И никаких «Ронни»! (джен)

— Почини! — властным тоном бросил Роман «матери».

Молли непривычно медленно вошла в комнату, испуганно оглядела повреждения, подняла палочку.

— Репаро! Репаро, репаро, репаро! — раз за разом звучало заклинание, но чуда не случилось. Обрывки одежды и бумаг чуть шевелило сквозняком с открытых по всей Норе форточек. В воздухе плотным облаком висела пыль. Взгляд Романа зацепился за фрагмент пряжки пояса недавно купленных брюк.

— Ну?!

— Не могу… Не выходит, — тихо прошептала Молли.

— Ах не выходит, — прошипел Роман. — Этих на меня науськивать, значит, выходит, а исправлять последствия — тут мы бессильны?

— Рональд… Сын-нок… Твои братья ни при чем …

— Я все слышал! И не называй меня сыном, женщина, ты мне никто!

Один из близнецов влетел в комнату и зарядил Роману кулаком в нос. Роман взревел (рык голосом маленького мальчика больше походил на вяк, но тем не менее свидетелям происходящего смешным не показался) и бросился на обидчика так яростно, что вытолкнул того на лестничную площадку и по инерции оказался на ней и сам. В этот момент им овладело желание причинить «брату» непоправимый вред. К сожалению, мысль оказалась материальной: на щеке близнеца стал «расцветать» снежный узор, подобный изморози на окнах в лютый мороз. Бедный пацан заорал от дикой боли, ему вторили крики ужаса остальных Уизли. Молли мгновенно сориентировалась и, пихнув источник беды в сторону, закрыла собой пострадавшего от стихийной магии сына. От ее толчка Роман потерял равновесие и покатился по крутым ступенькам.

* * *

Мигрень, тошнота, жесткая постель… И еще — запахи, непохожие на привычное амбре обычных медицинских учреждений, но в них безошибочно угадывалась принадлежность к области фармацевтики. А как ярко светит солнце! Будто кто дальним светом в глаза зарядил! Да уж, снова малоприятное пробуждение, подумал Роман, оглядывая палату. На соседней койке с какой-то болотной жижей на лице лежал один из близнецов. Второй сидел рядом, склонившись к уху брата, и что-то тихонько и быстро шептал. Роман попытался приподняться, хотя бы голову от подушки оторвать, но малейшее усилие снова выбило его из сознания.

* * *

— Эй, парень, просыпайся, просыпайся, я тебе говорю! — все твердил и твердил приятный мужской голос, и вскоре игнорировать этого настойчивого «абонента» стало совершенно невозможно. Пришлось открывать глаза.

— Ох, ну наконец-то! Теперь все будет хорошо, можно готовиться к выписке. Денька два понаблюдаем для надёжности, — говорил незнакомый целитель Бруно Райсу.

— Вы правы, коллега, до сих пор себя корю, что позволил миссис Уизли забрать мальчика домой. И все же не понимаю, откуда взялось такое сильное магическое истощение. Мать уверяет, что вследствие ссоры подростков у Рональда случился сильный магический выплеск. Его последствия мы наблюдали. Но все-таки что-то меня коробит в этом объяснении. В конце концов, каждый юный маг в сильном душевном расстройстве что-нибудь да разрушал, но никогда доселе сам так не вкладывался. При этом я не обнаружил в нем особенно большого магического потенциала в прошлую встречу — так, средний уровень, но то, что он в припадке ярости сотворил с братом Джорджем... Совершенно уникальное явление.

Доктора явно увлеклись беседой. Роману она тоже показалась весьма содержательной, жаль только, что организм нашел свои потребности важнее новой информации.

— Извините, что перебиваю, но… Мне очень надо в туалет.

— О, разумеется! Как ты себя чувствуешь? Попробуй есть. Как голова, не кружится? Замечательно! — засыпали его вопросами целители.

— Я… Не помню, когда мне было вот так же хорошо! — ответил Роман, сев на кровати. Не обращая внимания на посторонних, он «вкусно», до хруста в плечах, потянулся.

Бруно Райс вышел в коридор и быстро вернулся с пожилой помощницей. Она отвела Романа в уборную и, дождавшись его в коридоре, проводила до кабинета, на двери которого висела табличка с надписью «Дермид МакДауэлл».

— Так-так, пациент Рональд Уизли собственной персоной! Ну что ж, проходи, присаживайся.

Так встретил его высокий, представительный пожилой мужчина с сединой в каштановых волосах, сидящий в кресле у окна. Стоящий рядом с ним Бруно Райс ободряюще улыбнулся Роману.

— Ты помнишь, при каких обстоятельствах случился стихийный выброс?

— Фред и Джордж разрушили мою комнату, а потом кто-то из них ударил меня кулаком в нос. Я разозлился, и мать столкнула меня с лестницы, — сухо перечислил факты Роман.

— Твои родные так и сказали. Только еще добавили, что в нос ты получил за то, что неуважительно обращался к матери.

Что тут ответишь? Роман проворчал что-то невразумительное себе под нос.

— Конфликт, по всей видимости, не исчерпан. Ты уже взрослый мальчик, тебе с твоей семьей придется тесно контактировать долгие годы. И, на мой взгляд, стоит пересмотреть свои обиды и как-то налаживать отношения с родными. Между прочим, своей стихийной магией ты нанес неустранимое физическое повреждение кожного покрова своему брату Джорджу. Мы бились над этим участком вместе с коллегами из Франции и США, но ничем не смогли помочь. Твое счастье, что это случилось до учебы, в противном случае тебя бы лишили права на волшебную палочку и применение магии — это как минимум. Визенгамот в таких случаях выносит жесткие решения.

«Визенгамот, Визенгамот… что-то знакомое. А, это ж магический суд. Что ж, а это… вариант!» — осенило Романа. Только вот как найти выход на юристов маленькому мальчику? В фильме про опеку над детьми магов ничего вроде сказано не было… И, насколько он знал, Поттера Дамблдор тупо подкинул нормальным людям, и никакие органы опеки этот поступок не заинтересовал. Интересно, это потому, что Дамблдор — лицо, обладающее неограниченными правами, или такого государственного органа в магической Британии попросту нет?

— Подумайте над моими словами, молодой человек. Вы провели во сне семнадцать дней, и за это время ваши физические и магические силы восстановились полностью. Отдыхайте и настраивайтесь на возвращение домой. А теперь идите в палату. Флоренс, проводите мистера Уизли, пожалуйста.

Но далеко отойти не удалось: едва Роман покинул кабинет мистера Дермида МакДауэлла, как на него с объятиями налетела Молли Уизли собственной персоной.

— Ах, Ронни, сынок мой дорогой, ты выздоровел, ты в порядке!

Она схватила его руками за щеки и целовала — в глаза, в лоб, в нос. Роман с большим трудом вывернулся и отскочил назад.

— Не трогай меня, не трогай! — заорал он на весь больничный коридор что есть мочи. Из кабинетов и палат стали выходить любопытствующие.

— Солнышко, не волнуйся так, я просто очень соскучилась и так сильно за тебя боялась…

— Не надо! Не надо изображать любящую мать! Только не после того, как ты скинула меня с лестницы!

— Рон, это был несчастный случай! Я собиралась сбить твою концентрацию, ты мог убить Джорджа своей стихийной магией! Про лестницу в этот момент я просто не подумала! Сынок, я так виновата перед тобой! Прости меня, пожалуйста! Теперь все будет совсем по-другому, вот увидишь! Джордж на тебя совсем не сердится, и мы все очень ждем твоего возвращения.

Она сделала шаг ему навстречу, но Роман увеличил дистанцию еще сильнее.

— Не подходи! Не приближайся, я тебя боюсь, ты хочешь меня убить!

— Что тут происходит? — вмешался в их диалог властный голос. Говоривший — высокий длинноволосый блондин с тростью — подошел со спины Романа.

Молли тут же вскинулась, уперла руки в бока и отрезала:

— Это наше личное, внутрисемейное дело, мистер Малфой. Вас оно никоим образом не касается!

— Если ребенок так неадекватно реагирует на взрослого человека, это неспроста. И касается всего общества.

«Вот это подарок судьбы!» — подумал Роман и тут же спрятался за Малфоя от Молли.

— Сэр, умоляю, спасите меня от нее! Она пыталась меня убить!

«Мать» тихо заплакала, развернулась и побрела к выходу, ссутулившись под осуждающими взглядами собравшейся публики.

* * *

Судебная машина маглов тяжелая и медлительная, другое дело — Визенгамот. Стоило Люциусу Малфою пожелать публично унизить семейство Уизли с помощью их же отпрыска, и процесс тут же инициировали. В присутствии Малфоя, адвоката, целителей Бруно Райса и Дермида МакДауэлла Роман подал в суд на Молли Уизли, и через пару дней в его палату доставили письмо — вызов в Визенгамот на судебное разбирательство. Второго августа Роману надлежало явиться в Министерство магии, а до тех пор ему запрещались любые контакты с семьей и другими представителями волшебного сообщества, за исключением адвоката, представляющего его интересы. До назначенной даты он жил в Мунго и очень этому радовался, хотя полная изоляция довольно быстро приелась. Ну и пусть. Скука смертная, конечно, зато жизни ничего не угрожает. Эх, скорее бы уже второе августа!

* * *

— Рональд Биллиус Уизли! Вы обратились в Визенгамот с просьбой отстранить от вашего воспитания Артура и Молли Уизли и найти вам опекунов, способных обеспечить более приемлемые условия для жизни и воспитания, подобающих юному волшебнику. Чем же вас так не устраивает собственная семья?

Этим вопросом начал судебное заседание Альбус Дамблдор, высокий седовласый и седобородый мужчина (называть настолько полного жизненных сил человека стариком у Романа бы язык не повернулся).

— Молли Уизли всегда относилась ко мне плохо, а недавно я обнаружил, что на моей магии с помощью матери паразитирует кто-то, живущий над моей комнатой. Это происходит при полном попустительстве Артура Уизли. Я нахожусь в постоянном страхе за собственную жизнь и душевное здоровье. О моем физическом состоянии могут рассказать целители. Кроме того, миссис Уизли никогда не осаживала близнецов Фреда и Джорджа, когда они вдвоем надо мной жестоко шутили. Перед моим падением с лестницы я случайно услышал, как они обещают ей что-то сделать втайне от меня, и в тот же вечер все мое имущество, включая школьную одежду, подаренную старшими братьями, и волшебную палочку, оказалось уничтоженным. Это меня разозлило и послужило катализатором для мощного стихийного выброса, который миссис Уизли не смогла остановить другим способом, кроме как столкнув меня с лестницы. Я не могу больше выносить издевательства собственной семьи.

Роман, представляя себе суд, ожидал опроса всех свидетелей, долгих дебатов сторон, но волшебники то ли слишком ценили собственное время, то ли уже успели ознакомиться с доказательной базой — все ограничилось допросом Молли Уизли, которая вошла в зал в сопровождении мужа, села в кресло и покорно выпила поданное ей ассистентом зелье.

— Миссис Уизли, расскажите, как родился ваш шестой ребенок, названный Рональдом Биллиусом Уизли. Было ли его рождение желанным и запланированным? — спросила рослая леди, сидящая рядом с Дамблдором.

— После того как на свет появились Фред и Джордж, мы с Артуром решили на этом остановиться. Но однажды, когда я искала в Косом переулке одежду для близнецов, проходящая мимо старуха схватила меня за руку и произнесла пророчество. Она… впала в транс и сказала, что мне суждено родить необычайно одаренную девочку. В благодарность я отдала провидице все, что имела при себе, включая золотой браслет гоблинской работы, подарок тетушки Мюриель к свадьбе. Артур так рассердился на меня, мы серьезно повздорили, потому что он назвал старуху шарлатанкой и не поверил ей. А я знала, что она предсказала правду! Долго пришлось уговаривать мужа, но через пару месяцев он сдался. Вскоре наступила беременность, и даже первенца я не ждала с такой радостью — несмотря на жуткий токсикоз, отеки и прочие «радости» моего естественного положения.

Ее голос звучал глухо и монотонно, глаза, изредка моргая, уставились в одну точку.

— К целителям я не обращалась. Все дети родились легко, а с Джорджем и Фредом меня заперли в палате, как только диагностические чары выявили два плода. И целители запретили мне рожать в ближайший десяток лет. Вот я и держала свое положение в секрете. И мало ли, вдруг бы кто-нибудь сглазил!

По залу пронеслась волна шепота. Почтенные леди не смогли сдержать эмоций. Дамблдор с укоризной повертел шеей. Роман же подумал, что только такая клуша, как Молли, может так тупануть. Правильно все-таки отец говорил про женщин: они либо расчетливые стервы, только и ищущие случая урвать побольше с мужика, либо такие вот никчемные идиотки, как Герочка и эта Молли, зацикленные на какой-нибудь придуманной фигне и превращающие в болото жизнь свою и тех несчастных, которым приходится жить рядом.

— Срок подходил к концу, первого марта тетя Мюриель прибыла в Нору, чтобы помочь мне собрать вещи. Артура с мальчиками мы отправили подальше, чтобы не путались под ногами. Мне непременно захотелось взять с собой в Мунго тот восхитительный комплектик для новорожденной, что подарила мне тетушка еще летом, но я спрятала его от вездесущих Джорджа и Фреда так надежно, что вспомнить, куда, никак не получалось. Я совсем разнервничалась и взмокла, бегая туда-сюда по комнатам и перерывая шкафы. Потом… вдруг очень закружилась голова… Я жутко испугалась, застонала. Тетушка в силу возраста за мной не поспевала, и когда она, кряхтя, взобралась за мной в детскую, которую мы обустроили на втором этаже, воды уже отошли, я лежала на полу совершенно без сил. И обе волшебные палочки остались под завалами вещей.

Действие зелья, видимо, пошло на спад, так как голос Молли становился все эмоциональнее. Ассистент было двинулся к ней с новой порцией, но Дамблдор остановил его жестом.

— Ребенок появился на свет стремительно, — продолжала между тем рассказчица. — Тетя приняла его в свои руки и сделала все необходимое. У меня же сил никаких не осталось. «Молли, у тебя снова родился мальчик», — без обиняков заявила Мюриель, обмыв новорожденного и положив его в кроватку. Он раздражающе громко орал, пока она подтаскивала меня к дивану.

Мальчик… Как же так?! Зачем мне еще один сын, когда есть обожаемые Билл, Чарли, Перси, Фред, Джордж… Я ждала дочь! Ярость накатывала на меня волнами, она предала мне сил, и я завыла, словно оборотень в полнолуние. Тетя пыталась меня усмирить, что-то там говорила про материнский долг, смирение перед судьбой и прочую ерунду. Вбежал Артур, увидел лужу на полу, кровь на моей одежде и кинулся к колыбельке. Он ворковал над младшим сыном, а у меня начались схватки, и так же стремительно родилась девочка. По сравнению с крупными братьями она казалась совсем крошечной. Как я ликовала в этот миг! Тут же приложила ее к груди, шептала что-то нежное… пока она на моих глазах не покрылась черными волосами от макушки до пяточек. Мы застыли в ужасе, но и на этом сюрпризы не закончились: дочурка забилась в судорогах. Мальчик в колыбельке заорал еще истошнее, и Артур положил его ко мне, чтобы накормить. И как только младенцы коснулись друг друга, какая-то рыхлая призрачная нить потянулась от мальчика к девочке, и волосы стали втягиваться в кожу, а девочка — успокаиваться. Связь длилась около семи минут, потом малышка уснула, а бледненький сын еле попискивал, но едва Артур поднес его к груди, он стал насыщаться с такой жадностью! Молоко быстро закончилось, пришлось Артуру трансгрессировать за козьим в лавку. Он принес молоко, отдал бидон Мюриель и попросил ее присмотреть за всей семьей, пока он связывается с Мунго.

— Достаточно! — прервала Молли какая-то женщина. — Ей требуется успокоиться. Пусть теперь отвечает супруг, он тоже причастен к этой истории!

Возражений не последовало, и откуда-то с задних рядов встал Артур Уизли. Выпив зелье, он уставился в одну точку.

— Что случилось дальше? — с участием в голосе спросил Дамблдор.

— Молли остановила меня, — нудно забубнил Артур. — Она потребовала, чтобы я привел повитуху из Лютного, древнюю каргу по имени Шайрэ, и только ее. Я слышал, что эта женщина в прошлом считалась одной из самых искусных и опытных целительниц, но настаивал на Мунго. Да разве Молли переспоришь? Адрес продиктовала Мюриель. Старая ведьма быстро собралась, и мы трансгрессировали вместе с ней прямо в детскую. Она долго колдовала над Молли и новорожденными, что-то бормотала под нос и пользовалась в основном невербальными заклятиями. Жену и сына напоила зельями, а дочку долго рассматривала и обследовала.

Вердикт ее был таков: девочка — не до конца сформировавшийся метаморф. Если бы она развивалась в утробе матери в одиночку, стала бы сильным магом. А так ослабленный предыдущими беременностями и родами немолодой организм матери не смог выделить столько магии, сколько потребовалось на двоих. О таком Шайрэ довелось слышать лишь однажды, тогда родители оставили здорового ребенка, а недометаморфа забрал Отдел Тайн, и о нем никто больше не слышал.

Шайрэ не взяла платы за свои услуги, сказала, что нам и так придется туго, обещала молчать. Молли сказала, что если я отправлю ее дочь на опыты, она покончит с собой. Мы спрятали девочку и пригласили комиссию из Мунго, чтобы зарегистрировать сына по всем правилам волшебного общества. Как целители ни ругали нас за скрытность и безалаберное отношение к здоровью роженицы, Молли наотрез отказалась ложиться в палату, чтобы прийти в себя.

Жизнь превратилась в кошмар. Стоило разлучить Рона с Малышкой, у той начинались болезненная трансформация и припадки. Пока целители находились в доме, дочка окончательно ослабла и едва не умерла. Наверно, это было бы лучшим выходом из создавшегося положения, если бы не Молли, полюбившая ее беззаветно.

Мюриель достала описание ритуалов, теоретически способных ослабить связь детей. Один из них позволял передать половину магических сил от одного ребенка другому. И нам пришлось пойти на такой риск. И все же, хотя состояние Малышки стало более стабильным, у нее продолжались эти приступы магического вампиризма. При этом магия Рона ей подходила идеально и «порции» были небольшими, а если брат-близнец находился вне пределов досягаемости, присутствующие на пару дней становились совершеннейшими сквибами.

Труднее всего было скрывать Малышку от остальных детей. Я видоизменил чары расширения пространства, разделил чердачное помещение над детской на две зоны. В одну мог попасть любой, там мы поселили упыря, его присутствие в доме никого не удивляло, и дети не пугались, если с чердака доносились крики. Другую — некое подобие Выручай-комнаты, где и поселилась наша старшая дочь, — можем отпереть только мы с Молли. До прошлой весны мы справлялись, только на укрепляющие зелья очень много денег тратили. Припадки повторялись каждые тридцать семь часов, мы к этому режиму приспособились. Но дети подросли, и теперь Малышке требуется больше сил, чем может дать Рон.

— Достаточно! — прервал монолог Артура толстощекий румяный джентльмен. — Во всем этом будут разбираться сотрудники аврората и Отдела Тайн. Сегодня мы решаем вопрос, может ли Рональд Уизли воспитываться в родной семье. Так как главной обвиняемой мальчик назначил мать, целесообразнее слушать ее.