Я знаю (гет)

Солнце слепило. Дробясь сквозь витражное стекло, яркие солнечные лучи заливали всю комнату, не оставляя мраку ни одного шанса. Северус пробурчал сквозь сон что-то и спрятался под одеялом. Удар сердца спустя спящее сознание пронзила паническая мысль: "В подземелье не бывает солнца!!!"

— Не притворяйся, — окликнула его весёлым голосом женщина, — я же вижу, что ты проснулся.

Быстро откинув одеяло, Северус резко сел и уставился на незнакомку... Воспоминания нехотя возвращались, наполняя голову недоумением, страхом, смущением...

— Иди в душ, — как ни в чём не бывало улыбнулась женщина, стоящая в дверном проёме, — как раз завтрак будет готов.

Она, наконец, вышла, и Северус позволил себе выдохнуть. В такой ситуации ему бывать раньше не приходилось, а потому он понятия не имел, что теперь делать и как вообще себя вести, особенно с ней.

Вещей нигде не наблюдалось, Северус занервничал сильнее и, вставая, потянул за собой простыню: ходить голышом в чужом доме он не собирался. Из соседней комнаты доносилось звяканье посуды, было слышно, как женщина ходит, но в остальном — вокруг царила сонная тишина. Единственным утешением стала палочка, лежащая на виду на прикроватной тумбе. Схватив своё оружие, он почувствовал себя немного увереннее, несмотря на наготу. Бесшумно прошмыгнув в ванную комнату и закрыв дверь, снова облегчённо выдыхая, Северус попытался проанализировать ситуацию.

"Дьявол!" — было единственной цельной мыслью. Все остальные метались в голове беспорядочным сонмом, гулко стуча о черепушку.

Северус сбросил простыню и встал под душ. Тёплая приятно пахнущая вода не успокаивала. Намылившись так, что пена покрыла его тело непрозрачным слоем, он принялся ожесточённо тереть себя, словно пытаясь смыть следы вчерашнего дня.

"Я был просто пьян, — спасительная мысль пришла, но сразу же была вытеснена возражением голоса разума: — Не настолько я был и пьян. Всего-то пара бокалов вина".

Смыв пену, Северус потянулся за полотенцем и увидел своё отражение.

— Чёрт!

На спине были отчётливо видны следы ногтей, у которых могло быть лишь одно происхождение.

Вновь заматываться в простыню, к счастью, не пришлось — на двери висел белоснежный халат. Не совсем его размера... но при отсутствии какой-либо одежды — вполне подходящий.

Потуже затянув пояс, Северус потянулся к дверной ручке, но не решился покинуть иллюзорную безопасность одиночества. За дверью его ждало... ждала... За дверью была реальность, принять которую он не был готов.

— Северус, ты там не утонул?

Он едва не подпрыгнул от неожиданности. Тянуть дальше было уже просто глупо, так что Северус толкнул дверь и вышел с гордо поднятой головой.

— Ну здравствуй, — улыбнулась она, смотря ему прямо в глаза.

Ошибка исключалась. Перед ним стояла вовсе не незнакомка. Хотя... В этом амплуа эту женщину он никогда не видел.

— Здравствуй.

Как он ни старался, ровный тон не удался и голос дрогнул.

Она вновь улыбнулась, но совсем не обидно, без насмешки, и ласково коснулась его руки:

— Неловко, да? — понимающе кивнула она, не нуждаясь в ответе. — Мне тоже, если честно, но я всё равно очень рада, что вчера мы поговорили.

— Поговорили? — язвительность Северус лишь слегка приглушил. — Царапины на моей спине недвусмысленно намекают, что разговорами всё не ограничилось.

Однако если он и расчитывал её смутить — просчитался.

— Секс меня ничуть не смущает, — рассмеялась она, мимолётно коснувшись шеи, где отчётливо виднелся... засос. Северус почувствовал, что его лицо запылало. А она лишь шире улыбнулась: — Идём, я накрыла завтрак в кабинете.

Северус молча двинулся за ней.

— А вот разговор... После вчерашнего вечера наши с тобой отношения навсегда изменятся. Ты же понимаешь, да? — она обернулась и, посмотрев на его привычно недовольное лицо, усмехнулась: — Не жалей. Глупо терзаться из-за того, что невозможно исправить.

Указав на стул, она принялась накладывать завтрак на тарелки, и Северус получил передышку. Как раз для обдумывания её слов.

Она была права. Сто, тысячу раз права. Если ты не можешь ничего исправить, какой смысл...

— Северус? Кушай, пожалуйста. Я понимаю, что сейчас тебя мучают десятки вопросов, но хватит уже из-за них пренебрегать своими интересами. Ты ошибся, да, но ты не совершил ничего ужасного, за что стоило бы приговаривать себя к аскезе и ненависти. Тебе было всего восемнадцать, ты не был обязан уметь просчитывать на сто ходов вперёд свои и чужие действия. Ты был просто подростком, а теперь ты— мужчина. Прости себя, тем более что...

— Что?.. — глухо произнёс он, когда молчание затянулось.

Она помялась немного и словно нехотя сказала:

— И твоей дочери будет нужен нормальный отец, а не мизантроп с нервным срывом.

Глаза Северуса расширились.

— Какой дочери?! Ты не можешь... Полчаса беременности не диагностируются!

Она рассмеялась.

— Северус, ты забыл, кто я?

— Немудрено и забыть, — пробурчал он, смутившись.

Женшина перед ним... Он не назвал бы её красивой, однако... Молодое тело он успел рассмотреть (и не только рассмотреть!) прошлой ночью, и надетый ею сегодня шёлковый халат не предназначался для маскировки тонкой талии и высокой груди, без мешковатой мантии она выглядела совершенно иначе. Без очков глаза казались глубокими и выразительными, а гладкость спускающихся до середины спины волос завершала образ привлекательной молодой девушки. Ничего общего с той, кого он знал.

— Перестань упрямиться, — с терпеливой улыбкой сказала она. — Кушай. А после завтрака мы обсудим, как жить дальше. Втроём.

Дочь.

Северус готов был поклясться, что никогда даже на мгновение не задумывался о том, что у него может быть дочь. Даже когда мечтал о Лили. Даже когда верил в возможность будущего.

Но если она права...

О, Северус был абсолютно убеждён, что она права, хоть и не мог пока принять это как факт...

Если она права, всё действительно должно было измениться. Для него. Для неё. Для всех. И прямо сейчас.

И образ едва зачатой дочери, стоящий перед мысленным взором, помогал принять новую реальность.

— Как всё изменится? — нарушил он тишину.

— Как мы захотим, — в который раз за это утро улыбнулась она. — Будущее ещё не написано, мы вольны сами определить свою судьбу. Одно я знаю наверняка: у нас с тобой оно есть. А теперь, пожалуйста, кушай, ты ужасно худой.

Приняв протягиваемый тост с джемом, Северус криво (по-другому ему ещё предстояло научиться) улыбнулся:

— Я хочу назвать её...

— Эйлин, — перебила она. — Я знаю. И я согласна. И я знаю, что ты считаешь себя ужасным соседом.

— Думаешь, ты сможешь привыкнуть?

Она посмотрела на него с удивлением и пожала плечами:

— Северус, я же знаю, как это будет. Мне не нужно привыкать. Я уже прожила с тобой жизнь — и мне понравилось.

Он попытался осмыслить это, но потерпел поражение. Каково это — знать будущее? Как это — знать наперёд всё, что произойдёт?

— И тебе не станет скучно?

Она рассмеялась:

— Для меня это единственная жизнь, которую я знаю — и она мне нравится. Я знаю вопросы, которые ты хочешь мне задать, и могу обдумать ответы. Я знаю, какие подводные камни нам встретятся, и могу подготовиться к ним. Я знаю опасности, что будут подстерегать нас, и могу обойти их. Я не люблю сюрпризы, Северус. Я люблю знать.

— Значит, ты знаешь, что я решу?

— Конечно. И знаю, что сейчас это кажется тебе неприятным. Но...

— Но со временем я привыкну, — беззлобно хмыкнул он, уже начиная свыкаться с необычностью ситуации. — А есть то, чего ты не знаешь?

— Конечно. И мы узнаем это вместе.

Северус кивнул, соглашаясь, и задумался. Знать всё наперёд — это удобно. Может, сначала ему и показалось, что он лишён свободы выбора, но на самом деле всё было иначе: выбор по прежнему принадлежал ему, а она лишь заранее знала...

Она знала всё. Она видела будущее и жила в соответствии с этим знанием.

Кажется, прорицания перестали восприниматься злом. Ну или именно эта провидица начинала ему нравиться.

С ней ему не придётся бояться завтрашнего дня. С ней не нужно будет бояться совершить ошибку. С ней можно будет не переживать за будущее.

И с ней они смогут растить дочь.

Он поднял взгляд, и Сивилла Трелони удовлетворённо кивнула:

— Я знаю, Северус, что у нас троих всё будет хорошо.