ни крови, ни сукровицы, но по виду — скорее всего, на спине должны быть выходные отверстия.

— Совсем не больно?

Ренард перехватил его руку, отвёл и, ни слова не говоря, вышел из дома.