Дело в том, что почтенный прелат отличался глубокими познаниями в области генеалогии и в своем трактате рассмотрел, род за родом, всю кастильскую титулованную знать и показал, что в ней нет буквально ни одного рода, который бы не имел "пятна" арабского или еврейского предка, хотя нередко и достаточно отдаленного.

Разорение и обезлюдение деревни настоятельно требовало более высокой оценки крестьянского труда. Крестьянству приписываются такие характерные для дворянства качества, как верность монарху, воинская доблесть, чистота веры и многое другое. Важным элементом этой системы становится и "чистота крови", доказать которую крестьянам было проще, чем дворянам. Во-первых, в отличии от дворянства, в значительной мере урбанизированного, крестьяне жили в деревне и меньше контактировали с городами, в которых было сконцентрировано арабское и еврейское население. Во-вторых, предки крестьянина были известны гораздо хуже, чем предки дворянина, и скрыть давнюю примесь арабской или еврейской крови было легче.

В результате крестьяне получают возможность использовать идею "чистоты крови" для самоутверждения, покоящегося на принижении дворянства. "Это наполняет их такой гордыней и тщеславием, что нет уже такого кабальеро, дворянина или сеньора, которого они бы не осмеливались порочить и обвинять в отсутствии чистоты крови" (Кастильское дворянство и "чистота крови").

Дело в том, что особенностью испанского общества эпохи Реконкисты была социальная мобильность. Военные действия, хозяйственное освоение отвоеванных территорий предоставляли много возможностей для изменения положения в обществе, в том числе и для аноблирования. С другой стороны, участие в войне против мусульман, “крестовом походе” уравнивало всех участников, от простолюдина до рыцаря. В XVI—XVII вв. статуты о “чистоте крови” возрождали эти традиции в ином качестве.
Деление на “старых” и “новых” христиан нивелировало сословные различия. “Крестьяне получают возможность использовать идею “чистоты крови” для самоутверждения, покоящегося на принижении дворянства”, что породило стремление объявить знатностью именно чистоту крови, а не идальгию. X. Каро Бароха назвал
это явление “эгалитарным, демократическим расизмом”.

Самосознание испанского простолюдина, его чувство собственного достоинства, представления о чести и бесчестии были основаны на идее “чистоты крови”. В драме Л. де Вега Периваньес говорит: “Я человек хоть и простой среды, крестьянской, — кровь моя чиста, без примеси позорной, нечистой крови”.

(Национальная идея в западной Европе в Новое время).