Как раз все правильно!
По книге как раз сперва и казалось, что Гуинплен просто широко улыбается. Там не было "вот прямо откровенного уродства".
Только вблизи или если смотреть внимательно становилось ясно, что это не настоящая улыбка, а шрамы.
Вот в чем был настоящий ужас: люди, глядя на широкую улыбку Гуинплена, сами улыбались - а потом видели, ЧЕМУ улыбаются.

Это лицо было безобразно, до того безобразно, что служило предметом потехи. Оно было настолько ужасно, что вызывало смех. Оно было жутко-смешным. Человеческое лицо исчезло, как бы поглощенное звериной мордой... Никогда еще никто не видел такого полного исчезновения человеческих черт на лице человека, никогда еще пародия на человеческий образ не достигала такого совершенства, никогда еще, даже в кошмаре, не возникала такая жуткая смеющаяся харя, никогда еще все, что может оттолкнуть женщину, не соединялось так отвратительно в наружности мужчины;