Трёхглавый дракон Клерна (джен)

На стойке регистрации — для того, чтобы к ней подобраться, пришлось отстоять небольшую очередь — аспирантке из Нортнхонского артефактологического института Эмме Раймонд выдали бейдж, блокнот и ручку с логотипом конференции, а так же листовку с планом помещений, где, собственно, и проходила конференция, и расписанием работы секций. Эмма поблагодарила, убрала полученное в старенький кожаный рюкзак и решила осмотреться, пока выступления ещё не начались.

Летхорнская магическая научная конференция (или ЛМНК, как можно было назвать её — и вполне официально — короче) проводилась ежегодно весной и с большим размахом. Это было значимое мероприятие, которое за период обучения обязательно стоило хотя бы раз посетить — и в котором следовало поучаствовать — каждому аспиранту любой магической специальности.

Летхорнская магическая научная конференция имела довольно солидную историю (если Эмма не ошибалась — чуть больше, чем тысячелетнюю), включала в себя около тридцати различных секций, шла около недели (учитывая первый и последний дни конференции, когда выступали лишь организаторы) и давала лучшим участникам каждой секции право бесплатной публикации в одном из ведущих научных журналов отрасли.

Собственно, именно последний пункт был тем самым решающим нюансом, из-за которого Эмма Раймонд и участвовала в ЛМНК в этом году, а не решила тянуть до конца четвёртого года обучения, когда участие становилось уже обязательным. Журналов, согласных печатать статьи по артефакторике бесплатно было не так уж много — и большинство из них определённо не дотягивали по уровню до того, где был шанс опубликовать статью сейчас.

Проводилась ЛМНК всегда — последние лет пятьсот-шестьсот так точно — в крохотном, но весьма гостеприимном графстве Клерн, что располагалось на северо-западе Летхорнского содружества (между княжеством Ведара, знаменитой школой Хенгло и графством Норш, что так же, как можно было догадаться, находились на северо-западе Летхорна).

В графстве Клерн для конференций — крупных, затрагивающих всё Летхорнское содружество, или же мелких, местных, в которых, должно быть, могли участвовать и студенты, и даже школьники из столь близко расположенной Хенгло — был выстроен отдельный комплекс зданий, включающий в себя один огромный концертный зал (в котором, судя по названию, наверняка проводилось что-то помимо открытий и закрытий очередной конференции), шесть крытых амфитеатров поменьше, довольно сносную гостиницу для выступающих, библиотеку (не содержащую, правда, редких или старинных результатов, но довольно-таки неплохую) и столовую.

Еду из столовой, как была уверена Эмма, её чувствительный желудок едва ли сочтёт сколько-нибудь удовлетворительной, так что стоило подыскать в городе какую-нибудь сносную кафешку с клернской традиционной кухней (гораздо менее пряной, нежели попытки подражать ведарским кушаньям, куда более популярным и куда менее диетическим) и, вероятно, попробовать оформить доставку в номер с утра, чтобы иметь возможность соблюдать расписание приёма пищи.

Впрочем, это были проблемы самой Эммы — возможно, ей следовало озаботиться этим вопросом несколько заранее, а не вспоминать в последний момент — торопливо и почти судорожно — рассказы старшей подруги, что выступала на прошлогодней ЛМНК и уже была осведомлена о некоторых из клернских заведений общепита.

Следовало, вероятно, отметить — на строительство сего замечательного комплекса для конференций Клерн не поскупился. Всё было сделано с большим вкусом (и явно — с весьма большим достатком в денежных средствах, что было трудно не заметить). Эмма за своё краткое пребывание успела рассмотреть всего ничего — гостиницу мельком, когда туда заселялась, да главное здание, где находилась стойка регистрации.

Мраморные лестницы, устланные изумрудного цвета коврами, красивые витражи в огромных высоких окнах, резные подоконники, скамейки, столики и немногочисленные кресла, мощные освещающие артефакты, умевшие изменять интенсивность и оттенки освещения (уж Эмме ли не знать, что имевшие несколько режимов работы вещицы могли стоить целое состояние)... В холле перед дверями — похожими скорее уж на врата — в концертный зал и располагалась стойка регистрации, за которой старательно трудились девушки в зелёной форме старших классов Хенгло. На скромный взгляд Эммы, процесс можно было организовать куда лучше — быстрее, эффективнее, чтобы избавиться от раздражающих очередей.

Впрочем, возможно всё было организовано столь старомодно по причине большой любви к традициям в магическом летхорнском образовании, за которые так ратовала, судя по слухам, Хенгло — и, если Эмма не ошибалась, приучение к бессмысленному ручному труду так же входило в эти традиции, и многочисленные девочки, старательно записывающие вручную данные прибывающих гостей, или многочисленные мальчики, помогавшие открывать двери и разносить вещи по номерам гостиницы, были лишь символом традиций — тысячелетних, судя по внешнему виду детей и их манерам, — которых (судя всё по тем же слухам) придерживалась школа Хенгло.

До начала конференции оставалось ещё слишком много времени, чтобы всё это ожидание стоять около концертного зала, где и должно было состояться торжественное открытие ЛМНК, и Эмма Раймонд, отойдя подальше от регистрационной стойки, присела на свободную скамейку у окна. Недолго подумав, Эмма открыла свой рюкзак и вытащила полученную недавно листовку.

На листовке — ей оказался довольно-таки недурно исполненный, пусть и простенький артефакт — был напечатан красочный, пусть и чрезмерно, на взгляд Эммы, упрощённый, план местного комплекса. При касании каждого из нарисованных зданий появлялся поэтажный план того здания, с номерами помещений, которых тоже можно было коснуться, чтобы увидеть схему того, что было внутри (исключениями были лишь несколько служебных помещений, что оставались пустыми при любом касании). На оборотной стороне находился список секций конференции, разделённых на пять больших разделов. Первый раздел назывался «Артефакторика» и насчитывал шесть секций, вторым разделом были «Чары» (семь секций), третьим — «Магиобиология» (четыре секции), четвёртым — «Алхимия и зелья» (семь секций), а пятым — «Заклинания» (шесть секций). При касании любой из секций можно было увидеть расписание выступлений.

Специальностью Эммы была информационная артефакторика, ей соответствовала секция номер шесть, и выступление было запланировано только на третий день проведения ЛМНК, что означало, что завтра — и остаток сегодняшнего дня после открытия конференции и поиска подходящей кафешки — Эмма сумеет не только повторить материал перед выступлением, но и отдохнуть.

Возможно даже — прогуляться по городку, наслаждаясь весной, солнцем и цветущими садами Клерна, о которых так соблазнительно писали в путеводителях...

Концертный зал оказался ещё роскошнее, чем холл. Впрочем, от количества освещающих амулетов, позолоты и драгоценных камней могло зарябить в глазах, так что Эмма, немного подумав, всё-таки решила немного убавить яркость в своих очках.

Надо сказать, свои очки Эмма считала весьма неплохим результатом собственного кропотливого труда пятилетней давности — тогда Эмме пришлось потратить несколько месяцев, чтобы спроектировать устраивавший её артефакт, позволявший, пусть и не исцелить полностью (это, к большому сожалению Эммы было невозможно — плохое зрение было семейным проклятием рода Раймондов), но хотя бы остановить ухудшение зрения, а так же порядком упрощавший доступ к разнообразной информации (и к её накоплению и систематизации) и позволяющий видеть поломки в артефактах.

Ещё одной недоработкой концертного зала Эмма посчитала тот факт, что здесь не было отдельных кресел — только длинные, обитые бархатом ряды лавок, которые не предполагали наличие подлокотников, на которые можно было бы облокотиться. Впрочем, даже при этом — весьма прискорбном на взгляд Эммы Раймонд — недостатке, разместиться на лавках можно было с достаточным уровнем комфорта.

— Позволите присесть? — поинтересовалась у Эммы рыжеволосая девушка в голубом платье.

— Конечно! — отозвалась та в ответ, подвинув поближе к себе кожаный рюкзак.

Девушка в голубом платье присела рядом, тут же поправляя юбку так, чтобы ткань не измялась. Само платье было старомодным — из очень плотной ткани, с кружевным белым воротником (который хотелось назвать скорее «воротничком», и от этого слова уже хотелось зажать себе рот), короткими рукавами, к которым так же были пришиты полоски кружева, с рядом мелких перламутровых пуговиц от ворота до самого пояса и самим кружевным поясом. Такие, кажется, были в моде лет сто назад, если припомнить модные картинки из валявшихся у Раймондов на чердаке журналов — с широкой юбкой и довольно узкой талией.

Это было даже немного забавно — Эмма Раймонд, привыкшая к жизни в центральных землях Летхорнского содружества крайне редко кого-то встречала одетыми в платья, а уж тем более в платья длиной до середины голени. В центральных землях Летхорна нынче любили удобство во всём — в образовании, в интерьерах, в городской среде, в одежде, в общении. И, нужно отметить, что шорты и штаны довольно-таки свободного покроя, а так же всевозможные футболки, свободные хлопковые рубашки и толстовки вместе с кроссовками и кедами всех форм и размеров обычно сочетались с удобством гораздо лучше, чем платья и туфли на каблуках.

Волосы у девушки в голубом платье были несколько длиннее, чем у Эммы — должно быть, где-то до лопаток или длиннее — и уложены в причудливую причёску из локонов и обёрнутой вокруг головы косы, тогда как волос Эммы хватало лишь на жалкий короткий хвостик, волосы из которого некрасиво топорщились во все стороны. Сама девушка была огненно-рыжей, что крайне редко можно было встретить в центральном Летхорне, и сероглазой, что в сочетании с платьем давало довольно любопытный образ, который Эмма собиралась зарисовать, когда освободится время. В конце-концов, будет забавно вставить в собственный комикс — пока только ещё планируемый — героиню со столь примечательной внешностью.

— Меня зовут Гестия Линдон, — представилась девушка, явно заметившая взгляд Эммы (от этого, признаться, стало несколько неловко), — я буду выступать через два дня на двенадцатой секции!

От имени явно веяло южными графствами Летхорна. Какими-нибудь невообразимо далёкими от этого чудесного места — вероятно, даже расположенными на другом материке. Графствами Ольмен или Годнер там (эти были покрупнее и более густо населены), например. Ну или — одним из Старых южных графств, как называли Мивь, Лиурн, Трейнелл и Гремен, что едва ли могли похвастаться размером территорий или количеством населения, зато имели куда более древнюю (если слово «древний» подходило для истории заселённых, наверное, только тысячу лет назад южных материка и островов) историю и более богатый выбор разнообразных учебных или научных магических заведений. Вероятно, выбор столь необычного наряда тоже был обусловлен происхождением Гестии.

Вроде как, если верить тому, что говорили в школе на культуре народов Летхорна, южане и северяне ценили красоту несколько больше западников и центральщиков, хотя и несколько иначе, чем восточники (и, вроде как, несколько меньше, чем они — этот факт так же был из учебника по культуре народов Летхорна).

Должно быть, выбор платья Гестии был вполне привычен для южанки — хотя Эмма всё же не была уверена, что в подобном наряде будет достаточно комфортно существовать в жаркую погоду. Но кто разберёт этих… Нецентральщиков? Может быть, они и вовсе не обращали внимания на мелочи вроде удобства и считали центральщиков лишь жалкими варварами...

— Чары состояния? — для поддержания разговора уточнила Эмма, и без того неплохо знавшая ответ.

Чары состояния были областью магии, довольно тесно соседствовавшей с артефакторикой — только вот были несколько менее надёжны, более магиезатратны, а так же имели чуточку иную область применения (впрочем, не настолько, чтобы не вести пары по чарам состояния у студентов-артефактологов и студентов-артефакторов на протяжении целого года). Чары состояния применялись в основном к жилищам магов или каким-то иным крупным объектам, которые было гораздо проще зачаровать, чем превратить в артефакты.

Впрочем, даже если Эмма была не права и неверно запомнила нумерацию секций, проверить, к какой из них относилась Гестия было бы несложно — Эмме стоило лишь вытащить снова листовку с расписанием выступлений. Имя «Гестия» вроде как не было распространённым. Признаться честно, Эмма вообще слышала такое имя едва ли не впервые, если не считать героини какой-то старинной книжки про благородных рыцарей-южан, где, кажется, как раз была какая-то красавица по имени Гестия. Наиболее популярными женскими именами в Летхорне, насколько Эмма знала, считались Меган, Агата, Лилиан, Джослин и… Эмма.

Да только в классе Эммы было шесть её тёзок!.. Да у Эммы даже была кузина — тоже Эмма и тоже Раймонд!.. И тётя — так же Эмма Раймонд. И иногда распространённость собственного имени даже несколько раздражала (а в детстве иногда и вовсе было порой обидно). Впрочем, даже у этого обстоятельства, были некоторые плюсы. Например, в детстве иногда куда легче было свалить на какую-нибудь тёзку свою шалость (что, как с высоты некоторого количества прожитых лет уже не казалось Эмме достойным, хотя сего преимущества принадлежности к столь большой группе самых разных Эмм не отменяло).

— Да! — обрадовалась Гестия, и вид у неё был такой, будто она бы готова вскочить с лавки от переизбытка эмоций, но с большим трудом удерживалась от этого шага. — А с какой секции вы?

— С шестой, — призналась Эмма, а потом, подумав, что столь короткий ответ может показаться собеседнице невежливым, продолжила, — я артефактор, а не чаровик, но наши научные специальности немного связаны. Кстати, зовут меня Эммой Раймонд или просто Эммой.

Гестия улыбнулась, и Эмма вдруг заметила россыпь едва заметных веснушек на её щеках. Гестия Линдон, кажется, хотела сказать что-то ещё, но то ли постеснялась, то ли решила вместо этого обратить внимание на вышедшего на сцену одного из организаторов конференции.

Гестия оказалась довольно-таки приятной собеседницей. Она неплохо знала окрестности — по той причине, что два года проработала в Хенгло учительницей по защитным заклинаниям и имела возможность едва ли не каждую неделю прогуливаться по Клерну, когда выдавалось свободное время. Внезапно — после окончания торжественной церемонии торжественного открытия, как хотелось назвать сие не слишком-то необходимое действо, растянувшееся часа на два — выяснилось, что Гестия, как и Эмма, не выносит ведарской кухни и предпочитает куда более простую клернскую пищу, и обе девушки отправились на поиски нужной кафешки.

Гестия предложила добраться до набережной, где по её словам можно было найти прекрасный кофе (и, вероятно, неплохие травяные чаи, судя по тому, что человек из воспоминаний Гестии с удовольствием их пил) и неплохие сэндвичи (с курицей, ветчиной, рыбой и какими-то другими начинками, из которых можно было выбрать ту, что была по душе).

Они и пошли. Дорога заняла около сорока минут — впрочем, весь город можно было спокойно обойти пешком вдоль и поперёк часов за пять, если не особенно торопиться. Говорила в основном Гестия — рассказывала о своей жизни в графстве Мивь (оказывается, Гестия Линдон родилась и выросла именно там, и Эмма порадовалась своей прорицательности), об изучаемых чарах (глаза у Гестии при упоминаниях о проделанном исследовании светились от счастья),

Кафешка действительно оказалась сносной — чистое, пусть и небольшое помещение, столь же чистая и столь же небольшая терраса, уютные, пусть и потёртые, небольшие диванчики, деревянные старые столы, а так же довольно пристойные цены, при виде которых не хотелось хвататься за голову. Подумав немного, Эмма и Гестия решили выбрать столик на террасе, чтобы иметь возможность любоваться клернскими историческими видами — с их места как раз прекрасно виднелись старое здание ратуши (новое, построенное лет семьсот назад находилось ближе к нынешнему центру города) и ботанический сад, разбитый на месте сгоревших лет четыреста назад домов. И набережная — куда же без неё.

Эмма почти сразу же выбрала из лежащего на столе меню сэндвич с окунем, салатом и помидором и чайник с одним из травяных сборов, который раньше не пробовала, а Гестия предпочла заказать сэндвич с курицей, сыром и омлетом и какой-то кофе с невообразимо большим количеством молока и сахара.

За ожиданием заказа разговоры о всяком разном снова потекли, и Эмма довольно быстро узнала, что на должность учителя защитной магии четыре года назад взяли сразу двоих претендентов, разделив ставки (а так же предназначенные учителям покои) между ними. О школе Хенгло Гестия рассказывала с большим воодушевлением — о местных порядках и традициях, об истории школы, о предоставляемых ученикам возможностях (их в Хенгло было немало, пусть Эмма и не стала со вздохом сетовать, что не имела возможности там обучаться в школьные годы), о забавных историях и всяческих казусах, с которыми пришлось столкнуться за те два года.

На улице было тепло. Почти жарко. Приятно было сидеть вот так — на террасе провинциальной кафешки, пить горячий травяной чай и слушать рассказы об учительских буднях… Эмма почти ничего не говорила, но говорить ей и не хотелось, она и без того чувствовала себя удивительно комфортно и хорошо.

— В общем, преподавание оказалось не для меня, — вздохнула Гестия подытоживая сказанное прежде, почти тут же отпивая из принесённого ей стакана с кофе. — В процессе получения моего двухлетнего опыта учительствования довольно быстро выяснилось, что я бываю весьма вспыльчива, слишком чувствительна к каждому грубому слову и не слишком хорошо разбираюсь в детях.

Стакан кофе был украшен взбитыми сливками, какой-то разноцветной — и вероятно, сладкой — посыпкой и парой разноцветных бумажных зонтиков, которые в детстве Энн — сестра Эммы — с удовольствием использовала как зонты для кукол. Завершала сей великолепный образ бумажная полосатая трубочка, воткнутая как раз посередине.

Нужно сказать, что это восхитительное — или поразительное, что звучало несколько точнее — зрелище едва ли соотносилось в голове Эммы с характеристикой «прекрасный кофе», что была выдана Гестией некоторое время назад. В этом напитке от кофе, вероятно, оставался разве что запах. И то — Эмма Раймонд не могла быть в этом сколько-нибудь уверена. Впрочем, это определённо было не её дело.

— А твой… Товарищ по должности? — не сумела сдержать улыбки Эмма, подумавшая, что выбор столь необычного напитка был ещё более забавен, чем выбор платья. — Он в итоге остался в Хенгло?

Гестия покачала головой и принялась с несколько отрешённым видом ковыряться трубочкой в своём кофейном напитке. Кажется, упоминание об этом человеке вызывало у неё грусть. Стоило это запомнить. Эмма щёлкнула по своим очкам, чтобы эта информация лучше запечатлелась в её памяти. В конце-концов, обижать или расстраивать людей никогда не бывало приятно. Даже случайно.

— Мой… «товарищ по должности» так же бывал весьма вспыльчив, а ещё — довольно плохо разбирался в моральной стороне преподавания защитной магии. Ну или это я плохо разбиралась в этом вопросе, — улыбнулась Гестия, но глаза у неё оставались грустными. — Он вообще был своеобразным человеком, и, мне кажется, я находилась на грани между влюблённостью в него и желанием придушить за все его идеи и принципы.

Гестия снова отпила пару глотков из стакана с кофе и мало-помалу повеселела. А Эмма едва смогла сдержать вздох облегчения. До конца сегодняшней прогулки она больше не поднимала вопросы о таинственном товарище по должности Гестии. Пусть, если уж говорить честно, было до дрожи любопытно узнать, кто же такой это был.

На следующий день Гестия предложила посетить естественнонаучный музей Клерна — им оказалась та самая старая ратуша, на которую они имели возможность любоваться вчера. В музее было безлюдно — Гестия, пожав плечами, заметила, что основной наплыв посетителей здесь бывает летом и в конце осени (летом ратушу активно посещали всякие туристы из окрестных княжеств, герцогств и графств, осенью — студенты второй ступени⁽¹⁾ Хенгло, у которых как раз на конец осеннего триместра приходилось какое-то ужасно серьёзное задание по ботанике).

Коллекция клернского естественнонаучного музея не могла похвастаться особым размахом, но была по-своему неплохой и почти трогательной. Из относительно необычного Эмме удалось увидеть скелеты дракона — не самого большого, правда, на севере Летхорна водились драконы и гораздо более крупные, — грифона и шелки.

Всё остальное было вполне привычным для любого естественнонаучного музея Летхорна — многочисленные гербарии с редкими растениями, чучела некоторых животных, что водились в окрестностях или привезённые какими-нибудь меценатами из странствий, всякие семена да многочисленные плакаты с растениями, животными (в том числе — с их внутренним строением).

В подобные музеи любили водить школьников второй и третьей ступени — некоторым из них, насколько Эмма знала по собственному школьному опыту, выдавали темы для всяческих научных проектах, участие в которых довольно-таки неплохо поощрялось. Например, повышением шансов поступить в желаемое учебное заведение четвёртой ступени, если проект оказывался достаточно хорошим. Эмме в те далёкие школьные времена гораздо лучше удавалась физика, так проекты она старалась тоже делать именно по этой замечательной дисциплине, а вовсе не по биологии, что наводила на неё в те времена смертельную скуку.

Гестия же, кажется, пребывала в полном восторге от клернского музея. Может быть, дело было в приятных воспоминаниях о Хенгло и её традициях?

В конце концов, питала же Эмма необъяснимую трогательную любовь к краеведческому музейчику — музеем его не поворачивался называть язык — собственной малой родины — и это при том, что в том краеведческом музейчике из сколько-нибудь хороших экспонатов была лишь крохотная коллекция минералов.

— Скелеты дракона и грифона, а так же всю коллекцию драконьих зубов музею в дар преподнёс Теодор! — пояснила Гестия с улыбкой, когда они с Эммой подошли к стенду с зубами.

Эмма заметила вдруг, что платье на Гестии сегодня было уже совсем иное, пусть и в том же стиле, что и вчера, и Эмма, усмехнувшись, могла лишь поправить рукава свой вчерашней хлопковой клетчатой рубашки, лишь почищенной магией перед выходом. И как только у Гестии хватало сил возиться с этими платьями?.. И с туфлями. И с волосами, что были заплетены тоже иначе, нежели вчера.

Не говоря уже о том, что ходить во всём этом великолепии казалось Эмме Раймонд чистейшей пыткой.

А коллекция и впрямь была внушительной. Пожалуй, из представленных здесь экспонатов вполне можно было собрать штук двадцать (если не больше — Эмма толком не считала) драконьих пастей, а ведь зубов у драконов было уж явно побольше, чем тридцать два. То ли упоминаемый Теодор обладал нечеловеческим везением, то ли был бессмертным во всех смыслах этого слова (а не только обладал присущим магам долголетием), то ли являлся талантливым скупщиком всяких редкостей (может быть, даже краденных, ибо вся эта роскошь навевала какие-то смутные подозрения). Во всяком случае, коллекция драконьих зубов впечатляла даже столь не интересующуюся естествознанием Эмму. Так что, восторженный тон Гестии был вполне в тему.

— Похоже, он был весьма удачлив! — с усмешкой заметила Эмма.

— О, да! — горячо согласилась Гестия, и хвастливо, будто бы сама приложила руку к авантюре по добыче драконьих зубов, добавила: — Коллекция драконьих зубов в Клерне самая большая в Летхорнском содружестве! И скелеты горных драконов встречаются лишь в частных коллекциях!

О, этого Эмма не знала. Как и того, что представленный в Клерне скелет принадлежал именно горному дракону. В конце концов, Эмма знала лишь то, какие из драконьих зубов годились для артефактов — иная информация всегда прежде казалась ей не заслуживающей пристального внимания.

— Признаться, раньше я не видела зубов мелких драконов! — улыбнулась Эмма, фиксируя очками столь примечательную коллекцию (в конце-концов, будет забавно разобраться со всем этим как-нибудь в отпуске). — Артефакторы обычно получают уже крупные — те, что уже напитались магией этих тварей и пригодны к использованию!

— На самом деле, ещё года четыре назад я вообще редко слышала о драконах! — рассмеялась Гестия, поправляя выбившуюся из причёски рыжую прядь. — На юге их не водится, а вот в Хенгло что ни разговор у детей был — всё о драконах! И с таким восторгом они мне об этом рассказывали, что я просто не смогла остаться равнодушной!

Разговор вновь вернулся к Хенгло, и Гестия, почувствовав себя в своей тарелке, начала трещать почти без остановки, вываливая на оказавшуюся благодарной слушательницей Эмму, являя на свет разнообразные тайны — о, Эмма была уверена, что столь трогательные истории о Хенгло должны были быть достоянием лишь крайне узкого круга людей — одной из самых закрытых и знаменитых школ Летхорна.

За дни конференции Эмма успела посетить ещё картинную галерею — этой весной в Клерне можно было увидеть выставку наследного князя Росцислава Ведара (не сказать, правда, чтобы выставка впечатляла своим необыкновенным шармом, талантом художника или ещё какой ерундой, на скромный взгляд Эммы, который она не стала озвучивать, то была обыкновенная мазня — не самого даже высокого качества), — заглянуть в краеведческий музей — куда более занятное зрелище, нежели упомянутая прежде выставка — и загадать желание у какого-то необыкновенного водного источника, что служил основой всяких маленьких школьных легенд Хенгло.

Водный источник Эмма даже зарисовала для себя в принесённом с собой в рюкзаке скетчбуке — он, старинный, каменный, выполненный в виде дракона с тремя головами — заслуживал не только фиксации очками, но и чего-то куда более душевного.

Это если не считать тех мгновений, в которые Эмма старательно посещала различные секции ЛМНК, ради которой, собственно, и приехала в Клерн — ограничиться Эмма, правда, решила собственной, временными артефактами, навигационными артефактами и чарами состояния, где выступала Гестия.

Гестия, по мнению Эммы, слишком уж переживала из-за своего доклада — что и сказалось в итоге на выступлении, ибо после какого-то из вопросов Гестия впала в ступор. Гестия Линдон в своём сарафане, надетом на блузу с кружевным воротом, казалась ужасно похожа на школьницу (не на школьницу из Хенгло, впрочем — у тех форма была совсем иного кроя) — напуганную, растерянную и слишком уж юную. Впрочем, говорить об этом вслух совсем не хотелось. В конце-концов, подумала Эмма — лишние слова (тем более — критики, о которой никто не просил) могли только обидеть её милую знакомую, а этого вовсе не хотелось.

Собственное выступление Эммы, напротив, прошло довольно удачно — во всяком случае, Эмме казалось, что на вопросы она отвечала хорошо, да и артефакт её работал вполне исправно. Так что, оставшиеся до «торжественной церемонии торжественного закрытия конференции» можно было с чистой совестью расслабиться.

Именно этим Эмма и объясняла себе то, с каким усердием носилась вместе с оказавшейся неутомимой Гестией по разным уголкам Клерна.

Клернский вокзал был старым. Каменным, красивым, украшенным многочисленными фигурами, витражами и чугунными решётками разных форм и размеров. Северяне, напоминала себе Эмма, как и южане с восточниками, любили всё старинное. И красивое, пожалуй, тоже любили.

В первый день своего пребывания в Клерне Эмма даже не обратила на него внимания, слишком уставшая после дороги, чтобы распыляться на такие мелочи. А теперь смотрела и любовалась — с непонятной грустью в сердце. И думала, что обязательно зарисует, оставшись на вокзале чуть дольше, чем нужно.

Сегодня было холодно и пасмурно — в единственный день из той недели, что Эмма Раймонд, аспирантка и артефактор, провела в Клерне. Впрочем, дождь всё-таки не лил, и этому стоило бы порадоваться, ибо плаща она, кажется, с собой не захватила. Только вот радоваться почему-то не хотелось.

Гестия Линдон, одетая в тёмно-зелёный свитер и клетчатую шерстяную юбку с оборками, стояла около поезда и сжимала в руках довольно-таки старомодного вида саквояж, от которого так и веяло расширяющими и облегчающими чарами. Вид у Гестии был растерянный, словно в тот момент, когда один из докторов чар задал ей тот вопрос, на который Гестия так и не смогла ответить.

— Напишешь мне? — спросила Гестия нерешительно и протянула какой-то небольшой предмет, к которому была привязана тонкая зелёная ленточка, Эмме.

Эмма взяла предмет в руки и поняла, что держит кулон в виде трёхглавого дракона из водного источника. На драконе были выгравированы какие-то руны вперемешку с цифрами и какими-то ещё символами.

Магический код Гестии, поняла Эмма и улыбнулась, между тем коря себя за неосмотрительность. Или недогадливость. Стоило, пожалуй, придумать какой-нибудь подарок для Гестии. И поддавшись порыву, Эмма вытащила из рюкзака скетчбук, вырвала листок — с тем же самым трёхглавым драконом — и, чиркнув на оборотной стороне собственный магический код, протянула подруге.

— И ты мне пиши, — сказала Эмма.

Гестия взяла листок, положила его в свой саквояж и, нервно вздрогнув от гудка паровоза, порывисто обняла Эмму. Та почувствовала, что от волос Гестии пахло какими-то цветами.

— Приезжай в графство Мивь! — заговорщически подмигнула Гестия, прежде чем запрыгнуть в вагон.

Войдя в свой гостиничный номер, Эмма села на подоконник, достала карандаш и принялась рисовать.

1) В Летхорне среднеобразовательная школа обычно делится на четыре ступени. В первую ступень принимают детей не младше четырёх лет, обучение там почти никогда не содержит каких-либо магических дисциплин. Во второй и третьей ступени чередуются магические и немагические дисциплины. В четвёртой ступени изучается только магия.

Вернуться к тексту