Шиворот-навыворот (гет)

Надо сказать, видеть себя — то есть, Паркинсон, конечно — без очков было забавно. Оказалось, что его “велосипеды” искажали лицо так, что, собственно, кроме непослушных вихров и очков остального не было видно. Ну разве что когда она улыбалась, не пытаясь, однако, подражать его смущённой кривой улыбке. Гарри она, понятное дело, особо не улыбалась, но была же ещё мама… миссис Паркинсон, то есть. Теперь же оказалось, что у него, Гарри Поттера, есть своё лицо, которое не определяется одними лишь дужками очков, но зато имеется нос, рот, щёки и подбородок. Глаза стали немного больше, и перестали быть маленькими щёлочками за стеклом. Нормальные такие, вполне обычные глаза получились. Впрочем, и всё остальное — тоже ничего особенного. Может, губы жестковато очерчены, подбородок несколько более упрям, чем у других, да и желваки чуть крупнее. А так — обычный мальчишка, но с лицом, а не в очках.

Особенно забавно было наблюдать, как Паркинсон остаток того дня по инерции двигала пальцем вдоль переносицы, поправляя очки. Которых, естественно, не было. Впрочем, она быстро привыкла и неудобства от отсутствия очков более не испытывала.

Дни проходили без происшествий. Паркинсон уверяла, — и скорее всего это было правдой, — что Волдеморт пока не пытается снова залезть ей в голову. Скорее всего, силится понять, что же случилось с его засадой. Гарри же продолжал себя укорять за беспечную наивность, с которой он поверил, что может так просто ковыряться в мозгах одного из двух сильнейших магов Британии, и твёрдо себе каждый раз обещал, что больше ни за что и никогда…

Ближе к концу недели он вдруг проснулся со стойким ощущением, что так дальше продолжаться не может. Ему надоело просыпаться распятым, как древнеримский раб, надоело ходить в туалет и душ с завязанными глазами, надоела лезущая в глаза чёлка, надоело быть слабым, надоело мёрзнуть от малейшего ветерка, надоело, что слёзы льются, стоит лишь нажать невидимую кнопку, — а если не нажать, то льются ещё сильнее, — в общем, надоело быть девчонкой. Надоело, что рядом нет Гермионы и Рона, надоело жить в пусть и просторном, но чужом доме, надоело каждый день общаться с этой дурой, которая даже во сне не отпускает его руки, чтобы её драгоценное тело не убежало среди ночи, и храпит, отпугивая ночных хищников, надоело видеть её — то есть, свою, конечно — рожу каждое утро при пробуждении. Надоело! Всё надоело!

Поняв, что дура дрыхнет и даже ухом не ведёт на его проблемы, он прицелился и пнул носком в голень. Стало больно, и он зашипел. Храп прекратился, и она повернулась набок — лицом к нему. Ну и идиотка же всё-таки! Гарри перекрутился, разворачивая нижнюю половину тела к ней пятками, и изо всей дури засадил пяткой под коленку. Стало так больно, что даже в глазах потемнело. Он снова зашипел, и на этот раз Паркинсон ответила, охнув от неожиданности. Едва он услышал эти чарующие звуки, как боль ушла. Наполовину. Или может на четверть. Скорее, конечно, на одну десятую или даже сотую — но ему сразу стало легче!

— Поттер! — сонно пробормотала она, потирая голень под коленкой.

— Отпусти меня, дура! — взвизгнул он и сам испугался, до чего противно у него получилось.

Это мерзкое пищание, что периодически вырывалось у него изо рта, тоже надоело до невозможности.

Паркинсон лениво поднялась, почесала в затылке и достала палочку, чтобы снять заклинание.

— Мне нужно в туалет! — не терпящим возражений голосом заявил Гарри. — Прямо сейчас!

— Сейчас — так сейчас, — миролюбиво согласилась она, поднимаясь.

После посещения туалета на некоторое время стало легче. Паркинсон, как обычно, когда развязывала ему глаза, сама пристроилась к унитазу, подняла крышку, совершенно не стесняясь его, и спустила трусы до колен.

— Ты что это? — злобно спросил он, вслушиваясь в посторонний звук. — Ты свистишь, что ли? Ты свистишь, когда отливаешь?

— Ну да, — откликнулась она, прервавшись на секунду. — Ты что, никогда не замечал?

Как только в эту дуру влезает столько воды? Уже море надула, судя по всему! Да ещё и узоры там выписывает, раскачиваясь из стороны в сторону. И свистит. У неё, что ли, совсем мозгов нет? Это кем надо быть, чтобы свистеть во время того, как… Он раздраженно продолжил чистить зубы, умылся, как учила его Паркинсон — немного мыла аккуратно на кончики пальцев и лёгкими движениями… Ополоснулся, промокнул лицо и продолжил смотреть в зеркало на опостылевшую физиономию.

— Что ты там разглядываешь, Поттер? — спросила она.

— Силу воли тренирую, — откликнулся Гарри. — Знаешь, как мне сейчас страшно?!

Вопреки его надеждам она не стала топать ногами и рвать волосы. Вообще не среагировала.

— Мелко, — зевнула она. — Обычный тупой гриффиндорский юмор.

— Знаешь, не всё потеряно, — решил он подбодрить. — Можно ещё исправить.

— Что исправить? — удивилась Паркинсон.

— Ну, вот это, — кивнул он на зеркало. — Рожу, то есть…

— У меня личико, а не рожа, — всё так же невозмутимо сообщила она. — И меня оно устраивает.

— А меня нет! — злобно выпалил он.

Паркинсон загоготала. Не засмеялась и даже не расхохоталась, а именно загоготала. Как Рон или близнецы. Неужто он тоже так умеет?

— Что ржёшь, дура? — стиснув зубы, спросил Гарри.

— Ой, не могу! — махнула она рукой. — А ты-то тут причём?

— Что значит — при чём? — выдавил он сквозь зубы, надувая щёки.

— Моё личико — не для тебя, тупица! — торжествующе сообщила Паркинсон. — Лишь только достойный заслужит право…

— Целоваться с этим крокодилом! — перебил он.

Паркинсон недоумённо подняла брови и вышла. Значит, всё-таки удалось её достать! Жить стало немного легче. С облегчением выдохнув, он присел на край ванны и стал осторожно расчёсывать волосы. В этом действии тоже была большая наука — взять прядь в руку и держать крепко, чтобы волосы не тянулись, пока расчёска расплетает то, что успело запутаться с момента предыдущего расчёсывания. Паркинсон появилась в дверях ванной и прислонилась плечом к косяку.

— Ну и? — спросила она, кусая губу.

— Что — ну и? — не понял Гарри.

— И что же ещё тебе не нравится? — поинтересовалась она.

— Да не мучь ты себя, — беззаботно откликнулся он. — Найдёшь себе какого-нибудь… достойного… Слепого и без рук. Восторгаться тобой будет —…

— Ах, слепого! — выдала сквозь зубы Паркинсон.

— Ну сама подумай, — пожал он плечами, кивая в сторону зеркала. — Ни кожи, ни рожи! Вместо ног какие-то кривульки, задница размером с комод! Ну, и остальное…

— Остальное… — процедила она.

— А что там остального… — сказал Гарри, выразительно поглядев на грудь. — Остального вообще нет!

— Нет?.. — переспросила она.

— В остальном ты плоская, как доска! — безапелляционно заявил он.

Настроение уже улучшилось настолько, что можно даже было начать думать о завтраке. А день, оказывается, не столь уж и плох!

Паркинсон скрючилась, укрыв лицо в ладонях, и издала какой-то натужный звук.

— Ну же! — повторяла она. — Ум-ы-ы-ы! Ну же!

Вправду что ли зареветь собирается? Это будет рекорд — Гарри и не помнил даже, когда он плакал. Нет, она настоящая волшебница! На ум пришёл какой-то весёлый военный марш, который он сразу начал насвистывать.

— Чёрт тебя подери! — глухо сказала она. — Чёрт подери этот твой дурацкий организм, который даже плакать по-человечески не умеет!

— Да ты просто плохо стараешься, — заметил Гарри, прервав на секунду свист. — Я ещё забыл сказать, что у тебя какие-то прыщи вместо груди.

Она резко разогнулась, шагнула вперёд и, схватив за отвороты толстой пижамы, вздёрнула вверх так, что в итоге он оказался с ней нос к носу. Глаза были сухие, но очень-очень злые. Как у Снейпа. Может, даже ещё злее. Гарри ещё раз робко дунул в свёрнутые трубочкой губы и заткнулся, испуганно сглотнув. Похоже, он всё-таки немножко переборщил.

— Значит, так, — прошипела она ему в лицо таким зловещим голосом, что даже мурашки по спине поползли, — с этого момента я не желаю ни видеть тебя, ни слышать, понял? Я не хочу находиться с тобой в одном помещении. Я буду обедать отдельно от тебя, учиться отдельно от тебя и жить отдельно от тебя, понял?

— П-по… — начал он, а потом его озарила мысль. — А в туалет как же? А спать? А переодеваться?

— Без меня, — покачала головой Паркинсон. — Сам справишься.

— А ты не боишься, что я буду тебя лапать? — усмехнулся он из последних сил — отчего-то становилось по-настоящему страшно.

— А я… — вздохнула она и отпустила его. Сначала даже толкнула, но потом поймала и просто отпустила. — А мне всё равно, Поттер. Если такова плата за то, чтобы никогда тебя не видеть — то мне всё равно…

Это было как-то неправильно. Гарри почувствовал, что срочно нужно дать задний ход.

— Паркинсон, — позвал он, но она перехватила его руку, которой он пытался тронуть плечо, и насильно прижала к его боку.

— Следующие пять минут ты сидишь здесь, — сообщила она. — Я соберу твои… свои вещички и отсюда уберусь. Не советую высовывать нос раньше, чем я уйду!

Это было совсем не то, чего ему хотелось. Он рассчитывал, что позлит её немного, настроение улучшится, а она всё забудет… до следующего раза. Где всё пошло не так, понять он не мог, но сам факт был очевиден. Более-менее.

Завтрак прошёл в молчании. Паркинсон завтракала в одиночестве на кухне, и ни у кого из взрослых желания поддерживать разговор не возникло. Что она сказала матери, Гарри не знал, но на уроки они действительно разошлись по разным концам большого дома.

— Деметра! — позвал он, когда утренние уроки закончились. — Можно вас на минутку?

— Да, дорогой, — улыбнулась та. — Что ты хотел?

— Я… — замялся Гарри. — Я.. Мне нужно в туалет.

— У нас как раз перерыв, — сообщила миссис Паркинсон. — Обед в час, а до того ты можешь заниматься, чем тебе угодно.

— Я не в том смысле, — покачал он головой. — Мне… мне нужна помощь.

— Что такое? — спросила она, прикладывая ладонь ему ко лбу. — Ты нездоров? Плохо себя чувствуешь?

— Нет, просто Парк… Панси… — вздохнул он. В этот момент как никогда остро стало понятно, что у них с Паркинсон действительно странные отношения. Очень странные. — Она всегда завязывала мне глаза и делала всё за меня, — решился он. — Не хотела, чтобы я видел или касался…

— Если подумать, то в такой ситуации я бы тоже не хотела, — согласилась миссис Паркинсон, немного подумав. — Но я тебе не могу помочь, Гарри.

— Почему? — не понял он.

— Потому, что это дело твоё и Панси, — пояснила она. — Это часть ваших отношений…

— Мы поссорились сегодня утром, — развёл он руками. — И теперь…

— И теперь либо этой части ваших отношений не станет, — мягко перебила она, — либо ты найдёшь способ помириться.

— Я не… — вздохнул он.

— Я уверена, что у тебя получится, Гарри, — улыбнулась напоследок миссис Паркинсон, поцеловала в макушку и вышла.

Обедали они опять втроём. Как Паркинсон и обещала, на глаза ему она не показывалась и старательно обходила стороной, пользуясь доскональным знанием всех проходов и переходов. Можно было, конечно, подождать, пока она сама одумается, но до тех пор его мочевой пузырь точно лопнул бы. За обедом он отказался от супа и компота, едва дождался окончания, буквально подпрыгивая на своём стуле, а после, наскоро накинув пальто и шарф, рванул наружу, в моросящий дождик.

Нашёл он её быстро — она задумчиво раскачивалась на детской качельке на её любимом месте.

— Я же тебя предупредила, — ещё издали прорычала она, не делая однако попытки уйти.

— Прости! — прокричал на всякий случай Гарри, чтобы она хотя бы его выслушала. — Прости меня!

— С чего бы? — хмыкнула она, отворачиваясь.

— Мне очень-очень нужно в туалет, — пробормотал он, выплясывая коленца на месте. — Давай сначала мы сходим…

— Я же сказала — сам! — перебила она.

— Не буду! — тряхнул он головой. — Делай что хочешь — а не буду! Это твоё тело, Паркинсон, а я его занял не по праву. Ты думаешь, смогла бы меня заставить, если бы я сам не был убеждён, что ты всё делаешь, как надо? Я не собираюсь до тебя дотрагиваться. Умру, а не притронусь!

— Потому, что я страшная? — спросила она, соскакивая с качелей и подходя вплотную.

Практически наваливаясь на него.

— Я очень хочу в туалет, — тихо сказал Гарри, слегка её толкая.

— Сначала ответь! — скомандовала она.

— Сначала в туалет! — выкрикнул он в ответ, вставая на цыпочки, и снова начал прыгать на месте, почувствовав, что терпение лопнет вот-вот. — Всё, больше не могу!

Уцепив за рукав, она чуть ли не по воздуху затащила его в кусты и сдёрнула штаны — он лишь успел вовремя зажмуриться. А ещё в голову пришла мысль, что после того, как они столько раз уже сходили с Паркинсон в туалет, ей действительно нечего стесняться, когда она сама делает это.

— Поттер, тебе удалось лишь избежать удара молнии, — сообщила она. — Гроза ещё не прошла и не пройдёт, пока…

— Я сказал глупость, — выпалил он. — Я наговорил тебе много глупостей. Я не знаю, почему. Мне хотелось тебя разозлить, даже сделать больно. Я ещё проснуться не успел, а мне хотелось кого-нибудь убить… Прости меня, пожалуйста!

— Тупица ты, Поттер! — вздохнула она. — А что бы было, если бы каждая девушка в те моменты, когда она “не знает, почему”, ссорилась и оскорбляла всех подряд?

— При чём тут девушки? — раздражённо спросил он.

— Потому, что сейчас ты в каком-то роде тоже… — пояснила она. — Не веришь — в зеркало посмотри. Ты мне на вопрос так и не ответил.

— Ты не страшная, Паркинсон, — вздохнул он. — Ты же похожа на маму? Нет, ты не страшная. Прости меня, пожалуйста!

Нет худа без добра. Чтобы как следует помириться, сначала нужно хорошенько рассориться. Эти и другие подобные мысли лезли ему в голову, когда вечером они укладывались спать.

— Ты забыла зафиксировать мне руки, — напомнил Гарри.

— Не забыла, — покачала она головой. — Больше я так делать не буду. Послушай, если тебе не нравится, что я сплю рядом, я могу…

— Всё в порядке, Паркинсон, — поспешил он ответить. — Но почему?

— Это всё из-за того, что ты мне сегодня сказал, — пояснила она. — Я хотела сказать, что тебе в этом доверяю и прошу прощения за то, что всё это время накладывала заклинание.

Гарри почувствовал, что рот отчего-то расплывается в довольной улыбке.

— Подушкой по голове хочешь? — ласково поинтересовалась она.