Grey (джен)

Они неприлично опаздывают. Эвелин терпеть не может опозданий. Во время торжественной речи Четыре должен стоять у ее плеча, как верный соратник и просто любимый сын. А Четыре в общем-то все равно, что ждет от него Эвелин. У него важная задача. Пятилетний мальчуган пытается подстрелить его из водяного пистолета, а в гостиной слишком мало предметов, за которыми можно укрыться.

— Руки вверх! — приказывает Грей, направив игрушечный пистолет на Четыре. — Я тебя поймал!

— Нет, это я тебя поймал! — Итон подхватывает Грея на руки и кружит по комнате.

Кристина слышит из кухни счастливый смех и появляется на пороге гостиной. Улыбка расцветает на её губах, когда она смотрит на двух самых близкий людей в ее жизни.

— Эй, парни, мы опаздываем, вообще-то!

— Мамочка, мы играем в Бесстрашие! — Четыре опускает мальчика на пол, и Грей тут же стремится в раскрытые материнские объятия.

Кристина прижимает маленькое тело к себе, ощущая его тепло, и нежность охватывает ее. Иногда ей не верится, что этот пятилетний сорванец, шустрый и упрямый, ее сын.

Иногда Кристина думает, что в нем слишком много Эрика и совсем ничего нет от нее. Но каждый раз, когда Грей смотрит на нее своими серыми глазами и улыбается самому главному человеку в своей жизни, ее переполняет любовь. Безграничная огромная любовь. Кристина готова отстраивать старый мир для своего мальчика голыми руками, собирая по кирпичикам, и верит, что однажды Грей занесет свою руку над чашей Бесстрашия.

Чаш больше нет — Эвелин приказала уничтожить их все, когда афракционеры победили. У них будут новые. Чаши, мир, фракции. Кристина знает, что однажды такой момент наступит и пять фракций вернутся. В мире ее сына не будет тирании этой сучки Эвелин Джонсон. Все будет хорошо.

Кристина волнуется. Сегодня ее сын впервые увидит бывший лагерь Бесстрашия, дом его матери, который Эвелин отобрала у них, превратив в свою штаб-квартиру. Этим она говорила остальным: смотрите, здесь была самая сильная фракция, а теперь это — мое; я сильнее, вам меня не победить. От этого огонь ненависти в душе распаляется ещё больше, а от каждого слова Джонсон пламя готово вырваться наружу, но ради сына Кристина удерживает всё в себе.

Когда Эвелин впервые появилась на верхнем уровне, пустующем без лидеров Бесстрашия, Кристине захотелось выцарапать ей глаза. Она так и сделала бы, не будь у нее под сердцем малыша. Шесть лет прошло, но Бесстрашие так и остается ее домом.

Они больше не прыгают в поезда — подъезжают к главному входу на машине, которую прислала Эвелин, и проходят внутрь, не обращая внимания на взгляды присутствующих. К ним всегда прикованы взгляды. Сын лидера. Его лучшая подруга. Ребенок. Даже Эвелин верит, что Грей сын Четыре, хотя достаточно взглянуть на него хоть раз, чтобы понять, что в нем нет ни капли от Итонов. Грей ее мальчик. Только ее. Трис знала правду. Она убедила Кристину сохранить зарождающуюся в ней жизнь. Кристина верит, что подруга наблюдает за ними с небес и бережет Грея.

Иногда Бесстрашная вспоминает, как Эрик пришел к ней в последний раз. Он брал свое, а взамен отдавал только страх, боль и жестокость. Но Кристина больше не чувствует ненависти к нему. Как можно ненавидеть того, чьими глазами смотрит на нее маленькое чудо? Единственное, что осталось от мира, который был ей так дорог. Который унес всех ее друзей, оставив только Грея и Четыре. От того прошлого, где Грей появился на свет.

Кристине кажется, что она живет в аду. Она привыкла, приспособилась и стала спокойно спать по ночам, смирилась, но от этого диктатура Эвелин не перестала быть менее ненавистной. Кристина затаилась, она выжидает. Их много, тех, кто сменил одежду, но остался преданным своей фракции, и однажды они нанесут удар. Они все вернут, нужно только подождать. Кристина готова — ради Грея. Его безопасность превыше всего. Ради этого она пойдет на все, абсолютно на все.

Эвелин величественно встречает их в Спайре и по-матерински целует Четыре в щеку. Кристина невольно задумывается, что он чувствует в этот момент. Отвращение, презрение или боль? Лидер улыбается Грею, и тот вежлив с женщиной; она отмечает, что Кристина похорошела, и та говорит ответный комплимент.

Кристина обходительна. Но она никогда не забудет, как афракционеры разрушали чаши Церемонии Выбора. Они ответят за всё, говорит себе Кристина, и это придает ей сил, чтобы улыбка выглядела улыбкой, а не оскалом.

Когда-то Бесстрашной казалось, что она не сможет ненавидеть никого больше, чем Эрика за все его издевательства над ней. Ночами она не могла уснуть, прокручивая в голове сюжеты, в которых убивает его снова и снова; в которых уничтожает его, втаптывает в землю. Но ненависть к Эвелин прочно пустила корни в ее душе. И отличало диктаторшу от Эрика то, что однажды она действительно умрет, и кровь на руках не пугает Кристину. За то, что она потеряла. За то, что Эвелин у них отняла.

Кристина не видела Эрика шесть лет. До нее доносились только слухи, что он и многие примкнувшие к нему Бесстрашные, и не только они, скрылись за Стеной. Как выжить там, в неизведанном мире, Кристина не представляет. Теперь там нет даже территории Дружелюбия — афракционеры стерли её с лица Земли.

— Это твой дом, дорогой. — Кристина приседает на корточки перед сыном, подобрав подол длинного платья. — Это место — твое по праву.

— Это дом тети Эвелин. — Грей слишком мал, чтобы осознать слова матери, но её тихий и проникновенный голос заставляет запомнить каждое слово. Пусть он не знает, что это значит, — это, несомненно, что-то важное.

— Нет, — тихо шепчет Кристина. Громче говорить нельзя — за такие слова ее ждет сыворотка смерти, — это место было моим домом и домом твоего отца до того, как пришла сюда тетя Эвелин.

Грей загорается интересом при упоминании отца. Эвелин никогда не нравилась ему. Она дарила подарки и была приветлива, но Грей чувствовал, как его мать вся напрягается и подбирается в присутствии этой женщины. Про нее ему не интересно слушать. А вот про отца… Грей не знает о нем ничего. Мама и Четыре всегда замолкали и странно переглядывались, стоило ему спросить, и всегда ловко уходили от ответов. Грею оставалось только гадать.

— Сегодня замечательный день, — микрофон разносит прохладный голос Эвелин по всему лагерю. Кристина морщится от громких противных звуков, но следующие слова диктатора заставляют ее напрячься и обратиться в слух. — Пять лет назад ненавистный режим пяти фракций рухнул, сделав нашу жизнь лучше, наполнив свободой и иным смыслом.

Кристина сжимает кулаки, ярость и отвращение переполняют ее. Свобода… Бесстрашные были свободными когда-то, а теперь все их жизни под контролем этой дряни. Чуть повернув голову вбок, Кристина замечает, как напрягся Четыре. Ей никогда не узнать, каково это — ненавидеть собственную мать. Ненависть сжигает Четыре дотла. Он никогда не простит Эвелин смерть Трис. Никогда. Поэтому он и возглавил Сопротивление.

— Но это еще не все. Сегодня последние остатки фракций присоединятся к нам. Они проявили благоразумие, не оказав сопротивление, поэтому их бывший лидер среди нас.

Только сейчас Кристина замечает, что в глубине подиума за Эвелин стоит кто-то еще. Он поворачивается, и Кристина падает в пропасть, стоя на ногах. В серых глазах холод. Губы искривлены в усмешке. Кристина чувствует, как холод поднимается в ней, сковывая каждую частичку тела. Как ужас медленно и неотвратимо пробирается в ее душу. Она знала, что когда-нибудь этот момент настанет. Что однажды он вернется в Чикаго. Но оказалась не готова. К такому нельзя быть готовой…

Грей замечает, что мама и Четыре поглощены речью Эвелин. Мальчику не интересно, что за слова говорит мать его старшему другу, который заменил ему отца. Мальчику скучно. И он незаметно отходит назад. Мама сказала, что это место — его дом, а он совсем не знал об этом. Мальчик идет по незнакомым коридорам, изредка встречая людей, которым нет до него никакого дела. Никто его не останавливает, ни о чем не спрашивает. Это место темное и мрачное, от каменных стен веет холодом. Как оно могло быть домом его родителей? Грей не понимает, но отчаянно пытается понять.

Коридоров слишком много. Он уже не запоминает их, но интерес подстрекает идти вперед. Мама и Четыре уже заметили его отсутствие, но Грею становится интересна эта прогулка по лабиринту.

Он останавливается на мосту. Под ним — вода, очень далеко внизу; Грей слышит ее шум. Высота не пугает, ему, скорее, любопытно, куда ведет река.

— Я бы на твоем месте не подходил так близко к краю, — голос холодный, небрежный и равнодушный. Способный напугать взрослого, но Грей ребенок, и его больше пугают монстры под собственной кроватью, чем люди. Людям он привык доверять.

На мужчине одежда черных цветов. Грей знает, что это цвета фракции его матери. Но также знает, что по закону носить эти цвета строго запрещено и карается сывороткой смерти.

— Почему вы так одеты? — Мальчик смотрит с интересом на неожиданного собеседника. Незнакомец подходит ближе. Усмехается. Ему не приходилось часто сталкиваться с детьми, но обычно они разбегались от одного только взгляда. Этот пацан смотрит на него с любопытством. Когда Эрик замечает его глаза, ему становится не по себе. Такое чувство, будто он смотрит в зеркало.

— Ты слишком любопытен, парень. Что ты здесь делаешь?

— Это мой дом, — отвечает мальчик и замолкает.

В наступившей тишине шум воды звучит слишком громко. Звук противно режет слух, но мальчик и мужчина изучают друг друга с таким одинаковым выражением настороженности в глазах, совсем не обращая на это внимания.

— Грей! — истошный крик, полный испуга. В Глазах Кристины ужас. Этот человек находится слишком близко к ее сыну.

Воспоминания нахлынули бурным потоком, и она ничего не может сделать с этим. Как будто это происходит снова, вновь и вновь. Собственные крики. Голос Эрика, полный ненависти, и похоть в серых глазах. Руки, сжимающие ее тело до синяков. Треск рвущейся ткани. И боль, острая боль, пронзающая ее раз за разом.

Четыре жестом удерживает Кристину, готовую броситься к сыну. Он спокоен в отличие от нее, охваченной диким ужасом и паникой. Как он так может? Ведь это же Эрик. Чертов гадкий предатель.

— Грей, пойдем, нам пора уходить, — Четыре говорит мягко, но мальчик улавливает строгие нотки в голосе отчима. Вежливо прощается с незнакомцем в черном и подходит к нему.

Кристине хочется сжать сына в своих объятиях и убежать вместе с ним далеко-далеко. Как можно дальше от Эрика. Но она не хочет пугать сына, поэтому сдерживает порыв и берет его за руку, чтобы уйти прочь. Как будто стены собственного дома смогут спасти ее от Эрика… Самообман. Ничего не сможет спасти. Только бы он не догадался.

Призраки прошлого. И Кристина, и Четыре — всего лишь призраки той жизни, что была у него когда-то. Вечный соперник, вечный «номер один», которого Эрик ненавидит так сильно, что убил бы не раздумывая, попадись Четыре на его пути.

Девчонка. Слабачка-новичок, которую он хотел до боли. Хотел и брал свое. Глупая смазливая девчонка. Жалкая слабачка, которая даже не сопротивлялась, позволяя ему делать с ней все, чего хотел. Но Эрик хотел только одного — сломать ее. Чтобы избавиться от настороженного взгляда темно-зеленых глаз, наблюдавших за ним. Он издевался над ней — она прогибалась, но никогда не ломалась.

Семейная идиллия. Девчонка с запахом меда и яблок — Эрик помнит этот запах до сих пор — и его заклятый соперник. Маленький мальчик с серыми глазами. Его глаза.

Эрику будто дали под дых. Стало трудно дышать. Небо и земля поменялись местами. Он медленно сходит с ума. Как такое возможно? Глупый вопрос. Он понимает, что это возможно. Он слишком хорошо помнит все. Собственная жестокость обрела очертания, слишком похожие на него самого. У него есть сын, а воспитывает его проклятый Четыре.

В доме Кристины тишина наступает только ночью и в послеобеденное время, когда неугомонный разбойник прерывает все свои важные дела, чтобы поспать. Эвелин срочно потребовала присутствия Четыре, и это заставляет насторожиться: вдруг ей стало известно что-то ещё о Сопротивлении? Это пугает. Но Кристина живет в постоянном пугающем ожидании с момента страшной встречи на том самом мосту.

Услышав шаги за спиной, Кристина даже не вздрагивает. Она ждала этого. Каждый день, каждую минуту. Она знала, что рано или поздно он придет. Она оборачивается, чувствуя приближение опасности. Он ступает едва слышно. Как охотник, который приготовился напасть на свою жертву.

Кристина поворачивается, и Эрика встречает дуло пистолета. Он кратко смеется, сокращая расстояние между ними, приблизившись к ней размашистыми шагами. Угроза в серых глазах заставляет ее отступить назад. Ощутив спиной ровную стену, Кристина понимает, что отступать некуда.

Эрик протягивает руку, и пистолет со стуком приземляется на пол вдалеке от них. В ней столько страха и столько решимости бороться, что Эрик находит это забавным. Девочка не сломалась, только стала сильнее, и этим так напомнила бывшему лидеру самого себя. За это он ненавидел её когда-то.

Дура. Глупая идиотка. Неужели она думает, что он причинит вред своему ребенку? Конечно, именно так она и думает. Смотрит на него, как на чудовище. Такого ужаса не было в глазах Кристины, даже когда он насиловал ее. Но не только страх в ее глазах. Она готова броситься на него и порвать, если Эрик попытается навредить ее сыну. С удивлением он отмечает, что она изменилась за эти шесть лет.

Звук пощечины. Боль обжигает лицо. Он бьет брюнетку с такой силой, что она падает и ударяется головой о мебель. Ударил, чтобы стереть это выражение с её лица. В глазах темнеет, силуэт Эрика становится смазанным пятном перед глазами. Последнее, что помнит Кристина, — он перешагивает через ее тело и направляется к лестнице, ведущей наверх.

Кристина обнаруживает себя лежащей у подножия лестницы. У ее виска засохла кровь. Попытка пошевелиться отдается болью во всем теле и чувством, словно по голове продолжают бить чем-то тяжёлым. Сколько времени она провалялась без сознания? Липкий панический ужас вытесняет все остальное. Весь мир сужается до мальчика с серыми глазами, и его мать вскакивает на ноги и бежит наверх. С замиранием сердца распахивает дверь, не представляя, какую картину увидит, но сердце рвется на части.

Грей оборачивается от внезапного стука двери о косяк. Кристина жадно всматривается в очертания сына и не верит своим глазам. Ее мальчик здесь, с ней. Она бросается к сыну, чтобы крепко прижать к себе и убедиться, что с Греем все хорошо, что Эрик не причинил ему вреда. Но спокойный голос мальчика заставляет ее остановиться:

— Смотри, что Эрик принес мне, — звук этого имени звучит в устах мальчика так странно и иррационально.

Кристина замечает, что в руках у него книга в черной обложке.

«Бесстрашные. История Фракции огня», — красные буквы горят, действительно напоминая огонь, а изображение родного символа отдается неожиданным уколом в душе. Дрожащими пальцами Кристина берет книгу из протянутых рук Грея и открывает первую страницу.

«Бесстрашные не сдаются», — читает Кристина размашистые буквы, прекрасно понимая, чьей руке они принадлежат. Ее мир только что рухнул снова и тут же большекрылым фениксом возродился из пепла.