Под ударом (джен)

Имоджен не стала терять времени. Она быстро переоделась в спортивный костюм и отправилась на другую сторону озера.

«Как же хорошо иметь возможность перенестись туда в мгновение ока», — думала она. Мисс Дрилл понадобилось сорок пять минут, чтобы оказаться в том месте, которое описывала Давина, но когда она добралась до нужного места, ее усилия были вознаграждены. На берегу озера, манипулируя с водой, создавая большие волны и заставляя их врезаться друг в друга, сидела учительница зелий.

— Вас не просто найти, — сказала Имоджен, подходя к мисс Хардбрум.

— Вот и не стоило, — резко ответила Констанс.

— Я сожалею о том, что побеспокоила вас, но… Некоторые из нас обеспокоены вашим состоянием, — с Чувством сказала Имоджен.

— В этом нет никакой необходимости. Как я уже сказала мисс Кэкл, у меня все отлично! — хмуро пояснила мисс Хардбрум.

— Вполне возможно. Но далеко не со всеми все в порядке, Констанс, — тихо произнесла мисс Дрилл, пытаясь вызвать у коллеги сострадание, которое, как она знала, где-то глубоко, но все же было.

— Я уверена, что вы и мисс Кэкл вполне сможете справиться с любой проблемой и в мое отсутствие, — бесстрастно возразила учительница зелий.

— Черт возьми, Констанс! — воскликнула Имоджен. Ее голос звенел от досады. — Вы нужны нам!

— И что же я могу сделать? Я ничего не могу изменить! — вспылила мисс Хардбрум, возмущенная выпадом Имоджен.

— Люди беспокоятся о вас. Они хотят видеть вас и чувствовать в школе ваше присутствие. Они хотят, чтобы вы их успокоили или просто выслушали! Я отдаю себе отчет, что великая Констанс Хардбрум вовсе не железная и вполне может не справиться с человеческой слабостью. Но девочки верят в вас, и только вы можете сейчас успокоить их! Вы не можете всегда избегать их… нас! — высказалась Имоджен, а затем развернулась и отправилась назад, к школе прежде, чем Констанс успела что-либо ответить. Она надеялась, что сказала достаточно, хотя ей и не пришлось долго готовиться к этому разговору, подбирая нужные слова.

Мисс Хардбрум проводила коллегу взглядом, в глубине души понимая, что та была права. Насколько учительница зелий знала, Милдред по-крайней мере дважды просилась, чтобы поговорить с ней. В попытке справиться с душевной болью, Констанс оборвала всякие контакты с людьми, которые помогли ей пережить это. Она просто не знала, что им сказать, и не хотела передавать ту глубину чувств, которые наполняли сейчас ее душу. В конце концов, нападение на школу произошло потому, что она была там, и многие приняли бой, только бы защитить ее. Сама же она заколебалась, когда было упомянуто имя мистрис Метлы и не смогла остановить Борщевик, когда была возможность победить ее. Констанс ненавидела слабость в других, а осознавать ее в себе было и вовсе непростительно. Ее слабость отразилась на действиях и в итоге привела к эмоциональному потрясению.

Констанс каждый день оттачивала свои магические умения, и сейчас была гораздо сильнее и несокрушимей, чем когда-либо прежде. Когда она наконец вырвалась из лап своей бывшей наставницы, в жизни наконец-то наступил порядок. Но шрамы, оставшиеся в душе после времени, проведенного в колледже, сейчас горели гораздо сильнее, и замечание Имоджен заставило задуматься о возвращении туда, где она была сейчас действительно необходима. Констанс не могла не обращать внимания на других, и раз уж коллега сумела отыскать ее, пора было возвращаться.

Мисс Хардбрум шагала взад и вперед, взвешивая свои потребности и потребности других. В итоге ответственность перевесила. Констанс быстро перенеслась к замковым стенам, попав туда гораздо быстрее Имоджен, которая шла пешком.

— Милдред, я так понимаю, ты хочешь поговорить со мной, — сказала она, появляясь в комнате молодой ведьмы. Впервые за столько времени увидев девочку, Констанс поняла, что многое упустила. Для Констанс Хардбрум сейчас было очень странно — видеть ту, что сражалась с ней плечом к плечу. Теперь их связывали довольно мощные узы. Милдред Хаббл значила для нее очень много.

— Ах, мисс! — воскликнула Милдред, вскакивая с места и бросаясь к строгой и прямой мисс Хардбрум. Через мгновение девочка крепко обняла учительницу. — Я не знаю… Я просто хотела узнать… все ли с вами хорошо? — спросила Милдред, не обращая внимания на слезы, которые начали течь по ее лицу.

Мисс Хардбрум опешила от такой реакции. Она чувствовала себя не в своей тарелке и сейчас больше всего хотела увеличить дистанцию между собой и ученицей.

— Все в порядке, Милдред. Я в порядке, правда, — успокаивающе сказала учительница зелий, в ответ осторожно обнимая воспитанницу.

— Но вы… вы… — Бормотала Милдред, еще крепче обнимая учительницу, будто бы боясь, что та может исчезнуть.

— Тише, девочка. Я в порядке. Ты можешь отпустить меня, Милдред, я никуда не исчезну, — заверила мисс Хардбрум, чувствуя сильную хватку на своей талии.

Милдред продолжала обнимать учительницу в течение еще десяти минут, пока полностью не успокоилась. Затем она нервничая, медленно отстранилась, ожидая реакцию наставницы на свой эмоциональный всплеск.

— Теперь ты чувствуешь себя лучше? — сухо спросила мисс Хардбрум.

— Да. Эм… Простите, я не хотела…

Мисс Хардбрум подняла руку, останавливая поток слов Милдред. Девочка робко села на край кровати, думая о том, что на нее нашло. Она обняла Х-Б и расплакалась! О чем она только думала?

— Ты не должна извиняться, Милдред. Это я должна извиниться перед тобой. Я не должна была оставлять тебя разбираться с этим самостоятельно. А теперь… О чем ты хотела со мной поговорить? Я не сержусь, а потому можешь рассказать мне обо всем, что ты чувствуешь или о том, что тебе нужно, — терпеливо сказала учительница, тоже присаживаясь на край кровати. Ее осанка была по-прежнему прямой, но выражение лица было теплым и обнадеживающим.

Милдред посмотрела на нее, и девочку охватило странное ощущение комфорта и признательности. По правде говоря, это было все, что ей действительно было необходимо. Она хотела увидеть, что к мисс Хардбрум возвращается сила, и она снова выглядит жесткой и пугающей в своем черном наряде. Эта женщина была единственной, кто мог заставить Милдред чувствовать себя в безопасности, и девочку совсем не волновало, сколько времени учительнице потребовалось, чтобы вернуться обратно. Теперь Милли могла быть смешной, резкой и нетерпеливой, так как Х-Б вернулась. Больше ничего не имело значения, но Милдред думала, что в этот момент было бы лучше сказать что-то о тревогах, которые мучили ее до возвращения наставницы.

— Я не могу входить в Большой зал. Я будто снова и снова переживаю то, что случилось, а потому мне даже приходится есть в своей комнате, — тихо сказала девочка.

— Возможно, если я пойду с тобой, мы сможем преодолеть этот конкретный страх. Ведь я тоже не была там с тех пор, — призналась мисс Хардбрум. В то время как Милдред избегала воспоминаний о прошлом, сама она избегала людей.

— И мне снятся кошмары. Мод просыпается и будит меня, а потом помогает мне снова уснуть, но утром у меня появляется ощущение, что это все происходило на самом деле, — продолжила Милдред, осознавая, что из-за своих кошмаров уже боится засыпать. Было довольно странно рассказывать об этом Х-Б, но сейчас девочка чувствовала себя свободно и естественно.

— Я могу дать тебе зелье, которое поможет тебе нормально спать, но мне кажется, есть что-то еще, что беспокоит тебя. Что-то, о чем ты не говоришь мне. Кошмары должны вытекать из страхов в реальности или неразрешенных вопросов, — заметила мисс Хардбрум. Она знала, что Милдред всегда нужны были ответы на вопросы. Девочка не могла успокоиться, пока не получала их. Четыре года в качестве наставницы многому научили Констанс.

— Я просто не хочу, чтобы что-то подобное случилось вновь, — сказала Милдред, стараясь избегать разговоров о том, что ее действительно беспокоило.

— Этого и не повторится. Никто не сможет попасть в школу, пока Гильдия ведьм не подтвердит его личность. Также я установила по всему замку сигнализацию, которая в случае рецидива оповестит нас о любых незваных гостях. Кроме того, она сработает и в случае, если будет применена любая темная магия. Честное слово, Милдред, ничего подобного никогда больше не повторится, — заверила девочку учительница.

Милдред улыбнулась. Она знала, что Х-Б никогда не позволит чему-то подобному произойти вновь, и это совершенно не беспокоило. Мисс Хардбрум всегда была их первой и последней защитой.

— Что еще, Милдред? Я знаю, что ты что-то утаила от меня. Я не раз видела, как ты ходишь вокруг да около, и всегда узнаю это выражение лица. Твоя недавняя храбрость дала тебе право задать столько вопросов, сколько захочется. Я знаю, что Милдред Хаббл всегда полна вопросов, подозрений и зачастую диких предположений. Ты должна попробовать отстраниться от своих кошмаров и оставить страхи позади, а твой творческий ум тебе в этом поможет, — ласково сказала мисс Хардбрум.

Милдред еще никогда не видела учительницу такой терпеливой и готовой слушать.

— Вы почти умерли! — вдруг выпалила она. — Это и засело в моей голове, в моих кошмарах. Я не боялась за себя, я боялась за вас, — с чувством сказала девочка, ощущая, как на глазах снова наворачиваются слезы.

— Я знаю, Милдред. Я слышала, что ты говорила Мелиссе Борщевик, защищая меня, и помню, что ты оставалась со мной, пока клон отражал ее атаки. Ты с самого начала включилась в борьбу, отказываясь следовать приказам мисс Кэкл. Как я могу быть в опасности с такой-то поддержкой? — серьезно спросила мисс Хардбрум. Слова сорвались с ее языка потому, что эта мысль плотно засела в ее голове. Констанс понимала, что ей нужно поговорить с Милдред, чтобы та успокоилась. Но она не подозревала, что ее присутствие само по себе будет достаточно. — Я знаю, что ты опасалась за мою жизнь и сожалею, что тебе пришлось пройти через это. Но сейчас нужно думать о том, что мы победили, несмотря на то, что шансы были невелики. Я чувствую себя в безопасности, зная, на что мои ученицы и коллеги готовы пойти, чтобы защитить меня, — добавила она с гордостью в голосе. Сейчас Констанс чувствовала, что эти эмоции не стоит скрывать от молодой ведьмы, которая знала каждое выражение ее лица и тонко чувствовала каждый тон голоса.

Милдред взглянула на учительницу, и та, увидев ее глаза, поняла, что у девочки есть невысказанная просьба. Х-Б улыбнулась, прекрасно поняв все без слов. Она протянула руку и стерла слезинку со щеки девочки.

— Я обещаю тебе, Милдред. Если что-то случится, я больше не буду бороться с этим в одиночку. Ведь здесь есть верные и способные люди, всегда готовые прийти на помощь. И я непременно обращусь к ним. Ты веришь мне? — искренне сказала мисс Хардбрум.

— Да, благодарю вас, мисс, — с облегчением кивнула Милдред.

— Я постоянно вспоминаю тот момент, когда Борщевик послала в тебя сразу три магических молнии. А я, замороженная, стояла на месте, понимая, что у меня недостаточно магии, чтобы защитить тебя. За всю жизнь мне никогда не было так страшно, как в тот момент, Милдред. Но теперь мы стали мудрее и сильнее, чем когда-либо. Вот, что мы должны помнить, — уверенно сказала мисс Хардбрум. На ее глаза тоже навернулись слезы. Травмы, полученные в тот день негативно сказались на них обеих и каждой из них нужно было выговорится.

— Но… вы обещаете? — тихо спросила Милдред.

— Да, Милдред, я обещаю, и мне жаль, что я напугала тебя, — с чувством сказала мисс Хардбрум.

— И мне жаль, что напугала вас, — пробормотала Милдред, а потом снова обняла свою наставницу.

— Теперь мы в безопасности, Милдред, — сказала мисс Хардбрум и успокаивающе погладила девочку по голове. Учительница понимала, что та связь, что образовалась между ними, уже никогда не исчезнет. Милдред же знала, что ей по-прежнему будет страшно входить в класс Х-Б, так как у той действительно дотошный стиль преподавания. Но сейчас все это было неважно. В данный момент они лучше всех понимали друг друга. Они обе были бескорыстными, верными и целеустремленными личностями, которые просто были собой и всегда старались меняться только в лучшую сторону. — Давай посмотрим, сможем ли вместе войти в большой зал? — осторожно спросила мисс Хардбрум, опасаясь, что Милдред может так и уснуть.

— Да, — кивнула девочка, понимая, что это намек отпустить наставницу, хотя она этого и не хотела, желая как можно дольше сидеть вместе с ней. Мисс Хардбрум явно не любила, когда к ней прикасались и наверное, лучше всего было сейчас вернуться в реальность, которую они обе длительное время старались не замечать.

Ученица и учительница спустились в Большой зал. Мисс Хардбрум чувствовала некоторую тревогу, а потому положила руку на плечо молодой ведьмы, чтобы не чувствовать себя одинокой.

— Ну, теперь ты видишь, что это все тот же Большой зал, по которому вы с Энид летали в день рождения мисс Кэкл… — немного насмешливо сказала учительница. — И в один прекрасный день именно здесь ты получишь свой диплом. Борщевик никогда не сможет испортить ни один из этих моментов, а магия, содержащаяся в этих стенах, дала нам силы и мощь, чтобы победить. Как ты себя чувствуешь? — спокойно спросила она девочку.

— Я чувствую себя нормально. Это вовсе не так плохо, как я думала. Но сама я просто не могла войти сюда, — улыбнувшись, ответила Милдред, оценивающе глядя на свою наставницу.

— Ну, мы обе знаем, что твоя фантазия довольно опасна, особенно когда ты отпускаешь ее в свободный полет! — изогнув бровь и вспомнив прошлый опыт, заметила мисс Хардбрум.

— Да, даже одна мисс Хардбрум — это много, — тихо пробормотала Милдред.

Услышав эти едва различимые слова, учительница улыбнулась.

— Я не думала об этом. Но я благодарна тебе за то, что ты сделала именно такой выбор, чтобы защитить нас. Довольно интересно было взглянуть на себя с другой стороны. Тебе нужно понимать всю мощь своего воображения и в трудных ситуациях извлекать из него пользу. Хотя, если бы ты нарисовала вторую Милдред Хаббл, я не уверена, что смогла бы справиться с этим, — улыбнувшись, сказала мисс Хардбрум, хотя глаза говорили, что ее действительно напугала бы подобная перспектива.

— Возможно, мне стоит попытаться, — согласилась Милдред, понимая, что учительница испытывает неловкость и находя это забавным.

— У тебя есть еще полтора года, чтобы научиться этому, Милдред. И есть две вещи, которые я могу сказать совершенно точно. Во-первых, я буду принимать у тебя экзамены по зельям, а во-вторых, я, вероятнее всего, буду репетитором, который будет готовить тебя для поступления в колледж. Назовем это профессиональным любопытством и тревогой за твое будущее, — с ухмылкой сказала учительница, заметив, как на лице Милдред появилась тень разочарования. — И если ты хочешь без проблем пережить этот период, то я предлагаю тебе оставить свои рисунки для праздников!

— Да, мисс, — притворно грустно ответила Милдред. Она знала, что никто не сможет запретить ей рисовать вечерами.

Мисс Хардбрум ласково улыбнулась ученице.

— Тем не менее, ты больше можешь не волноваться, что тебя исключат из школы. Конечно, ошибки и проступки не останутся безнаказанными, но исключать тебя никто не будет. Ты заслужила это, Милдред. А теперь иди и найди своих подруг. Перед отбоем я принесу тебе зелье, которое поможет нормально спать, а ты пока попробуй самостоятельно вернуться к нормальной жизни. Я же полностью восстановилась и не допущу, чтобы с тобой что-либо случилось. Ты понимаешь это? — спросила она, слегка смягчая тон на последнем вопросе.

— Да, спасибо, мисс, — твердо сказала Милдред, глядя учительнице в глаза.

— Нет, Милдред, это тебе спасибо. Ты навсегда заслужила мое доверие и я обещаю, что никогда больше не буду недооценивать тебя. Только не блуждай по ночам по коридорам, нарушая дисциплину и усердно занимайся! — сухо заметила мисс Хардбрум.

— Ну вы же знаете, что я просто не могу усидеть на месте! — воскликнула Милдред, восхищаясь способностью учительницы все предвидеть.

— Я знаю, и сейчас я очень благодарна тебе за этот факт. Теперь идем к твоим подругам. Я уверена, они не видели твоей улыбки довольно долгое время, — авторитетно заявила учительница своим обычным тоном. Однако же Милдред нашла ее тон успокаивающим. Девочка понимала, что когда все переживания улягутся, мисс Хардбрум снова вернется к своему обычному поведению. Но сейчас это не имело значения. Она поговорила с Х-Б, и сейчас ей не терпелось увидеться с подругами и убедить их, что с ней все в порядке.

— Да, мисс, — с ухмылкой кивнула Милдред, в очередной раз обняла учительницу и выбежала из зала.

Мисс Хардбрум внимательно оглядела зал, чтобы убедиться, что все именно так, как и должно быть. Тут ничего не напоминало о произошедшем. Шрамы, которые остались у участников тех событий, практически сошли. Лишь у некоторых из них были еще видны физические следы, а душевные раны останутся с ними на всю жизнь.

Затем взгляд учительницы скользнул по рисункам, которые Милдред сделала на стене. Она проследила их контур и подумала о своем двойнике, которого вызвала молодая ведьма. Что и говорить, Милдред действительно была ведьмой с недюжинным талантом. Внимательнее изучив рисунок, Констанс пришла к выводу, что именно этот рисунок в итоге склонил чашу весов в их пользу и спас ей жизнь. Мисс Хардбрум обычно не любила граффити, но сейчас хотела, чтобы этот рисунок навсегда остался на этой стене, как символ того, на что были способны ведьмы. Теперь этот рисунок был не только частью этого старого здания, но и частью истории академии ведьм мисс Кэкл.

— Нет, Милдред, это тебе спасибо за то, что доказала мои заблуждения и за то, что я теперь чувствую вашу любовь и поддержку, — тихо сказала она, стирая одинокую слезу, скатившуюся по щеке. Констанс чувствовала крайнюю признательность и наконец-то поняла, что люди, окружающие ее, стали ей заботливой семьей.

Пару минут спустя мисс Хардбрум тоже покинула большой зал и направилась к учительской. Мисс Дрилл должна была уже вернуться в школу и встретиться с остальными. Констанс знала, что коллеги полагались на нее, и их не меньше Милдред заботит ее состояние. Сейчас она готова была встретиться с ними и убедить, что все хорошо.

Приблизившись к учительской, заместительница директрисы увидела мисс Дрилл, которая стремительно вошла в двери. Констанс с любопытством посмотрела на коллегу, так как ей показалось, что та находится на какой-то миссии. Имоджен, казалось, с усилием открыла дверь, а потом захлопнула ее за собой.

Констанс подошла к двери, но перед тем, как войти, решила немного послушать, о чем там говорят.