New Circle of Life (джен)

— Эй-эй, очнись! — испуганно зашептала львица, тормоша Муфасу. Но он не реагировал — настолько сильно он изнемог от боли и мучительного путешествия. — Эй, давай вставай!

Муфаса не очнулся даже тогда, когда львица начала тереть лапой его уши. Тут она испугалась ещё больше — неужели умер? Сзади послышался ещё один шорох, быстрые шаги — и возле бесчувственного Муфасы через несколько мгновений оказался крепкий пожилой лев с косматой чёрной гривой. Его широкую морду пересекали два длинных шрама, также рубцами были покрыты и лапы с телом. Этот лев явно имел серьёзный боевой опыт, о чём уверенно говорил его вид, а некоторые шрамы получил не так давно. Самые свежие и крупные из них покрывали его сильные передние лапы. Подозрительно сощурившись, он склонился над неподвижным телом нежданного гостя, тщательно обнюхал, прислушался к биению сердца и дыханию. Осмотрев его, задумчиво сообщил:

— Он живой.

Львица подпрыгнула при этих словах, но задала свой вопрос:

— Кто это вообще?

— Не знаю, Киджана, — ответил лев. — Посмотри на него, у него лапа сломана…

Львица, к которой он обращался, вслед за отцом осмотрела его. Когда выпрямилась, её светлая морда выражала уже меньше испуга, но больше удивления.

— Да и не только лапа, — закончил лев, продолжая смотреть на безвольного Муфасу. — У него вообще такой вид, как будто он долго катился по острым камням, а потом упал в воду. Как-то у него получилось выбраться из воды, но и только. Вот ещё, смотри, — лев подозвал Киджану и указал на лапы Муфасы. — Это следы от когтей. В бок тоже впивались когтями, и сильно, раны до сих пор кровоточат. Его либо откуда-то сбросили, либо пытались спасти. И…

Отец замолчал, но дочь поняла его по-своему.

— Но безуспешно — он упал, и его унесло потоком, — закончила она. — Что же нам с ним делать?

— Как — что? — удивился отец. — Киджана, ты сама посмотри на него — он серьёзно ранен! Как он куда-либо пойдёт? Ему нужна помощь!

Через пару мгновений Киджана произнесла:

— Да, папа, ты прав. Не бросать же его одного в таком состоянии.

— Тогда помоги! — распорядился лев.

Молодая львица помогла погрузить на спину отца тяжёлое тело Муфасы, а сама встала рядом, так, чтобы он лежал животом на её спине. Несчастный тихо застонал, но и только. Отец с дочерью и Муфасой на своих спинах пошли в сторону от реки, уже начавшей возвращаться в привычное русло.

До их дома было ещё далеко, когда уставший лев выдохнул:

— Ну и тяжёлый он… Как всегда некстати!

— Снова лапы заболели? — насторожилась Киджана.

Отец только поморщился, что Киджана поняла как согласие.

— Отец, Киджана, это кто? — внезапно раздался молодой голос.

Киджана подняла голову. К отцу и дочери спешил молодой лев, очень похожий на отца. Он был немного выше его, но менее плотным. Правый глаз его, будто слегка прищуренный, несколько раз моргнул, когда лев остановился. Удивлённый взгляд его упал на Муфасу.

— Это кто такой? — нахмурился пришедший.

— Худжума, лучше помоги, — коротко велел отец. — Все вопросы потом.

— А если чужак какой?

— Я сказал — потом! — отрезал отец. — Имей терпение. Смени меня.

Недовольно фыркнув, Худжума подлез под тяжёлое тело сородича. Его отец отошёл в сторону и сел. Иногда он поднимал попеременно передние лапы и слегка морщился.

— Отнесите его домой, — велел отец.

— Ну и откуда это грязное и тяжёлое явление? — негромко спросил Худжума у сестры, когда они вновь двинулись к дому.

Киджана коротко рассказала о находке. С каждым словом сестры Худжума хмурился, а под конец рассказа выражение его морды стало и вовсе пугающим.

— Ничего тебе не напоминает, а, Киджана? — нехорошим тоном спросил он. — Кто к нам так попал в прошлый раз? И чем всё закончилось?

— Я знаю, чем всё закончилось, — раздражённо выпалила Киджана. — Не начинай, Худжума!

— Он на тебя вскоре напал, потом атаковали нас, отец чуть не погиб, — словно не услышал сестру Худжума. — Только не говори, что этот лев не опасен.

— Почём мне знать? Ты видел, в каком он состоянии?

— Гаиди тогда тоже притворялся!

— А этот — не притворяется! У него лапа сломана, и вид такой, будто его топтали.

— Ой! — Худжума махнул лапой. — Глупая ты ещё, сестра. Не умеешь врагов отличать.

— Замолчи, Худжума, — огрызнулась Киджана. — Ведёшь себя как идиот.

— Назови меня так ещё раз — скину его с себя, — пригрозил брат. Киджана сощурилась — брат не шутил.

— Только посмей! Ему хуже сделаешь!

— Сама тащи его, если опасаешься! — С этими словами Худжума склонился, чтобы выскользнуть из-под тела Муфасы.

— Я велел его донести, а не бросать на полпути! — раздался сзади гневный голос отца. — Мои слова непонятны вам?

Со своими подозрениями Худжума, уже выпрямившийся, перекинулся на отца. Но у того терпения было меньше — едва услышав слово «аутсайдер», он грозно оскалился:

— Прекрати чушь нести! Пойдёшь за Махири, когда вернёмся, он его осмотрит.

— Но…

Отец рыкнул ещё громче, Худжума пригнул голову к земле, скалясь от злости. Вернув морде нормальное выражение, он быстро зашагал к видневшейся вдали невысокой и продолговатой скале. Киджана только фыркнула от возмущения, провожая брата взглядом. Нервно дёргающийся хвост, опущенная голова и напряжённая спина выдавали раздражение молодого льва. Несколько львиц уже вышли на длинный выступ скалы и смотрели на приближающихся.

* * *

Почти весь день, с этого самого утра и до вечера, Муфаса пролежал без сознания в пещере, куда его принесли лев, оказавшийся местным правителем, с дочерью и сыном. После этого Киджана отправилась на охоту, к матери и остальным львицам. Вожак ушёл в тень скалы вместе с сыном — для серьёзного разговора. Громкое рычание из-за скалы говорило о том, что разговор не заладился, после него отец и сын разошлись в разные стороны.

День продолжал перекипать в зное и суете прайда — охота, принос добычи, обед. Мсанифу — так звали отца Киджаны и Худжумы — как всегда, ел первым, потом уступал остатки еды остальным. Только Худжума увидел, что небольшой кусок мяса Мсанифу унёс Муфасе. Лежа недалеко от выступа скалы, он сделал вид, что не заметил выходящего оттуда отца, но когда тот скрылся за каменным массивом — вскочил, взбежал на выступ и вошёл в пещеру.

Проход внутри этой скалы был сквозным. В жару здесь было прохладно, а при небольшом ветре — облегчающий сквозняк. Муфаса лежал в дальнем углу, возле выхода. Лёгкий ветерок трепал его подсохшую, потемневшую от грязи гриву, а грудь медленно-медленно вздымалась. Кусок мяса лежал рядом с носом — Мсанифу положил его с таким расчётом, чтобы льва привёл в чувство запах еды.

«Нет уж!» — коварно усмехнулся про себя Худжума. Осторожно — не очнётся ли? — он подкрался к Муфасе шаг за шагом. Но тот будто и не собирался приходить в себя.

Нападать на него он не собирался, Худжума смотрел вовсе не на Муфасу, а на вкусное мясо. Он вновь злобно прищурился и утащил кусок мяса прямо из-под носа гостя. Когда он дожёвывал его, услышал шаги отца.

— Худжума, ты что здесь делаешь? — появился из-за поворота Мсанифу.

Сын не растерялся и, сглотнув, быстро ответил:

— Решил этого, — он ткнул лапой в Муфасу, — проведать. — И соврал: — Только очнулся, придя в себя, а мясо съел — и дальше спать.

Мсанифу сразу не поверил сыну. Он видел, как сын был настроен против «аутсайдера», ничего о нём, как Киджана и отец, не зная. Мяса рядом с Муфасой не было, но, когда Худжума оправдывался, Мсанифу уловил долетающий до него носа запах. Пожилой лев сдвинул брови.

— Съел, говоришь, мясо? — нехорошо хмурясь, спросил он.

В итоге Худжума был наказан отцом — Мсанифу отправил его на одиночную охоту и велел принести раненому «гостю» кусок мяса больше. Вернувшейся вскоре Киджане отец рассказал о непослушном брате, но удивляться она не стала — покладистостью Худжума никогда не отличался.

Лишь только тогда, когда край солнца начал уже касаться горизонта, прощаясь на ночь с бескрайней саванной, Муфаса наконец-то пришёл в себя. Первое, что он почувствовал — то, что он лежит на прохладной каменной поверхности. Муфаса вздохнул, тихо застонал и попытался перелечь на другой бок, но не смог — тело словно обрело тяжесть камня. Кое-как разлепив веки, он увидел над собой каменный и тёмный свод пещеры. Муфаса понял, что лежит неподалёку от выхода — в пещеру пробивались слабое сияние закатного солнца и слабый прохладный ветерок. Как и на берегу, он не смог подняться — к нему вернулась боль от полученных ран и ударов. Самое большее, что Муфаса смог сделать — лишь слегка повернуть голову к выходу из пещеры. До его ноздрей долетел запах мяса — рядом лежал тот самый кусок, который Худжуме велел принести отец. В желудке льва давно не было никакой еды, но боль отбивала аппетит.

— Есть здесь кто-нибудь? — тихо спросил он. — Где я?

Откуда-то сбоку послышался слабый шорох, сменившийся тихой поступью лап, и перед глазами Муфасы возникла молодая львица — та самая Киджана, нашедшая его с отцом. Она с тревогой посмотрела на Муфасу и спросила:

— Здравствуй, незнакомец. Ты как себя чувствуешь?

— Ты кто? — слабо удивился Муфаса.

— Меня зовут Киджана, — с улыбкой представилась молодая львица. — Я — дочь местного Короля, его зовут Мсанифу.

— Рад знакомству… как могу, — со стоном моргнул Муфаса. — Меня зовут…

На последнем слове он остановился. Он попытался вспомнить своё имя, но не выходило.

— Меня зовут… меня зовут… — бормотал Муфаса. — Я не помню, как меня зовут!

— То есть? — широко раскрыла глаза Киджана. Ей даже стало смешно. — Ты прикидываешься, что ли? Или разыгрываешь меня?

— Разыгрываю? — закрыв глаза, переспросил Муфаса. — Я не уверен. Я действительно не помню ничего. Разве я не дома?

— Нет, точно нет, — кивнула Киджана. — Ты издалека. Мы тебя обнаружили на берегу реки, полумёртвого. Думали, что ты не выживешь, ты был здорово потрёпан. Ты сам-то откуда?

— Не помню, Киджана, — с вернувшейся болью выдохнул Муфаса. — Я ничего не помню, только вода, холод, мокрый песок… И боль. И темнота… Больше ничего.

— Ну и чудеса! — фыркнула молодая львица. — Ты хотя бы своё имя помнишь?

Муфаса снова мучительно напрягся в попытках извлечь что-либо из памяти, но успехом это опять же не увенчалось. Даже такие усилия усиливали вернувшуюся боль. Ну, хоть что-нибудь, пожалуйста…

— Ну, ладно, не напрягайся, неизвестный, — вздохнула Киджана и легко коснулась шеи Муфасы. — Когда вспомнишь, тогда скажи. Я, если что, недалеко буду.

В голове царил настоящий водоворот. Хаотичные мысли, неожиданные впечатления от встречи, странная заминка… Тут в голове всплыло только одно слово.

— Меня, по-моему, зовут Муфаса, но я не уверен, — тихо произнёс Муфаса сквозь очередной болевой наплыв.

— Хорошее имя, мне нравится, — улыбнулась Киджана, глядя Муфасе в глаза. — Ну, отдыхай, Муфаса!

Тут в пещеру вошёл Мсанифу. Увидев, что Муфаса очнулся, он подошёл к нему.

— Эй, ты как себя чувствуешь?

— Не очень, — честно признался Муфаса. — А как я сюда попал?

— Течением реки принесло, — ответил Мсанифу. — Где-то далеко отсюда был сильный ливень. Очень сильный, раз до потопа почти дошло. Думали, что ты погиб. Вот, лапу твою обработали — она сломана была.

Муфаса с трудом обратил взгляд на лапу. Теперь её сжимали несколько крепко обмотанных палок — ветвей какого-то старого дерева. Лапа до сих пор болела, но общая боль пересиливала.

— Кстати, а как тебя зовут? — словно издалека донёсся очередной вопрос Мсанифу.

— Муфаса, кажется, — пробормотал Муфаса, едва отняв язык от нёба.

— «Кажется»? — переспросил Мсанифу. — Ты своего имени не помнишь?

— Папа, — вмешалась Киджана под стон Муфасы вместо ответа, — он ничего не помнит, сам только что сказал. Своё имя и то с трудом вспомнил, а как сюда попал — уже нет.

— Ну и дела! — изумлённо протянул Король. — И откуда ты — тоже не помнишь?

— Я ничего не помню, — набравшись сил, чётко и по слогам произнёс Муфаса. — Что со мной произошло?

— Честно говоря, обнаружили мы тебя в плачевном состоянии, Муфаса, — сказал Мсанифу. — Ты весь день в себя не приходил, думали, что ты не выживешь. У тебя было сломано немало рёбер, раны, ушибы… К тому же ты и лапу здорово повредил, вдруг ещё срастётся неправильно! Махири тебя осмотрел. Немало же ты нам хлопот доставил, приятель!

— Я точно не умер? — тихо поинтересовался Муфаса, которому было не до очередного нового имени.

— Точно, точно, — ухмыльнулась Киджана. — Главное, что ты сейчас жив, так радуйся!

— Рад был бы, — хмыкнул Муфаса. — Извините, мне не совсем хорошо…

— Ты же весь день провалялся! — хихикнула Киджана. — Хорош дрыхнуть! Или поешь хотя бы, а то испортится. Вот, зебра, — Киджана указала на мясо и подтолкнула ближе к носу гостя.

— Не хочется… — закрыл глаза Муфаса.

— Перестань, Киджана, он и вправду не настолько в хорошей форме. Если захочет — съест, — одёрнул дочь отец, когда измученный Муфаса потерял связь с действительностью.

Мсанифу и Киджана что-то ещё говорили, но их голоса растворялись в тяжком чаду боли и усталости, и смысла Муфаса не понимал. Через несколько мгновений он опять провалился во тьму — до утра.

Ночь для Муфасы прошла почти так же, как весь день. Два или три раза он просыпался — будила сломанная лапа, остальное тело болело уже чуть меньше. Когда небо на востоке начало светлеть, Муфаса вновь был в сознании. Он вновь попробовал осмотреться, поднял голову и посмотрел по сторонам. Снаружи доносился слабый шелест травы и жужжание мошек, изнутри пещеру наполняло мерное дыхание спящих львов и львиц. Недалеко от выхода спала Киджана, напротив неё — Худжума. Муфаса вновь лёг. Кусок мяса зебры по-прежнему лежал рядом с его носом. Муфаса несколько раз лизнул уже засыхающее мясо и осторожно откусил от него. Приятный вкус разлился внутри пасти, Муфаса осторожно жевал мясо. Но из-за нового всплеска боли он чуть не выронил его — он забыл о повреждённом зубе. Кое-как дожевав мясо, он вновь приготовился заснуть — даже небольшие усилия вызывали усталость.

Окружённый незнакомыми львами и львицами, Муфаса вновь провалился глубоко в сон. Как только он бессильно опустил голову, лежащий неподалёку Худжума приподнялся и внимательно и злобно посмотрел на Муфасу. Сам Муфаса запомнил имена приютившего его местного правителя и его дочь, остальных, как и Худжуму, он ещё не знал. До этого утра.

* * *

Пробуждение было вновь поздним, но резким и неожиданно больным. Над саванной уже высоко плыло солнце в окружении яркой небесной синевы, когда кто-то с силой несколько раз толкнул Муфасу, быстро вырвав его из сладких объятий сна. Удар в живот заставил его поднять голову, а сильная боль, поразившая лапу после больного удара, — зарычать. Муфаса удивлённо воззрился на того, кто так грубо разбудил его — на молодого льва, морда которого была искажена злостью. Он смотрел прямо на него и прижимал его мощную лапу к каменному полу пещеры.

— А ну-ка, быстро отвечай, кто ты такой? — прорычал молодой лев. — И зачем ты прикидываешься потерявшим память? Ты же аутсайдер, признавайся! Ну ничего, я тебя в чувство приведу, тварь!

Потеря памяти — не потеря инстинктов. Резко дёрнув головой, он попытался всадить клыки в лапу враждебно настроенного к нему молодого незнакомца. Но сделал он это недостаточно быстро — тот отдёрнулся и резко ударил Муфасу по голове.

— О, задёргался, герой-склеротик! — восхитился лев. — Сейчас долечим! А вот это, — он окинул коротким взглядом слегка обкусанное мясо, — ни к чему! Хватит, наелся!

Удар лапой — и мясо полетело из пещеры наружу, на траву. Негодяй опять — сильнее — прижал сломанную лапу Муфасы к камню. Второй передней лапой он прижал его голову, а задними лапами — его задние лапы, в результате чего Муфаса не мог пошевелиться для защиты. Он понял, что сейчас его сил не хватит, чтобы сбросить с себя льва. Но будь Муфаса сейчас не в таком плохом состоянии — из-за нападения в который раз его тело окатило болью, — он бы одним рывком сбросил с себя этого мерзавца. Возомнил о себе невесть что, решил, что может нападать на беззащитного и раненого! Но сейчас и самочувствие, и неприятное положение Муфасы лишили его свободы действий, поэтому он был не в силах противостоять противнику.

— Отпусти меня! — прорычал Муфаса, пытаясь освободиться от довольно сильного льва.

— Ах, тебя отпустить? — насмешливо переспросил лев. — Не дождёшься, аутсайдер! Быстро назвал своё имя! Кто послал?

— Меня никто не посылал, я не знаю, откуда сам здесь! — взвился Муфаса. — Отпусти меня, ты вообще кто такой?

— Кто я такой? — рявкнул лев. — Я — сын Короля, а вот кто ты такой — я сейчас узнаю! Лучше отвечай по-хорошему!

— Меня зовут Муфаса! — отчётливо сказал Муфаса. — Это всё, что я могу сказать, поскольку я ничего не помню! Слезь с меня!

— Врёшь, падаль! — прошипел лев и с маху ударил Муфасу по сломанной лапе. Одна из палок, фиксировавших конечность, треснула, боль резко заполнила многострадальную лапу, заставив Муфасу зарычать громче прежнего. От боли на глазах выступили слёзы.

— Отвечай немедленно — тебя послал Мхалифу?

— Кто это такой? — недоумённо протянул Муфаса, и тут последовал новый удар. Сын Короля больно надавил Муфасе на шею и зловеще произнёс:

— Слушай, чужак, лучше признайся по-хорошему, что ты — чужак. И что тебя послал сюда Мхалифу! Тебе же будет лучше!

— Да не знаю я никакого Мхалифу! — потеряв терпение, взревел Муфаса. — Я клянусь тебе — я ничего не помню! Не знаю никого здесь, кроме тех, кто меня вчера спас! Знаю Мсанифу и Киджану! Честно!

— Тебя вчера спасли мой отец и моя сестра, чужак! — немного успокоился лев, но Муфасу по-прежнему не отпускал. — Ты и так их имена знаешь! Я — Худжума, напомню, если не забыл!

— Я их-то помню, а вот тебя не видел, — пропыхтел Муфаса, жмурясь от боли. С ней вернулся разум. — Согласись, если бы я был чужаком, подосланным к вам, я бы кое-что знал о вас. Знал бы вас всех по именам! Самого как зовут?

По-видимому, Худжума подумал о том же, и приготовился, пусть и неохотно, отпустить Муфасу, но тут раздался топот бегущих лап, и в пещеру влетели Мсанифу и Киджана. Король моментально бросился к сыну и буквально сбил его с мощного тела Муфасы с криком:

— Ты что делаешь, Худжума?

Вбежавшая за отцом Киджана заголосила:

— Ему только стало лучше после таких травм, придурок! Зачем ты напал на него?

— Киджана, всё в порядке, — тихо произнёс Муфаса, измученно дыша.

Молодая львица подскочила к нему.

— Он тебе ничего не сделал, Муфаса? Точно? — встревоженно спросила она.

— Нет, я в порядке, — успокоил её Муфаса, с трудом сдерживаясь, чтобы не застонать от боли в сломанной лапе.

— Отец, он явно прикидывается потерявшим память! — снова завёлся Худжума. — Его вполне мог послать Мхалифу!

— Перестань, Худжума! — взвился отец. — С чего ты решил, что его могли подослать сюда?

— В прошлый раз именно так и произошло, отец. Подослали сюда молоденького, который подкатывал к сестре, и что потом вышло? На нас ночью напали, а тебя чуть не убили. Эти шрамы на тебе и оставил Мхалифу, забыл?

— Нет, Худжума, я не забуду об этом, — ответил Мсанифу. — Но ты ещё не Король, поэтому судьбу наших гостей решать мне, а не тебе. И всё это ты говорил мне вчера, поэтому замолчи!

— Отец, а если… — так и не успокаивался Худжума.

— Всё, Худжума. Выйди отсюда! — скомандовал Мсанифу.

Агрессивно настроенный, Худжума подошёл к Муфасе и прошипел:

— Я выведу тебя на чистую воду, чужак! Если ты окажешься не тем, за кого себя выдаёшь, я лично тебя убью!

— Вышел отсюда! — рявкнул на сына Мсанифу. Киджана же оскалилась и зарычала на брата.

Разозлённый Худжума несколько мгновений переводил взгляд с отца на сестру, а потом — на Муфасу. Он явно собирался сказать что-то ещё, но под суровым, если не сказать злобным, взглядом отца лишь фыркнул и вышел наружу.

Мсанифу повернулся к Муфасе и сказал:

— Ты уж извини моего сына. Он, так сказать, помешался…

— На нашей безопасности, — подхватила Киджана.

— Не страшно, — тихо ответил Муфаса. — Не будь я в таком состоянии, ему бы сильнее досталось, уж извини…

Мсанифу добродушно усмехнулся и вышел наружу. Киджана проводила его взглядом, потом повернулась к Муфасе:

— Он тебе ничего не сделал?

— Нет, Киджана, всё в порядке, — ответил Муфаса, чувствуя, как разгорается внутри чувство голода. — Только выкинул тот кусок мяса… Спасибо, что подоспели вовремя, но я бы и сам справился с ним.

— С таким состоянием, как у тебя сейчас, это было бы нелегко! — усмехнулась молодая львица. — Ладно, Муфаса, я пошла. На охоту надо скоро идти, но я попрошусь у отца посмотреть за тобой.

Киджана вышла наружу. Муфаса проводил её коротким взглядом, затем опустил голову на пол пещеры и устало закрыл глаза. Боль неохотно отступала, Муфаса впадал в дрёму, когда его вновь разбудили тихие шаги. Ожидая увидеть мерзкого Худжуму, он слабо зарычал, но, увидев Киджану, попытался улыбнуться. Получилась улыбка и извинения, и благодарности — Киджана принесла выброшенный Худжумой кусок вчерашнего мяса.

— На, поешь, — сказала львица. — Не бойся, я не выкину! Один кусок вчера тебе принёс отец, так его Худжума съел, зараза!

С улыбкой она вновь пошла к выходу и скрылась за поворотом, а Муфаса принялся за мясо. Он жевал осторожно, помня о повреждённом зубе. Медленно управившись с едой, он мысленно поблагодарил Киджану и доброго Мсанифу и вновь заснул.