Последний герой (джен)

Мы шли по узкому темному коридору, пока Блад не остановил нас возле нужной двери.

— Вот ваша каюта, дамы, — сказал он, провожая меня и Зену внутрь. Потом, заметив, что Дейта снова замешкался в проходе, схватил его за руку и буквально впихнул следом за нами.

Размеры наших «апартаментов» впечатляли: на мгновение мне показалось, Блад что-то перепутал и привел нас в кладовку. Слишком уж маленькой и тесной была эта каморка. К тому же, здесь не было окна.

После яркого солнца на верхней палубе, я практически ничего не видела, поэтому тупо замерла, вытянув руки вперед. Блад возился где-то рядом, и через какое-то время в помещении стало светлее — он зажег фонарь.

— Понимаю, что бывают каюты получше, но, по крайней мере, она сухая и чистая, — — сказал он, подкручивая фитиль. — Дейта, осторожнее, здесь низкий...

Громкий стук оповестил нас о том, что предупреждение Блада запоздало.

Андроид, который был, в отличие от меня, довольно высокого роста, приложился с размаху о бимс и, схватившись за лоб, плюхнулся на рундук, стоявший возле переборки.

— Ох! — сказал он, виновато глядя на Блада. — Для голодека здесь слишком... яркие и болезненные ощущения...

Блад тяжело вздохнул, одарив андроида долгим оценивающим взглядом.

Это было для Дейты поводом продолжить разговор.

— Я вас подвел, капитан? — спросил он беспокойно. — Впредь постараюсь вести себя более... неприметно. Я пытаюсь, честное слово, но этот корабль... оказывается на нем столько правил...

— Да, правил много, — с расстановкой произнес Блад, а потом повернулся, чтобы достать два свернутых в рулоны куска ткани. При более внимательном рассмотрении это оказались всё те же койки. Он принялся их подвешивать, не прекращая беседовать с андроидом: — Вам повезло, что вы не являетесь членом команды. Потому что за то, что вы недавно сделали, капитан имел полное право приказать выдрать вас кошками.

— Кошками? — озадаченно переспросил Дейта, и Блад, догадавшись по его тону, что андроид опять понял его неправильно, поспешил пояснить:

— Плетьми. Вас бы высекли плетьми, сударь. Правил на корабле много, и быстрее всего они запоминаются именно после таких вот «напоминаний».

Он закончил привязывать койки и посмотрел на меня и Зену.

— Надеюсь, что вам здесь будет достаточно удобно, сударыни.

Зена, улыбнувшись, подошла к одной из коек и качнула ее.

— Всё в порядке, капитан. И спасибо за заботу о нас. Спасибо за всё!

Блад провел рукой по подбородку, на котором уже начала выступать щетина, и сел рядом с Дейтой на рундук.

— Так, дамы. Дейта прав, и здесь чертовски много правил. Полагаю, не нужно напоминать вам о том, что наша жизнь очень сильно зависит теперь от настроения капитана этого корабля. Давайте не будем искушать судьбу, не будем лишний раз провоцировать гнев этих людей. Поэтому советую прислушаться к тому, что я сейчас вам скажу. Капитан Пикард разрешил вам свободно перемещаться по кораблю, но я не советую злоупотреблять этой свободой. Лучше вам не покидать эту каюту без серьезного повода. Это понятно?

Мы кивнули. Блад посмотрел на Дейту, и взгляд его стал строгим.

— Если все-таки повод появится, старайтесь не ходить по кораблю в одиночку, зовите или меня, или Дейту, или Г'Кара, в конце концов.

— Угу, — промычала Зена. Она, не выдержав, дернула тесемки на платье, ослабляя шнуровку корсета, и завалилась на койку, с наслаждением скинув туфли с усталых ног.

— Дейта, — Блад повернулся к андроиду, — вы отправитесь со мной в лазарет и, ради бога, постарайтесь не попадаться на глаза Лавалю слишком часто! И, самое главное, запомните, — он строго посмотрел на меня и Зену, — шканцы[1] для вас закрыты! Вы можете находиться там, только если капитан или его помощник сами вас позовут. Ради всех святых, держитесь от этого места подальше во все остальное время!

— Угу-угу... — лениво покивала головой Зена, раскачиваясь в койке. Но Блад посмотрел на нее почти сердито, и воительница шутливо козырнула. — Есть, капитан! На шканцы ни ногой!

Потом она вскинула на него синие глаза и спросила, приподняв черные точеные брови.

— А что это такое?

Блад схватился за голову, издав страдальческий стон...

* * *

После того как капитан терпеливо разъяснил нам основные порядки на этом корабле и убедился, что нам действительно все понятно, он поднялся с рундука, намереваясь уйти, но я остановила его, задав вопрос, который уже давно меня мучил:

— Капитан Блад... а на вашем корабле тоже провинившихся наказывают кошками?

Зена с интересом посмотрела на него со своего места.

Блад некоторое время молчал, а потом произнес с кривой улыбкой:

— Видите ли, какое дело, мисс Кэтрин... — он снова присел на рундук, не сводя с меня глаз, — наказание кошками, несмотря на определенную действенность, не очень годится для закаленных в боях флибустьеров, из которых состоит большая часть экипажа моей «Арабеллы». Во-первых, все они — опытные и умелые моряки, побывавшие не в одной переделке. Других я в свою команду и не беру. Так что они практически не допускают грубых промашек, за которые хотелось бы отвесить линьков. Во-вторых, это задиристый и гордый народ. Если оженить такого молодца на пушке[2], ничего хорошего не выйдет. Парень или озлобится еще больше, или потеряет кураж. И как с таким идти на абордаж?

Он развел руки в стороны.

— Так что, признаюсь вам откровенно, в последний раз мы этим воспользовались пару лет назад, когда пришлось набрать очень много новых людей. Мой боцман, Хейтон, быстро объяснил им наши порядки. Если потом и возникали какие-то недоразумения, то матросы из старого состава сами показывали новичкам, что к чему. Не привлекая к этому моих офицеров.

Зена мрачно улыбнулась, поняв его намек.

— Неужели они прямо вот так беспрекословно вас слушаются? — недоверчиво спросила я.

Блад покачал головой.

— Опять же, не буду ничего от вас скрывать. Это не мой путь. Послушание команды на девяносто процентов зависит от удачи капитана. Мне пока везло. Но я знаю, что хожу по тонкой грани. Стоит оступиться — и пощады не будет. Эти люди презирают слабых.

Он вздохнул, стараясь не вспоминать последние дни в Картахене, когда его команда начала всерьез показывать зубы, недовольная поведением своих командиров.

— У пиратов, увы, свои особые порядки, мисс Кэтрин, — продолжил Блад, потирая лоб. — Они выбирают себе капитана и в любой момент могут лишить его этой должности. Обычно это оговаривается в соглашении. Некоторые из них стали разбойниками, потому что дезертировали из военного флота, так что вряд ли они будут в восторге, если флотские наказания будут практиковаться и на пиратском корабле. Нет, плетка — это не аргумент.

— Так что же тогда — аргумент? — поинтересовалась Зена, ее голос звучал лениво и сонно, но это было обманчивое впечатление.

Блад ухмыльнулся.

— Я их штрафую, — сказал он, подмигнув. — Если слишком сильно провинятся, то могут лишиться доли добычи. Это для них серьезный аргумент. А если провинность более тяжкая... — он пожал плечами, — то проще расстрелять или повесить смутьяна... — Блад произнес это таким ровным голосом, что было непонятно, шутит он, или говорит серьезно.

Дейта вздрогнул.

— Но... — попытался он возразить.

Блад посмотрел на него сурово.

— Здесь это тоже может быть в ходу, мистер Дейта. Так что, прошу вас, старайтесь поменьше болтать про эти ваши... нарезные пушки... и прочие голодеки. Ради всех нас.

Он поднялся на ноги и, когда заговорил снова, резко сменил тон:

— Если вам что-нибудь понадобится, обращайтесь ко мне, дамы. Я попробую с этим разобраться. Дейта, идем! — и он, толкнув задумчивого андроида, шагнул к двери. Замер, проведя по ней рукой. И сказал: — Да! Рекомендую запирать дверь в каюту изнутри. Просто на всякий случай.

— Хорошо, — кивнула Зена, продолжая покачиваться в койке...

[1] Шканцы — самый верхний помост или палуба в кормовой части парусного судна, где находились вахтенные офицеры и устанавливались компасы. Позднее шканцами называли часть верхней палубы военного корабля между грот— и бизань-мачтами. Шканцы считались почетным местом на корабле: там зачитывались перед строем манифесты, приказы, приговоры. На шканцах запрещалось садиться и курить всем, кроме командира (капитана) корабля и флагмана.

[2] "женить на пушке" на морском жаргоне означало наказание плетьми (провинившегося во время наказания привязывали к пушке)