Пока война не разлучит нас (гет)

Было так больно, что пальцы свело судорогой, пока Гермиона изо всех сил вцеплялась в простыню, чтобы не закричать.

И все равно кричала.

Казалось, ее раздирают изнутри, не давая ни продохнуть, ни отдохнуть хотя бы на одну сотую секунду.

— Все будет хорошо, девочка, — ласково сказала миссис Уизли, мягко поглаживая ее по волосам. — Северус! Дай ей зелье уже!

— Подожди еще минуту, оно должно настояться, — ответил он, протягивая полную темно—зеленого варева склянку.

Она не вслушивалась в их слова. Ее боли было предостаточно, чтобы весь окружающий мир прекратил существовать, а все ее мысли и эмоции сконцентрировались на ней самой.

Боль была не только физической, хотя именно из-за нее возникало такое ощущение, что ее тело сплошь состоит из маленьких, кровоточащих ран.

Но была еще боль, которая душила ее изнутри и жгла что-то в сердце. Она никак не могла принять то, что ее дочь, даже еще не родившись, лишилась отца.

Это было неправильно, это просто не могло быть. А может, этого попросту и существовало?

Она была бы рада исчезнуть с лица земли, если Драко больше не было.

Боль снова напомнила о себе, кольнув резко и внезапно, так что она вскрикнула, до крови закусив губу.

— Ну же, выпей, милая, — попросила Молли, вливая зелье в приоткрытый рот Гермионы. — Это поможет.

Поможет чему?

Ей так хотелось это спросить, но ее вдруг начало неудержимо клонить в сон, а мысли превратились в вязкую массу, из которой она никак не могла выловить хоть одно связное предложение, чтобы понять, что она не сходит с ума.

Боль отхлынула, иногда все же накатывая огромными волнами, которые могли бы ее убить, если она бы вспомнила, что же заставляло слезы течь по ее лицу.

Она что-то потеряла? Да, точно, она чего—то лишилась... Но вот чего?

В состоянии полудремы она отстраненно наблюдала за тем, как из ее спальни вышел Снейп, как пришли Флер и Пэнси. И, кажется, они были чем—то озадачены.

Она внезапно всхлипнула, почувствовав очередной приступ боли. Как бы она не силилась вспомнить, что же она такое ценное потеряла, зелье заставляло успокоиться и сидеть, не двигаясь и прикрыв глаза.

— Еще чуть—чуть, — раздался над ухом шепот Флер.

Еще чуть—чуть до чего?

Она не успела ничего проговорить, потому что низ живота, кажется, обожгло огнем. Она выгнулась на кровати, но зелье не давало кричать, парализуя конечности, так, что руки и ноги стали холодными, как лед.

А потом блаженная мгла, наконец, приняла ее в свои объятия.

Последнее, что она почувствовала, было очередной тошнотворной волной боли.

Она пришла в себя спустя несколько минут, в этом она была уверена. Но миссис Уизли, до этого сидящая на краешке ее кровати, теперь стояла, повернувшись к ней спиной, около туалетного столика.

Исчезнувшее, было, чувство потери вернулось, увеличившись вдвое, к ней прибавилась еще какая—то пустота. Что-то было не так с ней. Она ощущала себя едва ли не увечной.

— Мой ребенок! — хриплым голосом воскликнула она, опуская ладонь на живот, который вдруг показался очень впалым. — Что с моим ребенком?

— Все в порядке, — тихо и успокаивающе сказала Молли, подходя к ней и держа на руках кого—то, завернутого в маленькое одеяльце.

— Это... — неверяще и растерянно выдохнула она, не в силах осознать, что только что произошло. Это все только ради того, чтобы заполучить...

Она не успела додумать, потому что миссис Уизли отдала ей ее.

Она была крошечной. Совсем маленькой. Слишком маленькой, по мнению Гермионы.

У нее было забавное, сморщенное личико, но она сражу же решила, что ее дочь — самое прекрасное на свете существо.

Но она выглядела больной. Гермиона испуганно оглядывала ее, прижимая к себе, словно таким образом могла уберечь от беды.

— Что с ней? — подняла она голову как раз тогда, когда в спальню вернулся Снейп, который язвительно ответил:

— Мисс Грейнджер, вы, похоже, не в состоянии держать себя в руках даже ради безопасности вашего ребенка. Роды были преждевременными, поэтому она, — он кивнул на ребенка, — не вполне...

— Она здорова? — прервала она его, не желая сейчас выслушивать очередную лекцию.

— Если будете давать ей необходимые зелья, то с ней будет все в порядке, — кивнул он. — И больше никаких волнений. Вам хватило того, что с вами было сегодня.

Она нахмурилась. Она плакала, она это помнила... Снадобье Снейпа прекращало свое действие, и воспоминания возвращались мутными, туманными обрывками.

Ощущение потери вернулось с новой силой, и она вдруг заплакала, вспомнив, чего она лишилась.

— Что с тобой? — тревожно поинтересовалась Пэнси, хватая ее руку, которая показалась ей просто ледяной. — Что-то болит?

Она яростно покачала головой, не понимая, как Паркинсон может так спокойно сидеть. Ведь это был не только ее, Гермионы, Драко, но и Пэнси тоже. Почему она так спокойна?

Она почти возненавидела ее за эту безмятежность. Она заботится о ней, когда нужно убиваться совсем по другому поводу.

Она еще крепче прижала к себе свою дочь. Внутри что-то горело, плавилось и никак не желало успокаиваться.

В сознании молоточком стучала только одна мысль:

Его нет... Его нет... Его нет...

Она закусила губу и еще раз посмотрела на свою дочь. Она была похожа на него, Гермиона была в этом уверена, несмотря на то, что малышка была слишком крошечной, чтобы определять какие черты у нее от матери, а какие от отца.

Но ее это не заботило. Ее дочь была последним, что осталось у нее от Драко. Она была ее надеждой.

Она прикоснулась губами к ее лбу, вдыхая ставший уже родным запах, и негромко всхлипнула.

В груди кололо, словно там что-то разбилось вдребезги, и она закрыла глаза, надеясь, что близость дочери поможет успокоиться.

У ее малышки не было отца, но... Она внезапно вспомнила разговор с Нарциссой. Она сказала ей, что неважно, что будет с Гермионой и Драко, у их ребенка все равно будет семья. Она клялась, что не даст ее дочь в обиду. Что она вырастит ее, если с ними что-то случится.

Она не ожидала такого от миссис Малфой. Думала, та будет ее презирать и ненавидеть.

Но она и не приняла Гермиону, лишь ее дочь. Но это было хоть чем—то...

Девочка в ее руках слегка повернулась, и Гермиона улыбнулась сквозь слезы.

Все же она — лучшее, что с ней когда—либо происходило... В этом она была уверена.

Флер дернулась, не понимая, что с ней творится. Она немного хмуро смотрела на нее, явно злясь.

Как можно плакать, если ты держишь на руках настоящую драгоценность?

Но гораздо сильнее, чем слова Нарциссы в сознание впечаталось тепло рук Драко, когда он обнимал ее, его губы, которые прижимались к ее волосам, его мягкие, ласковые прикосновения.

И все это она потеряла. Как ей теперь жить?

Ей всегда казалось, что слова о том, что влюбленные погибают друг без друга, не больше, чем простая чушь.

Но теперь... Она закрыла глаза, чтобы опять не заплакать.

Не сейчас. Она поплачет потом, когда не будет рядом этих слишком надоедливых, но все равно искренне заботящихся о ней людей.

— Я должен провести осмотр, — тоном, не терпящим возражений, объявил Снейп. — Оставьте нас одних.

Флер поднялась со своего места и резко потянула за собой Пэнси, все еще недовольная Гермионой. Последней вышла Молли, прикрыв за собой дверь.

— Ну, что с вами такое, мисс Грейнджер? — спросил Северус, помешивая палочкой зелье в склянке.

— Как вы можете? — негромко и зло ответила она. — Неужели вам все равно, что его больше нет?

— Кого? — удивился он. — Что вы такое говорите, мисс Грейнджер?

— Драко, — прошипела она. — Драко — нет!

— Почему это? — приподнял он брови. — С чего вы это решили?

Правда обрушилась на нее снежным комом, давя под грузом облегчения, которое волной пронеслось по телу, словно очищая его. Если Снейп не знал... Он ведь был там, он должен был бы знать, если бы с ним что-то случилось...

— Он... жив? — все еще не поверив до конца, но все равно улыбаясь, проговорила она. — Жив?

— Два часа назад точно был в порядке, — протянул ей зелье он. — Разве что пара царапин...

— Но я сама слышала, как Рон говорил... — растерянно начала, было, она, но он ее перебил:

— Вы больше Уизли слушайте. — Тяжело вздохнув, он присел на стул в изголовье. — Он про Люциуса Малфоя.

Она помотала головой, внезапно поняв, что все это время почти не дышала.

— Его отец? — медленно переспросила она и умоляюще взглянула на него, — можно я увижу Драко? Пожалуйста, любым способом... Ему наверняка очень плохо. Сер, вы же можете мне помочь...

— Мисс Грейнджер, вы сошли с ума? — приподнял он брови. — Вы не должны двигаться с места. И вы нужны своей дочери.

— Но он там... — она почувствовала, как слезы опять выступают на глазах. — Но я должна ему помочь, я знаю...

— Нет, вы сейчас не в том положении, чтобы помогать остальным. Начните с себя, — неодобрительно заметил он, поднимаясь. — Как вы ее назовете?

Она закусила губу, глядя на дочь.

— Хоуп, — тихо проговорила она. — Она — Надежда.

Снейп отрывисто кивнул и подошел к двери:

— Надежда нужна нам всем.

Она в отчаянии смотрела, как он выходит из спальни, когда он, внезапно обернувшись, добавил:

— Я скажу ему, что у него есть Хоуп.

И почти незаметно улыбнулся.

* * *

Драко сидел на своей постели, надеясь, что Фейт, наконец, оставит его в покое. Ее руки обвивали его шею, притягивая его к ней и надежно удерживая в этих ненужных объятиях.

Она думала, что необходима ему сейчас. Что она помогает ему.

На самом деле ему хотелось, чтобы она ушла, оставила его в покое. Его и так немало потрепали, поэтому все тело нестерпимо болело.

Но еще и то, что его отца больше не было... Он не мог этого принять, все еще веря в то, что он где—то далеко, что у него дела, да хоть в то, что его поймали авроры и он в Азкабане... Да хоть там, только бы он был жив.

Но это был самообман. Иначе мама не плакала бы, запершись в ванной. А он не чувствовал бы себя разбитым и наспех склеенным обратно.

Фейт ласково повернула его лицом к себе, врываясь в то отчужденное состояние, в котором он пребывал.

— Как ты? — спросила она, мягко проведя ладонью по его щеке.

— Прекрасно, — резко ответил он, отталкивая ее. — Оставь меня одного.

Если бы здесь была Гермиона... Она бы сумела помочь ему. Но ее здесь не было. И его это бесило. Она должна была быть рядом.

— Нет, — она упрямо покачала головой. — Тебе сейчас нужно, чтобы кто—нибудь был рядом.

— Но почему ты решила, что этот кто—то — ты? — раздраженно вздохнул он.

— Потому что больше никто не одержим идеей тебе помочь, — язвительно пробормотала она. — Я не вижу тут очереди из желающих, Малфой.

— Мне ничья помощь не нужна, — пожал он плечами. — Если ты так хочешь проявить милосердие, отправляйся в совятню и покорми сов. Они будут рады.

— Отлично, — она сердито поднялась с кровати и вышла, напоследок еще раз взглянув на него.

Он не успел облегченно выдохнуть, что, наконец—то, сможет побыть в одиночестве, как дверь снова распахнулась, впуская Снейпа.

— Мне ничего не нужно, сэр, — стараясь быть вежливым, но все равно угрюмо бросил Драко. — Я в порядке. Лучше дайте успокаивающее зелье моей матери.

— Она уже спит, — спокойно ответил зельевар, подходя к кровати. — Как ты себя чувствуешь?

— Немного болит рука, — он повертел кистью, до сих пор покрытой ожогом. — Но все будет нормально.

— У меня новости для вас, — проговорил профессор, хватая ладонь Малфоя и взмахом палочки накладывая на рану повязку. — От мисс Грейнджер.

— Что с ней? — мгновенно вскинулся он.

— Она, как и вы, пребывает в полной уверенности, что здорова, — недовольно заметил Снейп. — Кстати, мистер Малфой...

И замолчал, несколько хмуро глядя на ожидающего продолжения Драко. Ему никогда не приходилось сообщать кому-то, что у него только что родился ребенок. Если сначала он думал, что это довольно просто, то теперь...

— Ей плохо? — довольно спокойно поинтересовался Малфой. — Вы не хотите говорить?

— Нет, — он покачал головой, сердясь на самого себя, — просто у вас теперь есть дочь.

— Что? — он недоуменно взглянул на него. — У меня...

И тут он начал осознавать. Но это было невозможно. Это просто не должно было быть.

Не сейчас, не сегодня, не... Это просто случилось слишком рано.

Он не был готов принять это сейчас. Не был готов понять то, что день смерти его отца, станет днем рождения его дочери.

— Но почему сейчас? — тревожно спросил он. — Еще не время, я знаю.

— Можете поблагодарить за это мистера Уизли, — проворчал Снейп. — У мисс Грейнджер... появились проблемы, потому что она думала, что погибли вы, а не ваш отец.

Это было... странно. То, что испытала она, наверное, было похоже на его ощущения, когда Снейп никак не мог сказать, что с Гермионой.

Он все еще пребывал в каком—то непонятном даже для себя состоянии, когда зельевар мягко спросил:

— Вы счастливы, мистер Малфой?

Над этим вопросом он сам бился уже несколько минут.

Счастлив ли он?

Он счастлив, потому что Гермиона в порядке, это он знал. Но он понятия не имел о своих чувствах к той девочке, что сейчас на ее руках.

Она стоила того, что он не видел Гермиону больше четырех месяцев?

— Я не знаю, — отстраненно ответил он, закрывая глаза и пытаясь представить себе сейчас Гермиону.

Он помнил их последнюю встречу. Помнил и тепло ее кожи, и ее улыбку, когда она смотрела на него, помнил, какой серьезной и сосредоточенной она была, когда слушала его мать, слова которой он не разбирал, потому что ничего, кроме Гермионы, которую он обнимал так, словно завтра наступит Судный день, его не волновало.

Мама говорила что-то про то, что она защитит свою внучку, не даст ее в обиду, что у нее всегда будет семья.

Но сейчас его абсолютно не интересовало будущее этого неизвестного ему ребенка, он хотел лишь увидеть Гермиону, почувствовать, что она жива, дотронуться до нее.

Снейп неслышно вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.

* * *

Пэнси сидела на полу, рассеянно перебирая старые колдографии. Они все принадлежали Уизли, и она имела глупость согласиться помочь Флер справиться с ними и хотя бы попробовать расположить в альбомах в нужном порядке.

Но это было вчера, до того, как в ее, с таким трудом собранный едва ли не по кусочкам и осколкам, мир ворвалась настоящая жизнь. Если бы не сегодня, она бы уже почти поверила, что никакой войны — нет, что уродливая татуировка на ее предплечье — что-то из той, уже несуществующей правды.

Что Гарри всегда будет рядом, что никто не способен отобрать его у нее... Но это было ложью.

Гарри опять уйдет, когда ему вдруг почудится, что мир нуждается в нем. Этих четырех месяцев счастья было слишком мало, чтобы она была готова расстаться с иллюзиями и позволить ему наделать глупостей.

Она подняла одну колдографию, с любопытством разглядывая изображенных на ней мистера и миссис Уизли, одетую в старого вида, немного забавную белую мантию. То, что колдография давно пожелтела и было почти не разобрать лиц, Пэнси не тревожило. Это была первая свадебная колдография, которую она видела в своей жизни.

У ее родителей была большая картина, на которой они оба были изображены, но их позы были настолько скучны и правильны, что Пэнси даже в детстве не разглядывала их особо внимательно. Мистер и миссис Уизли же махали ей и улыбались.

Она усмехнулась, когда подумала, что завтра и Лаванда с Роном будут выглядеть такими же счастливыми, как эти двое. Ей бы хотелось, чтобы и у нее когда—нибудь было бы что-то подобное.

— Занята? — негромко спросил Гарри, опускаясь на ковер рядом с ней.

— Не очень, — она отложила колдографию и, улыбнувшись, легко поцеловала в щеку. — Как Гермиона?

— Вроде неплохо, — пожал плечами он. — Говорит, что счастлива.

— Неудивительно, — она обвила руками его шею. — У нее же теперь дочь есть. Как она ее назвала?

— Хоуп, — улыбнулся он. — Она права. Нам всем очень нужна надежда.

— Драко знает, интересно? — понизив голос, проговорила она.

— Какая разница, — резко ответил он. — Малфой больше Гермиону не увидит. И, тем более, ее дочь.

— Это и его дочь тоже, — помолчав, сказала Пэнси и, одним махом скинув все колдографии в альбом, поднялась с пола.

— Ты обиделась? — удивленно приподнял брови Гарри. — Слушай, давай не ссориться из-за Малфоя? Слишком много ему чести...

— Он мой друг, — она бросила толстую книгу на столик и повернулась к нему. — Я не могу так. Он должен знать. И должен их увидеть.

— Нет, — он покачал головой. — Он — Пожиратель. И он не принесет счастья ни ей, ни Хоуп.

— Я тоже Пожирательница, — нахмурилась она. — И что, мне отправиться в Азкабан, Поттер?

— Ты больше не Пожирательница, не глупи, — он подошел к ней. — Пэнси, ты же знаешь, что я прав.

— Ничего я не знаю, — она вздохнула и отодвинулась от него. — Пообещай мне, что если у Драко будет возможность увидеться с Гермионой, ты не будешь им мешать.

— Если Малфой захочет, в чем я сомневаюсь, то ладно, — поколебавшись, согласился он. — Но только одна встреча. Если мы выиграем, то он все равно попадет в Азкабан. У них нет будущего. Лучше бы, и прошлого не было, но...

— Это нечестно, — вскинулась Пэнси, — то, что даже ты в них не веришь.

— А чему верить? — немного грустно усмехнулся он. — В то, что Малфой вдруг встанет на нашу сторону? Или, что Министерство его помилует? Это невозможно, Пэнс. Лучше реши, какое платье ты наденешь завтра.

Она слабо улыбнулась ему, когда он отвел с ее лица прядь волос и мягко поцеловал.

И все равно она верила.

* * *

— Ты спустишься вниз? — спросила Флер следующим утром, заходя в спальню Гермионы, которая, несмотря на то, что был уже почти полдень, все еще была в постели и держала на руках дочь.

— Да, конечно, — улыбнулась она в ответ. — Я не могу пропустить свадьбу Рона.

— Я могу одолжить тебе платье, — Флер присела на краешек кровати и вдруг умоляюще взглянула на нее, — могу я подержать ее?

Гермиона кивнула и протянула ей Хоуп, которую она приняла с величайшей осторожностью.

— Какая она красавица, — проговорила Флер, прижимая малютку к себе. — Тебе очень повезло.

— Я знаю, — Гермиона внимательно смотрела на них, чувствуя какую—то странную боль в груди.

Все же война изломала их всех на части. А собрать обратно забыла, забрав какую—то невероятно дорогую частичку каждого с собой.

Даже если все кончится, как прежде не будет никогда.

Хотя бы потому, что все уже забыли, как это — прежде.

А может, этого прежде просто никогда и не было.

* * *

Лаванда выглядела восхитительно. Высокая и грациозная в своем чудесном платье, она производила такое впечатление, словно только что пришла из сказки. Волосы, собранные в сложную, замысловатую прическу, которая стоила Флер нескольких часов упорных трудов, венчала одолженная у тетушки Мюриэль диадема.

Рон пока ее не видел, поэтому она в полной мере предвкушала его удивление и восхищение, в последний раз крутясь перед зеркалом.

Пэнси, которая делала вид, что ей скучно, на самом деле была возбуждена не меньше остальных. Прикрепляя фату, она скупо улыбнулась невесте, которая засмеялась в ответ:

— Ты очень красивая, Пэнси.

Пэнси и вправду выглядела хорошо. Одетая в платье самой Лаванды, которое она ей отдала, настояв, что раз она подружка невесты, то должна выглядеть соответствующе, едва—едва накрашенная, она все равно была прелестна. Для Гарри, который неверяще оглядел ее и пробормотал какой-то комплимент, точно.

Гермиона чувствовала себя не слишком хорошо, но все равно послушно напялила на себя платье Флер и уложила волосы, впрочем, не особо, стараясь. Сама хозяйка наряда могла затмить красотой даже невесту, но почти не улыбалась, вспоминая, наверное, свою свадьбу.

Наконец, время пришло, и они спустились вниз. Рон ждал на улице, рядом с магом, который должен был провести церемонию.

Отца Лаванды не было, но это ее не слишком волновало. Роль посаженного отца исполнял сам Дамблдор, поэтому она была более чем довольна.

— Готовы, мисс Браун? — предложил директор ей руку, улыбаясь.

Она быстро кивнула и вздохнула.

— Последний раз тебя называют мисс Браун, — издевательски шепнула Пэнси, пока Гарри, шафер Рона, уводил ее на задний двор.

— У тебя тоже так будет, — негромко добавила она, замирая рядом с Гермионой, а Поттер вышел из дома. Подружкам следовало выходить после самой невесты.

— Нет, — покачала головой она. — Не будет.

— Откуда ты знаешь? — яростно пробормотала Пэнси. — Я знаю, что будет. И не спорь.

Гермиона молча пожала плечами. Ей повезет, если она увидит Драко еще хоть раз.

Заиграла музыка, и Лаванда с Дамблодором зашагали к выходу.

* * *

— Как ты, Драко? — спросила Фейт, с разбегу опускаясь на его кровать.

— Отлично, — закатил он глаза. — Оставь меня в покое.

— Не могу, — она передернула плечами. — Меня Нарцисса попросила с тобой поговорить.

— Зачем? — прошипел сквозь зубы он.

— Ты знаешь, что нашу свадьбу никто не отменял? — приподняла она брови. — Лорд хочет, чтобы мы поженились. То, что Люциуса больше нет, его не остановит.

— Я не хочу, — спокойно отрезал он. — Так и передай Лорду.

— Я не хочу, чтобы меня наказали из-за тебя, — она схватила его за подбородок и повернула к себе лицом.

— А я не хочу быть с тобой, — он оттолкнул ее от себя.

— У нас нет выбора, разве что... — она помедлила, потом внезапно улыбнулась. — Ты любишь свою грязнокровку?

— Не называй ее так, — рявкнул он, но она не обратила на это внимания, удовлетворенно кивнув:

— Значит, любишь.

— И что это дает? — скептически поинтересовался он. — Ее, благодаря тебе, чуть не убили. Ей повезло, что ее не выпускают из дома.

— Ничего не дает, — безмятежно ответила она. — Но, если мы будем притворяться, что хотим пожениться, у нас будет больше времени, ясно?

— И что нам делать? — спросил он, на самом деле желая ударить ее за то, как она поступила с Гермионой. — Целоваться перед Лордом?

— Ему хватит пары воспоминаний, — она потянулась вперед и почти что лениво поцеловала его, закрыв глаза.