Шиворот-навыворот (гет)

Сириус с миссис Паркинсон исчезли. Точнее, не исчезли, а просто закрылись в её комнате — насколько он знал, очень просторной комнате — словно в своём личном мире, полностью забыв про обучение своих чад, Дамблдора на пару с Волдемортом, международную обстановку и даже дождь за окном. Который, к слову, будто как раз того и ждал и на следующий день просто перестал. Раз — и нет дождя. Земля, пропитавшаяся за месяц непрекращавшегося ненастья, конечно, оставалась мокрой, да и небо отнюдь не было совсем чистым от облаков, которые периодически нагоняли тень на особняк и поместье, но в целом, конечно, солнышко, которое сразу радостно начало припекать, было встречено с воодушевлением. И был, бесспорно, в этом какой-то символизм, знак небес, которые благосклонно одобрили то, что происходило за закрытыми дверями спальни миссис Паркинсон.

Её дочь полностью взяла на себя домашние заботы, и Гарри ничего не оставалось, как оказывать ей посильную помощь. Приготовление пищи, уборка и тому подобное. Четыре раза в день Паркинсон собирала поднос еды и относила наверх, где ставила у двери на столик на колёсиках. Потом, чуть позже, забирала уже использованную посуду. Занимались они сами по достаточно свободной программе — в основном, учёба сводилась к подтягиванию друг друга в тех предметах, где второй отставал. Паркинсон с энтузиазмом принимала его наставления по боевой магии — по предмету, который в Хогвартсе назывался Защитой от Тёмных Искусств. Глупости, конечно — защиты от Непростительных, которые и отличали тёмных магов от светлых, не было, а всякие Бомбарды, Редукто и иже с ними Петрификусы и Ступефаи с одинаковой лёгкостью использовались обеими сторонами.

Паркинсон, ухитрившаяся в первый же день поразить его своим мастерством в трансфигурации, терпеливо объясняла ему тонкости этой дисциплины и потихоньку подтягивала его в рунах, арифмантике и нумерологии. Гарри не пытался возражать, хотя и особого восторга не испытывал. Расставленная Волдемортом ловушка, которая была на волосок от того, чтобы захлопнуться вместе с ними обоими в ней, всё-таки потрясла его уверенность в том, что в драку стоит ввязываться без подготовки, а бытовые трудности нескольких часов, проведённых в вынужденном бегстве, научили ценить знания, направленные на выживание.

Несмотря на отличную погоду, раздражение и недовольство окружающим миром всё усиливались. Паркинсон же к его недовольству достаточно быстро научилась блокировать или пропускать мимо тычки и пинки, которыми он пытался её наградить, что только добавляло ему отвратительного настроения. К тому же томление в груди, появившееся в вечер, когда Сириус вернулся из похода в Хогсмид, никуда не делось, и временами ему хотелось просто сорваться с места и бежать, не разбирая дороги, подставив лицо навстречу ветру. Он улетал в небо, и даже с высоты в полтора километра, где холод уже пробирал до костей, ему была видна фигурка Паркинсон, которая с тревогой — отчего-то в этом он был точно уверен — вглядывалась из-под ладошки в синее небо, пытаясь разглядеть в нем Гарри на метле.

Сегодня он сделал замечательное открытие. В заваленном старыми ненужными вещами чулане позади кухни обнаружился мяч. Обычный маггловский футбольный мяч. Правда, он оказался сдут и немного порван, но ничего такого страшного, с чем не мог бы справиться даже начинающий волшебник, с ним не случилось. Паркинсон нашла его как раз в тот момент, когда он уже починил наружную оболочку и пытался приладить палочку к трубке, через которую мяч накачивали, одновременно размышляя, из чего стоит сделать ворота.

— Ух ты! — с восхищением протянула она, усаживаясь рядом — слишком даже рядом, если бы кто-нибудь его спросил. — Где это ты его нашёл?

В последнее время что-то слишком много стало Паркинсон. И близко. Когда они на диване в гостиной сидели холодными вечерами с учебниками, это было весьма кстати — ни камин, ни тёплая одежда не спасали полностью от холода, и её тёплый бок буквально выручал, но сейчас-то? Солнышко вроде даже припекает!

— В чулане за кухней, — коротко ответил он, обнаружив, что стукнуть её не получится — замаха нет, слишком близко сидит.

— Дай-ка, — попросила она и, не дожидаясь ответа, отобрала у него мяч. Улыбаясь, повертела в руках разглядывая. — Я его уже сто лет не видела, ещё с тех пор, как мы с папой… Помочь надуть?

— Я сам, — замотал он головой. — И вообще…

— Одному играть скучно, — хитро улыбнулась она. — Сам подумай.

Она повернула короткий шланг в его сторону. Гарри немного подумал и решил, что вдвоём надувать мяч и вправду удобнее. Включив струю воздуха из палочки, он воткнул кончик в шланг, а Паркинсон при этом предоставил проверять давление. Она кивнула, когда стало достаточно, он отложил палочку, согнул шланг пополам и туго стянул ниткой. Паркинсон упрятала шланг под оболочку, ловко зашнуровала разрез и засунула внутрь концы.

— Э-э-э, — пробормотал он. — А ты играть-то умеешь?

— Ой, давно это было, — как-то по-солнечному улыбаясь, потянулась она. — Как играть будем?

— Во-первых, без палочек, — загнул он палец. — А во-вторых, не знаю. Я с девчонками никогда не играл.

— Ну, ну, — скептически покачала она головой. — Кто из нас сейчас девчонка?

— Футбол, Паркинсон, это не только сила и скорость, — важно заметил он. — Это ещё и мозги!

— И теперь это всё у меня! — радостно оскалилась она. — Булки пробивать будем?

Гарри вскинулся и по-новому взглянул на неё — с опаской и даже с некоторым уважением.

— Ну если тебе так охота получить мячом по заднице, — через губу произнёс он…

Паркинсон предложила возвести небольшой — примерно двадцать на двенадцать метров — загон, чтобы мяч не улетал. Гарри решил, что так будет даже удобнее. По воротам тоже договорились быстро, и три метра на полтора были одобрены обеими сторонами. Паркинсон с усмешкой откинула ему мяч, и игра началась… Длилась она, правда, не очень долго. Гарри пустился в обводку, притормозил, носком останавливая мяч, переправил его на другую ногу, прокинул вперёд и… влепился, как в стену, в Паркинсон. Не удержавшись на ногах, упал на пятую точку, с тоской глядя на то, как Паркинсон не торопясь в два шага догнала мяч и небрежно с середины их небольшого поля заправила его в сетку ворот. Левой ногой.

— До пяти, — сквозь зубы произнёс он.

— Тогда и булок будем пять пробивать, — пожала она плечами.

— Идёт! — согласился он, протягивая ей руку.

Ничего, сейчас он ей покажет! Паркинсон потянула его за руку, поднимая на ноги, и откатила ему мяч. Недолго думая, он подцепил мяч носком и по дуге отправил в воздух. Тело, правда, оказалось не совсем приспособлено для таких упражнений, и дуга оказалась немного ниже, чем он ожидал, но всё равно Паркинсон не успела к мячу, и он просто закатился по травке в ворота.

— Хех! — озадаченно заметила она, почёсывая в макушке.

— А то! — горделиво откликнулся Гарри. — Теперь ты начинаешь!

Она даже особо стараться не стала, а просто вмазала со всей дури, целясь в ворота. Гарри собирался остановить мяч, летящий как из пушки, но в последний момент тело само издало девчачий визг и отпрыгнуло в сторону. Девятка. Гол.

— Это нечестно! — завопил он.

Паркинсон громко и обидно расхохоталась, демонстративно надрывая живот..

— Это тебе не с девчонками играть! — кричала она, подначивая его.

— Ах, так! — завопил Гарри, бросаясь в атаку.

Паркинсон встретила его метрах в четырёх от ворот. Развернувшись к ней боком, Гарри, пыхтя, стал толкаться, стараясь добраться до цели. Паркинсон дёрнулась в сторону, он шлёпнулся носом в траву, а ещё через пару секунд мяч залетел в его ворота.

— Ах, так! — процедил он сквозь зубы, принимая её руку.

Ещё через несколько минут бесполезных трепыханий и унижения всё было кончено. Ему удалось закатить ей ещё один мяч, но осталось подозрение, что она нарочно поскользнулась, освобождая ему путь. Направляясь к своим воротам, он уже жалел, что поднял ставки так высоко. Наклонился и упёрся ладонями в колени, выставляя зад.

— Первая пошла! — завопила она и ударила по мячу, который просвистел совсем рядом, попав в сетку.

Гарри развернулся и катнул мяч обратно Паркинсон. Осталось четыре. Всё-таки с девяти метров не так уж просто попасть в компактные ягодицы не очень крупной девчонке. И очень даже хорошо, что Гермиона оказалась неправа, назвав Паркинсон толстой коровой — в примеру, той же Булстрод уже бы точно прилетело. С первого же удара. Да что там, Булстрод полностью закрыла бы собой такие маленькие ворота — и щёлочки бы не осталось!

— Вторая пошла! — крикнула Парконсон и вдарила, что есть мочи, даже ворота затряслись, когда мяч попал в сетку.

— Что, силёнки кончились? — фыркнул он, отправляя ей мяч.

Сила есть — ума не надо. Чем сильнее она лупит, тем меньше шансов ей попасть, так что пускай бьёт со всей дури! Дура!

Попала она с четвёртого раза. Точно по центру. Со всей дури, как он и заказывал. Словно кувалдой вдарила. Гарри воткнулся лбом в траву ещё раньше, чем понял, что произошло. А потом сначала накатила боль, и уже за ней — обида. Паркинсон радостно гоготала, прыгая от восторга и вопя во всю глотку, а он глотал слёзы, пытаясь собрать в траве осколки своей гордости.

— Поттер, а булками у тебя получается куда лучше! — проорала она ему.

Мяч после удара отлетел прямо в её ворота, и она побежала его оттуда доставать.

— Пятую будем бить, салага? — крикнула она, устанавливая мяч.

Гарри вытер рукавом сопли и снова встал “в позу”. Она ударила, словно издеваясь — не очень на этот раз сильно, но с ювелирной точностью — мяч приложился туда же, куда и в прошлый раз, обжигая и без того горящую кожу. Он повалился на колени и снова заплакал.

— Ну что ты ноешь? — миролюбивым тоном спросила Паркинсон, подходя и усаживаясь рядом. — Всё-таки не бабье это дело — в футбол играть.

— Заткнись, — выдавил он. — Играем ещё!

— До пяти? — нахмурилась она.

— До пяти, — твёрдо заявил он и судорожно всхлипнул.

Паркинсон, ни говоря ни слова, утёрла с его лица лишнюю влагу. Гарри поднялся и побрёл к мячу. Она отправилась в защиту, и Гарри погнал к её воротам. Обида уже прошла, осталась лишь злость на эту дуру, которой он должен был во что бы то ни стало показать! Она неловко запнулась, он направил мяч ей между ног, обежал вокруг и чисто забил. Левой.

— Что, съела? — крикнул он, сжимая кулаки. — Прямо между кривулек!

— В защиту, Поттер! — хмуро кивнула она.

Едва он пересёк среднюю линию, она послала через него мяч в воздух. Гарри не успевал, но всё равно бросился. Мяч отскочил от травы и пролетел в полуметре от штанги.

— Мазила! — закричал он. — Даже по воротам попасть не можешь!

Он снова бросился в атаку, дёрнулся влево, остановился и сразу пробил с правой, пока набравшая инерцию Паркинсон скользила мимо. Гол!

— Получи! — крикнул он. — И кто из нас теперь салага?

— Два-ноль! — откликнулась она, намекая, что не всё ещё потеряно. — В защиту!

Она опять пробила издали, но теперь уже сильным ударом, прямо в Гарри. Если бы он не уклонился, было бы больно, очень больно. Мяч отскочил от ограды, Гарри добежал до него, замахнулся… Паркинсон упала на траву, скользя ногами вперёд, чтобы блокировать удар, он перекинул через неё, подхватил мяч и спокойно затолкал его в сетку.

— Три-ноль, — хмуро объявила Паркинсон, но на лице её мелькнула — лишь на мгновение, не больше — довольная улыбка.

Раз — и исчезла. Гарри почувствовал, что кровь буквально ударила ему в голову, лишая разума. Он подбежал к Паркинсон, пытающейся удержать на лице скорбное выражение и изо всех сил толкнул её обеими руками в грудь.

— Ах ты, гадина! — завопил он. — Ты мне поддаешься, да? Да я тебя сейчас уделаю!

— Отстань! — отмахнулась она, развернулась и направилась прочь.

Гарри ударил по задней ноге, подсекая, и она рухнула на землю. Подбежав к ней сбоку, он с наслаждением вонзил носок туфли ей под рёбра и издал победный клич, сжав кулаки и подняв лицо к небу. Как давно он об этом мечтал! Вот он, сладкий миг победы! Паркинсон непонятно хрюкнула и свернулась калачиком, перевернувшись набок, а он продолжил с остервенением пинать её и даже не сразу опомнился.

“Что я делаю? — вдруг вспыхнуло в голове огромными красными буквами. — Она же девчонка! Я избиваю девчонку!!!”

Гарри отскочил и сразу опустился на колени.

— Паркинсон, тебе больно? — запричитал он. — Паркинсон, ответь скорее!

— Больно! — выдавила она.

— Паркинсон, прости! — взмолился он. — Это всё ужасно, что я сделал! Ну прости, Паркинсон!

— Не прощу! — глухо простонала она, по-прежнему пряча лицо в руках.

— Умоляю тебя, Паркинсон, — произнёс он. — Вот он я — делай, что хочешь, только прости меня!

— Что хочу? — спросила она и всхлипнула.

— Всё, что хочешь! — твёрдо повторил он. — Я вёл себя недостойно и потому отдаю себя на твою милость.

Она раскрыла руки, показывая улыбающееся лицо.

— Я тебя за язык не тянула, — с довольным видом заявила она.

— Ах, ты… — он возмущения Гарри даже потерял дар речи. — Да ты…

— В моё оправдание — и вправду было больно, — поморщилась она, немного поёрзав. — Ну-с, приступим?

— К чему? — не понял он.

— Сегодня ведут дамы, — объявила она и пододвинулась совсем близко.

— Паркинсон, я не… — начал он.

— Я девушка, Поттер, — сказала она зажмуриваясь. — И твои глаза видят перед собой девушку. А чтобы мои глаза тебя не обманывали, ты их прикрой, хорошо?