Шелест алой травы (гет)

Первым же и самым важным делом, что я занялась — создала двух клонов. Это было очень тяжело, ощущения, словно я пробежала через Лес Смерти, а до того не ела три дня. А Наруто их делал сотнями даже под подавляющей контроль печатью! В очередной раз чувство лютой зависти наполнило мою душу.

А затем я приступила к реализации своего хитрейшего из планов. С помощью дзюцу поглощения вернула себе чакру, отбирая её у клонов до тех пор, пока те не сказали, что ещё чуть-чуть и они развеются. Если бы мой контроль и владение этим дзюцу были бы получше, результат не был бы настолько удручающим — а пока что я могла лишь осознавать, что моя чакра, моя жизнь бессмысленно рассеивается в пространстве. Но всё равно это было лучше, чем ничего, просто я предпочла бы проводить подобные тренировки на ком-то из шиноби Кусы.

Пока клоны занялись сортировкой и изучением моих сокровищ (ведь для чтения не нужна чакра!), я отправилась на охоту. Мои рационы стоило поберечь до тех пор, пока не начнутся поиски, а до тех пор можно будет разжигать костёр без опасений. Нет, вру, делать это только со всеми мерами предосторожности. Надеюсь, за это время клоны найдут что-то в учебниках Наруто.

Я не допустила такого идиотизма, как истребление зверья возле моего временного лагеря. Нет, отправилась дальше, решив, что пусть лучше преследующие меня куса-нины возьмут ложный след, чем заметят отсутствие зверей и птиц возле пещеры, которое выдало бы меня и убежище. Ах, если бы я умела ловить рыбу! Проблема с пропитанием была бы решена — рыбалка требует не больше чакры, чем чтение, а следов не оставляет и вовсе. Охота. Это звучало очень круто, очень мужественно и первобытно. В моём случае столь серьёзное занятие превратилось в жалкую пародию на самое себя. Ведомая своим сенсорным дзюцу, с именем которого (оно звучало очень круто: Кагура Шинган — в честь богини Солнца Аматерасу) я наконец-то определилась, просто и как-то буднично отыскала нескольких небольших пушистых... кроликов? Зайчиков? Маленьких засранцев с длинными ушами! К моему изумлению, они совершенно не смотрели вверх, а значит кунай, прилетающий в тело, всегда был для них полнейшей неожиданностью. О, нет, я не стала Тентен, способной поразить цель даже сандалией. Потребовалось множество попыток, произошло много промахов и сбежало немало жертв, пока первый заяц (буду называть его так) не получил острую сталь в затылок.

О животных покрупнее я так и не задумывалась — было бы вопиющей глупостью позволить себя ранить именно в это время, даже с учётом возможности укусить себя и исцелиться. Опасаясь, что другие животные могут почувствовать запах крови, я воспользовалась трюком Наруто, превратив себя с зайцами в себя налегке. Хенге — величайшая техника в мире! Пусть одновременно ходить по деревьям, удерживать дзюцу и метать кунаи было невообразимо сложно, но результат того стоил — мой поход принёс целых трёх зверьков, этого должно было хватить на несколько дней, которые можно будет посвятить учёбе и тренировкам.

Когда солнце уже касалось верхушек деревьев, я отправилась домой (эта пещера уже стала мне большим домом, чем хижина в Кусе). После того как гордая собой, я продемонстрировала клонам свою добычу, та, кто была поближе, отложила в сторону книгу, бросилась ко мне и крепко обняла.

Чувства были неописуемые. С тех времён, как мрази из Кусы убили мою маму, некому было сжимать меня в объятиях. Благодаря тому, что клоны — это я, у меня не было ни малейшего недоверия, опасения или страха. Я почувствовала, как невидимый комок внутри моего сердца ослабляется и распускается, как мне становится легко и свободно. Тонко почувствовав момент, к нам присоединилась второй клон. Мы нежились в руках друг друга, купались в общем тепле… Тепле?

Одна и та же мысль пришла к нам одновременно. Мы синхронно коснулись лиц друг друга, чувствуя обычную температуру человеческого тела.

— Девчонки, вы понимаете, что это значит?

Мои подруги звонко и чисто рассмеялись.

— Это значит, что для обеда не стоит разводить костёр! — наперебой ответили они.

Действительно, если конструкция из чакры симулирует не только осязательные ощущения, но и температуру, то что мешает её поднять? И Хенге гораздо проще, чем теневые клоны!

— Хенге но дзюцу! — опередила меня одна из подруг.

Мы с выжиданием смотрели на неё, дабы услышать вердикт.

— Это довольно сложно и требуется упорно концентрироваться. Но, может быть, это станет упражнением на контроль? — сказала Помидорка-буншин-чан, сжимая в руках маленькую электрическую плитку на две конфорки. Обе спирали светились тусклым красным цветом, показывая, что сегодня меня ожидает горячий ужин.

* * *

Жареная зайчатина была бы гораздо лучше и вкуснее, если бы не два фактора: удерживать контроль, постоянно представляя себе плитку, было адски тяжело, к тому же я не имела ни малейшего понятия, как устроена эта самая электроплитка, а поэтому мы по очереди тратили просто море чакры. Уверена, есть масса каких-то трюков и достаточно простых дзюцу, доступных даже генинам — разжигать костры на враждебной и условно-враждебной территории было бы очень глупо. Второй проблемой, с которой я столкнулась — мои практически отсутствующие таланты в кулинарии. Нет, я не была какой-то неумёхой, просто сказывался недостаток (а точнее — полное отсутствие) практики. Такая вещь, как мясо, попадала к нам с мамой на стол нечасто, и никогда это не было животным, шкуру с которого необходимо содрать. Если бы не Хенге, обеспечившее непроницаемым комбинезоном из гладкой легко моющейся ткани, к моменту окончания свежевания меня можно было бы выставить жертвой одной из Мировых Войн. Результат конечного блюда был соответствующий — нечто недоваренное, несолёное и невкусное. Помидорка-чан никогда не стать великим поваром, какая жалость!

Ну, значит повезло, что я не была гурманом и меня интересовали только питательные качества еды. То, что может наполнить силой тело, подготавливая отличную базу для создания чакры — в конце концов чакра состоит из сил тела и духа. И если материалами для развития духа Наруто обеспечил в избытке, то тело меня подвело.

Но не всё было так плохо, как могло показаться. Одна из Карин-буншин-чан прочла учебник по теории чакры для коноховских соплежуев и мы пришли к парадоксальному выводу: я, оказывается, теоретически очень сильная куноичи! Мы долго смеялись над абсурдностью этого утверждения, но факт оставался фактом — мы смогли использовать дзюцу практически без тренировок, без последовательного развития, будучи по сути гражданскими. Когда Сакура мне рассказывала о чакре, она воспринимала мою силу как нечто само собой разумеющееся, а то, что я была не сильнее её — ну, уже достижение для куноичи, приехавшей из малой деревни на чунинский экзамен. Выходило, что во мне скрыт огромный потенциал!

Представив, как создаю сотни клонов в стиле Наруто, я громко расхохоталась. Без слов уловив мою мысль, Буншин-чан присоединились ко мне. Мне пришлось здорово задуматься над планированием своего развития — нужно было не только сделать это в кратчайшие сроки, но и не запороть торопливостью свою жизнь. Это значило одно — главным моим приоритетом должны стать упражнения на контроль, а уж затем — количество чакры. И для обретения контроля у меня был ещё один, неожиданный инструмент, найденный в одном из свитков-химер.

В нём Наруто упоминал, что узнал от Куренай-сенсей ещё об одном упражнении — хождении по воде. Забавные у них в Конохе названия для крутейших дзюцу — «упражнения». Не удивлюсь, если помимо «упражнения хождения по деревьям» и «упражнения хождения по воде», есть еще и «упражнение хождения по воздуху». Это было бы следующим логическим шагом и уверена, когда мой контроль будет достаточен, подобное для меня проблемой не станет. Мы с Буншин-чан прикинули разницу плотности воздуха и воды — выходило неважно. Дзюцу будет требовать просто море чакры. Ну или вместо того, чтобы по-дурацки испускать её через ступни, можно использовать носитель-посредник. Мы задумались над природой посредника — нужно было что-то, способное проводить мою чакру, чтобы я смогла контролировать свои…

— Ты можешь вырастить крылья с помощью Хенге! — воскликнула мой клон.

Ну, идея лежала на поверхности. Крылья, являющиеся частью тела шиноби, свободно проводят чакру. Площадь у них по сравнению со ступнями просто огромная, и при этом они не должны быть особо большими (ведь маленькая ступня шиноби заменяет целую большую лодку), да и анатомически достоверными им быть необязательно. Мне было бы приятно представить себя первооткрывательницей полёта, первой в мире додумавшейся до такого прекрасного решения, но мы быстро посмеялись над моей наивностью. Уверена, Психопат, встав на свой песок, мог бы поднимать с ним себя, а его напарница, которую так красиво разделал Наруто, вполне могла бы на своём веере и летать — как я видела, он прекрасно проводит чакру.

Я задумалась насчёт чакропроводящего оружия или ещё какого-нибудь подобного предмета, но быстро отбросила настолько глупую мысль. Нельзя полагаться на что-то, чего я могу лишиться, нужно надеяться только на себя. К тому же, уверена, подобные штуки стоят просто космическое количество рьё, а значит каждый встречный шиноби захочет их у меня отобрать.

Ну что же, действия были спланированы, стратегии разработаны, оставалось решить ещё одну проблему, к которой мне никак не удавалось подступиться. Свет. У меня была масса времени, которое можно потратить на чтение драгоценных свитков и книг, но я не могла им воспользоваться — солнце заходило, в пещере становилось чрезвычайно темно, единственным доступным источником света оставался костёр, который я не собиралась разводить. Моё личное дзюцу, Кагура Шинган, позволяло свободно ориентироваться в темноте, но книги и свитки оставались однородными гладкими предметами без малейших следов текста.

Попытки применить Хенге, создав себя с фонарём в руке, позорно провалились. Лампочка фонаря была светлой, яркой, хорошо видимой, но окружающее пространство не освещала совершенно. Я не знала в чём проблема — ведь сделать что-то тёплым получалось пусть и не легко, но и без особых трудностей. После недолгого совещания мы с девчонками решили, что проблема в нашем незнании ответа на вопрос: «Что такое свет?». И я очень надеялась, что в учебниках Наруто по физике найдётся что-то, проливающее, ха-ха, свет на эту загадку.

В любом случае, занять оставшееся время оказалось несложно — у нас с девчонками оставалось множество дзюцу, которые стоило отработать, на полу пещеры было достаточно песка, чтобы испытывать придуманное на экзаменах упражнение контроля, а стены пещерки представляли идеальный высокий полигон для отработки ходьбы по вертикальным поверхностям. И как мне не терпелось испытать хождение по воде, перспектива утонуть ночью меня не возбуждала. Интересно, среди книг Наруто есть учебник по плаванью?

* * *

Пока я не решила эту проблему, солнечный свет оставался ресурсом, значение которого было сложно переоценить. Поэтому использовать дневное время для тренировок было бы сущим расточительством. Следовало хотя бы ознакомиться со всеми материалами, что достались в мои руки. Тренировки хождения по воде можно производить в рассветные часы, а также на закате — когда ещё видно, куда ступаешь, но читать становилось уже невозможно. Таким образом я максимально полно использовала отведённое время.

После утренних попыток ходить по мелководью, я выяснила: вода в озере очень холодная и это упражнение мне даётся с огромным трудом. Я опять создала двух Буншин-чан, дабы улучшить результаты, но чакру на этот раз забирать не стала — она понадобится нам всем троим. И, совершенно случайно, было совершено одно из грандиознейших открытый. Первым делом, проснувшись, я применила Хенге, дабы избавиться от утреннего холода. И обе Буншин-чан возникли точно так же, закутанные в тёплые пушистые плащи. При этом ни одна из них дзюцу не использовала. Только теперь я поняла, что вчера я упустила эту важную деталь: мой хрусталик глаза был уже изменён и они продолжали читать книги безо всяких очков. Тщательно обдумав произошедшее, я поняла, что так и должно было быть. Каге Буншин — конструкции из чакры, копирующие тело обладателя. И, если в этот момент оно тоже состоит из чакры, получается стабильная конструкция. Мне подумалось, что над подобным «великим открытием» посмеялся бы любой шиноби, знающий оба дзюцу. Любой, но не Наруто, ведь из его рассказов следовало, что Харему но дзюцу заключается в создании клонов, а уж затем в трансформации их в Ойроке-чан. Ну а может я, как социально ущербный человек, просто не понимала всей глубины психологической подоплёки. Возникшие на месте оранжевого идиота голые грудастые красотки — не одно и тоже, как если бы появилась одна красотка (тем самым подготовив противника и лишив фактора сюрприза), а затем размножилась в обнажённый гарем. Внезапно меня охватила злость на себя. Ты должна мыслить позитивно, Помидорка-чан! Ты совершила грандиозное открытие, до которого до тебя никто не додумался! Только так и точка!

Когда солнце встало достаточно, мы с моими верными и единственными подругами приступили к дальнейшей сортировке нашего богатства. Нельзя было хвататься за всё подряд, как мы делали вчера. Нужно было узнать всё, что у нас есть и составить тщательный план учёбы и тренировок, потому что какой-нибудь учебник под названием вроде «Как молодой шиноби должен чистить зубы перед сном» внезапно мог перевернуть наши представления с ног на голову, показав, что до того мы делали бессмысленную и неэффективную работу.

— Ты думаешь? — скептично изогнула алую бровь Помидорка-буншин-чан.

— В Конохе называют хождение по деревьям и воде «упражнениями», а сопляков, у которых ни единого шанса пройти выпускной экзамен обучают Хенге и Каварими!

— Действительно, чего это я?

Бесценное сокровище мы обнаружили в тонкой маленькой брошюрке под названием: «Учись, юный шиноби!». Было очевидно, что Наруто её ни разу не открывал: что-что, а учиться в классе он считал очень занудным занятием. Книжица не была пафосной назидательной речью какого-нибудь Хокаге, умершего пару десятков лет назад. Нет, предельно сжатый материал, рассказывающий, как наиболее эффективно организовать учебный процесс, тут было описано всё: мотивация, работа памяти, работа мозга, эффективные методики запоминания и прочие настолько же полезные вещи.

Решив, что именно умение учиться для меня сейчас наиболее важно, я, размножив брошюрку с помощью Шурикен Каге Буншин но дзюцу (удерживать чакру, охватывая плоский бумажный прямоугольник, было гораздо легче чем на многоугольном сюрикене, внутреннее же содержимое роли не играло), отдала её своим подругам.

Тщательно изучив материалы, мы тут же бросились всё это обсуждать. Многие вещи для меня были пока что не слишком важными, но отбросить их, посчитав ненужными я не могла. Моя решимость подкреплялась моей ненавистью, но всегда ли это будет так? Не перегорю ли я? Не устану ли от бесконечной учёбы и тренировок, не впаду ли в апатию, как когда-то, когда не видела выхода из моего положения? Остальное было более чем полезным и помогало выучить всю гору материалов в наиболее краткие сроки.

Я узнала, что у мозга есть два взаимоисключающих режима работы — сосредоточенный, когда ты фокусируешься на задаче, и рассеянный, когда ты не думаешь ни о чём конкретном. Раньше я посчитала бы второй бесполезной тратой столь ценного времени, но, как оказалось, для учёбы умение сосредотачиваться играло не меньшую роль, чем умение расслабиться. В расслабленном состоянии наш мозг лучше осмыслял полученные знания, строил цепочки ассоциаций, позволяя понять весь полученный материал. Если человек был в расслабленном состоянии (дремал, созерцал цветы, смотрел на текущую воду, рисовал) — он гораздо лучше осмыслял полученные знания. Теперь я поняла, почему «дедуля» Наруто, по его словам, «занимался всякой фигнёй вместо крутых дзюцу». Старик оказался непрост, а полумедитативное состояние во время занятия каллиграфией было тем, что надо хорошему шиноби, чтобы усвоить важные знания.

Также у нас было два вида памяти — рабочая и долговременная. Первая была похожа на надпись на песке во время накрапывающего дождика, а вторая — огромным, почти бесконечным складом нужных вещей. И знания, попавшие на склад, можно было извлечь когда угодно, пусть и приложив усилия. Рабочая память была непостоянной и, если не закрепить полученный материал, образовав ещё один ящик на этом складе, он бесследно пропадал из памяти.

И, как оказалось, чтобы закрепить материал, нельзя было повторять его раз за разом! Нет, простая зубрёжка была поразительно неэффективна. Десять прочтений материала подряд даже и близко не откладывали его в памяти, как эти же десять прочтений, в течение десяти дней, причём с перерывами! Ну что же, да здравствует Каге Буншин! Надеюсь, я вскоре смогу создать достаточно клонов, чтобы раз за разом повторять всё, что лежит передо мной.

Кстати, только после прочтения мне стало понятно, почему Наруто так не любил учиться. Наши ленивые мозги, если предстояло заниматься делом, не вызывающим удовольствия, слали нам болевой сигнал! Любой человек, желающий избежать боли, занимался чем-то более приятным в ближней перспективе (к примеру, обрисовывал Монумент Хокаге), но при этом здорово проигрывал в дальней (учиться — ску-у-у-учно!).

И, как обойти эту естественную для всех проблему, ответы в книге были даны. Боль вызывали мысли не о процессе, а о результате. «Мне предстоит прочесть этот нудный учебник» вызывало у Наруто стойкое желание написать своё имя на десятке заборов. Но при этом, если бы он думал: «Я сейчас чуть-чуть почитаю», то подобных проблем у него бы и не возникло.

Любое занятие, вырабатывающее привычку, состояло из трёх стадий: напоминание, процесс и награда. То есть, увидев что-то неприятное для себя, к примеру, учебник, Наруто вспоминал, насколько ему не нравится учиться. Поэтому его процессом становилось «не учиться», а коварный мозг тут же формировал награду — свободу и возможность заняться чем-то интересным. Таким образом, нежелание учиться стойко отпечаталось в его мозгу.

Книжица давала ответ на вопрос, как разрушить подобные привычки. Оказывается, нужно было применить лишь небольшое волевое усилие, дабы проигнорировать нежелание делать что-то неприятное, включиться в процесс. И награда бы не заставила себя ждать — удовольствие от выполненной работы стало бы подобным призом. И если работа неприятна совершенно, то награду себе можно организовать самому, к примеру, угостив себя чем-нибудь вкусненьким, в случае с Наруто — раме… Стоп! Теперь я поняла действия «самого крутого учителя Ируки-сенсея»! Когда он заставлял Наруто исправлять безобразия, он, в итоге, угощал того любимым блюдом Блондинчика.

Ещё одним ответом, как побороть привычку избегать неприятной работы, было дзюцу со странным названием Онигири. Я так и не поняла, какое отношение оно имеет к еде, но сама методика была просто гениальной! Любой человек может заниматься чем-то не слишком воодушевляющим краткий период времени. Поэтому шиноби, разрабатывающие методику, пришли к выводу: таких «кратких периодов» должно быть как можно больше! В итоге, если ты хочешь учиться (или работать, или тренировать плохо дающееся дзюцу), ты должен делать это лишь в течение 20-25 минут! И после этого обязательно давать себе пятиминутный перерыв, занимаясь чем-то приятным. Эта последовательность 25 минут работы и 5 минут отдыха называлась «Онигири» и для неё лучше всего было ставить таймер. Через четыре-пять Онигири нужно было давать себе перерыв побольше, к примеру, получасовый. И в этом случае, шиноби, предвкушая скорый отдых, работал, тренировался или учился очень продуктивно, а перспектива отдыха подлиннее заставляла его удваивать усилия.

Вряд ли подобное требовалось Зелёным Зверям — они с неиссякающим энтузиазмом готовы тренироваться сутки напролёт, но для Наруто это было бы совершенно необходимо!

Я прикинула, где мне взять таймер. Нормального таймера не достать, но есть и заменители, к примеру, сделать примитивные водяные часы из какой-нибудь ёмкости, типа бурдюка из заячьей шкуры (который только предстояло соорудить).

Также рассказывалось, как тренировки преобразуются в рефлексы. Наши мысли и действия в процессе повторения и формирования цельных структур превращались в «фрагменты». Фрагменты укрупнялись, объединялись, становились разветвлёнными. В итоге, к примеру, при обучении тайдзюцу, ворох мыслей типа: «Поставить ногу сюда, перенести центр тяжести туда, ударить рукой резко, чуть провернув кулак», превращался в просто: «ударить». Ну, или в случае с Зелёными Зверьми — «пойти и победить».

Моё глубокое убеждение, что следует сосредоточиться на изучении одного предмета, было безжалостно разрушено. Оказывается, чередование в изучении разных вещей было невероятно полезной и продуктивной вещью. Возникали ассоциативные цепочки между, казалось бы, не относящимися друг к другу вещами, позволяя лучше вспоминать и гораздо продуктивней использовать имеющиеся знания. Формировались более полные и разветвлённые фрагменты, одна мысль тянула за собой другую и ты становился просто «лучшей куноичи класса», как Сакура. Ну что же, восславим Каге Буншин но дзюцу, позволяющее делать много дел одновременно!

Наиболее развитой оказались визуальная и пространственная память. Мы можем вспомнить человека, увиденного мельком и найти дорогу там, где прошлись всего лишь раз или два. И существовало дзюцу, позволяющее задействовать эту память. Дворец Памяти был довольно простой техникой. Для каких-то сложных, трудных к запоминанию вещей, шиноби должен был сформировать в мозгу яркий визуальный образ, ассоциирующийся с запоминаемым. Потом, когда ему требовалось запомнить множество вещей, он просто расставлял эти образы в воспоминаниях места, с которым был хорошо знаком. Будь то дом, либо школа, либо место, где он проводил много времени. Потратив некоторое время (поначалу оно могло быть значительным, но при частом употреблении техники это занимало считанные секунды), он располагал образы среди знакомой обстановки, а потом, когда требовалось, просто вспоминал, что «огромный сюрикен с восьмью лучами лежит у меня на диване», а «свиток с изображением развратной куноичи вот-вот упадёт с Монумента Хокаге». И память тут же раскручивала из образов цельные длинные цепочки воспоминаний. Нет, моим Дворцом не будет наша маленькая лачуга. И не станет им госпиталь Кусы, который я знаю слишком хорошо. Я задумалась над тем, что же станет моим сокровенным Дворцом Памяти? Наконец, хлопнув себя по лбу, я воскликнула: «Башня Леса Смерти!». Благодаря Кагура Шинган, я знала её досконально, это было странное и просторное место, с которым оставались связаны мои самые лучшие воспоминания.

Я читала внимательно книжицу, получая другие важные сведения. К примеру, что вместо сосредоточенного последовательного перечитывания, лучше пролистать книгу, получив «общую картину». Что вовремя прервать учёбу (это бы очень обрадовало Наруто) столь же важно, как и вовремя начать. Самое трудное лучше начинать с утра, а с вечера записывать план работ на следующий день. Что лучший способ действительно выучить материал — пытаться, пусть и безуспешно, его вспомнить. Опять рассказывалось про визуализацию с помощью образов. Про карточки, на которых ты с одной стороны пишешь какой-нибудь символ, закорючку или маленький рисунок, а с другой — концепцию, что собираешься запомнить. И что после того, как ты понял, что при взгляде на символ, ты можешь вспомнить, что с другой стороны — ты просто откладываешь её в сторону, твоим ключом к знаниям становится символ. И что, опять-таки, подобное запоминание лучше делать с интервалами, желательно перед сном, дабы мозг тут же обработал это в рассеянном режиме.

Откладывая книгу в сторону и переглянувшись с подругами-Помидорками, я задавалась только одним вопросом: «Почему Коноха до сих пор не захватила весь мир?»