Мыс альбатросов (гет)

Я надуваю пузырьки,

Они парят, взлетая в воздух,

Почти достигнув неба кромки,

Они, мечтам моим подобно,

Не сбывшись — гаснут…

А я везде ищу удачу,

Но тщетно всё — она ушла,

И продолжаю я как раньше,

Чаруясь красотою пузырька,

Пускать их в небо...

Оригинал: I'm forever blowing bubbles, John Kellette

* * *

Джинни была так взвинчена, что не ощущала холода. Ветер обдувал её фигуру и трепал одежду, как обиженный на равнодушие ребёнок.

— Замёрзнешь же, — сказал Нотт, подав ей пальто.

Она взяла его, не поблагодарив слизеринца. Ещё чего!

Она не доверяла Нотту и поддержала его вступление в Орден Феникса только потому, что этого хотел Гарри, а Джинни всегда поступала так, чтобы ему угодить, понравиться, привлечь его внимание.

Он же не посчитал нужным уведомить её о своих планах, когда собирался бежать на следующий день после свадьбы Билла. Гарри никогда не делился с ней своими страхами и мечтами. Гарри Поттер солгал ей в лицо об уничтожении медальона Риддла.

О да, у неё был повод злиться!

Мимо на полном ходу промчался двухэтажный автобус. На его блестящем красном боку по всей длине красовался огромный постер с призывом болеть за сборную Англии на грядущем Мундиале.

Джинни ничего не смыслила в маггловских играх. Дин не раз и не два пытался донести до неё, почему «Вест Хэм Юнайтед» — лучшая футбольная команда на свете, но безуспешно. Разве может что-то в мире сравниться с квиддичем? Разумеется, нет. Ощущение полёта, который дарила любимая игра, непередаваемую свободу и лёгкость Джинни не променяла бы ни на какие «наземные» виды спорта.

Взлететь и исчезнуть, затеряться в облаках или разогнать их метловищем, вдохнуть полной грудью разряженный воздух, ворвавшись в грозу…

Ветер особенно сильно хлестнул по улочке, бросив мокрые снежные хлопья Джинни в лицо. Волосы взметнулись к глазам, заставив её раздражённо прорычать:

— Отрежу их! Всё-таки отрежу!

— Ну и зря, — сказал Нотт.

— Почему это? — недружелюбно спросила Джинни, собирая волосы в хвост.

— Красивые, — ответил слизеринец, пожав плечами.

Красивые.

Как она устала быть красивой! Джинни представила, как мама орошает слезами расчёску, глядя на её блестящие рыжие локоны, павшие в неравной битве с ножницами. Тогда обладателем самых длинных волос в их семье станет Чарли. Опять же мама этому не обрадуется.

— Ладно, — смягчилась Джинни, натянув на голову капюшон. — Но когда-нибудь это случится.

— Блейз сильно расстроится. Ему они нравятся. Вообще ты ему нравишься.

— Я? Забини каждый месяц меняет девушек, — фыркнула Джинни. — Как перчатки.

— Кто это сказал? — ровным голосом поинтересовался Нотт.

— Да я сама видела! Он постоянно приводил своих подружек к «Мадам Паддифут».

— А ты там сидела, конечно, одна. Чаи гоняла.

— Нет, — слишком заведённая, чтобы почуять расставленную ловушку, с жаром ответила Джинни. — Я была там со своим молодым человеком.

— Которым из? — чуть усмехнувшись, спросил Нотт.

Джинни надулась. В который раз ей пеняли на количество ухажёров. Можно подумать, она их опаивала приворотным! Некоторые девчонки бегали на свидание с семикурсниками после отбоя, и ничего. Да та же Ромильда Вейн собрала «каре», перевстречавшись с парнями со всех факультетов.

Отношения с Корнером Джинни с трудом могла назвать романтическими: он был жутким занудой и боялся даже дотронуться до неё лишний раз, не то что поцеловать.

Дин, наоборот, отлично ухаживал, а портрет, который он подарил ей на День Святого Валентина, был выше всяких похвал. Она слышала, он огорчился, застав её целующейся с Гарри на виду у всех. Бедняга. Он даже отпраздновал с ними взятие Кубка, хотя на вечеринку, устроенную в гостиной, Гарри и Джинни явились здорово помятые после длительной прогулки по замку, прерываемой новыми и новыми объятиями. Где сейчас Дин, с кем он, в безопасности ли? Джинни не знала.

Ну, а Гарри… Она боялась, что он никогда не наберётся смелости признать, что между ними что-то есть. Но смерть Дамблдора его подкосила. Гарри предпочёл тонуть в отчаянии, чем принять её протянутую руку.

— Я думала, вы с Забини сохнете по Лайзе Турпин, — сказала Джинни, вздёрнув носик.

— Поправочка, — Нотт отряхнул рукав от налипшего снега, — по ней сохну только я.

— Я помню, как вы подрались на втором курсе, когда не поделили место с ней за одной партой! Вся школа стояла на ушах!

Теодор улыбнулся как-то по-особенному, светло.

— Блейз специально провоцировал меня, чтобы я, как он любил выражаться, действовал и брал объект романтических чувств на абордаж.

— Ты не очень-то старался, — заметила Джинни. — Лайза со Святочного бала встречается с Энтони Голдштейном.

— В том-то и дело. Когда я решился признаться, было уже поздно.

— Ты даже не пытался её отбить?

Нотт перекатился с пяток на носки, спрятав руки в карманы.

— Она счастлива с Голдштейном. Чувства ребят искренние и сильные. Я же не слепой, Уизли. Посмотри на них со стороны. Уверен, Лайза даже имена их детям придумала. Иногда отступить значит спасти себя от того, чтобы застрять на месте.

Джинни уставилась на него, будто Тео только что сообщил ей о победе «Пушек Педдл».

Любить, ничего не требуя взамен, осознавая, что любимый человек счастлив с кем-то другим… Когда-то она помнила об этом, она была собой, следуя совету Гермионы не зацикливаться на Гарри. Ей даже удавалось, но стоило надежде поманить её снитчем перед носом, как все предосторожности рухнули, а все советы вымело метлой из головы.

Она не обязана меняться ради Гарри, не обязана ревновать его, не обязана во всём с ним соглашаться. Как и он, в свою очередь, не обязан её слушать, не обязан всё ей докладывать, не обязан брать её с собой. Так устроена жизнь.

Том Риддл был в чём-то прав. Поэтому его слова так ранили её — все летели точно в цель. Иногда Гарри в ней не нуждался.

Она не могла и не может быть лучшей во всём, но это нормально.

— Я слышала, твоя мама сейчас в Австралии.

— Да, — отозвался Теодор. — Шеклболт всё очень ловко и быстро устроил.

— Твой отец хочет сделать из тебя прислужника «Того-Кого-Нельзя-Называть»? Как такое возможно! Неужели ему всё равно? Ты его единственный сын!

Нотт громко вздохнул, выпустив изо рта облачко пара.

— Он жестокий волшебник, — сказала Джинни. — Он напал на нас в Отделе Тайн и ранил Луну, а сейчас мы даже не знаем, где она. Пожиратели смерти могут быть образцовыми папашами, но это не отменяет того, что они преступники! Только не говори, что твой отец не хотел этого или подчинялся из страха, а на самом деле он хороший.

— Поэтому ты не доверяешь мне? Полагаешь, я такой же? Шпион Пожирателей смерти?

— Ты слизеринец, — как будто это всё объясняло, произнесла Джинни.

— Слизерин — не рассадник вселенского зла, — сказал Нотт. — Независимо от декларируемой морали и этики. Ты пристрастна.

— Да ну?!

— Ну да, — улыбнувшись, ответил Теодор. — А насчёт отца… Я помню, как он приходил в мою детскую и рассказывал истории о волшебниках и драконах. Он не читал мне. Отец никогда не любил читать, так что придумывал на месте. А иногда он плакал. Я был совсем маленьким, обычно дети забывают всё, что происходило с ними в таком возрасте.

— Почему он плакал? — нахмурившись, спросила Джинни.

— Не знаю, — со слабой улыбкой сказал Нотт. — Может, жалел, что «Тот-Кого-Нельзя-Называть» проиграл, может, потому что моя мама — магглорождённая, а может, у него была аллергия на детское мыло, которым пахла кроватка. Я не знаю. Но никто не заставлял его приходить ко мне и рассказывать сказки.

Ещё один автобус показался из-за угла, вздымая колёсами позёмку. Джинни снова увидела трёх львов⁽¹⁾ на его боку, и ей вдруг захотелось оказаться в уютном зале «Кафе мадам Паддифут» с чашечкой горячего шоколада между ладонями и слушать о парящих в воздухе пузырьках.⁽²⁾

1) На гербе сборной Англии по футболу изображено щитообразное поле, внутри которого три льва в окружении десяти роз Тюдоров, а над гербом красуется звезда, которая символизирует победу на чемпионате мира 1966 года.

Вернуться к тексту

2) Песня «I’m Forever Blowing Bubbles» — гимн клуба «Вест Хэм Юнайтед», который исполняется болельщиками перед каждой игрой.

Вернуться к тексту